Глава 12
На первый взгляд место не представляло из себя ничего особенного. Нет, некоторый грузинский колорит тут, конечно же, присутствовал. Но выстроившиеся в ряд вдоль простой, без переплетов, стеклянной витрины причудливые глиняные сосуды и оплетенные соломой пузатые бутылки не справлялись со своей задачей. Сложенный из сухой травы козырек над входом тоже очень слабо контрастировал с общим обликом здания индустриальной советской эпохи. В отчаянии дизайнеры попытались придать ресторану желанный дух старого Тбилиси, прилепив на фасаде пару резных деревянных балкончиков. Но то, что смотрелось уместно на узких улочках грузинской столицы, в центре Питера выглядело довольно странно.
– Я бы тут не осталась.
– И не у тебя одной такое предпочтение. Дела у ресторана идут не ахти. Наплыва посетителей не видно.
Настя оглядела пустую парковку перед рестораном и мысленно согласилась с Васей. Несмотря на то, что место было неплохое, Петроградская сторона – это центр современного Питера, ресторан ориентировался не на ту аудиторию. Те, кому по карману жить на Петроградке, не пойдут в дешевый ресторанчик. А тех, кому по карману лишь дешевый ресторанчик, и калачом не заманишь на Петроградку, которая славится своей дороговизной.
– Может, они неплохо готовят? – с сомнением произнесла девушка. – Помнишь, с каким удовольствием Ираклий умял их шашлык? Почти ни кусочка не осталось. Быстро управился, значит, ему было вкусно.
– Вскрытие показало, что к шашлыку он едва притронулся. Шашлык и другую еду вместо него умял кто-то другой.
Другой? Но кто? Неужели Надин решила отпраздновать победу над своим врагом? И прямо там, над телом поверженного Ираклия, принялась уплетать чужой шашлык? Нет, что-то тут не вязалось. Женщина, которая годами носила в душе план мести своему врагу, вряд ли так легко могла перестроиться и начать лопать жареное мясо. Разве что это у нее произошло на нервной почве?
– Нет, все равно как-то странно, – пробормотала Настя. – И ведь ты говорил, что Ираклий был мужчиной сильным, даже Павел с ним не справился бы. А ведь Павел молодой и здоровый мужчина. Так неужели горбатая и хромая Надин смогла одолеть Ираклия в одиночку?
Но Вася вместо того, чтобы ответить на вопрос, предложил ей:
– Пойдем, попробуем, что они тут предлагают?
Народу в ресторане не было совсем. Вася с Настей оказались единственными посетителями, им было все внимание.
– Обычно в таких местах все готовят из просрочки, – шепнула Настя. – Покупают продукты оптом, потому что так дешевле, а посетителей нет. Продукты месяцами лежат невостребованные, вкус у них портится, но потом их, чтобы не выкидывать, все равно пускают в дело. Отпугивают последних клиентов.
К их удивлению, принесенные им хачапури были изумительного золотистого цвета, внутри них плавился и тянулся ароматный сулугуни. Вся принесенная им зелень была свежайшей, какой Насте давно уже не приходилось наблюдать на прилавках города. Хинкали оказались выше всяких похвал. А уж люля исчезли так быстро, словно их и не было. Когда на тарелках остались лишь капли масла и мясного бульона, друзья с недоумением переглянулись.
– Неужели это мы все съели?
Официант ошивался поблизости, делая вид, что полирует бокалы. Но услышав, что гости перестали жевать, тут же возник возле их столика.
– Как вам? – поинтересовался он с улыбкой, словно заранее зная ответ. – Понравилось?
– Обалдеть, до чего вкусно! Кто это готовил?
– У нас несколько поваров. Один бы не справился.
– Не сказать, что у вас тут много народу.
– В основном мы торгуем блюдами под заказ навынос. Кухня готовит, а потом курьер развозит заказы по адресам. Видите ли, толстосумам не по вкусу наш простой дизайн, гордость им не позволяет сидеть в таком местечке, зато еда наша им нравится. Вот и заказывают для своих званых банкетов и ужинов, а потом пыжатся от гордости, когда все гости спрашивают, где они раздобыли такого повара да сколько отвалили ему.
– Скажите, а кто у вас развозит еду?
Официант помрачнел.
– Понятно. Вы из полиции, да? Ваши сегодня уже рано утром звонили, спрашивали про Надин. Только не могла она того мужика убить, Надин безответная, что ей ни скажи, она все исполнит и словечка лишнего не промолвит.
– Такие тихие самые опасные и бывают. Копится в человеке, копится годами, а потом бац – и выплескивается.
– Не знаю, – покачал головой парень, – скорей похоже на подставу.
– Почему?
– Надин у нас в ресторане только полы мыла да кастрюли. Больше мы ей ничего не поручали. Она баба хорошая, но очень уж простая. Да и возраст уже у нее, старую собаку новым трюкам не научишь. Что не успела ухватить с юности, то уж в старости вряд ли освоишь. Поэтому что ей оставалось? Пол да котлы. Так и работала. Ну, а с этим заказом просто удивительная история случилась. Клиент заказ сделал и в особых отметках написал, что заплатит по тройному тарифу, если заказ привезет Надин. Ну, как вам такое?
– Довольно необычная просьба. И цена удивляет.
– Заказ поступил онлайн, кто клиент, я знать не мог.
– Фамилия не была указана?
– Нет. Обычно мы спрашиваем лишь адрес. Имя – это исключение. Тут никакого имени не было указано. Подозвал Надин, спросил, хочет ли она поехать? Сказал, что можем поделить сумму на три части. Одну ресторану, как обычно. Вторую возьму себе я. Третья полагается Надин. Она быстро согласилась, сказала, что деньги всегда нужны. И если кому-то нужно с ней поговорить, она согласна.
– И поехала?
– Поехала.
Вася задумался, а потом спросил:
– Скажите, у вас тесак с кухни не пропадал?
– Что?
– Такой большой тесак для разделки мясных туш.
– Нужно спросить у поваров горячего цеха. Только они имеют дело с таким инструментом.
Официант ушел, но почти сразу же вернулся с крупным дядечкой в поварской униформе.
– Нашелся мой тесак? – с надеждой спросил он у них. – А я его уже обыскался. Где нашли?
– У вашего инструмента был какой-нибудь отличительный призрак? Примета?
– Какая еще примета? – удивился повар.
– Ручка у него какая была?
– Деревянная.
– И все?
– А! Понял, что вы имеете в виду! Буквы там были! «А» и «Я». Что значат, не знаю. От старого хозяина достались, с ними я тесак уже покупал.
Настя переглянулась с Васей. Буквы были им знакомы. И каких только версий они не строили с этими буквами. А оказалось, что буквы не имеют к их истории никакого отношения.
– И тесак этот пропал у вас из кухни вместе с Надин?
– Нет, – удивился повар. – С чего вы взяли? Давно он уже пропал. Я даже в полицию ходил, заявление писал. Очень уж удобный инструмент, и сталь хорошая, теперь такой не делают. Или делают, но за большие деньги. А у меня этот тесак любые кости с лету рубил. Нынешние топорики какие? Один раз ударишь, и их уже заново править надо. Да и не берут они берцовые кости бычка. А этот тесак легко справлялся!
– Боюсь, что теперь вы свой топорик не скоро увидите.
– Это еще почему?
– Потому что именно им Надин и проломила голову своему врагу.
Повар разинул рот и непонимающе уставился на друзей, потом возмутился:
– Да вы что! Тесак у меня еще месяц назад пропал. А Надин у нас в ресторане всего неделю как работает. Нестыковочка получается, господа начальники. Тут вы что-то не так поняли. Либо Надин не убивала, либо топорик не мой.
Вася тут же продемонстрировал фотографию найденного орудия преступления, после чего последние сомнения отпали.
– Мой инструмент! – воскликнул повар. – Точно мой! Вот беда-то! И как мне теперь его назад получить?
Оставив повара в сомнениях относительно дальнейшей судьбы его тесака, друзья отправились к шоферу, который занимался доставкой заказов. В «Тифлисе» их было несколько. Но сыщикам повезло, нужный им человек как раз сейчас принимал очередную партию.
– Помню ли я, как мы с Надин ездили? Еще бы не помнить! Такое и захочешь, да не забудешь! Ночь уже была. Ночью тоже заказы случаются, но все-таки редко. А тут еще бабу эту мне навязали – Надин. Зачем она мне нужна была? Я и сам мог коробки с продуктами до дома донести. Но ладно, поехали, приехали, эта баба в дом пошла. Я ждать не стал, отъехал.
– Почему не остались у дома?
– Я в конец улицы поехал, там развернулся, там же и остался ждать. Оттуда удобно было сразу на главную дорогу проехать. А для Надин несколько метров протопать – это же все равно что прогуляться.
Раздраженный тем, что ему навязали попутчицу, в которой он совсем не нуждался, этот тип пропустил все важное, чему мог быть свидетелем.
– Значит, вы не видели, что происходило возле того дома, куда направилась Надин?
– Нет.
– И долго вы ее ждали?
– Не очень. Она мимо меня пробежала. Глаза дикие. Космы развеваются. Ну, чисто чумная! Несется, ничего вокруг себя не видит. Я из машины высунулся, машу ей, зову: «Надин, иди сюда!» А она даже не слышит. Промчалась мимо, только я ее и видел.
– И что вы сделали дальше?
– Уехал! У меня же другие заказы. Люди звонят, требуют, чтобы я скорей ехал. Ну, я и поехал. А Надин с тех пор никто у нас больше не видел. Куда запропастилась, я ничего на ее счет не знаю.
Поняв, что от этого товарища ничего толкового не добьешься, сыщики вернулись к повару, который все еще оплакивал судьбу своего любимого тесака.
– Раз не совпадает время пропажи тесака и появления Надин, так не могла ли Надин заранее к вам на кухню пробраться, тесак у вас упереть, а потом уже явиться на работу устраиваться?
– Нет, – грустно ответил повар. – Надин к нам Виолетта привела, чтобы та вместо нее поработала. Уехать Виолетте пришлось, отец у нее умер, вот она на недельку вместо себя Надин и привела. О том, что у нас место мойщицы освободится, никто заранее и не знал.
– А с подругой этой можно поговорить?
– Уехала она. Говорю же, отец у человека умер. На похороны в Киров укатила.
– Но с ней же можно как-то связаться? Номер ее телефона у вас есть? И адрес, где она живет, если можно.
– С адресом все просто. Через дорогу от нашего ресторана находятся старые дома, там сплошь коммуналки. Выйдите из ресторана, прямо через дорогу, потом под большую арку в желтом доме пройдете, первый подъезд по правую руку будет ваш.
– А квартира?
– Первый этаж, спуститесь в полуподвальное помещение, оно же бывшая дворницкая. Там Виолетта и обитает.
Номер уборщицы Виолетты, которая составила протекцию Надин, друзья тоже получили и позвонили по нему. Но Виолетта отвечала как-то странно, голос ее звучал пьяно, а слова она выдавливала из себя с заметным трудом:
– Да, на похоронах. Да, в Кирове. Да, отец у меня умер. Извините, не могу сейчас разговаривать, поминки у нас!
Поминки? Сколько же времени хоронят покойников в Кирове?
В это время друзья стояли перед квартирой Виолетты. Стоило им закончить разговор, как обшарпанная дверь со следами многочисленных починок распахнулась, и на пороге появилась такая же непрезентабельная мадам. Растрепанные немытые волосы, растекшийся макияж, тяжкий запах перегара и неуверенные движения. Весь облик этой особы выдавал долгую и затяжную попойку.
– Виолетта? – спросил Вася.
– Д-допустим!
– Это же у вас отец умер?
– Д-да!
– В Кирове?
– А вам что за дело? – приосанилась Виолетта.
– Нам никакого дела, кроме того, что у себя на работе в ресторане вы всем сказали, что уезжаете в Киров. А сами пьянствуете тут.
Виолетта пьяно икнула.
– И чего? На свои, между прочим, пью! Ни у кого не одалживаю!
– Почему же вы не поехали в Киров? Ведь у вас отец умер?
– Умер. Умер у меня папенька, все так, верно.
И Виолетта прослезилась.
– А зачем мне в такую даль ехать? Папеньку и тут помянуть можно. Были бы деньги, а они у меня есть!
И мадам, с трудом передвигая ноги в разномастных туфлях и колготках, украшенных живописным кружевом дыр, попыталась пройти мимо друзей. Но тут из двери выглянул еще один персонаж. Парню было лет четырнадцать-пятнадцать, но его опухшее лицо говорило о том, что и он уже вовсю прикладывается к бутылке.
– Мамка, хлеба возьми! – велел он Виолетте. – И вообще, достало уже голую водку жрать, хоть закусить чего купи.
Виолетта неопределенно хмыкнула, что можно было понять и как «да», и как «нет», и как «может быть». И на подгибающихся конечностях двинулась дальше.
– Это твоя мать? – обратился Вася к парнишке.
– Ага.
– И давно вы с ней деда поминаете?
– Чего? – разинул рот парень. – Какого еще деда?
– Того, что в Кирове помер.
– Да вы чего! – заржал парень. – Вспомнила бабка… Это ж когда было! Я в младшую школу ходил, когда он помер! Сквалыга старый! Сволочь!
И внучок приложил усопшего дедулю еще парочкой куда более смачных выражений. Наверное, деду в гробу икалось почем зря. Причина такой нелюбви внука к деду заключалась в наследстве, которым дед обошел Виолетту.
– Так ты уверен, что дед у тебя уже давно умер? – уточнил Вася.
– Еще бы! И дом, и огород, и всю скотину мамкиному брату оставил. А мамке, родной дочери, шиш с маслом. Сказал, все равно ты пропьешь. Конечно, мамка от такой обиды еще пуще запила. Месяц и десять дней пила, не просыхая, первый раз с ней тогда такое случилось, до этого она больше двух-трех дней не пила. А тут сорок дней! Шутка ли! Все из дома вынесла, я тогда маленький был, чуть с голоду не подох, спасибо, соседи подкармливали. Поэтому я те дни очень хорошо запомнил. И деда на всю жизнь лютой ненавистью возненавидел. Что ему стоило мамке хоть денег немножко подкинуть. Ну пропила бы она их, так ведь за помин души, а не просто так.
– Так получается, нынче у вас никто в Кирове не помирал?
– Все живехоньки, наверное. Только с родней из Кирова мы после смерти деда не знаемся. Да у нас и другой родни полно, но все живы.
– А отчего же пьете тогда?
– Деньги у мамки появились легкие, почему бы и не пропить?
– А деньги откуда появились?
– Мужик какой-то дал.
– Понятно.
– Ничего вам не понятно! – возмутился парнишка. – Мамка моя не из таких! Мамка сначала не хотела с этим мужиком дела иметь, потому что рожа его очень уж ей не понравилась, бандитская рожа, так она сказала. И он ей эти деньги не просто так дал, он ей условие выдвинул. Мать на работу не ходит, сидит дома, а деньги он ей даст. И дал, не обманул. Пятьдесят тысяч!
– Только за то, чтобы твоя мать не ходила на работу, пятьдесят тысяч?
– Еще бабу вместо себя на неделю мать должна была пристроить. Ну, она и пристроила. А почему нет? Считай, неделю оплачиваемого отпуска себе получила.
– А женщина, которую твоя мать должна была вместо себя привести, она ей кто? Подруга?
– Мать ее первый раз видела, когда в ресторан вела. Еще боялась, что не согласятся такую доходягу принять. Хромая да горбатая, и сама из себя какая-то черная. Но ничего, взяли. Кто-то же должен был работать, а тетка эта никакой работы не боялась.
Приметы подходили под описание Надин просто идеально. Но как же получалось, что Надин стала работать в ресторане «Тифлис»? Если не Виолетта устроила ее туда, а какой-то мужик, то кто это сделал? Настя призадумалась, а вот Вася выглядел оживленным.
– Сплошные загадки! – радостно сказал он Насте.
– Похоже, тебя все это ничуть не смущает?
– Напротив, я очень доволен. У меня с самого начала вызывала сомнение причастность этой шестипалой тетки к убийству Ираклия. Очень уж она не подходит под психологический портрет убийцы. А уж теперь, когда я узнал, что на место преступления ее фактически доставили специально, я и вовсе склонен думать, что и орудие убийства ей подсунули. Кто-то, зная, что жертва будет именно в том месте и в то время, отвез туда же Надин, чтобы иметь козу отпущения.
– То есть этот человек знал про то, что у Надин был веский повод желать Ираклию зла? Знал он и про то, что Ираклий был сыном человека, которому женщина поклялась жестоко отомстить?
– Захватывающе, не правда ли?
– Но откуда какой-то посторонний человек мог знать тайну чужой семьи?
– Ты права. Чужой не мог.
– Хочешь сказать, что все-таки братья постарались? Автандил с Серго?
– Они наследники всего оставленного Ираклием и Тамарой имущества. Вроде бы логично получается.
– Но клуб продан!
– А деньги остались. Но дело не в этом. Не думаю, что убийцы – это братья. Во-первых, у них есть алиби на ночь, когда произошли оба убийства. А во‐вторых… Ну, допустим, что про Лилит они что-то такое знали, иначе с чего бы им так было реагировать на то, что у Тамары было по шесть пальцев на руках и ногах? Но вспомни, как они были изумлены, когда узнали, что Тамара может оказаться родственницей Лилит. Они явно не знали этого обстоятельства.
– Но так узнали же!
– Только Ираклий к этому моменту был уже мертв. Кто-то другой разнюхал эту семейную тайну и провернул аферу с Надин.
– А ты не думаешь, что Автандил с Серго могли просто умело притворяться перед нами?
– Просто сделали вид, что они ничего не знали про шесть пальцев у Тамары? Обманули нас?
– Ну да!
– Но они же помчались к Лене. Стали у нее допытываться, правда это или нет.
– Помчались, – согласилась Настя. – Но очень уж это у них картинно получилось. Они понимали, что мы поедем за ними. И работали на публику, на нас.
– То есть все это было представление? – задумался Вася. – А братья уже давно были в курсе того, чья на самом деле дочь Тамара? И это послужило им поводом, чтобы избавиться от сестры?
– Вероятно, во главе всего стояла жажда того золота, которое заграбастал их папаша у Лилит и ее родни. Но поделиться он счел нужным лишь со своими младшими детьми – Ираклием и Тамарой. А двое старших сыновей остались вроде как не у дел. Наверное, им это было обидно.
Настя вспомнила, в какой длительный запой ушла Виолетта всего лишь из-за дощатого домика с огородом. А тут ночной клуб, приносящий огромный доход. Впору было признать, что убийства брата и сестры – это дело рук старших, но что-то не позволяло Насте это сделать. Был один момент в этом деле, который не давал девушке покоя.
– А с клубом-то что? – спросила она у Васи. – Что за тотализатор работает в «Ниневии»? Кто его открыл? И каковы там ставки? На что играют?
Вася хмыкнул.
– Неужели ты до сих пор этого не разгадала?
– Нет.
Вася хмыкнул вторично, еще более выразительно.
– Все равно не понимаю, – нахмурилась Настя.
Пришлось Васе перейти на нормальный человеческий язык.
– Дело в том, что я и сам не понимаю. И дядя не понимает. И что самое удивительное, нам до сих пор не удалось найти человека, который согласился бы объяснить, что там происходит. Но одно могу утверждать смело, удовольствие это не для бедных. Вступительный взнос в полноправные члены клуба «Ниневия» приближается к пяти миллионам.
– Ничего себе! – ахнула Настя. – А я читала, что миллион.
– Кто-то говорит так, кто-то эдак. Но сумма должна быть немаленькая, это уж точно.
Вот она, основная статья доходов клуба! Тотализатор! Правильно Настя догадалась. Именно тотализатор и приносил Ираклию с Тамарой их солидный доход. Именно открытый в клубе тотализатор позволял Фасольке с ее любовником безбедно существовать, покупать себе дорогие машины и строить дома.
– За что же такие деньги?
– Лишь за право поиграть на тотализаторе, так я понимаю.
– Если только вступительный взнос за право поиграть на этом тотализаторе стоит пять миллионов, то какие же там ставки?
– Думаю, что немаленькие.
– Они должны быть огромные! Но на что можно ставить? На спортивные мероприятия? На гонки? Но зачем скрывать это?
– Совершенно верно, если ставить на спорт, то скрывать незачем.
– Судя по той степени секретности, какой окутана вся эта махинация, там происходит что-то очень серьезное. Вот как ты думаешь, что для любого человека представляет в жизни наибольшую ценность?
Настя подумала и предположила:
– Здоровье? Дети? Благополучие близких?
В глазах у Васи появилось странное выражение. Это была какая-то неописуемая смесь жалости и восхищения.
– Для тебя именно это самое ценное?
– Ну, а что же еще? Твое мнение?
– Самое ценное для каждого человека в жизни – это сама жизнь.
– Его жизнь?
– Его или… кого-нибудь другого. Отнять у человека жизнь, вот что может быть настолько захватывающим, чтобы заплатить за это зрелище многие миллионы. Если они есть, разумеется. При условии, что у человека этих миллионов очень много, а самому ему безмерно скучно, он может пожелать потратить несколько миллионов на то, что произведет на него впечатление. Чем больше у человека денег, тем пресыщенней он становится, тем труднее его чем-то удивить. Все уже испробовано, все виды пороков испытаны. А тут некая госпожа Горохова выступает в роли змеи-искусительницы. А не желаете ли, господин Яблочков, попробовать нечто новенькое? Поучаствовать в тотализаторе, в котором ставкой может быть жизнь? Чья? Возможно, даже ваша собственная.
Настя отмахнулась.
– Ну нет! Такие извращенные развлечения не для наших олигархов. Они в подавляющем большинстве психически здоровые ребята. Это там, в Европе, имеются персонажи со съехавшей крышей, которые могут и себя не пожалеть, лишь бы развлечься. А наши доморощенные миллионеры себя любят. И свою жизнь они ценят. Они нипочем не станут рисковать собой, любимыми. Кем-нибудь другим, извольте, но только не собой.
– Согласен. «Клуб самоубийц» – это не для наших жизнелюбов. Нашим подавай шоу и развлечения, а тихая смерть где-нибудь в переулке – такой сценарий не для них. Но понимаешь, в чем штука…
И Вася замялся, вновь поглядывая на Настю со странным выражением. Только теперь не с жалость или восхищением, а с чем-то вроде чувства вины.
– Сегодня, как ты знаешь, возвращается Павел. Чем бы ни занимались они с Фасолькой в этом своем клубе, как бы ни тешили там наших зажравшихся олигархов, услуги от каких бы бандитов ни принимали, сейчас все оказывается завязанным на одного Павла. Мадам Горохова уже не заговорит, Ираклий с Тамарой мертвы. Одни «махновцы» не способны принять управление на себя, их и спрашивать нечего. Дядя специально выяснял, кто из членов этой ОПГ вышел на свободу. Одни тупые бойцы! Ни одного главаря или хотя бы способного не просто выполнять команды, а еще и соображать, среди вышедших на свободу членов банды попросту нету! Но при этом есть кто-то, способный осуществить всю эту операцию по устранению Ираклия, Тамары и Гороховой. Но кто это может быть? Ясно, что из всей верхушки «Ниневии» нынче уцелел один лишь Павел. Значит, к нему и будет приковано все внимание преступников.
И взглянув на Настю, он повторил:
– А Павел прилетает сегодня.
И замолчал, выжидающе глядя на Настю.
Девушка кивнула:
– Продолжай!
– И Павел приглашает тебя на свидание.
– Это так. И?..
– И нам с дядей кажется, ты должна пойти на него.
– Вот теперь ты все сказал! – воскликнула Настя. – Вы предлагаете пойти мне на свидание с человеком, которого то ли самого вот-вот укокошат, то ли сам он кого-нибудь вот-вот прикончит.
– Не стану скрывать, задание опасное. Павлу может грозить реальная опасность быть убитым, как это уже случилось с Ираклием, Тамарой и Фасолькой.
– И зачем мне тогда быть рядом с Павлом? Возьмите его под наблюдение и все тут. Кто вздумает на него напасть, того и задержите.
– Не все так просто. Во-первых, на территорию клуба нам хода нет.
– Почему? – запротестовала Настя. – Мы с тобой туда попали совершенно свободно.
– Это в дневное время. С десяти часов вечера там устанавливается комендантский час. Пропускной режим такой, какого и на космодроме не увидишь. Кроме того, предположим, спасем мы Павлу жизнь, вовсе не факт, что он из-за этого настолько преисполнится к нам любви и уважения, что захочет откровенничать и сотрудничать. Если тотализатор работает, то происходит это на территории клуба и в ночное время.
– И мне с помощью Павла предстоит туда проникнуть? Ну, допустим, я соглашусь. Но где гарантия, что Павел захочет меня пригласить? Что он вообще согласится взять меня с собой, даже если я нагло напрошусь с ним?
– Почему-то мне кажется, что он захочет, чтобы ты была рядом.
– Но почему?
– Очень уж занятный персонаж этот Павел, – уклонился от прямого ответа Вася. – Поверь мне, скучно тебе рядом с ним не будет.
Вот в это Настя как раз охотно поверила. Что касается личной безопасности как ее самой, так и Павла, тут у девушки были большие сомнения. Несмотря на то что Вася клятвенно обещал, что дядя не подведет, охрана Насти будет на самом высшем уровне, волноваться ей совершенно не из-за чего, поджилки у девушки все равно тряслись.
