Глава 6

Переменные

Мы с Томом встретились через несколько дней. Я готовился показать ему наброски протокола далбы, а он, в свою очередь, говорил о будущем исследовании.

– Я знаю, ты взволнован, – сказал он, указывая на мои новые ручки и тетради, – но ты должен написать этот протокол так, чтобы его поняли в КБЭ.

Сидя напротив него, я испытывал те же чувства, что и перед игрой в бейсбол: изо всех сил старался отогнать чувство неуверенности в себе, оценивая нового соперника. Я был взволнован и нервничал. Я кивнул, хотя прекрасно понимал, насколько неубедительно это выглядит. Том положил руку мне на плечо:

– Мы приносим две вещи: сострадание и науку. Если мы ошибемся, они прикроют исследование до того, как оно начнется.

Я провел долгие ночи, изучая научные факты, связанные с далбой, и был уверен, что это лекарство будет эффективным. Я не хотел медлить и подтолкнул черновик в сторону Тома:

– Что скажешь?

Он взял бумаги, подошел к компьютеру и включил музыку: мелодия «Времен года» Вивальди заполнила комнату.

– Давай посмотрим, – сказал он.

Я жаждал его одобрения, и он знал это. Через несколько минут он встал и подошел к книжной полке.

– Есть одна идея, – сказал он. – Это может помочь.

Он выбрал книгу и принес ее с собой.

Случайные мысли Тома несколько лет спустя часто превращались в медицинскую доктрину, когда наконец становились понятны и окружающим, но сейчас такая задержка была неприемлемой. Каждую неделю мы видели пациентов, которые умирали от некогда излечимых инфекций, и протокол был шансом донести до всех серьезность нашей работы.

– Ну что, нормально написано? – спросил я.

КБЭ собирается без исследователей и испытуемых, поэтому я не смогу присутствовать, чтобы объяснить мою логику или ответить на вопросы. Некоторые рецензенты могут даже не знать, что такое супербактерии, и я сомневался, что кто-либо из них слышал о далбе. И все же мне надо было объяснить актуальность исследования таким образом, чтобы оно не казалось поспешным или легкомысленным. Мне нужно было передать все те эмоции, которые я испытывал, находясь в комнате с испуганным механиком из Квинса.

– Я постарался сделать протокол как можно более прямолинейным.

Том снова взялся за блокнот, продолжив чтение. Первой задачей было определить ожидаемый результат исследования. После основной информации о супербактериях и далбе, а также о разработке лекарственных средств нужно было ответить на обманчиво простой вопрос: «Что именно измеряет наше исследование?» Я предложил «продолжительность пребывания».

– Согласен, странный выбор, – признал я. – Но подумай об этом.

В 1983 году «Медикэр» внедрила систему оплаты стационара, что привело к изменению модели ведения бизнеса в медицинских центрах. Вместо того чтобы просто возмещать все расходы, которые несет больница при лечении пациентов, больницам на каждого пациента выплачивается оговоренное единовременное пособие, размер которого зависит от диагностической группы (ДГ). Простые диагнозы, например пневмония, приносят несколько тысяч долларов, в то время как пересадка органа может оцениваться в несколько сотен тысяч. Больницы быстро отреагировали на эту радикальную перестройку финансирования: средняя продолжительность пребывания пациента снизилась с 10 дней в 1983 году до 5,1 дня в 2013 году. Зато оборот увеличился, так же как и выручка.

Чем быстрее пациентов выписывают – чем короче срок их пребывания в больнице, – тем быстрее больница может принять другого пациента и получить за него деньги. Продолжительность пребывания настолько важна, что каждые три месяца я получаю распечатку с информацией о том, как долго мои пациенты остаются в больнице по сравнению с пациентами моих коллег. Это единственное сравнение с коллегами, которое больница выдает открыто.

– Мы покажем, что пациенты излечиваются, – сказал я Тому, – и что период их пребывания в больнице сокращается.

Он отложил план, и я добавил:

– Продолжительность пребывания будет определяющим фактором, на основании которого будут сделаны выводы о клиническом исследовании.

Том кивнул и вернул черновик.

Возвратившись в кабинет, я попытался представить этическую группу, которая будет разбирать наш протокол. В КБЭ должно входить пять человек, но это может быть кто угодно, главное, чтобы один из них не был связан с рассматриваемым учреждением и еще один отстаивал «ненаучные» интересы (часто ими оказываются представители духовенства). Опыт не является обязательным условием. Они должны убедиться в том, что человек, принимающий участие в исследовании, понимает риски и преимущества такого участия и что его не выбирают в дискриминационных целях. Составление протокола – новый опыт для меня. У меня были шаблоны для работы, но я хотел, чтобы протокол был по-своему оригинальным.

В течение нескольких следующих недель я занимался своими непосредственными обязанности в больнице, ухаживая за пациентами с супербактериями и другими болезнями. Ночами я писал протокол. Я исписал десятки черновиков, пытаясь объяснить, что именно я каждый день видел в больнице, и пытаясь передать остроту момента, ища вдохновение среди отчаяния. Как только мы придем к согласию по поводу формулировок, я передам протокол для утверждения в КБЭ.

Какое-то время спустя, после череды ночных совещаний, я закончил протокол: 58 страниц и более 15 тысяч слов о том, что мы хотели бы сделать. Мы собирались выяснить, является ли далба более эффективным препаратом, чем уже имеющиеся, для лечения пациентов с инфекциями кожи и мягких тканей, которые развились из-за супербактерий или других мутировавших бактерий. Клиническое исследование будет разделено на две части: период «до» и период «после».

В течение первых шести месяцев – период «до» – мы будем наблюдать, как пациенты с тяжелыми инфекциями кожи отреагируют на стандартное лечение. Большинство будет сражаться с супербактериями, всех нужно будет госпитализировать. За этим последует шестимесячный период «после», когда новые пациенты с такими же инфекциями будут получать далбу. В пресвитерианском госпитале Нью-Йорка работает более шести тысяч врачей, которые лечат более миллиона пациентов каждый год, и мы будем первыми врачами, которые попробуют далбу. Все клиническое исследование должно занять около года, и это будет очень важный год.

Нам с Томом предстояло решить еще один вопрос. Для клинического исследования необходим научный руководитель, который станет главой исследования. Этот человек курирует каждый этап исследования и полностью отвечает за него в случае провала (или успеха). Том предложил мне быть главным в этом клиническом исследовании, пожелав стать моим заместителем. Мы скрепили договоренность рукопожатием, и я отправил протокол в КБЭ. С этого момента вся ответственность лежала на мне.

Тут-то и начались неприятности.