Глава десятая

Небесная лестница

Наш аэрокрафт набрал высоту и держал курс на соседний архипелаг. Подоспевшая с земли помощь в виде дюжины беспилотников – местного гибрида торпеды и миниатюрного вертолета – пристыковалась в аварийные гнезда по периметру аэрокрафта, и на буксире потрепанный «Золотой грейпфрут» тянул до острова Малеон.

Иллюминатор закрывать не стали. На высоте тысячи метров нам не грозило новое нападение с моря. (По крайней мере, в летописях Ило Семилунного таких случаев не было.) Но подходы к поврежденной тектолитовой чаше бассейна перегородили.

Забытые видеокамеры свешивались со штативов, по-прежнему нацеленные объективами вниз, на недружелюбный океан.

«Звезда Ило» и «Легенда» направились дальше, а «Золотой грейпфрут» вынужденно изменил маршрут и пристыковался для ремонта к Небесной Лестнице Малеона. Остров Малеон значительно крупнее острова Тобион со столицей Вечный Май, в которой я обосновался. Малеон плотнее заселен и покрыт обширными сельскохозяйственными плантациями, отчего выглядит авангардистским полотном, как если бы мастак сработал его из разноцветных и разносортных материалов.

Вдоль линии моря лиловый шелковник глянцево переливается от малейшего движения воздуха; за ним, сменяя друг друга, встают щетиной сизолистые плантации луковичных, полосатятся бесконечные и разноцветные гряды овощей, мягко золотятся поля пшеницы и лесом встают кукурузные наделы. Между огородными землями широкие, в полмили, полосы оставлены под деревья-ветрограды, ветряки, плантации цветов и парки для отдыха горожан. Все пестро, живописно, празднично.

Возделанные тучные нивы радуют глаз.

На подлете к Небесной Лестнице Малеона пришло время второго завтрака – по-местному «гарбатка», или «сладкий чай» – если по-космофлотски. Это легкий перекус с чаем и сладостями. Если пожелаете, вам приготовят салаты или фруктовые желе, соки тоже подадут, любые, на выбор, но плотно наедаться по иланским понятиям еще рано. Здесь основательно едят ближе к вечеру, но не слишком поздно, часа за два до заката. Местные уверены, что вечером и во сне ничто не мешает еде полноценно и без суеты усвоиться. И, похоже, в этом есть смысл. Как только я решил остаток жизни провести на Ило, я быстро привык к здешнему распорядку питания и с тех пор и думать забыл о проблемах с пищеварением.

Столики бодро выезжают из воротец кухонного блока, развозя крохотные заварочные чайники и чашки – много чайников и чайных приборов на каждого заказчика, потому что, уж я-то знаю, новичкам на планете хочется успеть попробовать все виды местного чая, ведь иланские настои уступают по вкусу только знаменитому лист-душисту с Сириуса. Чай пьют из чашек немногим больше кукольных, поэтому люди с кораблей Звездного флота, привыкшие держать под рукой неизменный термос-кварту, успевают продегустировать из местных сервизов по четыре и пять сортов, и все за одно утро.

Мой подопечный гуляет по залу.

Он хорошо ладит с чужими людьми и, убедившись в этом, я перестаю следить за его передвижениями, а иначе могу свернуть свою латаную-перелатаную хрустящую остеохондрозными позвонками старую шею.

На «Золотом грейпфруте» Рейнясу единственный малыш, и все охотно развлекают его. Впрочем, чему удивляться – я же выбрал не отель для семейных с детьми, а, наоборот, курорт для зрелых и даже перезрелых гостей планеты. Вот еще одна «барышня» не первой молодости, но с дорогой пластикой лица заигрывает с Рейнясу, а затем придет, вихляя тем, что осталось от когда-то стройных бедер, поболтать со мной. Она чем-то пичкает мальчика со своего стола, и я удовлетворенно констатирую, что второй завтрак прошел без моего участия, и это славненько.

Я кладу на язык кисло-сладкий фруктовый брикетик, дожидаясь, когда он совершенно размякнет и наградит меня вкусом чернослива, зюм-зюма и арибы. Маленькими глотками потягиваю чай из чашки. В витиеватой росписи чайной пары скрываются, как в шараде, семь лун – знак планеты. Специально для туристов семь лун помещают везде, где только есть место украшениям, но делают это ненавязчиво и со вкусом, пряча луны или их названия среди орнаментов, вензелей и живописных композиций. Я дарил Ксантиппе сервиз с чашками, на которых луны Ило астрами цветут в густой траве. Выбирал долго, пока не определился, что именно эти луны, каждая с улыбкой и мечтательными глазами, – именно то, что надо. Ксантиппа, помнится, была очень довольна. А ведь ей угодить нелегко…

Робочистка-горничная чистит наши с Рейнясу шезлонги и вытряхивает в себя сделанные мальчишкой запасы съестного, меняет плед и пылесосит легкий пружинящий матрас, сплетенный из болотной травы, по виду как мягкие зеленые волосы. Из этой травы в городах делают парики и предлагают туристам как сувенир. И много чего еще делают из этой травы…

Нам пообещали незапланированную экскурсию по здешнему мегаполису, пока аэрокрафт будет стоять у ремонтного причала Небесной Лестницы. Обратный перелет над морем пойдет по другому маршруту, и только завтра вечером мы вернемся в Вечный Май. Нам покажут, как иланцы умудряются ловить морскую рыбу, естественно, разумных размеров, ту, которую реально вместить в посуду и затем подать к столу. Другую живность, способную запросто съесть всех нас вместе с «Золотым грейпфрутом», мы уже имели счастье наблюдать.

Кадры охоты кальмара на туристов, снятые с нашего и соседних аэрокрафтов, уже показали в большом кубо-кубо, и я оценил размеры опасности, грозившей нашему судну.

А сейчас, в безмятежности покоя, с приятным теплом в желудке, вдыхая свежий воздух аграрного Малеона, приправленный ароматом разливаемых чаев, я думаю, что Ило – славная планета и Ксантиппа сто раз права, отправив заговорщиков именно сюда. Думаю, ребята уже обосновались в своем убежище; пусть немного тесно и скудно у них, но это ненадолго. Патрульному пилоту и девушкам-белошвейкам не привыкать к аскетичному походному быту. Переждут своей молодой компанией время до старта Звездного флота к Фомальгауту, а дальше… Дальше я смогу кое-что сделать, чтобы беглецы несколько лет жили в столице, не привлекая к себе нежелательное внимание. Через два кочевья Звездного флота закроют дело об угоне кораблей в системе Ило-Соло. Что два кочевья – пустяк! Каких-то шесть лет. Вот тогда беглецы будут сами решать, где им жить. Не знаю, что бы я думал насчет Ило сорок лет назад, но сейчас я нахожу эту сельскую планетку лучшим местом во вселенной. Да и для Тимоха этот мир – родной.

И кстати, здесь живут не только «корзинщики», как за глаза пренебрежительно называют местных жителей. На планете есть свои университеты, и весьма толковые, и есть работа, много работы – найдется куда приложить руки и мозги.

* * *

Спуск в кабине лифта с высот Небесной Лестницы – и вот мы на экскурсии в главном городе острова, Зелене. Зелен ничем не отличается от столичного Вечного Мая и любого другого города на Семилунном – такой же компактный и вытянутый вверх. Везде высотные небоскребы с глухими стенами нижних десяти этажей и нарядными, открытыми солнцу и легким морским бризам верхними ярусами.

Плавно изгибаются транспортные ленты, упрятанные в путепроводы и пересекающие город на высоте от тридцати метров и выше. На Семилунном все, что ближе к земле, – складская и промышленная зоны, а повседневная жизнь сосредоточена на верхних этажах, туда флорники не успевают добраться за одну ночь. Даже фермеры, а таких здесь большинство, предпочитают не заботиться о защите от флорников и вечером убираются с плантаций в город.

Машины иланцев вызывают нездоровый интерес у гостей планеты, с пренебрежением относящихся к автомобилям, в которых все, кроме ходовой части, сделано из растительных волокон.

Туристы с «Золотого грейпфрута», в шляпах и кепках из солнечно-желтой соломки, поодиночке и группами облепили гоночную «фелицию» для лихачей. Они фотографируются рядом с «пикапом», любимым транспортом фермеров, и возле семейного «ньюбуса». Затем туристы с любопытством осмотрят местные грузовики и фуры, но не перестанут вслух называть иланскую технику корзинами.

Добродушные иланцы привыкли слышать это пренебрежительное «корзины» и только плечами пожимают. На самом деле у них отличная техника, не нуждающаяся в привозных материалах для своих корпусов, кузовов и салонов.

Этот аграрный мир на редкость самодостаточный.

Иногда я ловлю себя на мысли, что, случись всем достижениям звездного человечества вдруг навернуться и исчезнуть в каком-то роковом катаклизме, – из всех планет, обжитых людьми, только Семилунный сохранит свой уровень жизни, свою науку и культуру. Уж очень у них все продумано и завязано на местных возможностях.

Занятно, думаю я, захотят ли они снова строить корабли, чтобы лететь к звездам? Возможно. Со временем. Но не сразу. Пока им и на планете хорошо. Или, может быть, они подождут, когда планета вырастит им тыкву-звездолет где-нибудь в глубине неисследованного леса. У них много анекдотов про это.

Внутри города изредка попадаются зеленые оазисы.

Странно для города в субтропиках, окруженного буйной растительностью, если забыть об особенностях Семилунного. Но здесь в скверах сажают только привозные растения, поладившие с местной флорой. Первой благополучно прижилась на Ило газонная трава. Она отлично себя чувствует и на кораблях Звездного флота, вот и здесь растет в городах, так и не научившись метаморфировать по ночам. А еще иланцы высаживают рядом с местами отдыха несколько видов цветов с разных планет, их я не знаю, и удивительное земное дерево, которым я восхищаюсь, а потому помню даже не одно, но два его названия: франжипани или плюмерия. На Ило в лесах полно местной разновидности вечноцветущей плюмерии, но земная плюмерия стала единственным городским деревом. Почему-то лишь ее саженцы флорники не выдергивали из земли, позволив чужеземке спокойно расти и цвести почти круглый год.

Нас постоянно пересчитывают.

Туристические наручни перед прогулкой защелкнули на запястье, и каждые тридцать минут мы отчитываемся в экран, что мы – в черте Зелена.

Рейнясу под присмотром своей Матруны гуляет с приветливой семейной парой. Я видел, как один раз киберняня выбросила вбок гибкую руку и схватила прыткого мальчишку, пытавшегося улизнуть в боковую ветвь прогулочной улицы верхнего яруса, а потом этой же рукой Матруна заставила его идти рядом с собой. Назад мальчишка идет спокойно: он забавляется «привязчивым мячиком». Мячик меняет картинки на боках и пищит всякую чепуху из мультиков. Рейнясу веселится и заставляет мячик прыгать. Мяч копирует его смех. Каким-то образом мальчик умудряется построить вполне осмысленный разговор с дешевой игрушкой, которая способна отвечать лишь в пределах нескольких десятков фраз. Матруна скользит рядом, нагруженная взятыми напрокат игрушками: это значит, плетеные коробки и этикетки у них новехонькие, а сами игрушки уже побывали в детских руках, а потом были возвращены в магазин, вымыты, отремонтированы и готовы служить вновь. На экономном Ило принято так поступать. Привозного здесь мало, планета избегает попасть в зависимость от Звездного флота, а местная промышленность, кстати, прекрасно организованная, все-таки не может угнаться за межпланетными производствами, ведь на Ило никто не работает ночью. И в этом отношении местные ничего менять не собираются. Иланцы очень гордятся тем, что их невозможно эксплуатировать круглые сутки, и в глубине души презирают вызвездков за то, что большинству космического человечества недоступна роскошь полноценного сна. Здешний народ здоровый, румяный, яркоглазый и склонный к преувеличениям во всем, что касается леса. Да, а насчет игрушек я забыл сказать – у иланцев с ними связано много пословиц, например: «Нет дороже своей цацки» или «Своя лялька из дому не ходит». Это они о том, что самая дорогая игрушка – та, которую ребенку сделали в семье, своими руками. Ее не надо сдавать обратно в магазин. Местные – большие мастера вручную делать разные игрушки, от изящных кукол до конструкторов, головоломок и моделей техники.

После прогулки скоростной лифт вернул нас из Зелена на верхний причал Лестницы в Небо.

Мы вышли на обзорную площадку над ухоженными полями Малеона. Здесь дул свежий ветер – сказывалась высота. Короткая тень от Лестницы в Небо отклонилась на север, и солнечные часы в основании грандиозной Лестницы, обслуживающей аэрокрафты, показывали полдень. Циферблат солнечных часов на земле выглядел более чем нарядно: башню-гномон окружали разноцветные секторы – поля, засеянные культурами разного вида. На границах секторов, на крышах каких-то строений, явно нежилых, нанесена разметка, что позволяло нам определять местное время.

Внимание Рейнясу привлек легкий двухместный самолет. Рейнясу загудел, расставил руки, перегнулся через перила Небесной Лестницы, не испытывая страха; еще бы – робоняня цепко держала его, перехватывая гибкими щупами за разные части тела, и живчик вертелся, испытывая себя и высоту.

Здесь я снова увидел эриданца и землянина, лениво рассуждавших о белошвейках в первый вечер на «Золотом грейпфруте».

На этот раз я встретился с этими типами лицом к лицу у перил обзорной площадки, наблюдая прыжки сьютов. На высоте, обжитой лишь аэрокрафтами, легко планировали люди в костюмах пестрой расцветки. Девять сьютеров, выстроившись клином, бросали реплики на лету, их речь улавливалась слухом даже на таком удалении, но слов было не разобрать.

Эриданец по своему обыкновению проворчал:

– Двести лет не переводятся желающие ломать себе шеи!

Его спутник, любуясь пейзажем, ответил:

– Если вы про вингсьютинг, то первые летуны пробовали планировать в конце двадцатого века, а это на тридцать годков больше, чем два столетия. Тогда немало ребят разбилось, испытывая костюм для полетов. Но в начале двадцать первого века вингсьютеры уже набирали больше двух километров по горизонту на один километр высоты.

Я уверился, что этот человек – землянин. При ходьбе он устойчив, но несколько тяжеловат. В нем нет гибкости вызвездка, привыкшего с раннего детства к ступеням, люкам и переходам всех видов и размеров. Так, как ходит он, ходят зимовники-флайлианцы. Но у флайлианцев смуглые лица и особый прищур глаз, они живут среди блистающих снегов своей планеты. Нет, этот точно землянин.

Неразговорчивый эриданец отвернулся и с крайним неодобрением смотрел на выкрутасы Рейнясу.

Я подошел к этим мужчинам.

– Рад познакомиться! Петре Браге, полковник Звездного флота в отставке. – Я представился первым, обращаясь больше к землянину.

– Филиас Фармопулос, – как заклинание произнес землянин, с готовностью протягивая для рукопожатия крепкую руку с короткими пальцами, улыбаясь и кивая головой. – Живу на орбитах Сириуса, но половину жизни провел на планете-матери. Кстати, я в молодости тоже увлекался вингсьютингом, сьютом по-здешнему.

Филиас Фармопулос, проследив за моим взглядом, оглянулся на прильнувшего к подзорной трубе спутника и представил его:

– Со мной Энге Лаперуз. Эридан.

– Планету можно и не называть, – процедил Лаперуз, не отрываясь от окуляра. – Эриданца узнают везде.

– Энге Лаперуз мой коллега. А может, я его коллега… Нас завербовали на короткий срок и еще не ввели в курс дела. Впрочем, работой обеспечили, да так, что мы умудрились пропустить вчерашнее, гм, приключеньице в море.

– Вас не было у иллюминатора, когда мы попались на удочку кальмару?

– Увы, увы, мы были заняты. Расскажете за ужином, что там происходило, полковник Браге?

– И видео не смотрели?

– Да, представьте себе, надо было получить очередную порцию инструкций. – Филиас небрежно указал пальцем вверх.

Ясно.

Эти двое работали на Звездный флот.

– Тогда мне будет что порассказать вам! – пообещал я.

Неприятное подозрение шевельнулось у меня внутри. Случай угона патрульного корабля – не рядовое событие, к расследованию таких дел вполне могли привлечь ищеек. Неужели Тимоха и компанию вычислили? Так скоро?

Скупой на слова эриданец, как всегда неожиданно, изрек загадочное:

– Здешние летят гораздо дальше.

Для меня его слова прозвучали зловеще.

Филиас переспросил, явно продолжая начатый без меня разговор:

– Энге, вы к тому, что земные вингсьютеры летят всего лишь два километра по горизонту на один километр высоты? Так у иланских сьютеров костюмы с полужестким каркасом. А это совсем другие возможности. Местные могут позволить себе лететь до четырех километров по горизонту на километр по вертикали. Что, кого-то из них занесло за окружной канал?

– Вся группа, стартовавшая с дирижабля с шахматной эмблемой, – лаконично отозвался эриданец, снова предоставляя нам право додумывать его мысль.

Мы с Филиасом понимающе переглянулись: эриданец, похоже, в ударе, раз изволил произнести столько слов в адрес каких-то там далеких сьютеров.

Когда до меня дошел смысл сказанного, я удивился и тоже подошел к подзорной трубе:

– Что? Сьютеры парят над джунглями? А куда приземлятся, скажите на милость?

– Приземлятся прямо в лес за каналом, – ответил проходивший мимо парень из команды «Золотого грейпфрута». – Если вы позволите, я направлю ваши подзорные трубы на то плоскогорье – там станция биологов и флорэкологов, сьютеры будут пробиваться к ней. Они рисковые ребята. До станции далеко, им придется до ночи идти по лесу. Видимо, хотят поставить новый рекорд выживания. Я сам с Тобиона, там такие забавы под запретом. На нашем острове и джунгли суровее! – добавил он с оттенком гордости. – А Малеон скоро превратят в большую грядку.

Он засмеялся и ушел.

Границей между джунглями и возделанной землей на Малеоне служит канал с морской водой, соединивший несколько внутренних озер и заливов. Он широкий и фильтрует воду, поступающую из моря, системой искусственных пещер-лабиринтов с зарешеченными проходами, закрывающими дорогу морским тварям. Мелкие зубастые и ядовитые существа все равно кишат в канале, делая его непригодным для купания. Иланцы за сто двадцать лет изучения планеты не смогли подобрать для пограничных каналов таких обитателей, которые были бы в состоянии контролировать биологическую цепочку и поедать опасных для людей морских существ. Похоже, в океанах Семилунного любая живность потенциально опасна.

Далеко на горизонте, за каналом, отделившим высокий обитаемый и распаханный юго-западный край острова от низкой равнины, начинался другой Мале-он – кучерявый от густых древесных зарослей.

– Другой Малеон… – эхом повторил мои мысли землянин.

Впрочем, фраза здесь на слуху, ее произносят, инструктируя гостей планеты.

Лаперуз все пытался высмотреть что-то.

«Уж не база ли интересует тебя, гость? Если начали с Малеона, значит, ищете наобум, и не факт, что найдете схрон, спрятавший беглецов. Скорее всего, займетесь сбором сведений обо всех бункерах подряд и только потом будете сужать круги».

– Говорят, по ночам Ило живет по зловещим законам, – сказал Филиас, опершись на перила и окидывая взором окрестности.

Эриданец отрезал:

– Местная разновидность групповой паранойи. Послушать, так здесь не океан с его мегатварями, а джунгли – самое опасное место.

– Возможно, местным виднее? – заметил я.

– Мне случалось бывать на Перлите, там свои страсти, так что я воздержусь от комментариев. Космос велик. Каждый верит во что хочет, и лишь Эридан предпочитает ничему не верить и анализировать, – процедил Лаперуз.

Пожалуй, с учетом сложившихся обстоятельств, будет правильным посеять в моих новых знакомых убеждение насчет смертельно опасных флорников.

Сам я считаю, что бункеры, а тем более высокогорные базы – абсолютно надежное убежище, но об этом Фармопулосу и Лаперузу лучше не знать.

Оставив площадку с подзорными трубами, мы поднялись по последним пролетам Небесной Лестницы к хоботу-трапу нашего аэрокрафта.

Команда в полном составе встречала нас на входе в летающий отель. Капитан в парадной форме радушно приветствовал всех и объявил в микрофон, что экипаж дарит каждому туристу памятный сувенир: майку с изображением «Золотого грейпфрута» и элегантный браслет с местным аметрином насыщенного фиолетового цвета – как память о незапланированном посещении острова Малеон. Потом капитан предложил заключить пари со всеми желающими на сто местных кредиток – большая сумма. Пари было следующим: если мы не встретим танцующих медуз, довольно редкий вид морских кишечнополостных, капитан лично вручит выигравшему сто кредиток. Если «танцующие» покажутся туристам, выплачивать деньги ему не придется.

«Но это еще не все! – заговорщицки произнес капитан Левицкий. – Мне тоже нужен свой маленький интерес в этом деле. С вашего позволения, я возьму символический штраф с того, кто пропустит это замечательное зрелище – как раз такой, чтобы хватило на стаканчик коктейля всем членам команды. Согласны?»

Команда «Золотого грейпфрута» встретила предложение с энтузиазмом, туристы тоже улыбались, несогласных среди них не было. Отдых на Ило Семилунном по качеству превзошел все их ожидания: ни дня без сюрпризов, гостям делали подарки и дарили сувениры, и, кроме того, планета попалась действительно экзотичная.

«А сейчас – вперед! Нас ждет невероятная рыбалка!» – так сказал капитан.