Постскрипт

В процессе написания и издания этой книги я узнала о выходе статьи Фрейда, в которой он особо подробно останавливается на длительном периоде привязанности девочки к своей матери и стремится изолировать эту привязанность от деятельности ее супер-эго и от ее чувства вины. По моему мнению, это невозможно, так как, я думаю, тревожность девочки и ее чувство вины, возникающие из ее агрессивных инстинктов, еще в очень раннем возрасте усиливают первичную либидинальную привязанность к матери. Множественный страх ее фантастических образов (ее супер-эго) и «плохой», реальной матери побуждает маленькую девочку искать защиты у «хорошей», реальной матери; но для этого она должна гиперкомпенсировать свою направленную на нее («хорошую», реальную мать. – Примеч. пер.) первичную агрессию.

Фрейд также подчеркивает, что девочка настроена враждебно по отношению к своей матери и боится быть «убитой (съеденной) ею». В своих аналитических работах с детьми и взрослыми я обнаружила, что страх девочки оказаться поглощенной, раскромсанной на куски или уничтоженной в результате действий своей же матери происходит из проекции своих же собственных инстинктов аналогичного садистического характера, но уже направленных на нее (мать. – Примеч. пер.), и что эти страхи лежат в основе ее тревожных ситуаций в самом раннем возрасте. Фрейд также утверждает, что девочки и женщины, которые испытывают сильную привязанность к своей матери, реагировали с особым страхом и гневом на клизмы и другие процедуры, связанные с вливаниями в толстую кишку, которые им делала их мать. Согласно моим наблюдениям, такие аффективные выражения вызваны страхом агрессии анального характера с ее (матери. – Примеч. пер.) стороны, который является проекцией анально-садистических фантазий девочки, направленных на ее мать. Я согласна со взглядом Фрейда на то, что у девочек в проекциях своих враждебных импульсов, направленных на свою мать, имеющих место в раннем возрасте, и кроется ядро паранойи в дальнейшей жизни. Но, по моим наблюдениям, именно их воображаемая агрессия, направленная на то, что находится внутри тела матери, осуществляемая посредством вредоносных экскрементов, которые могут отравлять, сжигать и взрывать, и вызывает страх как результат проекции перед «какашками» как перед чем-то, что гонит и преследует их, и перед матерью как вызывающей ужас фигурой.

Фрейд считает, что такая длительная привязанность девочки к своей матери носит эксклюзивный характер и имеет место еще до того, как она входит в эдипальную ситуацию. Но мой опыт психоаналитической работы с маленькими девочками убеждает меня в том, что их так затянувшаяся и столь сильная привязанность к матери ни в коем случае не эксклюзивна и связана с импульсами эдипового происхождения. Более того, их тревожность и чувство вины по отношению к матери также влияют на ход этих импульсов. На мой взгляд, защита девочки от ее женственности проистекает не столько из ее маскулинных устремлений, сколько из ее страха перед матерью. Если маленькая девочка слишком сильно боится своей матери, ей не удастся достаточно сильно привязаться к своему отцу и ее эдипов комплекс не пройдет легко. Однако в тех случаях, когда сильная привязанность к отцу не сформировалась еще до постфаллической стадии, я обнаружила, тем не менее, что на ранней стадии у девочки были позитивные импульсы эдиповой природы, хотя они часто четко и не проявлялись. Эти ранние стадии ее эдипова конфликта все еще носят несколько фантастический характер, поскольку сосредоточены вокруг пениса ее отца, но отчасти они уже связаны с ее настоящим, реальным отцом.

Обида на мать за то, что та стала отказывать девочке в оральном удовлетворении (а этот момент также упоминал Фрейд в своей последней работе), а также ее зависть к своим родителям из-за получаемого ими взаимного орального удовлетворения при копуляции, которое имеет место, как ребенок предполагает на основе своих самых ранних сексуальных представлений, – это самые ранние факторы того, что девочка отворачивается от своей матери, на которые я обращала внимание в некоторых своих статьях. Эти факторы, основывающиеся на приравнивании материнской груди к пенису, подталкивают ее (девочку. – Примеч. пер.) к тому, чтобы обратить внимание на пенис отца во втором полугодии ее первого года жизни. Именно это является причиной того, что ее привязанность к отцу существенно зависит от ее привязанности к матери. Фрейд также указывает на то, что эти привязанности держатся друг на друге и что многие женщины воспроизводят свое отношение к матери в своих взаимоотношениях с мужчинами.

Глава 12. Влияние ситуаций ранней тревожности на сексуальное развитие мальчиков

Психоаналитическая работа с очень маленькими детьми показывает, что сексуальное развитие мальчиков на самых ранних своих стадиях происходит таким же образом, как и у девочек. И у мальчиков испытываемые ими оральные фрустрации усиливают их деструктивные инстинктивные побуждения, направленные на грудь матери. Точно так же, как и у девочек, в инициируемом орально-садистическими инстинктивными импульсами периоде, когда садизм достигает своей высшей точки, который начинается с отнятием от груди, основной целью атаки является то, что находится внутри тела матери.

Фаза женственности

В этой фазе у мальчика имеется орально-сосательная зацикленность на пенисе его отца – точно так же, как и у девочки. Эта зацикленность, как я считаю, является основой для возникновения в нем истинной гомосексуальности. Этот взгляд согласуется с тем, что Фрейд высказал в своей работе «Леонардо да Винчи: Воспоминание детства», где он пришел к выводу о том, что гомосексуальность Леонардо происходит из его чрезмерной зацикленности на своей матери – в конечном счете на ее груди, а далее он считает, что эта зацикленность оказалась смещенной на пенис как объект удовлетворения. Согласно моему опыту, каждый мальчик переходит от орально-сосательной зацикленности на материнской груди к орально-сосательной же зацикленности на пенисе отца. И именно это формирует основу для гомосексуальности.

В воображении мальчика его мать инкорпорирует в себя пенис отца, точнее, целое множество пенисов. Бок о бок с отношениями со своим реальным отцом, или, точнее, с пенисом своего отца, он развивает свою фантазийную связь с пенисом отца, находящимся внутри тела матери. Так как его оральные устремления, направленные на пенис отца, являются одним из мотивов для его атаки на тело матери – он ведь хочет силой овладеть тем пенисом, который, как ему представляется, находится внутри тела матери, а также, осуществляя это желание, нанести ей повреждения, то эта атака также означает, среди прочего, и его раннюю враждебность к ней, таким образом формируя основы для возникновения у мальчика комплекса женственности.

Насильственный захват пениса своего отца, экскрементов и детей из тела матери вызывает (у мальчика. – Примеч. пер.) появление сильного страха возмездия. Кроме того, то, что он разрушил тело своей матери в дополнение к похищению (всего только что перечисленного. – Примеч. пер.), становится источником глубочайшего страха перед ней. И чем более садистический характер носит это воображаемое разрушение ее тела, тем сильнее у него будет страх своей матери как соперницы.