Глава 15

Карл сидел, приклеившись к экрану телевизора, и поражался. С постоянной зрительской аудиторией в миллион человек, криминальная телепрограмма «Стейшн Три» являлась самой популярной передачей в истории датского телевидения и удерживала свои позиции уже довольно долго. Другие похожие программы серьезно подходили к делу, скрупулезно исследовали работу полиции и с радостью помогали в разъяснительной работе с населением, если это было возможно. «Стейшн Три» ставила перед собой совершенно иную цель и изо всех сил старалась исследовать поведение злоумышленников, руководствуясь идеей о том, что все преступные деяния происходят от неблагоприятного социального фона. И потому данная передача во многих случаях оправдывала преступника.

Вот и последний выпуск программы, который только что просмотрел Мёрк, не явился исключением. Выпуск начался с углубленного изучения предыстории Гитлера – выяснилось, что в детстве им никто не занимался. А вот если б его детские годы выдались более гармоничными, Второй мировой войны можно было бы избежать. Как будто это новость… Затем следовал сюжет об исследовании поведения пятнадцати американских серийных убийц, каждый из которых в юные годы постоянно подвергался физическим наказаниям. Таким образом, постепенно до сознания зрителей доводилось, что работа полиции в основном заключалась в определенной форме социального взаимодействия, имеющего целью помочь злодеям как можно раньше изменить свою судьбу, казалось бы, предопределенную с самого начала.

Такая идиотская логика могла сработать лишь в отношении тупых и неграмотных слоев населения, но в то же время профессиональные психологи и другие консультанты, работавшие над программой, убедительно представляли насильников, убийц, жуликов и прочий сброд в качестве типичных жертв общества. А красноречивые журналисты драли свои вздорные глотки, наперебой расспрашивая злоумышленников о тех унижениях, которым те некогда подвергались.

Карл покачал головой. Какого лешего они никогда не поинтересуются, каким образом сами уголовники объяснили бы собственные мерзкие деяния? Серьезные сюжеты превращались в развлечение чистой воды, политики могли расслабиться и с облегчением выдохнуть, ибо самая популярная датская телепередача способствовала созданию впечатления, что положение вещей существенно меняется к лучшему.

Мёрк вытащил из плеера DVD-диск, который одолжила ему телекомпания, и на секунду задержал в своей руке, прежде чем отправить в мусорную корзину. С какого перепуга Бьёрн решил, что он должен внести свой вклад в развитие этой инфантильной программы? И то, что он сам с готовностью согласился на это предложение, показалось Карлу еще более глупым.

Он обернулся на Ассада, стоявшего у него за спиной.

– Что скажешь по поводу этой чепухи?

Сириец качнул головой.

– Ну, Карл, ты мог бы с таким же успехом спросить, почему у верблюда такие широкие ступни.

Мёрк почувствовал, как морщины на его лбу разглаживаются. Неужели нельзя пристроить идиотских верблюдов где-нибудь в другом месте?

– Широкие ступни? – Он глубоко вздохнул. – Видимо, чтобы не проваливаться в песок, я так думаю. Только, Ассад, какая, к черту, связь между верблюжьими ступнями и телепередачей?

– Правильный ответ: чтобы верблюд мог станцевать фанданго на теле ядовитой змеи, если ползучая гадина окажется настолько глупой, что решится проползти рядом.

– И?..

– Как и у верблюдов, у нас с тобой тоже широкие ступни, Карл. Неужели ты никогда не задумывался?

Вице-комиссар опустил взгляд на коротенькие утиные ноги Ассада и снова глубоко вздохнул.

– То есть ты имеешь в виду, что Бьёрн поставил перед нами задачу усложнить жизнь «Стейшн Три»?

Помощник резким движением выставил вверх большой палец правой руки.

– Черт возьми, я не собираюсь строить из себя верблюда ради того, чтобы угодить Бьёрну, – заявил Карл, потянувшись за трубкой стационарного телефона. Нет уж, если кто-то должен сыграть роль верблюда, пускай это будет сам Бьёрн.

Не успел он положить руку на трубку, как телефон зазвонил.

– Да! – буркнул Мёрк в трубку. Неужели нельзя дать человеку хоть минуту покоя на то, чтобы доделать хоть одно дело до конца?

– Добрый день, меня зовут Вики Кнудсен, – донесся из трубки робкий голос. – Я – младшая сестра Розы.

Лицо Карла преобразилось. Вот это уже интересно. Вице-комиссар вручил Ассаду вторую трубку.

– Да, Вики, добрый день. Это Карл Мёрк, – представился он с некоторой тоскливостью в голосе. – Как сегодня обстоят дела у Розы? Вы передали ей мои извинения?

На другом конце провода повисла тишина. Видимо, девушка поняла, что он ее раскусил.

– Не понимаю вас. Какие извинения?

Ассад сделал знак, чтобы Карл немного сбавил обороты. Неужели он переусердствовал в своем стремлении вывести коллегу на чистую воду?

– Я звоню, потому что дела у Розы обстоят совсем плохо, – продолжала собеседница.

– Еще бы, – шепнул Мёрк Ассаду, прикрыв трубку ладонью. Но тот не слушал его.

– Розу снова срочно госпитализировали в центр психиатрии в Глострупе. Я хотела предупредить вас, что, видимо, она сможет выйти на работу очень не скоро. Я прослежу, чтобы из больницы вам направили ее больничный лист.

Карл собирался возмутиться и заметить, что игра зашла слишком далеко, однако следующая фраза заставила его передумать.

– Наши знакомые вчера увидели ее на «Желтой скамье» у «Матаса» в торговом центре «Игедаль», она сидела и дрожала. Они хотели отвезти ее домой, но Роза попросила их уйти. После этого они позвонили мне и попросили приехать. Мы с нашей сестрой Лизой-Мари обыскали весь центр в поисках Розы. Но в итоге нашли ее не мы, а охранник парковки. Мы узнали об этом позже. Он обнаружил ее на асфальте в луже мочи. Она лежала, прислонившись к машине на одном из дальних парковочных мест, и находилась в полубессознательном состоянии. Блузка была наполовину содрана с нее. Охранник помог ей добраться до дома. Сегодня утром позвонила наша мама и рассказала, что с ней связались сотрудники центра психиатрии. Розу снова госпитализировали. Естественно, я тут же перезвонила им, и старшая медсестра отделения сообщила, что в числе прочего они нашли у нее в кармане билет на электричку, пробитый на вокзале Копенгагена. Мы решили, что она, видимо, шла со станции Стенлёсе и решила по дороге домой зайти в магазин. Чаще всего она закупается в «Меню». Однако на момент обнаружения у нее не оказалось при себе никаких покупок – видимо, она так и не успела дойти до магазина.

– Мне жаль слышать это, Вики, – услышал Карл свой собственный голос. Ассад кивал в такт его словам. События действительно были очень печальными. – Мы можем чем-нибудь помочь? Можно нам навестить ее, как вы думаете?

Ассад снова закивал, на этот раз медленнее; взгляд его был резким и обличительным.

Мёрк прекрасно понял то, что хотел сказать коллега. Все правильно. Надо было позволить Гордону с Ассадом съездить к Розе.

– Навестить? Нет, к сожалению, нельзя. Врачи составили для нее план лечения и не желают, чтобы им мешали работать.

– Но ее ведь положили в больницу не принудительно?

– Нет. Они говорят, что Роза вряд ли захочет сбежать из заведения до тех пор, пока ей настолько плохо. Она готова приступить к лечению.

– О’кей. Сообщите нам, как только что-то изменится.

Затем повисла небольшая пауза, словно собеседница собиралась с мужеством, чтобы сказать еще что-то. И это что-то явно не было призвано разбавить печальные новости.

– Вообще-то, я позвонила, не только чтобы сообщить вам об этом, – наконец проговорила Вики. – Мы с сестрами хотели бы попросить вас приехать в квартиру Розы. Я звоню как раз от нее. Не забудьте, она переехала на следующий этаж.

– Вы хотите, чтобы мы приехали прямо сейчас?

– Да, пожалуйста, это было бы хорошо. Мы только хотели привезти Розе кое-какую одежду, но вовсе не ожидали увидеть здесь то, что нам открылось. Мы подумали, что, возможно, вы или кто-то из вашей команды мог бы приехать и помочь нам понять, что именно творится с Розой.

Розин ярко-красный скутер «Веспа» стоял рядом с велосипедной парковкой у стоянки Сандальспаркен под двумя недавно зазеленевшими деревьями и всем своим видом выражал терпимость и адекватность. В этом желтом квадратном здании, окруженном по периметру крытой балконной галереей, Роза прожила более десяти лет, ни разу не выразив недовольства своим жилищем. Столь смиренное отношение к окружающей обстановке казалось весьма странным при виде картины, открывшейся перед глазами Карла и Ассада, когда Вики, вполне похожая на женщину, в которую перевоплотилась Роза накануне, открыла им дверь.

– Почему Роза переехала сюда? Разве это не полная копия ее прежней квартиры? – поинтересовался Карл, озираясь.

– Так и есть. Но отсюда открывается вид на церковь, которую почти не видно с цокольного этажа. Не то чтобы она была особо религиозна, нет, – просто считала, что так лучше, – ответила Вики и жестом пригласила их в гостиную. – Что скажете на это?

Мёрк пару раз сглотнул. Жуткий хаос, неописуемый разгром. Теперь он понимал, почему иногда от Розы очень резко пахло парфюмом, однако навязчивое благоухание было не в состоянии перебить удушливое зловоние. Квартира выглядела так, будто в жилище человека, страдающего от патологического накопительства, ворвался грабитель и перерыл вверх дном все добро. Повсюду валялись картонные упаковки. Стояли контейнеры, наполовину нагруженные содержимым из ящиков комода. На журнальном столике громоздилась грязная посуда. Обеденный стол был завален остатками еды и пустой тарой. Книги вытащены со стеллажей. Одеяла и покрывала раскиданы. Обивка дивана и стульев выпотрошена. Здесь не осталось ни одной пустой ровной поверхности.

Эта картина была абсолютно не похожа на ту, что застали Карл с Ассадом, когда приезжали сюда несколько лет назад.

Вики указала на стены.

– Вот что напугало нас больше всего.

Ассад что-то пробурчал по-арабски из-за спины Карла. Если б Мёрк умел, он бы наверняка выразился точно так же, ибо привычные слова тут не подходили. Роза исписала все стены сверху донизу буквами разного размера, складывающимися в повторяющуюся фразу.

«Тебе тут не место», – варварски было нацарапано повсюду.

Карл прекрасно понимал, почему сестры решили позвонить им.

– Вы рассказали об этом психиатрам? – поинтересовался Ассад.

Вики кивнула.

– Мы отправили им по электронной почте фотографии большей части квартиры. В настоящий момент Лиза-Мари фотографирует остальное в спальне Розы.

– Там тоже присутствуют эти художества?

– Повсюду. В туалете, на кухне… Она умудрилась оставить свой автограф даже внутри холодильника.

– Вы можете предположить, в течение какого времени продолжается ее одержимость? – спросил Карл. Он просто не мог соотнести этот апокалипсис с маниакально структурированной личностью, которая ежедневно трудилась бок о бок с ними в отделе «Q».

– Я не знаю. Мы не заходили в квартиру с тех пор, как наша мать вернулась из Испании.

– По-моему, Роза что-то упоминала об этом… Кажется, это было на Рождество? То есть почти пять месяцев назад.

Вики кивнула, уголки ее губ были опущены. Ей явно было тяжело от мысли, что за все это время они с сестрами ни разу не навестили Розу. Причем не только они.

– Идите сюда! – крикнула Лиза-Мари из спальни. Голос ее звучал тревожно.

Она сидела на кровати по-турецки в окружении точно так же разукрашенного пространства и плакала, отложив фотоаппарат на одеяло. У ее ног стояла небольшая картонная коробка, до краев набитая серыми блокнотами с темными коленкоровыми корешками.

– Ох, Вики, это ужасно! – воскликнула Лиза-Мари. – Ты только посмотри! Роза никак не могла остановиться. Даже после смерти отца.

Вики присела на край кровати, взяла один из блокнотов и открыла его. Уже через одну секунду ее лицо исказилось – как будто от резкой сильной боли.

– Это вранье, – решительно заявила она, в то время как ее младшая сестра спрятала лицо в ладони и разрыдалась.

Вики взяла еще пару старых блокнотов и посмотрела на Карла.

– Она всегда этим занималась, еще когда мы были детьми. Только мы-то думали, что все закончилось, когда папа погиб… Вот самый первый образчик.

Она протянула один из блокнотов Карлу. На обложке толстым маркером было написано «1990».

Ассад приблизился к Карлу и перегнулся через его плечи, когда тот открыл первую страницу.

Если б запись представляла собой пример каллиграфического искусства, это оказалось бы интересно, но смотреть на данный экземпляр было печально и тревожно.

Карл пролистал страницы. Одна и та же фраза повторялась снова и снова. Да-да, каждая страница была исписана одним и тем же предложением, состоящим из прописных букв, характерных для убористого танцующего почерка десятилетнего ребенка.

«ЗАТКНИСЬ ЗАТКНИСЬ ЗАТКНИСЬ» – повторялось от страницы к странице.

Ассад взял один из других блокнотов, на котором было написано «1995» – черным цветом на передней части обложки, белым – на задней. Он открыл его, чтобы Карл тоже мог видеть.

«Я НЕ СЛЫШУ ТЕБЯ Я НЕ СЛЫШУ ТЕБЯ Я НЕ СЛЫШУ ТЕБЯ», – на этот раз на каждой странице повторялась такая фраза.

Карл и Ассад переглянулись.

– Роза и отец не ладили, – пояснила Вики.

– И это, черт возьми, еще мягко сказано, – прокомментировала с кровати Лиза-Мари. Кажется, младшая сестра пришла в себя настолько, что смогла наконец участвовать в разговоре.

– Я знаю. – Вики выглядела уставшей. – Наш отец погиб в результате несчастного случая на производстве на сталепрокатном заводе в девяносто девятом году. С тех пор мы больше не видели, как Роза трудилась над своими блокнотами. И все же, оказывается, она не оставила это занятие…

Она бросила один из блокнотиков Карлу, который поймал его на лету. «2010» – гласила надпись на обложке; содержимое же вновь составляла одна-единственная фраза, только почерк на этот раз был более взрослым:

«ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ».

– Наверное, таким образом она общалась с отцом, живым или мертвым, неважно? – предположил Ассад.

Карл и девушки кивнули.

– Это абсолютное безумие, – снова заплакала младшая.

Вики оказалась вполне уравновешенной дамой, вовсе не такой уж оголтелой и бойкой девицей, какой обычно выставляла ее Роза.

– Отец издевался над ней, – хладнокровно заявила она. – Мы точно не знаем, как именно он ей досаждал; она никогда не рассказывала нам подробности, но мы всегда знали, что она ненавидит его за это. Причем настолько сильно, что ее чувство с трудом поддается пониманию.

Карл нахмурился.

– Издевался, говорите? Вы имеете в виду, что он применял против нее силу? Например, в сексуальном плане? Вы в курсе?

Обе девушки покачали головами. Их отец был не такой. Он ограничивался словами. По крайней мере, по их утверждениям.

– Только я не понимаю, почему все не закончилось с гибелью отца. Вот в этих блокнотах. Ну и теперь еще на стенах… – Вики кивнула на художества. Стены были исписаны настолько плотно, что свободного места на них практически не осталось.

– Какая теперь уже разница, – всхлипнула Лиза-Мари.

– Иди сюда, в прихожую, Карл! – позвал Ассад.

Он стоял перед зеркалом и изучал комод. На нем высилась большая стопка книг, хотя место тут для них было не самое подходящее. Большого формата, но тонкие, похожие на атласы.

– Я просмотрел эту стопку. Ты не поверишь…

Он приподнял самую верхнюю книгу; она была средней толщины, в твердом переплете. «Управление» – гласило название, коротко и ясно. Мёрк сразу узнал объект описания. Это был обзор Главного управления полиции Копенгагена, довольно подробный, за исключением вопиющего отсутствия отдела «Q», расположенного в подвале здания.

Вот так вот и узнаёшь себе настоящую цену…

– Смотри! – Ассад ткнул пальцем в следующую книгу, около полутора сантиметров толщиной, в коленкоровом переплете, как и другие, что лежали ниже; каждая была своего цвета. Он открыл первую страницу. – Ты только погляди на заголовок. Она написала «Женщина со свертком».

Помощник перевернул страницу и показал Карлу фотографию молодой женщины.

– Она составила досье на каждого из участников этого дела, – прокомментировал он и провел пальцем по строчке под снимком:

«Кирстен-Мари Лассен, она же Кимми».

Мёрк продолжил читать:

«Резюме: проживает в небольшом кирпичном сарае у железной дороги неподалеку от Ингерслевсгэде. Жила на улице в течение одиннадцати лет. Несколько лет назад родила мертвого ребенка. Отец живет в Монте-Карло; мать, Касандра Лассен, проживает в Ордрупе. Сестер и братьев не имеется».

Он пробежал страницу взглядом. Здесь были собраны все важнейшие сведения о главной участнице первого дела, в расследовании которого принимала участие Роза.

Карл быстро пролистал следующие страницы. Ни одно из вовлеченных в дело лиц не было пропущено, каждое досье снабжено фотографией и краткой биографией; кроме того, кое-где были приложены газетные вырезки с перечислением важнейших проступков, совершенных соответствующим лицом.

– Карл, в этой стопке более сорока дел. В составе отдела «Q» Роза участвовала в расследовании каждого из них – и каждому делу она дала свое название. Есть «Тьма в бутылке», «Скандал на Спрогё», «Эффект Марко» – это лишь несколько примеров.

Ассад вытащил самый нижний альбом цвета ржавчины.

– Предполагаю, Карл, что вот это заинтересует тебя больше всего остального.

Мёрк открыл титульный лист. «Без предела» – такое название присвоила Роза этому делу.

– Это дело Хаберсота, Карл. Взгляни на следующую страницу.

Вице-комиссар перевернул страницу и увидел какое-то незнакомое лицо.

– Он похож на Хаберсота, но это не Хаберсот, – заметил он.

– Прочитай подпись и листай дальше.

«Арне Кнудсен – 12.12.1952–18.5.1999» – гласила подпись под снимком.

– Так… – Мёрк перевернул страницу – на следующий лист была помещена фотография Кристиана Хаберсота.

– Полистай туда-обратно, и ты увидишь.

Карл последовал совету Ассада. И впрямь – быстро переводя взгляд с одного портрета на другой, можно было заметить потрясающее сходство между двумя мужчинами. Глаза вообще были почти одинаковыми, за исключением того, что взгляд Арне Кнудсена был совершенно безжизненным.

– По-моему, отец Розы был довольно-таки неприятным человеком, – заметил Карл.

– Видимо, она совсем с катушек съехала, раз порезала всю мебель и все вокруг раскидала, – высказался Ассад после того, как занял свое привычное положение, задрав ноги на приборную панель.

Они проехали уже десять минут в полном молчании, но кто-то же должен был нарушить тишину.

– Да уж, все гораздо серьезнее, чем можно было предположить, – признался Карл.

– Я вот сижу и думаю, что же такого мог сотворить с ней папаша, – продолжал Ассад. – И почему именно с ней, а не с другими своими дочками?

– Я спрашивал об этом у Вики. Ты, видимо, не слышал. Стоило ему только начать издеваться над сестрами, Роза немедленно его останавливала.

– Каким образом? И почему она не могла пресечь его издевательства над нею самой?

– Хороший вопрос, Ассад. И на него ни одна из сестер не сумела ответить.

– Прямо как с верблюдами: никто понятия не имеет, почему они ведут себя именно так, а не иначе.

– Не уверен, что мне нравится подобное сравнение, Ассад.

– Все потому, что ты не понимаешь, как можно уважать верблюдов, Карл. А ведь именно они спасают людей в пустыне, помни об этом.

Уважать верблюдов?! Мёрк покачал головой. Видимо, ему все-таки придется рано или поздно научиться этому, хотя бы во имя мира и согласия на рабочем месте.

Оставшуюся часть поездки они сидели молча; каждый вел свой внутренний монолог и осыпал себя упреками – какого дьявола они не следили за жизнью Розы чуть внимательнее?

Карл вздохнул. К настоящему моменту образовалось три дела, требующих его непрестанного мониторинга: убийство женщины, случившееся двенадцать лет назад, еще одно убийство женщины, трехдневной давности, – и гибель того, что составляло целостную личность Розы.

И он уже не понимал, в каком порядке следует расставить приоритеты.