Fenichel, «Die Identifizierung» (1926). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII.

Reich, «Der triebhafte Charakter» (1925). – Int. PsA Verl.

См. мою работу «Frühe Angstsituationen im Spiegel künstlerischer Darstellungen» (1931). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVII, или «Infantile Anxiety Situations Reflected in a Work of Art» (1929, Сочинения I).

См. следующую главу, где эта тема обсуждается более полно.

См. главу 10 о значении тревоги в развитии эго.

Фрейд, «Торможение, симптом, тревога» (Freud, «Inhibitions, Symptoms and Anxiety». – S.E. 20, p. 163, или «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 106).

Там же (p. 125 или S. 65).

Абрахам, «История развития либидо» (Abraham, «Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido», S. 15, или «A Short Study of the Development of the Libido» (1924), p. 428).

Там же (p. 433 или S. 20).

В работе «Торможение, симптом, тревога» Фрейд пишет: «Весьма возможно, что имеется и более тесная зависимость между действующей ситуацией опасности и формой вызванного ею невроза» (S.E. 20, p. 142, или Ges. Schr., Bd. XI, S. 84–85).

В своей работе «Инстинкты и их превратности» Фрейд пишет: «Поскольку предметы, которые ему преподносят, являются источниками удовольствия, оно [эго] вбирает их в себя, “интроецирует” их (используя термин Ференци [1909]); а с другой стороны, оно отторгает все, что внутри его самого становится причиной неудовольствия (см. ниже механизм проецирования)» – «Triebe und Tnebschicksale». – Ges. Sсhr., Bd. V, S. 461; «Instincts and their Vicissitudes» (1915). – S.E. 14, p. 136.

Теодор Райк в своей статье «Страх и ненависть» («Angst und Hass» (1929)) говорит, что тревога усиливает ненависть.

Если преступные наклонности в самом деле рождаются подобным образом из тревожности, испытываемой в раннем возрасте, то тогда наша единственная надежда понять (что творится в психике. – Примеч. пер.) преступника и, возможно, как-то воздействовать на него (с целью его перевоспитания. – Примеч. пер.) заключается в психоанализе, имеющем в качестве своего объекта самые глубинные уровни его ментальности.

См. мою работу «Значение формирования символов для развития эго» («Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930) – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «The Importance of Symbol-Formation in the Development of the Ego»).

Мелитта Шмидеберг указывала, что шизофреник режет свои связи с внешним миром, находя убежище в своих «хороших» внутренних объектах с помощью полного прекращения проекций и перекомпенсации своей любви к своим внутренним объектам нарциссическим способом, тем самым уклоняясь от своего страха перед своими «плохими» интроецированными и внешними объектами («The Role of Psychotic Mechanisms in Cultural Development» (1930). – Int. Journ. of PsA, vol. XI, или «A Contribution to the Psychology of Persecutory Ideas and Delusions» (1931). – Int. Journ. of PsA, vol. XII).

В своей статье «Стадии развития чувства реальности» («Stages in the Development of a Sense of Reality» или «Entwicklungsstufen des wirklichkeitssinnes» (1913). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. I) Ференци заметил, что абсолютное отрицание действительности является самой ранней формой ментальной реакции и что точки зацикленности у лиц, страдающих психозами, должны находиться в соответствующих ранних фазах развития.

По Мелитте Шмидеберг, отрицание чувства тревоги частично используется для отрицания существования интроецированного объекта, к которому приравниваются аффекты («A Contribution to the Psychology of Persecutory Ideas and Delusions» (1931). – Int. Journ. of PsA, vol. XII).

В своей работе «Скотомизация при шизофрении» («Scotomisation in Schizophrenia» или «Skotomisation in der Schizophrenie» (1926). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII) Ляфорг (Laforgue) предложил для обозначения этого защитного механизма термин «скотомизация» и указал на его важность при шизофрении.

По Мелитте Шмидеберг, кататония (ступор. – Примеч. пер.) означает стремление прикинуться мертвым для того, чтобы избежать различных форм нападения извне и изнутри, которых пациент страшится (см. ранее цитируемую работу).

См. мои работы «Значение формирования символов для развития эго» («Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «The Importance of Symbol-Formation in the Development of the Ego») и «A Contribution to the Theory of Intellectual Inhibition» (1931). – Int. Journ. of PsA, vol. XII). Недавно в статье «Über respiratorsche Introjektion» или «Respiratory Introjection» (1931). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVII) Фенихель описал целый класс садистических фантазий, в которых экскременты являются орудиями убийства: фекалии – посредством отравления и взрыва, моча – отравления. По его словам, эти фантазии вызывают страх быть отравленным экскрементами. Его статья, как мне кажется, подтверждает те взгляды, которые я ранее высказывала в своих вышеупомянутых работах.

См. ван Опхайзен, «О происхождении чувства преследования» (Ophuijsen, «On the Origin of the Feeling of Persecution», 1920) и Штреке, «Изменение знака либидо в маниях преследования» (Stärcke, «The Reversal of the Libido-Sign in Delusions of Persecution», 1919). В соответствии с ними параноидальная идея о преследователе исходит из бессознательного представления о том, что этот преследователь и так называемый «кал фрагментированный» в кишечнике суть эквивалентные вещи и что последний приравнивается к пенису преследователя. Я обнаружила, что страх перед «отдельными частицами стула как преследователем» в конечном итоге восходит к садистическим фантазиям, в которых моча и кал используются как ядовитое и разрушительное оружие, применяемое в нападении на тело матери.

Геза Рохайм (R ó heim) в своем трактате «Nach dem Tode des Urvaters» (1923) показал, что в первобытных племенах черные маги убивали человека или навлекали на него болезнь, магическим образом вводя экскременты или то, что их заменяло, в его тело.

Абрахам в «Истории развития либидо» (Abraham, «Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido» или «A Short Study of the Development of the Libido», 1924) показал, что ненавидимый объект приравнивается к фекалиям. См. также Róheim, «Nach dem Tode des Urvaters» (1923) и Simmel, «The Doctor-Game Illness, and the Profession of Medicine» (1926) («Doktorspiel, Kranksein und Arztberuf». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII).

См. мою работу «A Contribution to the Theory of Intellectual Inhibition» (1931). – Int. Journ. of PsA, vol. XII.

Страх перед многочисленными преследователями имеет не только анально-садистическое – как страх перед большим числом преследующих фекальных частиц, но также и оральносадистическое происхождение. Исходя из моего опыта, сексуальные представления ребенка, согласно которым его мать при совокуплении инкорпорирует в себя каждый раз новый пенис, а в распоряжении его отца имеется некоторое количество пенисов, способствуют его страху поиметь большое количество преследователей. Мелитта Шмидеберг рассматривает эту многочисленность преследователей в качестве проекции собственной орально-садистической агрессии ребенка, направленной на пенис отца, причем каждый отдельный экземпляр пениса становится новым объектом тревоги (см. ее работу «The Role of Psychotic Mechanisms in Cultural Development» (1930). – Int. Journ. of PsA, vol. XI).

См. также мою статью «Значение формирования символов для развития эго» («Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «The Importance of Symbol-Formation in the Development of the Ego»). Я считаю, что мои воззрения находятся в согласии со взглядами Абрахама, полагающего, что у параноиков либидо регрессирует к более ранней анальной стадии, предполагая, что фаза, когда садизм достигает своего максимума, инициируется орально-садистическими тенденциями и заканчивается с «закатом» ранней анальной стадии. Следует считать, что в описанном выше периоде этой фазы, который я считаю основополагающим для (возникновения. – Примеч. пер.) паранойи, господствует более ранняя анальная стадия. Все, что было тут сказано, дополняет, как я думаю, открытия Абрахама. Это показывает, что на вышеупомянутой стадии различные садистические средства задействуются вместе и в полной мере и что фундаментальная важность уретрально-садистических тенденций подчеркивается в одном ряду с орально-садистическими. Это также предоставляет определенный объем информации о структуре тех фантазий, в которых находят свое выражение анально-садистические тенденции, относящиеся к более ранней анальной стадии.

С того момента Мелитта Шмидеберг сообщила о двух случаях, когда бредовые идеи преследования и отношений проистекали из подобных ситуаций тревоги (см. ее работу «A Contribution to the Psychology of Persecutory Ideas and Delusions» (1931). – Int. Journ. of PsA, vol. XII).

Деструктивные желания ребенка, направленные на его объекты, представленные (в его воображении. – Примеч. пер.) органами тела, вызывают у него страх перед этими органами и объектами. Этот страх вместе с либидинальными интересами побуждает его отождествлять данные органы с другими вещами, которые, в свою очередь, становятся объектами тревоги и от которых он постоянно стремиться отдалиться, создавая при этом новые отождествления; таким образом (ребенок. – Примеч. пер.) стимулирует у себя развитие символов (см. мою работу «Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI; «The Importance of Symbol-Formation in the Development of the Ego».

Как показал Ференци, маленький ребенок стремится «переоткрыть» свои собственные органы и их функциональное назначение в любой внешней вещи с помощью идентификации, которая является предтечей создания символов – символизации.

По Эрнесту Джонсу («The Theory of Symbolism», 1916, или «Die Theorie der Symbolik» (1919). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. V), принцип удовольствия позволяет человеку сравнивать совершенно разные вещи друг с другом, если они вызывают схожий интерес. Эта точка зрения подчеркивает важность либидинального интереса как фундаментального фактора в процессах идентификации и символизма/символизации.

См. мою статью «Die Rollenbildung im Kinderspiel» (Int. Ztschr. F. PsA., Bd. XV) или «Personification in the Play of Children» (1929) (Int. J. Psycho-Anal., V. 10).

В своей работе «Notes on Oral Character-Formation» (1925) Эдвард Гловер указывал, что фрустрация является стимулирующим фактором в развитии индивидуума.

См. мои статьи «Психологические принципы психоанализа детей раннего возраста» («The Psychological Principles of Early Analysis», 1926) и «Ранние стадии эдипова конфликта» («Early Stages of the Oedipus Conflict» или «Frühstadien des Ödipuskonfliktes», 1928).

В своей работе «Nach dem Tode des Urvaters» (1923) Рохайм утверждает, что через пожирание трупа своего первобытного отца сыновья последнего проходят к тому, что смотрят на него как на кормящую мать. Он предполагает далее, что таким образом сыновья переносят свою любовь, которую до той поры чувствовали только по отношению к матери, и на отца; их общее отношение к нему приобретает позитивный элемент, будучи ранее чисто негативным.

См. Фрейд, «Леонардо да Винчи: Воспоминание детства» (Freud, «Eine Kindheitserinnerung des Leonardo da Vinci». – Ges. bchr., Bd. IX, S. 398, или «Leonardo da Vinci and a Memory of his Childhood», 1910). Мы в подробностях рассмотрим эти процессы формирования в главе 12, обсуждая вопросы сексуального развития мальчиков.

Следующий пример, полученный прямым наблюдением, иллюстрирует то, как происходит подобное изменение от «нравится» к «не нравится» (или даже вызывает отвращение. – Примеч. пер.). В течение месяцев после своего отнятия от материнской груди один маленький мальчик выказывал предпочтение рыбным блюдам, а также общий интерес к рыбам как таковым. В годовалом возрасте он часто с большим и доставлявшим ему очевидное удовольствие интересом наблюдал за тем, как его мать убивает и разделывает рыбу на кухне. Но вскоре после этого у него появилось сильное отвращение к рыбным блюдам, которое расширилось до того, что ему стало неприятно просто видеть рыб, а затем превратилось в «рыбную фобию». Предыдущий опыт аналитической работы с большим количеством маленьких детей, указывавший на то, что их агрессия и нападки на рыб, змей и ящериц символизировали «атаки» на пенис отца, позволил нам, как я думаю, понять поведение этого ребенка. То, что мать убивала рыбу, вызывало в нем в очень большой степени удовлетворение его садистических импульсов, направленных против пениса отца, но это и вызывало его страх перед отцом или, точнее, перед его пенисом.

В «Истории развития либидо» (Abraham, «Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido», S. 84, или «A Short Study of the Development of the Libido», 1924, p. 490) Абрахам пишет: «Относительно интроецированного объекта необходим еще один комментарий. Он состоит в том, что пенис регулярно приравнивается к женской груди. А другие части тела, например палец, ступня, волосы, кал, ягодицы, могут символизировать эти два органа уже вторичным образом…»

В своей книге «Psychoanalyse der Gesamtpersö nlichkeit» (1927). – Int. PsA Verl.; или «Psychoanalysis of the Total Personality» Александер (Alexander) указал на то, что ид каким-то образом «подкупает» супер-эго, и что это «взаимопонимание» позволяет осуществить некие запрещенные действия.

В своей работе «Das Problem der Unlustbejahung» (1926). – Int. Ztsdlr. f. PsA, Bd. XII, или «The Problem of the Acceptance of Unpleasant Ideas» Ференци замечает, что знание о внешней реальности идет рука об руку со знанием о физической реальности.

В «Торможение, симптом, тревога» (Freud, «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 65, или «Inhibitions, Symptoms and Anxiety». – S.E. 20, p. 125) Фрейд говорит: «Тем не менее оставим в стороне как материал для последующего обсуждения возможность того, что вытеснение является процессом, имеющим особое отношение к генитальной организации либидо, и что эго пользуется другими методами отражения, когда вынуждено противиться либидо на других ступенях организации…»

Смысл этой фразы туманен и неясен, ее следует понимать в свете предыдущего предложения о том, что ненависть к объекту уменьшается из-за «отбрасывания» («ejection». – Примеч. пер.) и подавления инстинктов.

В своей статье «Über das Mitleid» («The Psychology of Pity», 1930) Екельс показывает, что человек, чувствующий сострадание к своим объектам, относится к ним так, как ему бы хотелось, чтобы его собственное супер-эго относилось к нему самому.

См. мою статью «Ситуации тревожности у маленьких детей в зеркале художественных произведений» («Frühe Angstsituationen im Spiegel künstlerischer Darstellungen» (1931). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVII), или «Infantile Anxiety-Situations Reflected in a Work of Art»).

Элла Шарп показала, что в своих сублимациях ребенок проецирует своих интроецированных родителей на внешний объект, с помощью которого он удовлетворяет свои садистические и компенсационные устремления и с которым он, таким образом, связывает свои ощущения магического всемогущества. («Sublimierung und Wahnbildung» (1931). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVII, или «Certain Aspects of Sublimations and Delusions», 1930).

См. то, что писал Эрнест Джонс по этому поводу в своем докладе «Тревожность, чувство вины и ненависть» («Angst, Schuldgefühl und Haß» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI, или «Fear, Guilt and Hate»).

Эту позицию поддерживает и Фенихель в своей статье «Identifizierung» (1926). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XII, 1926.

Важность этого фактора для развития эго и для его связи с реальностью более подробно рассматривается в главе 10.

В данном месте английский переводчик приводит более дословный перевод с оригинального немецкого на английский, который отличается от того, как этот фрагмент переведен в основном английском тексте. Мой перевод базируется на немецком оригинале с учетом оборотов, использованных в английском переводе. Поэтому ремарка английского переводчика теряет тут свой смысл. – Примеч. пер.

См. также мою статью «Die Rollenbildung im Kinderspiel». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XV, или «Personification in the Play of Children» (1929). – Int. J. Psycho-Anal., v. 10.

Читатель может вспомнить случаи с Эрной (глава 3), Эгоном (глава 4) и Ильзой (глава 5).

Вера детей в добрых и помогающих персонажей, таких как добрые феи или Дед Мороз, помогает им скрыть и преодолеть свой страх перед «плохими» персонажами.

«Торможение, симптом, тревога» («Inhibitions, Symptoms and Anxiety» (1926). – S.E. 20, p. 136, или «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 77).

В качестве хорошего примера того, как отвращение маленького ребенка к животному уже включает в себя страх быть обвиненным в этом, Абрахам однажды рассказал мне следующую историю. Он как-то дал книжку с картинками своему маленькому родственнику – мальчику, которому еще не исполнилось и полутора лет, – и стал показывать ему картинки, читая вслух подписи к ним. На одной страничке была картинка со свинкой, которая убеждала ребенка быть чистоплотным. Данные слова, как и сама картинка, очевидным образом вызвали у мальчика недовольство, так как он захотел немедленно перелистнуть эту страницу, а когда Абрахам вернулся на нее, то ребенок даже не захотел туда смотреть. Позднее Абрахам узнал: несмотря на то что этот мальчик очень любил рассматривать книжки с картинками, он просто не переносил те страницы, на которых были изображены свинки. Рассказывая мне эту историю, Абрахам сказал: «Его супер-эго в это время, наверное, было свиньей».

«Торможение, симптом, тревога» («Inhibitions, Symptoms and Anxiety» (1926). – S.E. 20, p. 126, или «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 66–67).

Там же (S.E. 20, p. 125, или Ges. Schr., Bd. XI, S. 66).

«Торможение, симптом, тревога» («Inhibitions, Symptoms and Anxiety» (1926). – S.E. 20, p. 107; «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 46).

Там же.

Там же (p. 105, или S. 44).

Мне кажется важным не только с теоретической, но и с терапевтической точки зрения ответить на вопрос, получает ли при вспышке невроза у ребенка его идея о том, что он может быть съеден, только регрессивный катексис, или же она остается все также активной наряду с последующими модификациями; ибо нас интересует не только содержание самой идеи, но прежде всего тревожность, связанная с ней. Характер этой тревоги, как в его количественном, так и в качественном аспекте, полностью раскрывается нам только тогда, когда мы рассматриваем ее как страх, лежащий в основе невроза и свойственный психозу.

См. Mack Brunswick, «Ein Nachtrag zu Freuds Geschichte einer infantilen Neurose». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XV, 1929, или «A Supplement to Freud's History of an Obsessional Neurosis», 1928.

Моя аналитическая работа со взрослыми только подтверждает эту позицию.

Из последней процитированной выше фразы Фрейда кажется, что он оставляет открытым следующий вопрос: возможно, защита от садистических импульсов могла сыграть свою роль, хотя и весьма неявным образом, в структуре недуга человека-волка.

В связи с этим см. главу 6.

В главе 3, обсуждая случай, в котором наблюдались параноидальные черты, я попыталась выдвинуть похожую теорию природы женской гомосексуальности. Читатель, может быть, также помнит, что было сказано в связи с описанием психоанализа Эгона (глава 4). Я еще вернусь к этому вопросу в главе 12.

Рохайм пришел к аналогичным выводам на основе своих этнологических данных (см. его статью «Das Völkerpsychologische in Freud's Massenpsychologie und Ich analyse». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. VIII, 1922).

См. ранее процитированную работу Рут Мак-Брунсвик (Ruth Mack Brunswick).

«Das Ich und das Es». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 388, или «The Ego and the Id». – S.E. 19, p. 43–4.

Невроз навязчивых состояний является только одним из способов подобного преодоления, которыми эго пытается справиться с подобной младенческой психотической тревожностью. Другой способ будет обсуждаться в главе 12.

Я буду детально рассматривать эти изменения в главе 10, где попытаюсь показать, что в латентном периоде невроз навязчивых состояний позволяет ребенку удовлетворить потребности своего эго, супер-эго и ид, в то время как в более раннем возрасте, когда его эго еще неразвито, он еще не в состоянии справляться со своей тревожностью таким способом.

Тут имеет смысл обратиться к случаю Риты (см. главу 3), которую привели ко мне, когда ей было два года и девять месяцев, и у которой уже был целый ряд ярко выраженных обсессивных симптомов, главными из них являлись сложный ритуал отхода ко сну и чрезмерно сильное стремление к чистоте и порядку. Последнее находило свое выражение в очень многих привычках, которые выдавали ее склонность к одержимости, уже овладевшей всей ее личностью. Более того, это были уже устоявшиеся привычки. Например, ее церемониал укладывания спать брал свое начало в некотором моменте ее второго года жизни и с тех пор только постоянно укреплялся. Эрна (глава 3), которую привели ко мне в шестилетнем возрасте, имела некоторые обсессивные симптомы, которые также зародились в конце ее второго года жизни. В этом очень тяжелом случае невроз рано обнаружил свое большое сходство с неврозом навязчивых состояний у взрослых.

«Торможение, симптом, тревога» («Inhibitions, Symptoms and Anxiety» (1926). – S.E. 20, p. 113–14, или «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 53).

Там же (p. 128, или S. 69).

Согласно общепринятому взгляду, чувство вины, возникшее на генитальной стадии, регрессивно связано с приучением к чистоте, но при этом не учитывается тяжесть чувства в подобных случаях, как и его тесная спайка с прегенитальными инстинктами. Важность раннего приучения к чистоте, которая постоянно выявляется в процессе аналитической работы со взрослыми, указывает на более глубокую и прямую связь между таким приучением и сильным чувством вины. Ференци предположил, что имеется более прямая связь между этими двумя (феноменами. – Примеч. пер.) и что, возможно, существует своего рода физиологический предшественник супер-эго, который он называет «моралью сфинктера» («Zur Psychoanalyse von Sexualgewohnheiten» (1925). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XI).

Не следует забывать, что в данном контексте эвфемизм «требование чистоты» следует воспринимать как – грубо – «приучение к горшку». – Примеч. пер.

Мое предположение о том, что формирование реакций и чувства вины происходит на очень ранних стадиях развития эго – уже на втором году жизни, – подтверждается некоторыми утверждениями Абрахама. Он пишет: «На стадии нарциссизма с каннибалистической сексуальной целью болезненная тревога выступает в качестве первой обнаруживаемой инстинктивной заторможенности. Преодоление каннибалистических импульсов тесно связано с развитием чувства вины, которое выходит на первый план как типичный феномен заторможенности, относящийся к третьей стадии» – «История развития либидо» («Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido», S. 91, или «Short Study of the Development of the Libido» (1924), p. 496).

В своих «Заметках об одном случае невроза навязчивости» Фрейд пишет: «С другой стороны, компульсия есть попытка компенсации сомнения и исправления непереносимого состояния заторможенности, о котором свидетельствует сомнение» («Bemerkungen über einen Fall von Zwangsneurose». – Ges. Schr., Bd. VIII, S. 347, или «Notes upon a Case of Obsessional Neurosis» (1909). – S.E. 10, p. 243).

В своей работе «Тревожность, чувство вины и ненависть» («Fear, Guilt and Hate» (1929), или «Angst, Schuldgefühl und Haß» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI) Эрнест Джонс указал на то, что слово «невинный» («innocent») означает «безвредный» («not hurting»), а поэтому быть невинным означает не причинять вреда.

Фрейд, «Тотем и табу» («Totem and Taboo» (1913). – S.E. 13, p. 87, или Ges. Sehr., Bd. X, S. 108).

Там же.

Касательно невроза навязчивых состояний Фрейд пишет в «Тотем и табу»: «И тем не менее его чувство вины имеет основание, оно основано на интенсивных и частых желаниях смерти, которые в нем шевелятся по отношению к его ближним» (S.E. 13, p. 87, или Ges. Sehr., Bd. X, S. 107).

В главе 1 я уже указывала на то, что мои воззрения по этому поводу находятся в согласии с некоторыми выводами, к которым пришел Фрейд в своей работе «Недовольство культурой» (1930) («Civilization and its Discontent» или «Das Unbehagen in der Kultur»). Он говорит там: «…но в таком случае в чувство вины превращается все же только агрессия, подавляемая и оттесняемая в супер-эго. Я убежден, что многие процессы мы сможем показать проще и яснее, если данные психоанализа о происхождении чувства вины ограничим агрессивными первичными позывами» (S.E. 21, p. 138). И далее: «Итак, напрашивается следующая формулировка: при вытеснении какого-нибудь инстинктивного стремления его либидозные элементы превращаются в симптомы, а агрессивные компоненты – в чувство вины» (S.E. 21, p. 139).

Фрейд, «Тотем и табу» («Totem and Taboo» (1913). – S.E. 13, p. 89, или Ges. Sehr., Bd. X, S. 106).

В своей работе «Стадии развития чувства реальности» («Stages in the Development of a Sense of Reality» или «Entwicklungsstufen des Wirklichkeitssinnes» (1913). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. I) Ференци обращает внимание на связь между анальными функциями и всемогуществом слов и жестов. См. также Abraham, «The Narcissistic Evaluation of Excretory Processes in Dreams and Neurosis» (1920) («Zur narzißtischen Bewertung der Exkretions Vorgänge in Traumund Neurose». – «Klinische Beiträge zur Psychoanalyse» (1921). – Int. PsA Verl.).

Фрейд, «Тотем и табу» («Totem and Taboo» (1913). – S.E. 13, p. 87, или Ges. Sehr., Bd. X, S. 108).

Обсуждая этот вопрос, мисс Серл (Searl) указала на то, что импульсу ребенка, направленному на восстановление вещей (в то состояние, в котором они ранее были. – Примеч. пер.), также препятствует его ранний опыт, говорящий о том, что сломать вещь очень просто, а вот собрать ее снова – чрезвычайно сложно. Такое практическое доказательство, я думаю, вносит свой вклад в усиление сомнений в своих конструктивных и творческих способностях.

В своих «Заметках об одном случае невроза навязчивости» Фрейд отмечает, что сомнение в действительности означает сомнение в своей собственной любви и что «человек, который сомневается в своей любви, может, точнее, должен сомневаться в каждой более мелкой детали» («Bemerkungen über einen Fall von Zwangsneurose». – Ges. Schr. Bd. VIII, S. 345, или «Notes upon a Case of Obsessional Neurosis» (1909). – S.E. 10, p. 241).

Фрейд, «Предрасположенность к навязчивому неврозу» (Freud, «Die Disposition zur Zwangsneurose». – Ges. Schr., Bd. V, или «The Predisposition to Obsessional Neurosis» (1913). – S.E. 12, p. 324).

См. Абрахам, «Психоаналитические исследования становления характера» (Abraham, «Psychoanalytische Studien zur Charakterbildung», S. 49, или «Psycho-Analytical Studies on Character-Formation» (1925)).

См. главу 2.

В дополнение к этому мне кажется, что ненависть, испытываемая по отношению к людям, которые говорят на другом языке, а также трудности при освоении иностранных языков проистекают из этих расстройств инстинкта к познанию, имеющих место в самых ранних возрастах.

См. примеры с Эрной (глава 3), Кеннетом (глава 4) и Ильзой (глава 5).

Фрейд, «Я и Оно» (Freud, «Das Ich und das Es». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 402, или «The Ego and the Id». – S.E. 19, p. 56).

В некоторых крайних случаях это давление может оказаться настолько сильным, что развитие эго будет полностью остановлено. Но даже в не столь ненормальных случаях оно играет роль не только способствующего, но и затрудняющего, тормозящего фактора для этого развития. Для того чтобы оно имело позитивный эффект, как и во всех процессах развития, необходимо некоторое оптимальное соотношение между (всеми. – Примеч. пер.) действующими факторами (см. мою работу «Значение формирования символов для развития эго» («Die Bedeutung der Symbolbildung für die Ichentwicklung» (1930). – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XVI; «The Importance of Symbol-Formation in the Development of the Ego»)).

Фрейд, «По ту сторону принципа удовольствия» (Freud, «Jenseits des Lustprinzips». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 200, или «Beyond the Pleasure Principle» (1920). – S.E. 18, p. 14).

Фрейд рассматривает в качестве источников проекции «деятельность, направленную против таких внутренних возбуждений, которые ведут к слишком большому увеличению неудовольствия. Отсюда может возникнуть склонность относиться к ним таким образом, как будто они влияют не изнутри, а снаружи, чтобы к ним возможно было применить те же защитные меры от раздражений. Таково происхождение проекции, которой принадлежит столь большая роль в происхождении патологических процессов» («По ту сторону принципа удовольствия» или «Jenseits des Lustprinzips». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 217, или «Beyond the Pleasure Principle» (1920). – S.E. 18, p. 29).

Фрейд пишет: «Эти сновидения стараются справиться с раздражением посредством развития чувства страха, отсутствие которого стало причиной травматического невроза. Они проливают, таким образом, свет на функцию психического аппарата, которая, не противореча принципу удовольствия, все же независима от него и кажется более первоначальной, чем стремление к удовольствию и избегание неудовольствия» («По ту сторону принципа удовольствия» или «Jenseits des Lustprinzips». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 220, или «Beyond the Pleasure Principle» (1920). – S.E. 18, p. 32).

В двух предыдущих главах мы видели, что на самых ранних стадиях развития индивидуума его эго не обладает достаточными способностями претерпевать инстинктивную тревожность и страх интернализированных объектов, а потому пытается защитить себя частично путем скотомизации и отрицания физической реальности.

По вопросу тесной связи между сновидениями и игрой см. главу 1 этой книги, а также мою работу «Die Rollenbildung im Kinderspiel». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XV, или «Personification in the Play of Children» (1929). – Int. J. Psycho-Anal., v. 10).

В тексте книги на английском языке в данном месте имеется примечание переводчика с оригинального немецкого на английский. Оно связано с тем, что в немецком оригинале стоит глагол «betätigt» (то есть форма от слова «активироваться», «приводить в действие» – «betätigen»). Английский переводчик считает, что в оригинальном тексте имеется опечатка – должен стоять глагол «bestätigt» (то есть форма от слова «подтверждать» – «bestätigen»). Кроме того, при переводе на английский пропущен фрагмент о деструктивных импульсах. Поэтому в случае перевода с английского фраза должна звучать по-иному: «поскольку в связи с ними (или с их заменителями) подтверждаются и позитивные, и реактивные тенденции». – Примеч. пер.

Фрейд, «По ту сторону принципа удовольствия» (Freud, «Jenseits des Lustprinzips». – Ges. Schr., Bd. VI, S. 200–202, или «Beyond the Pleasure Principle» (1920). – S.E. 18, p. 14–16).

Я указывала в главе 10 этой книги, что чувство вины действует в самом раннем возрасте в качестве стимула для действий и сублимаций.

«Торможение, симптом, тревога» («Inhibitions, Symptoms and Anxiety» (1926). – S.E. 20, p. 136, или «Hemmung, Symptom und Angst». – Ges. Schr., Bd. XI, S. 77).

Там же (p. 169; S. 113).

Но маленький ребенок позволит себя убедить только через утешающие его переживания подобного рода при условии того, что пережитые им в самом раннем возрасте ситуации, вызывавшие страхи, не доминируют и что при формировании его супер-эго его отношения с собственными реальными объектами играют значительную роль. Я снова и снова находила то, что у более старших детей отсутствие матери реактивирует их ранние страхи, под давлением которых они, еще будучи совсем маленькими, воспринимали временное отсутствие в качестве постоянного. В моей статье «Die Rollenbildung im Kinderspiel». – Int. Ztschr. f. PsA, Bd. XV, или «Personification in the Play of Children» (1929). – Int. J. Psycho-Anal., v. 10 я описала случай шестилетнего мальчика, заставлявшего меня играть роль «мамы-феи», которая призвана защитить его от «плохих» слитых в единое целое родителей и убить их. Более того, мне приходилось снова и снова менять свою роль с «мамы-феи» на «злую мать». Как «мама-фея», я должна была залечивать смертельные раны, которые ему наносили какие-то огромные дикие животные («злые» «объединенные» родители), но в следующую минуту мне следовало уйти прочь и тут же вернуться уже как «злой матери» и наброситься на него. Он говорил: «Каждый раз, когда “мама-фея” выходит из комнаты, неизвестно, вернется ли она внезапно в виде “злой матери ”». Этот мальчик, у которого была необычно сильная зацикленность на своей матери с самых ранних лет, жил в вечной вере, что его родителям, братьям и сестрам был нанесен какой-то вред. Оказалось, что даже в ситуациях, когда он видел свою мать только минуту назад, он уже не был уверен в том, что она не умерла за эту минуту.