Принятие гомосексуальности

В связи со смещением всего, что (выглядит. – Примеч. пер.) пугающе и сверхъестественно жутко, на то невидимое, что находится внутри женского тела, часто возникает другой процесс, который, скорее всего, является необходимым условием для полного установления гомосексуальной ориентации. В нормальном случае для мальчика его пенис является выразителем его эго и его сознательного – в противоположность его супер-эго и внутреннему содержимому его тела, которые являются выражением бессознательного. В случае же гомосексуальности это значение распространяется – посредством нарциссического выбора объекта – на пенис другого мужчины, который становится при этом неким опровержением всех его страхов, связанных с интернализированным пенисом и с внутренним содержимым собственного тела. Таким образом, при гомосексуальности одним из способов противостояния тревожности являются попытки и усилия со стороны эго отрицать бессознательное, преодолеть или контролировать его, преувеличивая значимость реальности и внешнего мира, а также всего того, что ощутимо, видимо и может быть на сознательном уровне воспринимаемым.

Я обнаружила, что в таких случаях, когда у мальчика бывали гомосексуальные связи в раннем детстве, у него также была и хорошая возможность для того, чтобы умерить и смягчить свои чувства ненависти и страха по отношению к пенису своего отца и чтобы усилить свою веру в «хороший» пенис. Более того, можно сказать, что все последующие гомосексуальные отношения в дальнейшей жизни основываются на этих ранних (связях. – Примеч. пер.). А они всегда предназначены для предоставления ему ряда доказательств и подтверждений, из которых я упомяну несколько наиболее распространенных: – пенис его отца, как интернализированный, так и реальный, не является опасным преследователем:

• ни для него самого;

• ни для его матери;

– его собственный пенис не несет в себе деструктивного заряда;

– его детские страхи того, что его сексуальные отношения с братом (или кем-то еще вместо брата) окажутся обнаружены и что его выгонят из дома, кастрируют или убьют, не имеют под собой никаких оснований, а его опасения уже как взрослого человека должны быть опровергнуты, так как его гомосексуальные акты не привели к каким-либо вредным последствиям; – у него есть тайные соучастники и сообщники, так как его сексуальные отношения с братом (или кем-то еще вместо него) в детстве означали, что они оба были объединены в заговоре по уничтожению своих родителей либо по отдельности, либо соединенных в коитусе.

В воображении его партнер в любви иногда берет на себя роль его отца, совместно с которым он предпринимает скрытные нападения на мать во время и с помощью сексуального акта (таким образом, один родитель должен был выступать против другого); иногда он играл роль своего брата, который вместе с ним самим должен был нападать и уничтожать находящийся и в матери, и в нем самом пенис отца.

Ощущение того, что – через сексуальный акт – ты объединился в союз с кем-то другим против своих родителей (вообще-то основанное на садистических мастурбационных фантазиях), как мне кажется, имеет значение общего характера для сексуальных отношений у маленьких детей, и оно тесно связано с параноидальными механизмами. Там, где такие механизмы оказывают на ребенка существенное влияние, у него будет сильная склонность к поиску различных союзников и сообщников в своей либидинальной позиции и в объектном отношении. Возможность того, что его мать окажется на его стороне и против его отца – в конечном счете это означает уничтожение пениса отца, находящегося внутри нее, посредством копуляции с ней, – может стать необходимым условием для принятия им гетеросексуальной позиции. И это может позволить ему уже во взрослом состоянии сохранить свою гетеросексуальную ориентацию, несмотря на имеющиеся у него отчетливо выраженные параноидальные черты. С другой стороны, если его страх перед несущим в себе опасность телом матери слишком силен, а его «хороший» образ матери не имел возможности развиться, то фантазии о собственном объединении с отцом против матери или с братом – против обоих родителей, будут толкать его занять гомосексуальную позицию.

Импульсы ребенка натравить свои объекты друг на друга и получить над ними контроль, вступая в секретные «альянсы», имеют свои корни, как я считаю, в фантазиях о всемогуществе, в которых с помощью волшебных и магических свойств экскрементов и мыслей, ядовитые фекалии и газы вводятся в тела его объектов для того, чтобы овладеть ими или разрушить их. В этой связи фекалии ребенка становятся инструментами его скрытых атак на внутренности своих объектов и рассматриваются им в качестве вредоносных объектов или зверей, которые действуют в интересах его эго. Эти фантазии о величии и всемогуществе играют большую роль в мании преследования, бреде отношения и в мании быть отравленным. Они вызывают страх аналогичных тайных атак его объектов как преследователей и вдобавок ко всему заставляют пациента бояться своих собственных экскрементов по поводу того, что они могут вероломно повернуться против его эго и стать враждебными ему. В аналитической работе как с детьми, так и со взрослыми я сталкивалась также со страхами того, что их фекалии каким-то образом станут существовать независимо и окажутся более им неподконтрольными, а поэтому будут причинять вред их внутренним и внешним объектам против воли эго. В таких случаях фекалии приравнивались всевозможным небольшим животным, таким как крысы, мыши, мухи, блохи и т. д.

У тех индивидуумов, у кого преобладали параноидальные страхи по поводу стула и пениса, играющих роль преследователей, объект их гомосексуальной любви представляет для них первого и важнейшего союзника в борьбе с этими преследователями. Либидинальное желание «хорошего» пениса у индивидуума будет в значительной степени сверхкомпенсировано и станет служить цели сокрытия его чувств ненависти и страха по отношению к «плохому» пенису. Если же такая компенсация окажется неудачной, в нем будут преобладать ненависть и страх к своему объекту любви, то это вызовет параноидальную трансформацию любимого человека в преследователя.

Эти механизмы, доминирующие в случаях параноидального характера, имеют место, хотя и в меньшей степени, при каждой гомосексуальной деятельности. Сексуальный акт между мужчинами всегда отчасти направлен на то, чтобы удовлетворить садистические импульсы и подтвердить ощущение деструктивного всемогущества. А за положительным либидинальным отношением к «хорошему» пенису как к внешнему объекту любви скрывается, в большей или меньшей степени, не только ненависть к пенису отца, но также и деструктивные импульсы, направленные на сексуального партнера, и страх, который они рождают.

В своей работе «Гомосексуальность и эдипов комплекс» Феликс Бем (Felix Boehm) обратил свое внимание на «роль, играемую тем аспектом эдипова комплекса, который состоит из ненависти ребенка к своему отцу, из желания ему смерти и активных желаний кастрации, направленных на него». Он показал, что, осуществляя гомосексуальный акт, индивидуум мужского пола очень часто преследует две цели: 1) сделать своего партнера импотентным для гетеросексуальных актов, что сводится в этом случае к вопросу о простом удерживании его на достаточном расстоянии от женщин, и 2) кастрировать его, а для этого он хочет также и завладеть пенисом партнера для того, чтобы увеличить свою собственную сексуальную потенцию (в общении. – Примеч. пер.) с женщинами. Что касается первой цели, то мои собственные наблюдения привели меня к убеждению: вдобавок к первичной ревности к отцу, которая дает начало его (индивидуума мужского пола. – Примеч. пер.) стремлению удерживать других мужчин подальше от женщин (то есть от своих матери или сестры), присутствует также страх, связанный с теми рисками, которые навлекаются матерью при копуляции с отцом. Так как эти риски проистекают не только от пениса его отца, но и от его собственного садистического пениса, у него появляется сильный мотив для занятия гомосексуальной позиции. В этой позиции, как я обнаружила в результате работы как с мальчиками, так и с мужчинами, он заключает пакт в своем бессознательном со своим отцом и своими братьями, по которому они все обязуются воздерживаться от сексуальных отношений с его матерью (и сестрами) для того, чтобы пощадить ее, а наносимый этим ущерб компенсировать с помощью друг друга. Что касается второй цели, то я полностью согласна с воззрениями Бема. Желание ребенка кастрировать своего отца для того, чтобы завладеть его пенисом и заполучить потенцию в сексуальных отношениях с матерью, толкает его в направлении гомосексуальной позиции. В некоторых случаях, как я установила, его цель состоит не просто в обладании отличающимся особой потенцией пенисом, но и в накоплении огромных объемов семени, которые – в соответствии с воображением маленького ребенка – необходимы для того, чтобы доставить матери сексуальное удовлетворение. В дополнение к этому он хочет поместить «хорошие» пенисы и «хорошее» семя внутрь себя для того, чтобы привести внутреннюю часть своего тела в здоровое и целостное состояние. Это желание усиливается в генитальной стадии его верой в то, что, если эта внутренняя часть является нетронутой, то он окажется способен дать своей матери «хорошее» семя, а тем самым «хороших» детей, – ситуация, которая укрепляет его потенцию в гетеросексуальной позиции. Если, с другой стороны, в нем преобладают садистические тенденции, то его стремление завладеть пенисом и семенем отца посредством гомосексуального акта также частично будет служить гетеросексуальной цели. Индентифицируя самого себя со своим садистическим отцом, он считает, что получает еще большую силу, которая позволит разрушить мать при копуляции с ней.

Уже неоднократно говорилось о том, что любопытство является общим стимулом для совершения сексуального акта. Но удовлетворение любопытства индивидуума в том, что касается его в гомосексуальной деятельности, также частично служит его цели увеличить свою мощь в гетеросексуальной позиции. Гомосексуальный акт призван реализовать его идущее с раннего детства желание иметь возможность увидеть, чем пенис его отца отличается от его собственного, и выяснить, как он себя ведет в совокуплении с матерью. Таким образом, этот акт служит желанию стать более умелым и сильным в сексуальных отношениях с матерью.