Настроение

Он разглядывал витрину с выставленными в ряд тортами, почесывая усыпанную родинками лысину и покусывая губы. За витриной стояла тощая продавщица с длинной шеей и худыми, как у ребенка, руками. Выглядела она болезненно – часто чихала и куталась в махровый платок, накинутый на узкие плечи.

В магазине было жарко – кондиционер работал в четверть силы, лениво разгоняя сухой теплый воздух. Продавщица медленно перелистывала свежую «Комсомолку», испачканную жирными пятнами.

– Маш, он с черносливом любит! – Мужчина повернулся к жене и вытер платком губы.

– Возьми лучше «Прагу», Вить, или «Киевский», это тот, что с безе, – подтолкнула она мужа в плечо. – Отличный вариант. У нас в отделе все такой торт любят. И Любка, и Наташка, да и Светка тоже.

– Это замухрышка та? У которой три мужа было? – Виктор нагнулся к торту и внимательно оглядел его шоколадный верх, украшенный разноцветными башенками из крема.

– Она самая!

– На стрекозу похожа. Тощая, а глазища большие.

– Мужикам нравится, особенно когда очки свои модные наденет. – Жена, сцепив большой и указательный пальцы, изобразила круги.

– Мне нет. Кости одни. Ухватиться не за что. – Виктор почесал живот и приобнял жену за полные плечи.

– Так что бери «Киевский», ну или «Прагу», – не унималась жена.

– Да не, он с черносливом любит, я видел, как он его ест. – Виктор перевел взгляд в окно, за которым виднелась крыша новостройки с торчащими антеннами. – Ему тут Жорка из Ташкента целую сумку этого чернослива припер, так он неделю довольный ходил.

Жена, виляя крупными бедрами, прошлась до конца витрины, приложила к стеклу ладонь, оставляя пальцами разводы.

– А вот «Птичка» свежая, возьми, Вить, «Птичку». Не ошибешься.

– Да ну ее к черту, твою «Птичку». Зефир с шоколадом. Ничего интересного!

– Что значит интересного? Ты его есть собрался или что делать?

Виктор подошел к жене, постучал ей по лбу согнутым указательным пальцем. Та попятилась назад, глупо улыбаясь.

– Ну не будь ты дурой-то. Какие «Птички»? Я уже десять лет в обычных инженерах хожу. А мне до пенсии три года. Арсений Павлович на пять минут забежит, меня поздравить. Его Иваныч попросил, за долг невыплаченный. Знаешь, какой он у нас занятой? – Виктор посмотрел на продавщицу, та равнодушно перелистывала газету. – Мне порадовать его надо, понимаешь ты?

– Понимаю… – пролепетала жена.

– Вон Жорке старшего дали, а он на десять лет меня младше. И думаешь почему?

– Почему?

– Да из-за чернослива! А отчего еще? Порадовал он Арсения Павловича, так тот ему старшего! Вот и я порадую, тортиком этим.

Продавщица отложила газету и сняла с плеч платок.

– Вы брать-то будете что-нибудь?

– Нам с черносливом нужно, – ответил Виктор.

– Торт «Каро». Утренний, ручной работы. Тысяча рублей!

– А что так дорого? «Птичка» вон пятьсот! А этот тыщу! – возмутилась Мария, с каждой фразой повышая тон. Но, наткнувшись на грозный взгляд мужа, притихла и даже съежилась, опустив глаза на свои потертые серые туфли, купленные у подруги по дешевке.

– Так будете брать? – сухо спросила продавщица, открывая витрину. – Он один такой. Много не привозят. Ручная работа.

– Будем, будем! – засуетился Виктор. – Конечно. Это она так, по глупости своей.

Он снова злобно посмотрел на жену, после чего та окончательно сникла. Затем достал из заднего кармана джинсов помятую пятитысячную купюру и протянул продавщице. Та взяла деньги кончиками пальцев и вопросительно посмотрела на Виктора.

– И «Птичек» этих еще штук пять, – улыбнулся он. – Для коллег!

Вечером они сидели на кухне и пили чай. Жена открыла одну из «Птичек», выложила торт на фарфоровое блюдо с зеленой каемкой, пододвинула ближе к мужу; тот взял кусок, смачно сжевал и облизал губы.

– Ты пойми, Маш, сейчас все по науке делать надо. Создавать настроение хорошее начальнику. Message, так сказать, пускать верный.

– Как это? – жена потянулась за куском торта и отломила ложкой сразу половину.

– Ну, как бы тебе объяснить… – Он приоткрыл рот, обнажив испачканные шоколадом гнилые зубы. – Надо в человека позитив посылать, заряжать его как бы… А он…

– Что он? – придвинулась жена.

– А он тебе эту энергию обратно. – Виктор отломил вилкой еще кусочек «Птички». – Но в виде повышения только. По должности. Наука такая даже есть, НЛП называется.

– Она учит создавать настроение?

– Именно! – Виктор поднял вверх указательный палец. – Именно! Но только нужным людям, не шантрапе всякой. На этих нечего время тратить и силы, особенно в нашем-то возрасте.

– Это понятно, – нахмурилась жена, махнув ладонью. – Во всем надо выгоду искать.

– То-то и оно! То-то и оно! – запричитал муж, накрывая тарелкой остатки «Птички». – Так что мы все по науке, по НЛП этому, делать будем. Я тут даже у метро книжечку прикупил, – захихикал он.

Торт «Каро» стоял в центре стола. Рядом с ним расположились «Птички», а вокруг стола – коллеги Виктора. Сам же он судорожно сглатывал в стороне и в который раз пересчитывал куски тортов, чтобы хоть как-то отвлечься от процесса ожидания начальника.

Тот опаздывал уже на десять минут. Иногда Виктор поглядывал на Иваныча, но приятель лишь разводил руками – мол, что я могу сделать, он же начальник, я попросил, сделал все, что в моих силах. Да Виктор и сам все прекрасно понимал, но справиться с нервами не мог.

Наконец, раздались быстрые, уверенные шаги – так ходил только начальник, Виктор давно изучил этот звук. Коллеги расступились, пропуская именинника ближе к столу.

– Вот, Арсений Павлович, милости просим, – сбивчиво заговорил Виктор. – Тортик с черносливом, ручной работы, свеженький…

Проговорив это, Виктор сделал шаг назад, на шее его от напряжения вспухла синяя вена. Начальник, заметив это, смутился – нахмурил мохнатые брови и облизал мясистые губы.

– Спасибо, спасибо, Виктор… – Он на мгновение задумался, припоминая отчество сотрудника, почесал седой висок. – Ильич! Я с огромным удовольствием, так сказать, присоединяюсь к поздравлениям и желаю вам, так сказать, всего хорошего, ну… здоровья, конечно, в наши-то годы, – он прокашлялся в кулак, – семейного счастья и, разумеется… уважения коллег!

Басовито посмеиваясь, он обвел взглядом присутствующих и взялся за ручку чашки с чаем. Виктор протянул ему блюдце с куском торта.

– Ну, за ваше здоровье, Виктор Ильич! – Начальник приподнял чашку, подул на чай и сделал глоток.

– За здоровье! – нестройно зазвучали голоса коллег.

Арсений Павлович отделил ложкой кусок торта, подцепил его, бросил в рот и задумчиво прожевал. Коллеги, словно по команде, принялись за «Птичек» – воздух наполнился стуком ложек.

– Уууу, – покачал головой Арсений Павлович, глядя на Виктора, – вкусно! С черносливом?

– С черносливом, – Виктор сцепил руки в замок, подняв их перед грудью, – свеженький!

– Вкусно! – Начальник повторил маневр с тортом, на сей раз захватив кусок покрупнее.

– Да… – закивал Виктор, растягивая губы в улыбке. – Да… очень вкусно.

Затем Арсений Павлович негромко кашлянул. Глотнул – и на мгновение замер. Глаза его заметно округлились, зрачки расширились. Он снова закашлялся, но уже сильнее, чем в первый раз, словно пытался что-то выкашлять, но это «что-то» никак не выходило обратно. Все уставились на начальника. Виктор, робея, приблизился к Арсению Павловичу.

– Что-то попало, да?

– Хррр… – ответил начальник и закашлялся звонко и надрывно, так, что подчиненные попятились.

– Чернослив застрял, да? – оглядываясь по сторонам, спрашивал непонятно кого Виктор. – Косточка попала, да? Что не так? А?

– Хррр… – заревел начальник и схватился за горло. Из его глаз брызнули слезы, а сами глаза буквально вылезли из орбит. Полное отекшее лицо стало буро-красным и влажным.

– Косточка, да?

– Хррр!!! – продолжал надрываться начальник, теперь цепляясь за стену руками.

Кто-то из подчиненных перекрестился.

Виктор сидел напротив крупного плечистого мужчины с низким лбом и строгими скулами. Мужчина щурился и что-то записывал в толстую тетрадь. Одет он был в синюю форму, похожую на полицейскую. Он курил и стряхивал пепел себе под ноги.

– Вы что, отравить человека хотели? – грубо спросил мужчина. – Его еле откачали! Просто чудо, что живой остался.

– Что вы… я… да я… – Виктор был бледен, едва говорил и испуганно оглядывался по сторонам. – Я же настроение… по науке.

– Какой еще науке? – Мужчина глубоко затянулся и выдохнул дым на поверхность стола.

– По этой, по НЛП, там… – Виктор стал кусать себя за пальцы. – Там позитивный message… ну, послать надо.

– Чего? – Мужчина поднял на него недобрые глаза. – Какой еще message?

– Ну чтобы энергия положительная… чтобы должности потом.

– А, ясно все. – Мужчина посмотрел на высокого рыжего охранника, подпиравшего плечом дверной косяк. – Саш, не пойму даже – его надо в дурку сразу или к ментам? Сначала думал, что к ментам, сейчас – в дурку.

Охранник пожал плечами и посмотрел на сгорбленного Виктора.

– Не знаю, Максим Эдуардович, сами решайте, у вас опыта побольше моего будет. Всякого навидались.

– Да уж… – Максим Эдуардович прикусил кончик ручки. – Тут непросто все. Такие редко попадаются… – Он наклонился и продолжил что-то писать в своей тетради.

Мария сидела на кухне и пила чай с остатками вчерашней «Птички», время от времени поглядывая на часы. Ждала мужа. Часовая стрелка уже коснулась десяти.

«С начальником, поди, выпивает, – вздохнула она и пальцами отломила кусок торта, – дело нужное. А зря он все-таки с черносливом взял. «Птичка» ведь лучше, вкуснее. Ну да ладно…»

Она облизала пухлые пальцы, вытерла полотенцем губы, неспешно встала и пошла в спальню готовиться ко сну. Настроение у нее было легкое и веселое.