Упражнение

Блок II

Научись наблюдать эфирный след, который представлен эфирным телам всего живого и неживого, что окружает в повседневной жизни.

Эфирное тело есть как у людей, животных, цветов, так и у неодушевленных объектов, наблюдать которое ты можешь расслабленным взором, если будешь смотреть слегка над субъектом наблюдения. Проще всего эфирное тело увидеть у людей, если посмотреть в пространство над головой, не важно, спереди или сзади, около 5 сантиметров. Старайся не улавливать взором эфир, но именно наблюдай его. Как только ты захочешь его поймать взглядом, эфир будет пропадать из-за нахождения в трехмерном восприятии пространства – в объеме, тогда как наше зрение в основном воспринимает двухмерное пространство, то есть имеет плоскостное восприятие.

Со временем ты сможешь легко и просто видеть эфирное тело у всего.

Сравни эфирное тело человека, домашнего питомца, горы или холма, дерева или куста. Можешь поизучать свое эфирное тело, которое легко научиться видеть в зеркале на расстоянии 1–2 метров.

* * *

После плотного завтрака и бессонной ночи я отправился в свою комнату, дабы набраться сил и выспаться. Один из слуг проводил меня на второй этаж в мою спальню.

В комнате я обнаружил свежие одежды, как гражданскую, так и форму преторианца. Надо отдать должное, эта новая форма мне была к лицу. Я наспех ее рассмотрел, дабы порадовать себя тем, что теперь я служу в элитном подразделении преторианцев, и решил основательно выспаться, что сделать во время полуденной жары в Иерусалиме было не так просто.

Завалившись на кровать, я лежал с неким ожиданием, что сейчас что-то произойдет: обучение или перемещение в Костю, но нет, я просто уснул. Не тренировался, не натружал вновь свой разум, я просто отдыхал. И я был настолько этому рад, что даже сквозь сон чувствовал, как улыбаюсь во весь рот. О Боги, вы мне подарили спокойствие, хотя бы на этот дневной сон – Благодарю!

Глава 7

Приключения преторианца

Проснувшись ближе к вечеру в бодром расположении духа и полностью восстановившись, я решил разведать обстановку в крепости и, по возможности, прогуляться по улицам Иерусалима. К тому же за этой всей суматохой я забыл, что мой родной Стремительный легион уже расквартировался где-то в Иерусалиме. Хотя мне и несвойственна сентиментальность, но это были мои боевые братья, с которыми мы прошли не одно сражение, и я должен был их повидать. Когда я спускался по лестнице в основной зал Антониевой крепости, увидел, что меня уже ожидал Гней.

– Ну что, выспался? Идем, я тебе дам первое задание.

– Так точно.

Мы прошли в кабинет Гнея Кассия со множеством свитков, папирусов, карт и огромным количеством оружия, от миниатюрных арбалетов и кинжалов до огромных обоюдоострых мечей. Видимо, это была его страсть.

– Мне нужна полная информация о фарисеях, об их планах и думах насчет Римской власти, – говорил он, присаживаясь в свое кресло. – Вот тебе тысяча динариев на непредвиденные траты, отчет жду через два дня. В расположение своей бывшей когорты ходить – запрещаю. Раскрывать свою легенду, что ты римский легионер, – запрещаю. Можешь выдумать, что хочешь, но только не то, что ты римлянин. Иди переоденься, в твоей комнате полно одежды местного населения. Благо твоя кожа уже довольно смуглая, и ты без труда сойдешь и за еврея, особенно если не сбривать твою бороденку. Все ясно? Вопросы есть?

– Так точно. Но что именно я должен найти или разузнать?

– Ты еще и тугодум. Повторяю для особо одаренных. Мне нужна полная всесторонняя информация о фарисеях и об их планах насчет римской власти в Иудейском регионе.

«Ох, он и оправдывает свое имя – Гней, – подумал я. – По-человечески, что ли, нельзя?!»

– Так точно, все ясно. Разрешите идти?

– Свободен.

Выходя из крепости, я был уверен, что это задание проверочное и что за мною точно будет вестись слежка для выяснения моей профпригодности. Первым делом я решил подкрепиться, а заодно и не обмануть ожидания на мой счет – пообщаться с местной «элитой» в здешней таверне, ибо где, как не там, все слухи и данные можно было собрать за кружкой местного вина.

Пройдя по улицам Иерусалима, я видел таверны совершенно разных народов. Недаром говорят, что Иерусалим – это город, где сходятся все культуры и религии, как в эти далекие времена, так и в XXI веке.

Я выбрал одну из самых приличных, как мне показалось, таверн, которую держали, судя по названию, греки.

Сознания Кости и Клеменса в некоем тандеме осознавали, что сбор информации можно быстрее сделать из Москвы, хотя ее актуальность и нужно было бы подтверждать уже в этой реальности прошлого.

И я, недолго думая, не стал ни с кем в итоге разговаривать, выпил пару кружек эля, оказавшегося на редкость пустохмельным, и арендовал комнату для отдыха. Я решил, как мне сказал Иешуа, самостоятельно сместиться в Москву в Костю и там найти важную информацию.

Войдя в комнату и усевшись на кровать, я начал думать, как мне переместиться в Костю. «Слез нет, – думал я, – благовоний тоже, нет и какой-либо возможности зацепиться за состояние перемещения туда. Я стал глядеть на лик Иешуа, висящий в пространстве межбровья, и решил произнести просьбу, которая смутила меня, ибо была так похожа на молитву.»

– Иисус, помоги мне, пожалуйста, мне нужно в Москву, в Костю. Мне нужна информация о фарисеях. У меня всего два дня на сбор данных. Прошу, помоги?

Произнеся эту просьбу, я был вновь смущен ее глупой формулировкой и как итог – своим дурацким положением. К тому же за просьбой ничего не последовало: лик смотрел как бы в меня и не выдавал ни единой реакции на мои слова.

Тогда я попытался пропеть звук «ом», как это делал Сережа, чтобы впасть в транс, но, видимо, в теле легионера я петь не умел вовсе и звук больше походил на кваканье лягушки.

Меня это стало раздражать все больше и больше. «Бестолковая затея, – думал я, – мир на грани гибели, а я здесь застрял, не зная, что делать, Иешуа меня оставил, а я ничего не могу». Словно загнанный в угол лев, я чувствовал себя в отчаянном и беспомощном положении. Что делать? Уже ночь на дворе. Спать я не хочу. В Костю уйти не могу.

От этого эмоционального исступления я все явственнее чувствовал, как Клеменс, погружаясь в отчаяние и эмоционирование, затухал и выпускал на свое место рациональный разум Кости, сознание которого начинало вспоминать, что по клинической психологии в случае стрессового состояния сознание уходит в обморок или в сон, а его место замещает альтер-сознание или другая наиболее сильная программа его личности. Но такое состояние – это к тому же один из признаков шизофрении. «М-да, невесело», – подумал Костя.

От этих мыслей пошли картинки и образы воспоминаний Москвы и учебы, автомобилей и удобной уютной ванной комнаты, образы студенчества и практики, когда впервые прооперировал человека самостоятельно.

Тело начало слегка онемевать, и по нему пробежали еле уловимые волны и вибрации. Мой разум обрадовался началу процесса перехода «из – в». Я всеми силами вспоминал о Москве, о России, о том, как важно и нужно мне сейчас туда попасть, – и в этот же момент упал без сознания. Просто упал, просто на пол, просто обездвиженным телом.

Меня разбудил пятидесятый звонок почти разряженного сотового телефона, где были пропущенные звонки с работы, от мамы и даже Сережи. Постепенно входя в себя, я прочитал в одном из сообщений, что Сережа дежурит уже вторые сутки у двери моей квартиры, хочет мне помочь и что он разузнал то, о чем я просил.

Я встал из-за стола, еле удерживаясь на онемевших ногах, прошел в коридор и открыл дверь. Сережа сидел на лестничной площадке.

Вскочив, он рванул ко мне и с огромной радостью сказал, что мне безоговорочно нужна его помощь.

– Костя, я уже всем позвонил и сказал, что ты в Подмосковье в запое. В больничке, конечно, в шоке, но восприняли нормально. Больше всего пришлось успокаивать твоих родителей, уж больно бойкие они у тебя. Но и они все поняли, я сказал, что ты расстался с девушкой. Папа у тебя вообще молодец – не переживал, а так и думал, что дела сердечные.

– Вот спасибо, дорогой друг. Теперь меня в алкоголики все запишут. Дай, пожалуйста, воды, – сказал я и уселся на диване, не понимая пока ничего. Только одна мысль была в моей голове: ощущения от перехода точно как от общего наркоза.

– Я так понял, время и там и здесь у тебя течет одновременно?!

– Вроде как да. Но радует, что там у меня сейчас ночь, и часов десять в запасе есть. Гней Кассий мне дал задание, я теперь шпион его Понтийского Величества. Мне нужна вся информация о фарисеях и их взаимоотношениях с римской властью. Давай, Серега, я пока недееспособен и надеюсь на твою эрудицию и Интернет.

– Я в шоке! Костя. И с Понтием Пилатом ты общался? Вот это мощь!

– Сережа, что про фарисеев?

– А, ну так это же все знают: фарисейство в христианстве – синоним лицемерия и игры в божьи слуги. Это древнееврейская секта, претендовавшая на проповедование того, как надо жить и что их Бог – единственно правильный Бог. Особенно они любят жить хорошо и богато, отличались своей нескромностью. Очень уж смахивают на наших попов с золотыми крестами, коттеджами и дорогущими машинами.

– А что там с внутриполитической ситуацией в Иудее в те годы?

– По историческим данным, Понтий Пилат пришел как прокуратор Иудеи на десять лет, с двадцать шестого по тридцать шестой год после Рождества Христова, был жесток и отличался изрядными карательными мерами против местного населения, чем вызывал гнев и прореволюционные ответные действия народа, что вылилось в итоге в страшную войну за освобождение Иудеи в шестидесятых-семидесятых годах после Рождества Христова.

– М-да, столько грязи о Пилате написано, значит, он точно хороший человек, а история о нем, по-видимому, написана его врагами. «Я слышала о вас столько гадостей, что сразу поняла: вы замечательный человек». Фаина Раневская, – процитировал я.

– В смысле, Кость? Пилат же был диктатором и жестоким управителем Иудеи – это известный исторический факт.

– Да ты, я смотрю, подготовился изрядно. Пока он такого впечатления не производит. Больше смахивает на стратега и тактика. Едва он стал бы провоцировать народ репрессивными действиями. Он очень избирателен и тактичен. Ему надо обеспечить поставки в Рим хороших финансовых потоков, а не отрываться на народе за поражения прошлого. И ведь ничего не изменилось в этом мире! Как же это все противно и обидно, все то же самое, одни воруют у других, одни вассалы, другие хозяева, одни побеждают, другие проигрывают, и двойные стандарты, везде двойные стандарты.

– А по поводу Пилата так написано во всех источниках. Конечно, может быть, что историю уже сотню раз переписали. Впрочем, сто процентов переписали. Ее ж даже на наших глазах переписывают. Фронтовики еще живы, а уже пересматривают итоги Второй мировой и Великой Отечественной войн, подонки бездушные.

– Да, ты прав, но об этом потом. Давай сосредоточимся на получение информации о фарисеях и обо всем том иудейском периоде.

– Кость, я тут в размышлениях провел ряд аналогий и умозаключений. Дело в том, что по истории первосвященник из Иудейского Синедриона (их высший Иудейский суд и власть) разговаривал с Понтием Пилатом о выборе, кого отпустить в честь праздника. И Синедрион единогласно выбрал Иисусу Христу – смерть, а Варравану, убийце и вору, – остаться в живых. Это как бы символический выбор пути для нашего мира, пути не любви и единства, а воровства и бессовестности. Понятно, что фарисеям невыгоден был миссия, способный создать им конкуренцию. Понтий же уступил совету Синедриона, чтобы сохранить их лояльность и, соответственно, спокойствие в провинциях. С другой же стороны, Иисус, как я тебе рассказывал, покушался на престол Иудейского царствия, и Синедриону было выгодно убрать именно его, чтобы не утратить власть не только духовную, но и светскую.

– Во-о-о-от, это уже ближе к делу. Дальше.

– Иудеи после смерти создали из Иисуса Христа символ смерти, как бы кто ни спорил и ни говорил, что это, мол, Бог воскресший, но они все же его убили. И недаром избрали они символом христианства именно распятого Иисуса, а не живого. Как говорил князь Святослав: «Я молюсь только живому Богу – солнцу, чернец, ваш же Бог мертв». А заметь, как удобно: создать новую религию с идеологией рабства именно для рабов, впрочем, впоследствии именно восстание рабов в итоге погубило Римскую империю. И так было удобно застращать людей, что их настигнет кара, ежели они решат высовывать головы и роптать, непременно объединить и использовать как боевую силу, устрашив и подчинив своей власти. Гениально. И заметь, христианство уводит в опалу при жизни многих святых, которые не нравятся церкви, ибо творят чудеса без согласования с ними. После смерти того или иного святого разрывают на тысячи частей и развозят, заковав в саркофаги, на все стороны света, подобно Египетским ритуалам запечатывания души или подобно магии вуду, где нужно было своего соперника разорвать на тысячи частей и так же развести по всем сторонам света. А плоть Христа и кровь Христа, подобно ритуалам в черной ритуальной магии, скармливают людям. Дак вот…

– То, что ты сейчас говоришь, с одной стороны, жутко, с другой стороны, правда. Иисус об этом тоже говорил. Он много что говорил. И к чему же ты ведешь…

– А представь, что Иисус – это не просто очередной святой, которых до него было много и после будет немало, но какой-то генератор, центр чего-то важного, уничтожив который, смогут победить те самые жидомассоны или темные силы, что правят миром с тех далеких времен. Ведь рассвет Великой Римской империи, Греческой культуры, Славянской империи на востоке сменился каким-то жутким периодом Средневековья, где забыли про бани, людям запрещали мыться, и запрещала именно католическая церковь. И в итоге в Европе было много волн чумы и такие темные и необразованные времена, что и не снились ни в один из известных исторических периодов.

– Я тоже об этом думал, Сереж, и опять-таки Иисус про это мне уже поведал. Да, он не просто святой, он реальный Бог во плоти, сын Бога Солнца. Именно Бог Солнца и есть тот самый загадочный святой дух, что оплодотворил Деву Марию. Ведь не зря именно эта история про Иисуса встает в мировой истории таким острым углом. Кажется, ну был, ну распяли, ну почитают. А из-за этого будто свет с тьмой сошлись в битве. Но я до конца не верю, что он Сын Божий, ибо боги бессмертны, а он что-то иное. Я до сих пор не могу понять, что он.

– В общем, фарисеи здесь только верхушка айсберга, видимо. Ну а что Иисус-то от тебя хочет?

– Спасти мир хочет. В две тысячи двадцатом году будет ядерная война, в которой никто не выживет. Она началась как раз две тысячи лет назад, а все закончится в наши дни.

– Ого как! – весело сказал Сережа, слегка побледнев. – Обрадовал, ничего не скажешь. Так а что делать-то?!

– Насколько я понимаю, что мне надо его как-то спасти. Но он мне ничего толком не рассказывал. Только то, что будет меня учить и что мне надо будет помогать ему.

– Ладно, это понятно. Я тут вот еще что подумал. Жидомасонство берет свои корни по одной из версий от жрецов Древнего Египта, тех первых пришедших на землю фараонов-Богов, что правили и Египтом, и Шумером. По сути – это было одно и то же государство. И если там покопаться… Черные магические ритуалы о расчленении своих врагов и разбрасывании их на все стороны света – это как раз из африканской магии вуду, распространенной на территории Египта в том числе. И о том же говорят махинации египтян с телами усопших. У вуду есть тема, что для присвоения силы врага нужно съесть его тело и выпить его кровь. В Испании до шестнадцатого века делали подобного рода ритуалы. Каннибализм процветал. Своих врагов съедали за милую душу.

– Логично. Хорошая идея. Только все равно ни черта не понятно. Ну убьют они его. Ну скормят людям. Ну сделают людей рабами религий. Ну а зачем мир-то губить? Люди же их батарейки, зачем рубить сук, на котором сидишь?

– Ну вот это, скорее всего, тебе и надо в итоге выяснить. У меня пока информация и версии кончились. Это же ты там в тех временах, тебе и карты в руки. Иисусу привет. Я – в Интернет.

– Ладно. Спасибо, Сереж, что помогаешь мне в этой непростой ситуации. А точнее, в этой войне.

– Ну хоть что-то интересное в моей жизни происходит. Я так хорошо себя уже давно не чувствовал. Адреналинчик, однако. Бодрит эта вся история.

«Чувство, – подумал я, – чувство как основа жизни. Нет чувства, нет и жизни».

– Блин, – произнес я вслух, – а вернуться-то как? В смысле, мне же надо обратно в Клеменса.

– А сюда ты как попал?

– Сам, мне Иисус сказал, что я могу. А ну давай твои благовония! И пропой «ом», у тебя в тот раз здорово получилось.

– Да я ж в завязке, Кость. Шучу. С собой благовония не таскаю, короче, тебе нужно в транс просто уйти.

– Хотя нет, постой, Сереж. Я лучше пойду прогуляюсь. Погода хорошая, а я так давно не расслаблял свою голову. Мне нужен свежий воздух, да и времени еще предостаточно.

– Хорошая идея. До встречи.

Я вышел из дома и пошел в ближайший парк. Обожаю летний воздух вечерней Москвы, отдающий жарой дня, но уже насыщенный вкусной прохладой предстоящей ночи.

Это ощущение тепла и прохлады мне навеивало ассоциацию с Сережиными словами о борьбе света и тьмы, добра и зла. Извечный вопрос, вернее, конфликт, в который я погружен нынче лично и по уши.

Уже раз тридцатый задумываюсь, не сплю ли я. Все настолько запуталось. Иду и беседую сам с собой по московскому парку. «Хорошо, что хоть не спорю сам с собой», – подумал я.

– А ты попробуй. В споре рождается истина, – раздался голос откуда-то из-за спины.

Обернувшись, я увидел Иисуса в строгом костюме и аккуратной шляпе.

– Иисус!?

– Ну не кричи на всю улицу. И тебе привет, Костя.

– Тебе, как я вижу, в нашем времени намного лучше? Никто не охотится и не хочет убить.

– Ну отчего же не охотятся. Бывает, Костя, бывает. Да, мир прекрасен, и его совершенству нет предела. Меня удовлетворили ваши с Сережей выкладки. Верной тропой идете, товарищи. Пока Клеменс спит, готов позаниматься практиками?

– Я только собрался отдохнуть. А что мы в итоге ищем?

– «Душа обязана трудиться» – помнишь бессмертные слова? И отдых – для тех, кто бесчувствен. А ответы очень скоро будут, Костя, ты просто служи своей Родине и все найдешь. Видишь, человек сидит на скамейке в пятидесяти шагах от нас по правую руку? Бодр или уныл?

– Да, достаточно свеж и активен. Смотрит по сторонам и радуется свежему вечеру, как и я.

– В человеческом сознании, как и в его энергетике, есть две полярности: вертикаль – когда мы бодрствуем и активны, и горизонталь, когда мы уходим постепенно к состоянию дремы и расслабления. Погляди, что сейчас будет с ним.

Иешуа слегка напрягся, и я начал наблюдать, как человек стал постепенно расслабляться, его тело из бодрого тонуса сперва замедлилось, а затем и вовсе неспешно обмякло, и мужчина собрался подремать прямо на скамейке, задрав голову к небу и замерев в таком положении, о чем я и рассказал Иешуа.

– А смотри теперь.

Все кардинально изменилось буквально за тридцать секунд. Мужчина из растекшегося положения сперва опустил, а затем приподнял голову, осмотрелся пристальным взглядом вокруг и сел со столь ровной осанкой, что со стороны это выглядело очень неестественно и даже слегка глупо. Человек был полностью собран и бодр, а глазами то и дело стрелял по сторонам.

– Вот это называется полярность энергетики. Еще раз повторюсь: если человек бодр, то вся энергия его сознания собирается по вертикальному столбу, но ежели ее распределить в горизонтальное положение, подобно цветку, который из вертикально стоящего бутона раскрывается в горизонтально расположенные листья, то сознание начнет уходить в дрему и расслабление. А теперь попробуй и ты.

– Ого. А как или чем я должен это делать?

– Намерением и воображением. Твоя задача – своей силой сознания и образным мышлением поменять в пространстве человека некий его бутон энергетики. Чтобы было понятнее: представь, что ты раскрываешь этот бутон усиленно и намеренно. Если человек расслаблен, то заведомо мы знаем, что его, к примеру, ромашка развалена в горизонте – ив вертикали, если он бодр. Прошу, просто действуй, не думай. Если сразу эффект не наступает, то повтори пару раз данное действие.

Вечером в парке было совсем немноголюдно, и я не менее десяти минут выбирал не ведающего, что с ним будут делать, партнера. В это время Иешуа в прекрасном настроении и с душевной улыбкой расхаживал по дорожкам, всматриваясь куда-то ввысь в кроны деревьев. Наконец я заметил одну женщину, идущую довольно усталым шагом метрах в пятидесяти от меня. Я начал пристально вглядываться и воображать, что пространство этой женщины пребывает в горизонтальной полярности, и только я решил ее выправить, как она, заметив мой взгляд, прибавила шаг, выпрямилась и, видимо, очень хотела мне что-то сказать, но в итоге просто пролетела мимо. И я остался не у дел, чувством смущения и мыслями о том, что же она могла обо мне подумать.

Иешуа тихо засмеялся, прикрывая рот рукой, не в силах сказать мне ничего внятного. Его смехотерапия продлилась еще какие-то мгновения, пока я стоял как дурак и наблюдал за этим святошей.

– Кхм-кхм, ну ты даешь, Костя. Сама невинная простота. Ну кто же так явно показывает вектор своего воздействия. Истинно, эта практика не имеет ограничений ни в расстоянии, ни в позиции людей. Делай это бережно, но с силой, с любовью и с натяжением, подобно тетиве лука.

– А сразу нельзя было это сказать? Я же учусь как-никак, а ты наставник и должен мне все объяснять!

– Так ты и не спрашивал. К тому же никого и ничему невозможно обучить, пока этот человек сам не поймет, как действовать. А у каждого путь свой. Следующая цель, Константин. Я наблюдаю.

На этот раз я заприметил девушку, идущую из дальней части парка таким уверенным и спешным шагом, что мне захотелось ее умиротворить и расслабить. Я воображал, что, если она идет настолько быстро и целенаправленно, значит, вся ее энергетика в вертикали, и мне нужно перевести ее в горизонталь. Начиная воображать, как перекачиваю энергию в горизонтальное положение, я сразу же заметил, что девушка потупила взгляд и пошла уже не ровным шагом, но как будто она что-то потеряла или забыла, ее шаг довольно быстро начала замедляться. Не прошло и пары мгновений, как девушка уже шла погруженная в себя, выстукивая каблучками нежный и плавный ритм. Я не мог поверить своим глазам. Решив проверить, я сразу же перекачал все в вертикаль, как раз в тот момент, когда девушка проходила мимо меня, и воздействие было сродни реостату: ее тело вновь стремительно выпрямлялось, и с каждой секундой амплитуда шагов увеличивалась, пока не стала прежней. И меня пронзила одна очень страшная мысль: неужели мы подобны или даже сродни биороботам, у которых есть набор программ и микросхем, из-за перестройки которых меняется наша суть и жизневосприятие, трансформируется та химия, что правит нашим телом, подчиняется внешнему оператору, а не внутреннему посылу?!

– Да, Костя. Все именно так. Ведь ты сам хирург и уже не первый раз об этом задумываешься. Человек – это гениальное изобретение биоинженерии Богов вместе со сложнейшим энергетическим операционным ядром в виде бессмертной души, что есть у каждого живорожденного человека, как частица Бога в каждом из нас. Ученые будут биться бесконечно над секретом природы человека, пока не обратят внимание на синтез физической материи и энергетики души, физики и духа человеческого. Только в соединении этих трех материй возможна жизнь. Тело, душа и дух. То самое триединство, что существует не где-то там, но в каждом человеке. Триада бессмертия, величия и божественности.

– Да, человек настолько универсален и правильно сложен, что нет ничего лишнего. И мы что, мы не процесс эволюции? Мы не…

– Аха-ха, да ты что, Костя, с дуба рухнул? Какая эволюция? То есть твой многажды прадед, хочешь мне сказать, был обезьяной, которая, в свою очередь, когда-то вышла из простейших белков и заработала за миллионы лет эволюции такой невероятный разум? Бред, батенька, полнейший бред! В мире нет ничего просто так. В мире нет случайностей, уж тем более касаемо жизни. Древнейшие биоинженеры более развитых цивилизаций сотворили род людской. А какие-то внеземные роды и сами заселили землю в свое время. Все довольно просто и логично. А теория эволюции для материалистов как отдушина, чтобы попытаться объяснить своему сознанию, какого лешего они делают на этой земле. Это самые безобидные представители человеческого рода. Но куда страшнее метафизики и эзотерики с их вопросами: а в чем смысл жизни, а зачем мы именно на земле родились? – вот эти-то ребята и хотят все знать, но не всегда бывают готовы к ответам.

От этой беседы у меня довольно сильно упало настроение. И даже слегка опустились руки. Как же это противно – считать себя чьим-то Буратино, выточенным из биоматериала.

– О нет, Костя, ты совершенно не прав. Человек, получив тело, обрел возможность материализовать свою природу души. Самое главное, что есть у вас, – это не тело, но душа, всегда и во все времена стремящаяся к красоте и любви, к самым прекрасным чувствам, которые может испытать человек, у вас есть воля, что дает вам право поспорить с Богами, но вирусы и паразиты, разъедающие ваши души, сеют в этом мире хаос и раздор.

Поверь, счастья тут хватит всем и каждому, как и тех пресловутых денег, за которые люди продают душу. Только нужно начать сотворять и созидать это все, не более чем. Кредо же вашей паразитирующей цивилизации – это рабовладельческий строй, обогащение за счет других, разрушение чужой системы, в которой люди, подобно падальщикам, все тащат в свои норы и скалятся на тех, кто пытается выстроить цивилизованный мир, где сосуществуют все единообразно и в равноправии.

– А ты-то в итоге кто? И за что мы бьемся, по мимо предотвращения конца света?

– Я человек, Костя, древний человек. Очень древний человек. И люди мне не чужды, но любимы мной. Все, Костя, тебе пора. Мы очень скоро встретимся. А пока я прощаюсь с тобой.

И он пошел в сторону пруда с легкой философской грустью в походке и выражении лица, а я направился к себе домой.

На пороге меня встретил Серега с искрящимися глазами, будто он нашел миллион в чемоданчике.

– Костя, я понял! Я нашел разгадку! – говорил он радостный, словно ребенок.

Не успев дослушать Сережу, я повалился в прихожей на пол от резкого удара в лицо и потерял сознание. Мое резкое пробуждение в Клеменсе сопровождалось хлесткими шлепками по лицу здорового мужика, держащего меня за грудки.

– Эй, ты что делаешь! – закричал я от такой наглости довольно несвязным рыком очень пьяного человека.

Как только этот незнакомец отошел от меня, из-за его плеча появилось счастливое лицо этого гнусного Гнея Кассия. Счастье и радость были вызваны, вероятно, тем, что он поймал меня в первом же задании на глупом провале. Он будет рад вышвырнуть меня из своей команды как ненужного молодняка.

– Это так ты выполняешь мое задание? Мы не могли тебя добудиться уже битый час, пьянь апулийская. Встать!

– Да я не пил, – сказал я так, будто был в запое уже третий день, и понял, что лучше было промолчать. От этих переходов эффект, как от бутылки шампанского, выпитой залпом.

– В крепость его на допрос, – сказал Гней железным голосом.

В сопровождении двух крепких преторианцев я проследовал в крепость, по-видимому, на допрос, но ошибся. Меня привели в одну из камер и, посадив в нее, ушли, не сказав ни слова. И только одно меня мучило: я не успел узнать, что же откопал там такого важного Серега.

Время текло так медленно, что я уже подумал, что остался здесь навечно. Вместе с мыслями о произошедшем меня не покидало ощущение: Гней не такой, каким себя позиционирует. И как ему доверяет Понтий Пилат. Но это отдельный вопрос, требующий ответа.

Наконец за мной пришли. И я отправился под конвоем в кабинет Гнея Кассия.

– Ну что, неудачник из Стремительного легиона, отрезвел? Ты понимаешь, что тебе за это будет?

– Я не пил, Гней, я работал. Я добыл всю требуемую информацию о фарисеях и не только.

– О как, кудесник. А ну-ка давай послушаем, что же ты мне навыдумываешь.

– Фарисеи – это одна из иудейских сект еще со времен Первого Храма. Ортодоксальны, но лицемерны. Под прикрытием духовной деятельности имеют эгоистичные цели обогащения. Данная секта тесно связана с зелотами, что хотят независимости Иудейского царства, но данные связи отследить сложно. В основном – это помощь финансовая и обеспечение вооружием. Вероятно, крупное восстание готовится к шестидесятым-семидесятым годам от… – и тут меня ударил внутренний ток прокола. Какие годы, идиот?

– Какие-какие годы, сказочник? – спросил Гней.

– Я имел в виду, что через тридцать лет вероятность революции в Иудее очень высока. Также фарисеи связаны с древним египетским жречеством, в основе которого лежит тотальный захват и контроль мира элитарной группой, где фарисеи выступают посредниками и вероятными посредниками-управленцами.

– Еще?

– Римскую власть ненавидят. Подготовка иудейской армии ведется в строжайшей секретности. Всяческими правдами и неправдами устраняют конкурентов, не вступая в реальную борьбу, дабы не выдать своих истинных планов, стравливая недругов. Разделяй и властвуй.

– Удивлен, Клеменс. Приятно удивлен. Но пока они нас боятся, пусть ненавидят сколько влезет. Ты отправляешься под арест до выяснения деталей донесенной тобой информации. После расследования тебе будет вынесен вердикт. На ближайшие дни твой дом – это твоя комната, а твоя семья – охрана. Свободен.

– Есть. Ave, Caesar.

Как мне показалось, я еще хорошо отделался. И хорошо, что хоть комната, а не камера. И видимо, информация Гнею пришлась по вкусу, раз он не отправил меня обратно в камеру.

В комнату меня сопроводили два преторианца и встали стражей за дверью. Понимая, что нужно действовать во что бы то ни стало, я решил, не теряя времени даром, потренироваться на моей охране методу полярностей сознания, который успел изучить недавно. Эти солдаты были элитой элит в Римской армии – преторианцы – последний и надежнейший оплот охраны Цезаря и его верных людей. Преторианцы Понтия Пилата, как я уже понял, отбирались лично префектом, а значит, были ребята крепкие, которых просто так не возьмешь. «Получится ли мне их усыпить?» – задавал я вопрос сам себе, но все равно решил действовать. И мне понадобилось не менее десяти минут удерживания намерения развала пространства энергетики в горизонт, чтобы один из солдат решил присесть и поспать, чем был изрядно недоволен другой. Я же, усыпив первого, взялся за второго вояку. На этого мне понадобилось около пятнадцати-двадцати минут воздействия, от чего я испытывал сильнейшую усталость – не телесную, но мозговую. Видимо, напряженная работа с сознанием не менее трудозатратна, чем физическая. И он тоже уснул, почти мгновенно. Я ликовал. Вот это сила сознания. Ай да Иешуа. Если дерзать, то до конца. Мне удалось открыть дверь и выйти на волю тихо, не разбудив солдат. Направился я прямиком в зал к Понтию Пилату, дабы доложить о своих изысканиях лично и рассказать о сомнениях в адрес Гнея Кассия, хотя это было и рискованно, ибо Гней – начальник службы охраны, а я – молодой легионер, только что ставший в их ряды и еще не успевший никак проявить себя и уж тем более завоевать безоговорочное доверие.

Подойдя ко входу в зал, я был встречен преторианцами, которые сообщили, что префекта в крепости нет, он на совещании в расположении стремительного легиона. Гнея Кассия тоже не оказалось в крепости: он отбыл в неизвестном направлении совсем недавно. «Это шанс, – подумал я, – надо бы разузнать о Гнее побольше. Игра началась».

В крепостной конюшне я реквизировал жеребца и отправился в город. Ума не приложу, куда бы мог отправиться Гней, но я доверился ощущениям и двигался по наитию. Меня не покидала ни на минуту мысль, что он нечист и ведет двойную игру.

Процесс поиска начальника тайной службы префекта в огромном городе – это задача нереальная, поэтому я решил не заморачиваться и продолжить свое расследование по поводу фарисеев. Уж больно они непростые ребята. Если проанализировать все данные, что достал Серега, можно сделать вывод: они обладают мощнейшей сетью агентов, подкупленных чиновников и еще невесть кого.

В попытках получить хоть какую-нибудь информацию о фарисеях у местных жителей я встречал резкий отказ общаться по поводу них. Люди как будто боялись разговаривать на эти темы даже за деньги. Неужели это столь могущественная секта, так запугавшая людей.

И, уже расстроившись, что так и не разузнаю более ничего важного и полезного, я запрягал коня для обратного пути в крепость, как вдруг ко мне подбежал мальчишка лет восьми и сказал шепотом, что есть один человек, который может рассказать о фарисеях все, что меня интересует. И, не дождавшись моего ответа, тут же побежал куда-то в переулки.

«Наконец удача улыбнулась мне», – подумал я, пытаясь успевать за мальчонкой, который нырял то в один, то в другой переулок. Оказавшись в одном из тупиковых переулков и замешкавшись на секунду, я тут же получил настолько сильный удар в затылок, что искры полетели из глаз, а пока я падал медленно в темную бездну, испытывая ощущения дежавю и припоминая удар центуриона, подумал: «Ну вот и все, вот и пришел мой конец. Доигрался».

Голова жутко болела, словно раскалываясь на части, когда с нее сняли мешок, и я, стоя на коленях, со связанными руками, предстал перед человеком, очень похожим на индюка, в пышных ярких одеждах, напоминающих одежды наших православных митрополитов. Постепенно до меня дошло, что, видимо, это и есть те самые фарисеи, а тот, что стоит передо мной, какой-нибудь их начальник. Судя по всему, я слишком громко и активно расспрашивал о них население. Идиот! Меня явно сдали им на суд.

Из-за спины этого важного раввина вышел он! ГНЕЙ КАССИЙ. Предатель!

Я, улыбаясь своей интуиции, сказал надменно вслух:

– А вот и его величество предатель. Иуда ты долбанный!

От этих слов глаза обоих предателей увеличились в диаметре, и индюк от неожиданности воскликнул:

– Отвечай, собака, – горланил первосвященник, – откуда у тебя эти данные? Откуда ты знаешь про Иуду, зелотов и готовящуюся войну?

«Вот это попадание в яблочко», – ликовал я внутри. Видимо, Иуда – это их агент. Рановато я произнес его имя. Он-то еще у них только запрятан в рукаве против нового царя Иудейского. Шпионский мир ничуть не изменился.

– Я могу вам выдать моего информатора. Но у меня одно условие. Вы вербуете меня и щедро платите. И я встану на место Гнея Кассия при Понтии Пилате! Гней уже устарел. Вам нужен молодой и свежий начальник службы безопасности.

– Гней прошел с нами огонь и воду. Он прошел Великий ритуал посвящения. Он нам верен. А ты же, собака, только мешаешься под ногами. Говори своего осведомителя, иначе ты умрешь жестокой и очень болезненной смертью.

– Понтий Пилат мой осведомитель, это он мне все рассказал, – выкрикнул я.

– Врешь! Не может быть! – громогласно восклицал первосвященник.

Видно было, как сильно он нервничает. Видимо, Интернет действительно знает больше, чем эти жидомасоны хотят, чтобы мы знали из учебников истории.

– А вы сами спросите у Гнея Кассия, – с уверенностью сказал я, решив пойти ва-банк и перевести удар на него.

Сам до конца не понимая, к чему это может привести, я вынужден был выживать и тянуть время – это раз, из попытки натравить их друг на друга могло что-то получиться – это два, и я надеялся, что мне удастся бежать, – это три.

– Первосвященник, разреши мне убить его, и забудем об этом дерзком мальчишке, – сказал рьяно Гней Кассий, чем, похоже, реально выдал себя.

– Первосвященник, а Гней-то шпион. Он работает на Рим под прикрытием. Он ради Рима не только ваше посвящение, но и маму продаст.

– Заткнись, – гневался Гней, выдавая неуверенность в своих шатких позициях. «Хреновый у них союз, – подумал я. – Сомнение насчет Гнея все-таки зародилось в первосвященнике, это уже видно невооруженным глазом».

Наступила немая пауза, Гней нервничал, держа руку на своем преторианском мече, уже готовый сделать рывок и заколоть меня, получив малейший сигнал от этого старикашки, а первосвященник продолжал раздумывать.

Его голос оборвал тишину.

– Убить их обоих, – как гром, сказал он, развернувшись и растаяв во мраке храмной галереи.

– А как же информатор, – крикнул я, – а как же агентура?

Тут Гней выхватил из ножен свой меч и порубил в три прыжка окружавших меня воинов-фарисеев, которые стояли за моей спиной и которых не было видно. От такой прыти я опешил и даже не успел ничего сообразить, так быстро он разделался с ними точными ударами в шею.

– Ну ты слабоумный, Клеменс, – говорил Гней сквозь зубы от злости. – Какого лешего ты здесь делаешь? Ты раскрыл мою пятилетнюю легенду и работу! Все коту под хвост! Рази тебя боги! Мне через такое пришлось пройти, чтобы завоевать безоговорочное доверие первосвященника, столько наших агентов раскрыть и завалить целый ряд проектов. А теперь мы раскрыты полностью, и начнется настоящая открытая война, Клеменс, война, ты это понимаешь?!

– Я? Так это ж вы предатель!? Нет? Вы не предатель!? Гней, да как же так… Я совсем запутался, что же теперь делать? – начал я оправдываться, как мальчишка, одновременно пребывая в некоем шоковом состоянии от такого поворота со бытий.

Развязав меня, он побежал к выходу и крикнул: «За мной! Иначе мы здесь останемся навсегда!»

Выбежав из храма, мы сошлись в схватке на большой лестнице еще с пятью воинами, бегущими нам навстречу, видимо, первосвященник успел дать приказ на уничтожение, когда убегал от раскрытых горе-шпионов.

Я одолел двух воинов, вспомнив жаркие битвы нашего легиона. Надо сказать, что бой на поле битвы и бой в городских условиях строился совершенно по-разному, и я сражался немного неуклюже, но все же победил, в то время как Гней расправился с ними в считанные секунды, показывая мастерство владения мечом и телом, и уже отдыхал, наблюдая, как я бился с последним фарисеем.

Не успело его тело упасть на лестницу, как из-за храма выбежало, перекрыв нам выход, не менее трех десятков вооруженных мечами головорезов.

Фраза Гнея с легким сарказмом и выдохом: «Да ладно, вы что, издеваетесь?!» – не воодушевила меня и даже, надо признаться, слегка ослабила мой боевой дух. Видимо, нам придется не просто туго, а, может быть, даже смертельно туго. Мысль, что я могу здесь и сейчас остаться навсегда, заставила вспомнить все то, что я должен сделать ради спасения этого мира. Нет, я не должен умереть! Не здесь, не так, не сейчас.

И вот они, секунды перед боем, которые растягиваются на минуты, когда все пространство вокруг тебя будто исчезает, и есть лишь разъяренный надвигающийся враг, разгоняющийся для решительного удара. Я все вижу словно в замедленном режиме видеосъемки. Еще мгновение – и бой! Но в этот же миг в реальность меня вернул оглушительный окрик из-за спин головорезов.

– Ва-а-а-а-Ва-а-а-а-Ва-а-а-а-Ва-а-а-а! – кричали легионеры, вбегающие со щитами и мечами во двор храма с улиц Иерусалима, выстраиваясь в боевые шеренги. А те, что уже выстроились, начинали стучать мечами по щитам, вызывая на себя внимание и удар врагов.

Двор очень быстро наполнился первой когортой моего родного Стремительного легиона, где среди легионеров я даже узнал Корнелиуса и других моих боевых товарищей, отчего на сердце стало радостно и гордо за наше боевое товарищество.

Несколько десятков воинов, зажатых в тиски, сперва попытались удрать туда, откуда выбежали, но и там уже стояли наши легионеры. И в этот момент Гней сказал на арамейском, что они могут бросить оружие и сдаться на милость префекту Иудеи и Римской империи, на что те неохотно, но согласились, понимая, что в ином случае их ждет неминуемая смерть.

И на моем лице, и на лице Гнея читались радость и облегчение от такого неожиданного чудесного явления спасителей. Гней начал движение к когорте, я последовал за ним. В эти мгновения обезоруженные воины уже стояли на коленях лицом в землю и обыскивались легионерами на наличие оружия. Из-за когорты вышел мой «дорогой и любимый» бывший центурион Лентул Крисп. Поздоровавшись славлением Солнца и Цезаря с Гнеем и со мной, он, осмотревшись, махнул рукой десятникам, и в считанные минуты ни от когорты, ни от фарисеев не осталось и следа.

Гней с Лентулом перекинулись в стороне парой слов, которых я не слышал, и, подойдя ко мне, Гней сказал, что по счастливейшему случаю когорта Криспа шла маршем на построение за город и, услышав звон мечей и борьбы, поспешила на звуки.

Про себя я подумал, что, видимо, это был звон моего меча, потому что Гней убивал тихо и четко, тогда как я бился довольно долго и рьяно, аж искры летели. «Вот это удача», – подумал я, и в тот же момент образ Иешуа, видимый в пространстве надлобья, подмигнул мне светлым ореолом.

Мы молча сели на своих коней и уже через полчаса были у крепости Антония. Кассий первым же делом подошел к двери в кабинет Понтия Пилата и дал указ страже, чтобы ему незамедлительно сообщили, когда Понтий Пилат прибудет в крепость! Мы вошли в его кабинет, где он начал ходить взад и вперед, отщелкивая каждый шаг, подобно льву в клетке! Видимо, я сильно его подставил. Вернее, не видимо, а точно!

– Клеменс! Да какого хрена ты это сделал! Что же ты за человек-то такой, одни проблемы. Ты еще и суток не пробыл в расположении моего гарнизона, а уже наломал дров! Теперь все заново! Что же теперь делать! Времени все меньше и меньше! И вообще, как ты выбрался из комнаты, ты же был под стражей, тебя охраняли два преторианца!

– Гней Кассий, разрешите, я все расскажу по порядку!

– Да давай уже! Пора бы все объяснить!

– Ну, во-первых, преторианцев я усыпил. Вернее, не усыпил, а убаюкал.

– Как усыпил? Порошком? Пойлом? Благо вониями? Но они же стояли за дверью вне твоего доступа. Что ты сказочки рассказываешь, а?

– Спросите у них самих. Они не виноваты, они четко исполняли свой долг, и прошу их за это не наказывать. Просто я как-то так… в общем, так получилось, что мне удалось их усыпить, я спел им колыбельную.

– Клеменс, ты нормальный? Какая колыбельная, что ты мне лапшу на уши вешаешь? Это элита войск Цезаря. Их сталь не берет, их стрелы не разят, а ты колыбельной их усыпил?

– Ну ладно, опустим оправдания, вы, похоже, не способны верить своему преданному подчиненному, но верите только себе и своим глазам.

– Это пока первая и единственная здравая мысль, услышанная от тебя, Клеменс.

– Я так понял, что для первосвященника были неожиданностью мои слова про Иуду, готовящуюся войну и о связях с Египтом?! Верно?

– Меня самого удивил твой разговор и те факты, что ты выдал. Похоже, надавил на самые больные точки первосвященника, я никогда не видел его таким раздраженным и потерянным. Откуда ты все знаешь?

– Ну я же сказал, что выполнил задание, которое вы мне дали.

– То есть ты выяснил за один вечер больше, чем я и моя разведка за пять лет, успев еще и напиться до потери пульса?!

– Вино и деньги творят чудеса, – сказал я, попытавшись слегка улыбнуться и тем самым уверить его в этой фантастической теории. – В тавернах сидят люди из разных слоев и мастей, а за оплаченную выпивку они выдадут любые секреты. Я как раз наткнулся на одного из приспешников фарисеев и выторговал у него эти данные.

– Ладно, допустим. Я, правда, тебе все равно не верю.

– А вы-то сами… что вы вообще там делали? Вы двойной агент?

– Да, я был послан туда и притворялся для того, чтобы доносить до фарисеев ложную информацию, и для разведки их движений. Я же узнал, что привели тебя, только после того, как увидел твою морду, высвобожденную от мешка! Добытая тобой информация была в новинку для меня. Об этом мы сейчас отдельно поговорим. Откуда все-таки ты ее накопал, мне уже наплевать, учитывая, что ты в итоге спал всю ночь в таверне (мои люди записывали каждый твой шаг)! Ну не приснилась же тебе эта информация! И я удивился, откуда первосвященник знает то, о чем мы говорили с тобой лично и в моем кабинете. Об этой информации знали только ты, я и Понтий. И мы трое вне подозрений. Значит, в крепости завелся предатель. Клеменс, так как мы вступили в открытый конфликт с фарисеями, будь начеку. Эту ценную информацию знаем только ты и я! Иди помойся и приведи себя в порядок. А я пока подготовлю доклад для префекта.

– Слушаюсь. И да, Гней, извините меня, но я действовал исходя исключительно из исполнения долга перед Римом и выполнения вашего задания!

– Проехали! Ты для меня золотым ключиком оборачиваешься, – сказал он с блеском в глазах. – За столько лет эти евреи не прокололись ни на одном из своих проектов, а тут на тебе, пришел, увидел, победил. Свободен. А я пока разберусь, кто же у нас предатель.

Уже через полчаса я был опрятно одет в преторианскую форму и ожидал у кабинета Гнея его прихода. Мне непременно нужно этой ночью к Сереге, чтобы узнать ту важную информацию, которую он мне не договорил.

Уже наступил поздний вечер, я ожидал более часа у двери Гнея Кассия, но ни Понтия Пилата, ни Гнея не было в крепости, и, у кого бы я ни спрашивал, никто не видел их и не знал, где их можно найти. Я сказал страже, чтобы сообщили начальнику службы охраны, что я в своей комнате и решил выспаться.

Смещаться в Костю сейчас было опасно и некогда. В любой момент ситуация может резко измениться, да к тому же есть опасность, что первосвященник устроит провокацию, дабы убрать меня и Гнея, так как мы знаем слишком важную информацию.

Я устроился на кровати, но сон не шел. Я размышлял о Египте и фарисеях, древних жрецах и Иисусе. Почему же в итоге они воюют с ним, причем война началась, как я понял, не сейчас и даже не в эти века, и Рим здесь только лишь свидетель этой давней войны и невольный ее участник, ибо позиции и цели Рима предельно ясны.

В этих размышлениях я все же начал постепенно погружаться в дрему и ловить похожие ощущения предпереходного этапа, когда только пытался это сделать впервые.

Я решил очень быстро все же пообщаться с Сережей и рванул в глубь этого состояния. Я будто очень и очень долго падал вниз в бездну, подобную космосу или глубинам вод.

Очнулся я, лежа на диване. «А мне начинает нравиться перемещаться туда-сюда, – подумал я. – Эдакий телепорт с расстоянием в две тысячи лет». Вместе с этой мыслью вдруг пришло четкое осознание: времени нет, но есть пространство с хронометражем в виде расстояний и относительности времени, которые могут исчисляться и жизнями, и эпохами, но никак не линейным временем. Все существует в одну секунду везде и всюду, но как бы в разных пространствах и реальностях. Теория относительности имеет место быть. Действительно, все относительно и одновременно все взаимосвязано причинно-следственным рядом.

– Серега, – закричал я слегка заплетающимся языком. – Ты где?!

А Сережа, как оказалось, мирно спал на полу возле меня, и я чуть на него не наступил, когда вскочил с кровати. Разбудив бедного заспанного друга, я начал допрашивать его о той важной информации, что он мне не успел рассказать.

– Кость, подожди-подожди. Дай прийти в себя.

– У меня мало времени, мне срочно надо обратно. Давай информацию, что ты накопал!

– Да я это, тут тебе про Египет и Шумер хотел рассказать. Похоже, что эта война между Богами.

– Как между Богами? Между какими Богами?

– В общем, это противостояние идет уже много тысяч лет, и началось оно с приходом, вернее, с прилетом богов на землю. Именно в тот момент в Междуречье и зародилась вроде как наша первая цивилизация. Как говорят историки, все три цивилизации, а это Шумерская, Египетская и Индийская, образовались примерно в один период и имеют в своих мифологиях очень много схожести, но все-таки первейшей цивилизацией считают Шумерскую. Символом богов стало золото, которое добывалось на их нужды, как жизненная энергия, как лекарство и так далее, очень любят они золото, которое стало символом власти и царственных кровей. Я тебе сейчас все объясню.

Сережа встал, встрепенулся и как ни в чем не бывало продолжил:

– В две тысячи втором году от Рождества Христова, на всякий случай уточняю, ученые обнаружили древние документы на древнеегипетском языке, свитки датированы тысячным годом до новой эры, в них найдено множество параллелей с текстами: к примеру, молитва «Отче наш», которая почти слово в слово повторяет христианскую молитву «Отче наш». Но тогда еще и близко христианства не существовало, еще Иисус Христос не родился, который, как утверждает библейская легенда, даровал своим ученикам эту молитву. То есть корни христианства лежат в Египетском пантеоне богов и в Египетской истории, но египетская цивилизация все равно была основана шумерами как собственная провинция. Далее еще одна параллель – это появление на свет некоего Спасителя. Египетские тексты рассказывают легенду о появлении на свет данного товарища вот так: «Тень бога предстала перед Махитускет и объявила: будет у тебя сын, и назван он будет Са-Осирис!», или спаситель людей. Подобный же сюжет описывает и Евангелие от Луки: Деве Марии явился архангел Гавриил и сообщил, что она станет матерью Спасителя мира. Сына наречет Иисус, а он наречется Сыном Всевышнего. Далее – обряд крещения. В неких древних египетских изображениях есть сюжет обряда крещения фараона в водах Нила. Далее, согласно мифам, бог Осирис был убит, а затем воскрешен. Этот же культ Осириса описывается в древнеегипетских текстах как культ, созданный для рабов, чтобы они думали о рае после смерти, а при жизни терпели все и были бы послушными. Придуман культ Осириса во время правления Гиксосов (предков иудеев). И это было явно создано, чтобы с помощью данного культа удерживать рабов в повиновении. Но это все лирика и отговорки. Один в один это все повторяется в культах Адониса, Аттиса, Диониса. Я собрал краткую информацию о них. Вот посмотри, – и Сережа дал мне ноутбук.

qqqКраткая информация об оных Богах.

– Адонис («адон», «господь», «владыка») – воскресающий бог весны. «Сторонники мифологической школы отождествляли образ мифа об Адонисе с Иисусом Христом».

– Аттис – родом из Фригии. Он был для фригийцев тем же, чем Адонис для сирийцев. В мифах об Аттисе упоминается непорочное зачатие: дева Нана зачала Аттиса, приложив к своей груди миндаль. Миндаль во фригийской космогонии выступает в качестве отца всего сущего. Согласно мифу, Аттис оскопил себя и умер от потери крови, но затем воскрес и вознесся на небеса. Рассказ о членовредительстве Аттиса, очевидно, является попыткой объяснить членовредительство жрецов, которые непременно оскопляли себя.

– Дионис (Вакх, Бахус) – греческий бог растительности и виноделия. Согласно мифу, Дионис был рожден Зевсом из бедра. Воспитывался в пещере, затем бродил по землям Египта и Сирии, учил людей выращивать виноград, творил такие чудеса, как, к примеру, превращал воду в вино, а после смерти воскрес.

И это была только первая страница. Я даже дальше не стал вчитываться.

– Сережа, это я все понял. А дальше-то что? В чем суть-то?

– Да-да, а теперь к самой сути. От теории, так сказать, мы переходим к практике. Вот все, что я тебе сейчас рассказал, – все забудь, потому что это всего лишь шелуха и не более того, а ядрышко находится совсем в другом месте. До этих всех культов, что переписывали друг у друга разные народы, есть источники с безумно интересной изначальной информацией. И хранится «изначалье» в Древнем Шумере, где черным по белому все описано. Жили были два брата-акробата – Энки и Энлиль. В свое время они спустились с небес по приказу своего отца – некоего верховного бога всех богов – Ану. Энки был старшим братом, а Энлиль – младшим. И извечно был у них спор за первенство и власть, за землю и людей. Энки – старший брат – благоволил людям, он был знатным изобретателем и добродетелем. Он всячески защищал людей и пытался улучшать их жизнь на земле. Престол над землей в первой очереди был его, и он управлял землей, и все было хорошо. Вместе со своей сестрой – Нин-Хур-Саг – они создали, как нынче говорят, гомо сапиенс по своему образу и подобию, в шумерских источниках говорится, что они довольно долго создавали человека для служения богам. Клонировали, клонировали да выклонировали. Но тут приходит конец эпохи Энки. По каким-то чудесным причинам Энлиль – младший брат – является более прямым наследником престола Ану, и отец, недолго думая, ставит младшего своего сына править землей. Он, напротив, не благоволит людям и считает их не более чем рабской силой для услужения их божественной природе. И вот тут-то все и начинается. Эти два братишки-бога затевают страшную заварушку, в которой погибают целые народы. И в итоге старший брат – тот, что хороший, проигрывает становится изгнанником. Что интересно, его изгнание и природа доброты по отношению к людям хорошо соотносятся с другим богом – Прометеем. А имя Прометей на многих языках латинской группы переводится как «Обещай мне». Promet me, Prometo me, Promise me и так далее. То есть имен богов много, а изначалье – вот оно. Получается, наш Иисус – это Энки, а Энлиль – это его младший, но злой братик, что и баламутит воду и хочет своего братца доубить, чтобы распять и чтобы опять ввергнуть в хаос всю землю и смести к чертовой бабушке земной народец как неугодный его божественному началу. Вот только непонятно, зачем ему фарисеи. Неужели он, как Бог, не может сам все бахнуть? Фу-у-ух. Ну я пока что все! Дальше что найду, расскажу.

– Обалдеть. Серега, ты молодец!!! Теперь почти все сходится. А почему Иисус мне это сам не рассказал?!

– Ну да, ну да, ну это я тебе еще не все подробности рассказал, хотя, думаю, они и не нужны. Самый главный вопрос: что делать с этими двумя братцами, жаждущими убить друг друга или один другого, а заодно и весь мир. И мне кажется, что этот Энлиль и является неким прообразом темных сил во всех культах и религиях.

– Да, и меня этот вопрос интересует. Брат Иисуса, а точнее, Энлиль, хочет его распять. Это я уяснил. Рим хочет просто обеспечить безопасность, допустим. Так, а что я-то в этом сражении могу? Что Иисус от меня хочет? Убить брата? Но как я Бога убью?! А хотя, если Иисуса можно убить, то и брата его можно. Но если Иисус в изгнании, а брат его как бы формально царствует на Земле, то как я к нему подберусь? Уххх, ну Иисус, у меня к тебе вопросов очень много теперь накопилось. «Алекс вызывает Юстаса», – вслух обратился я к образу Иисуса в шутку и сам же посмеялся над ней.

– Ладно, Кость, я пошел дальше спать. Дай мне время, и я поищу еще информацию и постараюсь чем-то тебе помочь!

– Добро, Сереж, спасибо огромное, если бы не ты, я бы не справился с этой задачей. Хотя я еще и не справился. Но уверен, свет и добро возобладают над невежеством.

– Да, хорошо, Кость, рад помогать. Все, я – спать.

А теперь мне предстояло срочно вернуться обратно. Я уселся в позу лотоса и начал раскачиваться и слегка бормотать себе под нос мантру Ра-а-а. Почему-то мне захотелось бормотать не Ом, а Ра, как символ Бога Солнца. Этот звук сперва был еле слышен, но постепенно начал все громче и громче прорываться как бы из моего нутра и, усиливаясь, становился все более и более громогласным, превращаясь в звук УРАААА, УРАААА, УРАААА. Этот древнейший славянский магический слог ускорялся и заполнял все вокруг, и пространство начало плыть, а за ним и я.