Глава 25

Доставка

Я представлял себе разговоры с коллегами, которых буду убеждать, что существует безопасный способ взрывать бактерии. Я срезал путь от офиса Фишетти, чтобы повидать Тома, думая по дороге о различных способах описания клинического исследования лизинов. Аналогия с воздушным шаром казалась разумной. «Мы проделаем отверстия, – думал я, стучась в дверь Тома, – но не слишком много».

Том всегда знает, когда за дверью я. У меня характерный стук – два сильных быстрых удара, и когда он слышит его, то кричит: «Заходи, Мэтт».

Я снял белый халат и вошел. Том большую часть времени занимается проведением исследований и иногда скучает по пациентам. Поэтому, когда у меня есть свободная минута, я вовлекаю его в свои текущие случаи, особенно сложные.

– Еще один случай с Candida auris, – сказал я, когда мы сидели у него в кабинете. – Пока что даю микафунгин.

Мы оба знали, что противогрибковый препарат вскоре перестанет работать, и когда это произошло, я был готов дать новый противогрибковый препарат от компании Scynexis. Я достал список пациентов и проанализировал имена. Мне хотелось охватить всех своих пациентов, прежде чем начать обсуждение лизинов.

– Так, у меня есть пациент с флегмоной. Он может стать кандидатом на далбу, препарат должен наконец приехать сегодня… Ой… А еще есть пожарный, который пришел с одышкой, возможно, вдохнул что-то не то. Но у него сумасшедшая история.

Том поднял брови.

– Он нью-йоркский пожарный и был на 11 сентября, его команда вытаскивала людей из офисов и выводила их в лобби Всемирного торгового центра. Он говорил всем оставаться на местах.

– О боже, нет.

– Но одна пожилая дама с двадцать первого этажа настояла на том, чтобы ее вынесли из здания. Мой пациент перебросил ее через плечо и нес три квартала на север. Через шесть минут после того, как они покинули здание, оно рухнуло.

Я замолчал, задумавшись о том, как другие отреагировали на этот ужас: Донни искал снаряжение, Том Уолш набирал добровольцев в отеле «Стэнхоуп».

– После атаки у моего пациента развился посттравматический синдром. Он винил себя за гибель тех людей, оставшихся в лобби. Он был единственным выжившим из команды.

Я сделал глоток воды, а Том поморщился.

– Спустя три месяца ему позвонили. Это была та женщина, которая сказала ему: «Вы спасли мне жизнь» и пригласила его на ужин в качестве благодарности. Он согласился и сказал, что она тоже спасла ему жизнь. Когда он пришел на ужин, в сборе была вся ее семья. За ужином он познакомился с дочерью этой женщины… Ну и… Они влюбились, поженились и у них пятеро прекрасных детей.

– Да ладно!

– Да!

– Потрясающе!

Я взглянул на список.

– Есть бездомный, который кишит инфекциями, – я машинально почесал руку, думая о нем. – Взял один образец из его уха.

– Правда? – лицо Тома просветлело. – У тебя есть образец? Давай взглянем на него!

– Образец? Я отправил его в лабораторию.

Он схватил белый халат.

– Так пойдем же.

Спустя несколько мгновений мы уже смотрели в микроскоп.

Мертвая тварь лежала на спине, одна из ее крошечных лапок отсутствовала.

– Что ты видишь? – Том приложил руки к лицу, подбадривая меня и надеясь, что я знаю ответ. – Посмотри внимательно.

Я снова посмотрел в микроскоп и покачал головой.

– Это не клещ. Не паразит. Не уверен.

– Это вошь, – сказал он. – Ты знаешь, что такое вошь?

К нам подошли несколько сотрудников лаборатории.

– Смутно.

Том улыбнулся, готовый начать импровизированную лекцию.

– В книге «Крысы, вши и история», – начал рассказывать Том подтягивающейся аудитории, – Ганс Цинссер описывает разрушительное воздействие тифа, в том числе на военнослужащих США в Первой мировой войне.

Я взял ручку, он поворачивался назад и вперед, чтобы все могли услышать его мягкий голос.

– Цинссер служил на войне врачом и был выпускником Колумбийского университета. Его имя вошло в историю благодаря описанию болезни Брилля – Цинссера.

Когда Том начинает свои импровизированные лекции, то окружающие люди оказываются в неожиданных и неизведанных пространствах. В комнате наступает тишина, и каждый наклоняется вперед, чтобы услышать, как этот тихий человек объясняет необъяснимое или приоткрывает медицинскую тайну. Периодически возникает турбулентность – я часто заставляю его притормозить, чтобы объяснить то, что понятно ему, но непонятно аудитории.

Я записал себе имя – Цинссер. Затем почувствовал, что вибрирует телефон. Пришло сообщение, что один из моих пациентов, мужчина из Бронкса по имени Стивен, у которого волчанка и опиоидная наркозависимость, прибыл в травмпункт с субфебрильной температурой. За прошедший год я лечил его полдюжину раз, обычно после того как у него кончался оксиконтин, и в качестве жеста вежливости приемник скорой помощи сообщил мне о его прибытии.

– Продолжение следует, – сказал я Тому, трогая его за плечо.

Я вошел палату Стивена и обнаружил его в окружении молодых врачей. Он выглядел отощавшим и усталым, щеки впали, а вены на шее пульсировали. Он уже не был тем ярким парнем, которого я помнил. Руки выглядели как спички, а грудь была перекошена. Стивену уже дали три антибиотика, и персонал хотел знать, нужен ли ему четвертый. За последний год я де-факто стал его врачом, так как он постоянно пропускал записи к специалистам, и я выписывал ему лекарства, когда они кончались. Я осмотрел Стивена и вынул стетоскоп из ушей.

– Больше никаких антибиотиков, – сказал я команде. – Не думаю, что у него инфекция.

Я все чаще и чаще произносил эти слова. Вместо того чтобы распределять антибиотики, я пытался сократить их использование. Злоупотребление способствует распространению супербактерий – большинство врачей знают это, однако сложно удержаться, когда видишь пациента с лихорадкой и резким снижением артериального давления.

– Температура из-за волчанки.

Сдерживание антибиотиков в случае таких пациентов, как Стивен, конечно, капля в море. Распространение супербактерий в значительной степени обусловлено ненадлежащим использованием в животноводстве, антисанитарией, слабой политикой инфекционного контроля и плотностью населения – вот почему супербактерии часто всплывают в Нью-Дели или в Нью-Йорке. Но время от времени говоря «нет», я чувствую, что выполняю свой маленький долг.

Клиническое исследование далбы перевернет этот подход с ног на голову. Чтобы не говорить «нет», я буду пытаться убедить пациентов сказать «да». «Да» тем антибиотикам, которые я никогда никому не давал. «Да» новому препарату, который может не сработать. Я собирался попросить пациентов и их врачей довериться мне. Первая партия далбы приехала через несколько часов после того, как я увидел Стивена в травмпункте, и когда это произошло, то не мог придумать, кому из пациентов далба может помочь. Я не думал о данных, которые бы собрал, или статьях, которые бы в итоге написал. Я думал об омнифлоксе – препарате, который был отозван вскоре после утверждения, потому что убивал людей. Когда я получил первую поставку далбы, пришлось задушить глубокую волну страха. После полугода наблюдений за Рут и Джорджем, Эрвином и Донни пришло наконец время начать.