Так же и у маленьких мальчиков: психологическое представление о функциях пениса, которые оказываются сформированными только в репродуктивный период, является необходимым условием (принятия. – Примеч. пер.) маскулинной позиции.

«Flucht aus der Weiblichkeit» (1926). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII, или «The Flight from Womanhood».

«Fr ü hstadien des Ö dipuskonfliktes» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV, или «The Early Stages of the Oedipus Conflict».

Jones, «Die erste Entwicklung der weiblichen Sexualitä t» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV) – «The Early Development of Female Sexuality» в «Papers on Psychoanalysis», 1927, 4-е и 5-е издания.

Дойч, «Женский мазохизм и его связь с фригидностью» (Deutsch, «Der feminine Masochismus und seine Beziehung zur Frigidität». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI), или «The Significance of Masochism in the Mental Life of Women» (1930).

В своей статье «Некоторые бессознательные механизмы патологической сексуальности и их связь с нормальной сексуальной деятельностью» («Einige unbewußte Medianismen im pathologischen Sexualleben und ihre Beziehung zurnormalen Sexualbetätigung» (1932). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVIII, или «Some Unconscious Mechanisms in Pathological Sexuality and their Relation to Normal Sexual Activity» Мелитта Шмидеберг также пришла к выводу о том, что возмещающие тенденции являются очень важными побудительными мотивами для гомосексуальных и гетеросексуальных действий. Для ознакомления с деталями обратитесь к этой статье напрямую.

Если его чувство вины слишком сильно, слияние его сексуальной деятельности и его реактивных тенденций может привести к появлению тяжелых нарушений в его сексуальной жизни. Мы отложим до следующей главы дискуссию о влиянии, которое стремление сделать что-то возмещающее имеет на сексуальное развитие и на потенцию у индивидуума мужского пола.

Даже в тех случаях, когда ее садизм остается преобладающим, те способы, которые она использует для преодоления своей тревожности, будут влиять на ее сексуальную жизнь и могут привести ее к сохранению гомосексуальности или принятию гетеросексуальности, причем обе эти позиции базируются на ее садистических тенденциях.

В своей работе «Frühe Angstsituationen im Spiegel künstlerischer Darstellungen» (1931). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVII, или «Infantile Anxiety-Situations Reflected in a Work of Art and in the Creative Impulse» я проанализировала приведенный Карен Михаэлис (Karen Michaelis) пример с молодой женщиной, у которой внезапно «прорезался» большой талант к написанию женских портретов, в то время как до этого она даже никогда не держала в руках кисть художника. Я попыталась показать: то, что вызвало прямо-таки взрыв художественной производительности, было не чем иным, как тревожностью, проистекающей из самых ранних страхов, а рисование (именно. – Примеч. пер.) женских портретов символизировало сублимационное восстановление как тела ее матери, атакованного ею (молодой женщиной. – Примеч. пер.) в своем воображении, так и ее собственного, разрушение которого она ожидала в страхе отмщения (со стороны матери. – Примеч. пер.). И таким образом она смогла смягчить тот свой страх, который поднимался в ней из самых глубин ее сознания.

Фантазии с таким содержанием играют в гомосексуальности женщины такую же роль, какую в мужской гомосексуальности играют фантазии о встрече внутри тела матери с пенисом отца как с объектом удовлетворения или ненависти. Это может быть потому, что там, где общее отношение девочки преимущественно садистическое, они выражают собой уничтожение пениса отца, совершаемое ею совместно с ее матерью. Или, где оно носит в основном позитивный характер, они означают либидинальное удовлетворение, полученное совместно с матерью от его пениса.

Так как способы, какими каждый ребенок получает свои впечатления от действительности, уже в значительной мере определены его или ее тревожащими ситуациями, одни и те же события будут иметь различное влияние на различных детей. Но не может быть никаких сомнений в том, что наличие счастливых и гармоничных отношений между родителями, а также между самими детьми и их родителями является фактором колоссальной важности для успешного сексуального развития последних и для их психического здоровья. Конечно, такого рода счастливая семейная жизнь вообще-то предполагает, что родители не являются невротиками. Поэтому конституционный момент здесь также важен.

См. главу 9.

Домашний любимец (кошка, собака. – Примеч. пер.) также может – в воображении ребенка – играть роль подобной «фигуры помощи», таким образом помогая уменьшить его тревожность. Эту роль может исполнить и кукла, и игрушечный зверек, которым часто придается охранная функция на время, пока сам ребенок спит.

См. главу 7.

Каждый тип становится важным в различные периоды ее жизни. Анализ показал, что каждый раз, когда интенсивность ее тревожности росла и при этом имели место некоторые внешние факторы, она склонялась к выбору человека более садистического типа или, по крайней мере, не была способна сопротивляться его домогательствам. В то же время когда ей удавалось оторвать себя от этого садистического объекта, возникал другой, но уже добрый, типа ее «хорошего» брата, и она становилась менее мазохистична и способна выбрать удовлетворяющий ее объект.

Дальнейшее обсуждение этого вопроса см. в следующей главе.

Я рассказала о двух случаях такого рода в главе 7.

Это будет тем более верно, если речь идет о совращении или изнасиловании ребенка взрослым. Переживание подобного, как хорошо известно, может иметь очень серьезные последствия для детской психики.

Deutsch, «Zur Psychoanalyse weiblichen Sexualfunktionen» (1925). – Int. PsA Verl.

См. там же, S. 36.

См. Lewin, «Kotschmieren, Menses und weibliches Ober-Ich» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI.

В своей статье «Psychoanalytisches zur Menstruation» (1931) Мелитта Шмидеберг отметила, что девочка воспринимает менструацию, помимо всего прочего, как результат копуляции садистического типа, которую ей навязал отец, и что от этого она испытывает чувство еще большего ужаса, так как полагает, что такое действие с его стороны явилось возмездием за ее собственную агрессию, направленную на него и на мать. Точно так же, как в садистических детских фантазиях он был исполнителем ее агрессивных устремлений, направленных на мать, так и теперь он является тем, кто исполняет наказание, которое ее мать назначает ей. В дополнение к этому его садистический коитус с ней означает и еще одно наказание – уже от него самого – за ее желание кастрировать весь мужской пол, которое она носит в себе в связи с копуляцией.

По моему мнению, первичная фантазия девочки, упомянутая в пункте 2b, о том, что ее гениталии (клитор) были повреждены насильственным отторжением от нее ее интроецированного пениса, или ее страх того, что это вот-вот произойдет, формируют основу для ее фантазии на темы повреждения гениталий путем кастрации.

Фрейд, «Некоторые психические следствия анатомического различия полов» (Freud, «Einige Folgen des anatomischen Geschlechtsunterschiedes». – Ges. Schr., Bd. XI, или «Some Psychical Consequences of the Anatomical Distinction between the Sexes» (1925). – S.E. 19.

Признание внутренней реальности – основа адаптации к внешней действительности. Отношение ребенка к своим воображаемым объектам, которыми в этом периоде его жизни являются фантастические образы его реальных, внешних объектов, будет в дальнейшем определять его отношение и к последним.

Приравнивание «плохого» пениса или «плохой какашки» к ребенку уже обсуждалось. Они существуют одновременно и усиливают друг друга.

Ференци, «К вопросу об онтогенезе денежного интереса» (Ferenczi, «Zur Ontogenese des Geldinteresses» (1927) в Bausteine zur Psychoanalyse. – Int. PsA Verl., или «The Origin of Interest in Money»).

Возможно, также с целью обезобразить мать, сделать ее уродливой.

Девочка часто идентифицирует в своем бессознательном своего воображаемого ребенка с маленьким и безобидным пенисом. Частично именно в этой связи ее отношения с братом или каким-то другим ребенком помогают ей утвердиться в вере в «хороший» пенис. Будучи еще совсем маленькой, она приписывает гигантский садизм пенису своего отца и находит маленький пенис своего брата если и менее достойным восхищения, то уж точно не настолько опасным.

В книге «Недовольство культурой» (1930) («Civilization and its Discontent». – S.E. 21, p. 113, или «Das Unbehagen in der Kultur» (S. 84)) Фрейд пишет: «…она [агрессивность] стала основой всех нежных и любовных отношений между людьми, за одним, может быть, единственным исключением – любви матери к своему ребенку мужского пола». Там, где на женщину сильно влияет приравнивание ребенка к «хорошему» пенису, она особенно склонна концентрировать все положительные элементы своих чувств на своем ребенке, если это мальчик.

Она также рассматривает как практическое доказательство то, что ее моча, которую она уподобляет молоку, не является вредоносной. С другой стороны, она зачастую воспринимает свою менструальную кровь как практическое доказательство того, что ее моча и другие экскременты являются опасными субстанциями. Более того, факт, что у нее не кончается молоко, является не только опровержением вызванного ее садистическими фантазиями страха по поводу того, что ее грудь была уничтожена, но и убеждает ее, что ее экскременты не опасны для ее собственного тела. Они ведь были орудиями ее воображаемой агрессии в отношении груди ее матери, но теперь она видит, что эти орудия никому не причинили никакого вреда.

Фрейд, «Некоторые психические следствия анатомического различия полов» (Freud, «Einige Folgen des anatomischen Geschlechtsunterschiedes». – Ges. Schr., Bd. XI, или «Some Psychical Consequences of the Anatomical Distinction between the Sexes». – S.E. 19, 1925).

В своей статье «О мотивирующем факторе в формировании женского супер-эго» («Über einen Antrieb bei der Bildung des weiblichen Über-Ichs» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV; «One of the Motive Factors in the Formation of the Super-Ego in Women») Ханс Закс указал на любопытный факт: хотя вообще-то у женщин нарциссизм более развит, чем у мужчин, потеря любви для первых имеет большее значение. Он попытался найти объяснение этому видимому противоречию в предположении о том, что девочка пытается – в момент, когда у нее эдипов конфликт подходит к своему концу, цепляться за своего отца либо с помощью своего желания иметь ребенка от него, либо посредством оральной регрессии. Его позиция совпадает с моей в подчеркивании того значения, которое имеет оральная привязанность девочки к своему отцу для формирования ее супер-эго. Но в соответствии с его взглядами, эта привязанность происходит через регрессию после того, как она испытает разочарование в своих надеждах заиметь пенис и получить генитальное удовлетворение от своего отца; я же считаю, что ее оральная привязанность к своему отцу или, если быть более точным, ее стремление инкорпорировать его пенис является основой и отправной точкой для ее сексуального развития и для формирования ее супер-эго.

Эрнест Джонс приписывает большее влияние, которое на женщину оказывает потеря ее объекта, ее страху того, что ее отец не даст ей сексуального удовлетворения (см. его работу «Раннее развитие женской сексуальности» («Die erste Entwicklung der weiblichen Sexualität» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV, или «The Early Development of Female Sexuality», 1927). В соответствии с его воззрениями, причина того, что отказ в сексуальном удовлетворении (а в этом отношении женщина, конечно, больше зависит от партнера, чем мужчина от женщины) настолько невыносим для женщины, состоит в том, что этот отказ вызывает у нее глубочайший страх афанизиса, то есть развития у нее полной невозможности (когда-либо. – Примеч. пер.) получить сексуальное наслаждение.

Фрейд, «Я и Оно» (Freud, «Das Ich und das Es». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 374, или «The Ego and the Id». – S.E. 19, p. 30).

Как я ранее уже указывала, различные виды магии переплетаются, заменяют друг друга, но эго также заставляет их противостоять друг другу. Возникающий у девочки – в результате ее веры в магическую силу ее экскрементов – страх перед «плохими» детьми (фекалиями), находящимися внутри нее, стимулирует ее придавать чрезмерное значение своей вере в «хороший» пенис. Ее приравнивание «хорошего» пениса к ребенку дает ей надежду на то, что она инкорпорировала «хороших» детей в качестве противовеса тем находящимся внутри нее детям, которые для нее увязаны с «плохими» фекалиями.

Фрейд, «О женской сексуальности» (Freud, «Über die weibliche Sexualität». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVII, Heft 3, или «Female Sexuality» (1932). – S.E. 21, p. 225).

См. мои работы «Ранние стадии эдипова конфликта» («Frühstadien des Ödipuskonfliktes» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV, или «Early Stages of the Oedipus Conflict») и «Значение формирования символов для развития эго» («Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «The Importance of SymbolFormation in the Development of the Ego», а также главу 3 этой книги.

Поскольку это действительно так, данные стадии будут тут упомянуты только очень вкратце. Более подробное их обсуждение читатель найдет в главах 8 и 9 этой книги.

Freud, «Eine Kindheitserinnerung des Leonardo da Vinci». – Ges. Schr., Bd. IX, или «Leonardo da Vinci and a Memory of his Childhood» (1931). – S.E. 11, 1910.

Для детального ознакомления с феноменами, которые появляются в связи с фазой женственности у детей мужского пола, я отсылаю читателя к своей работе «Ранние стадии эдипова конфликта» («Frühstadien des Ödipuskonfliktes» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV, или «Early Stages of the Oedipus Conflict»), а также к работам Карен Хорни «Flucht aus der Weiblichkeit» (1926). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII, или «The Flight from Womanhood» и Феликса Бема «Über den Weib-hchkeitskomplex des Mannes» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «The Femininity Complex in Men» (1929).

На этиологическое значение таких страхов в развитии психозов уже указывалось в главах 8 и 9.

Я думаю, что этот страх имеет отношение к различным формам клаустрофобии. Представляется истинной (идея о том. – Примеч. пер.), что клаустрофобия восходит к страху быть запертым внутри опасного тела матери. Ввиду особого страха перед неспособностью извлечь свой пенис из тела матери может показаться, что этот страх сузился до страха за пенис.

См. Abraham, «Ejaculatio Praecox» (1917) («Ü ber Ejaculatio praecox in Klinische Beitr ä ge zur Psychoanalyse». – Int. PsA Verl., 1921).

В своей работе «Beiträ ge zur Analyse des Sadismus und Masochismus» (1913). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. I, 1913), Пауль Федерн (Paul Federn) обсудил вопрос о том, как у мужчин возникает феномен активного садизма, и пришел к выводу, «что пробуждающийся активный мужской компонент органа трансформируется в садизм неосознанными механизмами, среди которых символическое представление является важнейшим, или – более точно – что его позывы, берущие свое начало в этом компоненте, превращаются в садистические устремления. При этом реактивируются все активные устремления и побуждения, возникшие ранее у ребенка».

В некоторых случаях я смогла убедиться в том, что мальчики используют свой пенис, разворачивая его вовнутрь, в качестве оружия против интернализированного пениса отца. Они уподобляют своему пенису исходящую из него струю мочи и рассматривают ее как палку, кнут или меч, которыми они побеждают отцовский пенис внутри себя. Мне также часто встречалась фантазия, в которой мальчик вытягивает свой пенис до такой длины, что он оказывается способным взять его себе в рот, а в одном случае – себе в анус. Эта фантазия вызвана, опять же, его желанием напрямую использовать свой пенис в борьбе со своим супер-эго.

По Ференци («Versuch einer Genitaltheorie», 1922), прегенитальный эротизм смещается на генитальную деятельность в результате процесса амфимиксиса.

Райх указал на то, что конституциональная сила генитального эротизма индивидуума является важным фактором для окончательного результата его развития (см. его «Die Funktion des Orgasmus» (1927). – Int. PsA Verl., 1927, или «The Function of the Orgasm»).

Если же генитальные чувства появляются слишком рано, заставляя эго преждевременно и слишком сильно защищаться от деструктивных импульсов, то могут происходить серьезнейшие нарушения в развитии (см. мою статью «Значение формирования символов для развития эго» («Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «The Importance of Symbol-Formation in the Development of the Ego»)).

Если позитивные чувства к матери не будут в достаточной степени преобладать, то и тело матери будет оставаться объектом ненависти как следствие его (мальчика. – Примеч. пер.) агрессии, направленной на отцовский пенис, предположительно находящийся внутри нее, и он (мальчик. – Примеч. пер.) отворачивается от матери.

См. главу 8.

См. Chadwick, «Über die Wurzel der Wissbegierde» (1925). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XI.

В своей работе «Homosexualität und Ödipuskomplex» (1927) Феликс Бем пришел к заключению: часто встречающиеся у мужчин фантазии о том, что вагина прячет в себе большой, «опасный» и двигающийся пенис – женский пенис, несут патогенный эффект из-за того факта, что они в бессознательном связаны с идеями скрытого присутствия в вагине матери огромного и ужасающего пениса отца. В более ранней работе – «Homosexualität und Polygamie» (1920) – Бем также указывал на то, что у мужчин часто встречается желание встретить отцовский пенис внутри тела матери и что это желание основано на агрессивных импульсах, направленных на пенис отца. Их импульс к нападению на его пенис внутри вагины матери и подавление этого агрессивного импульса являются важными факторами в превращении их (мужчин. – Примеч. пер.) в гомосексуалов, как думает Бем.

Когда такое происходит, то является признаком того, что успешно произошло разделение его образа «объединенных» родителей и что его младенческая психотическая тревожность подверглась модификации. См. главу 9.

См. главы 9 и 10.

То, что «восстановительные» устремления мальчика направлены на «хороший», а деструктивные – на «плохой» объект, было уже разъяснено в связи с другими контекстами.

Поскольку тревоги мальчика относительно того, что содержится внутри тела его матери, и его беспокойство по поводу его собственного тела взаимосвязаны и взаимозависимы, то его фантазии о восстановлении тела его матери в каждом конкретном случае относятся и к восстановлению его собственного тела. Сейчас мы как раз и рассмотрим этот аспект его фантазий о «возмещении».

Чувство вины мальчика по отношению к своей матери и его страх того, что «плохой» пенис его отца может причинить ей вред, в немалой степени способствуют его стремлению восстановить пенис отца и вернуть его ей, объединив их обоих в дружественной манере. В некоторых случаях это желание может стать настолько доминирующим, что он прекратит воспринимать свою мать как объект любви и полностью передаст ее отцу. Эта ситуация заставит его перейти на гомосексуальную позицию; в этом случае его гомосексуальность будет служить цели «возместить ущерб» пенису его отца, чья функция (в свою очередь. – Примеч. пер.) будет состоять в том, чтобы «восстановить» его мать и доставить ей удовольствие.

Там, где страх мальчика перед «плохим» пенисом или, что нередко, его неспособность терпеть собственный садизм чрезмерно усиливает его веру в «хороший» пенис применительно не только к пенису отца, находящемуся внутри его матери, но и к его собственному супер-эго, его отношение к женщинам может стать весьма искаженным. (Тогда. – Примеч. пер.) гетеросексуальный акт будет в первую очередь служить удовлетворению его гомосексуальных желаний, а чрево будет не чем иным, как чем-то, что содержит в себе «хороший» пенис.

«Ранние стадии эдипова конфликта» («Early Stages of the Oedipus Conflict» или «Frühstadien des Ödipuskonfliktes» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA Bd. XIV).

В своей работе «Die Wurzel der Wißbegierde» (1925). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XI Мэри Чедвик (Mary Chadwick) поясняет, что «мальчик смиряется со своей неспособностью иметь ребенка путем удовлетворения своей любознательности». Совершаемые ими научные открытия, их интеллектуальные достижения заменяют им детей. В соответствии с ее рассуждениями, именно этот перенос мужской зависти к способности женщины родить ребенка в плоскость интеллекта является для мужчин источником их соперничества с женщинами в вопросах (касающихся уровня. – Примеч. пер.) интеллекта.

Эдуардо Вайсс (Edoardo Weiss) в своей статье «Über eine noch unbeschriebene Phase der Entwicklung zur heterosexuellen Liebe» (1925). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XI утверждает, что гетеросексуальный выбор своего объекта, совершаемый взрослым мужчиной, является результатом проекции его собственной женственности. Он считает, что именно благодаря такому механизму проецирования отношение взрослого мужчины к своей женщине-партнеру отчасти имеет «материнский» окрас. Он также указывает, что женщина соответствующим образом окончательно утверждается в своей гетеросексуальной позиции, отказываясь от мужских черт, перемещая их на (и наделяя ими) мужчину, которого она любит.

Райх показал, что у многих пациентов пенис принимает на себя роль материнской груди, а сперма – материнского молока (см. его «Die Funktion des Orgasmus» («The Function of the Orgasm» (1927). – Int. PsA Verl.)).

Аналогичным образом путем успешного преодоления «зависти к пенису» и сублимации своих маскулинных компонентов девушка создает предпосылку для укоренения у себя гетеросексуальной позиции.

Эта вера постепенно возрастает в ходе анализа по мере того, как уменьшается суровость супер-эго, снижаются тревожность и садизм, становится более выраженной генитальная стадия и в то же время улучшаются как его взаимоотношения со своим объектом, так и отношения между супер-эго, эго и ид.

Таким образом, «чистая» и девственная женщина – это в конечном счете женщина, которая не была осквернена (уничтожена) отцовским пенисом и опасными экскрементами его самого и которая, следовательно, способна дать мужчине хорошие, целебные – чистые – субстанции из нетронутых внутренних частей своего тела.

См. мою работу «Ранние стадии эдипова конфликта» («Early Stages of the Oedipus Conflict» или «Frühstadien des Ödipuskonfliktes» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV).

Эта точка зрения подтверждается признанным фактом, вытекающим из наблюдений при психоаналитической работе, а именно тем, что пенис и мужская потенция символизируют мужское поведение в целом.

См. мою работу «A Contribution to the Theory of Intellectual Inhibition» (1931). – Int. Journal of Psycho-Analysis, vol. XII.

См. главу 8.

Описание того, как это происходит у девочек, дано в предыдущей главе.

В некоторых таких случаях период грудного вскармливания был очень короток и протекал неудовлетворительно. В других – ребенка кормили только из бутылочки. Но даже тогда, когда период грудного вскармливания казался со всех сторон протекающим вполне удовлетворительно, ребенок, тем не менее, мог очень быстро отказаться от материнской груди, причем с чувством ненависти, а также мог в большой степени интроецировать пенис отца. В таких случаях подобное поведение могло определяться конституционными факторами. См. главу 8.

Слишком сильная ненависть мальчика к пенису своего отца основана на чрезмерно сильных деструктивных фантазиях, направленных на грудь и тело его матери; так что и здесь его раннее отношение к матери влияет на его же отношение к отцу.

Возникавшие в процессе этих фантазий образы обычно не только в достаточной мере отличались от настоящей матери мальчика, но и полностью закрывали собой ее (образ. – Примеч. пер.). В данной ситуации причина и следствие усиливали друг друга. Из-за слишком сильного влияния на мальчика его ранней тревожности развитие его объектных отношений и его адаптация к реальности останавливались. Вследствие этого мир его объектов и действительность не могли смягчать страхи, бравшие свое начало в той ранней тревожности, и поэтому они продолжали доминировать в его психике. Я обнаружила, что в такого рода случаях отношение ребенка к реальности оставалось искаженным навсегда. А следовательно, действительность продолжала восприниматься и оцениваться им и позднее преимущественно в соответствии с его нафантазированными тревожными ситуациями.

В предыдущей главе мы обсуждали аналогичный процесс перемещения у девочки. Там, где ее ненависть и зависть по большей части оказывались связаны с инкорпорированным в тело матери пенисом отца, она переносила эти чувства, которые изначально были направлены в основном на ее мать, на его пенис, и это приводило к тому, что ее отношение к мужчинам оказывалось подвержено серьезным нарушениям.

См. мою работу «Die Rollenbildung im Kinderspiel». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XV, или «Personification in the Play of Children» (1929). – Int. J. Psycho-Anal., v. 10.

В самых крайних случаях его либидо окажется не в состоянии поддерживать в нем какую-либо (определенную сексуальную. – Примеч. пер.) ориентацию.

Из-за этого смещения его мать приобрела качества отцовского пениса в такой степени, что от ее собственной личности почти ничего не осталось. Мистер А бессознательно отождествлял ее с пенисом своего отца (а на сознательном уровне – с мальчиком). В результате этих многочисленных смещений пациент даже на сознательном уровне имел серьезные трудности в деле проведения различий между полами.

Эрнест Джонс обращал внимание на этот механизм в своей статье «Angst, Schuld-gefühl und Haß» («Fear, Guilt and Hate» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI).

Когда тревога и волнение мистера А случались особо сильными, улица и мой дом (и, как оказалось, весь мир) казались ему утопающими в грязи. В таком психическом состоянии мистер А часто отождествлял меня с уборщицей, которая подметала лестницу и которая вызывала у него особое отвращение. Эта женщина была в его глазах столь неприятной и отталкивающей потому, что она вызывала в нем чувства вины и тревоги. Она для него символизировала его собственную мать, униженную и обнищавшую в результате его неудач, которая безуспешно пыталась очистить от грязи и яда свое тело изнутри – дом. Как следствие своей агрессии с использованием своих ядовитых экскрементов, направленной на совокупляющихся родителей и на внутреннее содержимое тела матери, он ощущал свою ответственность за ее (убогое. – Примеч. пер.) положение.

Так как я хочу проиллюстрировать ту мысль, что некоторые виды ранней тревожности могут являться корнями тяжелых сексуальных нарушений, я упомяну только два фактора из множества его ранних впечатлений и переживаний, которые внесли свой вклад в такой результат его развития: его мать была слабой женщиной, а отец – грубым семейным тираном, которого боялась вся семья.

Примитивная ревность маленького ребенка, которая ведет к тому, что он мешает сексуальному удовлетворению и интимным отношениям родителей, в общем и целом получает вторичную и существенную поддержку со стороны его тревожности. Ребенок боится того, что – во исполнение его садистических фантазий – его родители поранят или даже убьют друг друга в процессе сексуального взаимодействия. Этот страх заставляет ребенка следить за родителями и мешать им.

Такая фантазия может служить и отправной точкой для алкоголизма. Символизирующий «плохие» пенис и мочу алкоголь служит для уничтожения «плохого» интернализированного пениса. Мелитта Шмидеберг в своей работе «The Role of Psychotic Mechanisms in Cultural Development» (1930). – Int. Journ. of PsA, vol. XI указала на то, что наркотики символизируют «хороший» пенис, предлагающий защиту от «плохих» интроецированных объектов. Из-за амбивалентности [пристрастившегося] принятое внутрь вызывающее зависимость и привыкание вещество очень скоро принимает значение «плохого» пениса, а это является дальнейшим стимулом к зависимости.

Фрейд, «Тотем и табу» («Totem and Taboo» (1913). – S.E. 13, Ges. Sсhr., Bd. X).

Конкретные особенности такого ипохондрического дискомфорта обычно определяются структурой и деталями садистических фантазий. Например, я постоянно сталкивалась с тем, что ощущения жжения связаны с уретральными фантазиями. Так как предполагалось, что моча ошпаривает объекты, то она также вызывает жжение внутри его собственного тела. В таких случаях и интернализированному пенису отца, и собственной моче придавались свойства чего-то ошпаривающего, отравляющего и разъедающего.

См. главу 7.

См. главу 8.

Мой пятилетний пациент Франц, например, у которого отчетливо проявлялись в процессе психоанализа психотические черты, в темноте очень боялся крыс и мышей, которые придут в его спальню из соседней комнаты и нападут на него, когда он уляжется в кровать, причем одни нападут сверху, а другие – снизу. Они представляли собой фекалии, происходившие от родителей, вторгавшиеся в его анус и другие естественные отверстия в теле в качестве ответа на его собственную анально-садистическую агрессию, направленную на родителей.

См. главу 9.

«Homosexualit ä t und Ö dipus-komplex» (1926). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII.

Фрейд уже привлекал внимание к тому факту, что в некоторых случаях в гомосексуальность выбора объекта вносит свой вклад то, что чувства враждебности и соперничества оказались преодоленными, а агрессивные устремления – подавленными (см. «О некоторых невротических механизмах при ревности, паранойе и гомосексуализме» («Über einige neurotische Mechanismen bei Eifersucht, Paranoia und Homosexualität». – Ges. Schr., Bd. V, или «Certain Neurotic Mechanisms in Jealousy, Paranoia and Homosexuality» (1922, S.E. 18). Задгер подчеркивал, что соперничество мальчика со своим отцом и желание кастрировать его являются факторами гомосексуальности («Ein Fall von multipler Perversion mit hysterischen Absenzen» (1910). – Jahrb. f. PsA, Bd. II). Ференци обращал внимание на то, что гомосексуалы испытывали жестокие чувства пожелания смерти своему отцу, равно как и имели похотливо-жестокие фантазии на тему нападения на свою мать («Zur Nosologie der männlichen Homosexualität» (1914). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. II, или «On the Nosology of Male Homosexuality»). Эрнест Джонс показал, что оральный садизм является фундаментальным фактором развития гомосексуализма у женщин («Die erste Entwicklung der weiblichen Sexualität» (1928). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XIV, или «The Early Development of Female Sexuality», 1927).

Так, диспропорция, которая наблюдается между требуемым для удовлетворения матери огромным пенисом, а также большим объемом семени и ничтожными размерами его собственного пениса, является одним из факторов, способствующих его импотенции в дальнейшей жизни.

Феликс Бем (см. уже цитированное) рассказывал о пациенте, который в гомосексуальных отношениях с мужчинами, помимо всего прочего, стремился узнать, какова была их «сексуальная техника» с женщинами.

Постоянное беспокойство и сосредоточенность мистера В на своем внешнем виде оказались результатом смещения вовне его тревог по поводу состояния внутренней части его тела и его связанной с этим ипохондрической тревожности.

Но эти его хорошие объектные отношения с мужчинами и женщинами иногда подвергались серьезным нарушениям. В такие периоды времени мистер В старался по максимуму избегать контактов с людьми.

У него в жизни были пару раз сексуальные акты с женщинами, но от них он никогда не получал истинного удовлетворения. Его основными побудительными мотивами для того, чтобы ввязаться в такого рода эфемерные интрижки, было любопытство, желание испытать то же, что испытывают и другие гетеросексуальные мужчины, но в особенности – нежелание нанести какую-то (душевную. – Примеч. пер.) травму другой стороне, которая – в каждом таком случае – стремилась к этому в большей степени, чем он сам.