Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Porta Nolana не только ворота, за которыми шумит город, но еще и название железнодорожной станции. Помимо приличных поездов, на которых всякий добирается до Неаполя и далее едет по побережью, есть и «неприличные». По частной ветке-узкоколейке, через Геркуланум, Помпеи, до Сорренто вдоль побережья идут поезда другого значения. Для любителей приключений и всяческих неожиданностей есть такая пригородная грязноватая электричка за полтора евро. Следующая станция – центральный вокзал Неаполя. И к чему переходить с вокзала на вокзал? К тому, что на первой остановке, первым заходя в вагон (как сказали бы некоторые – «по советской привычке»), имеешь шанс выбрать себе место поудобнее, расположиться. Местные именно так и делают. Дорога недолгая, до Помпей полчаса, до конечной – полтора. Но в час пик, может, придется и постоять. А бывают и задержки в пути… Когда и на час. И еще предупреждаю сразу: ни в пятницу, ни вечером в воскресенье – не рекомендую. В сезон в выходные лучше вообще плотно засесть в одном городе или совершать переброску в непопулярные часы – в субботу утром или в воскресенье утром, например. Помните: в воскресенье (так считается) каждый уважающий себя гражданин присутствует на мессе, в любом случае – всегда посвящает этот день семье, потому практически ничего и нигде не работает. Особенно в крохотных городках. Понедельник – день тоже опасный, потому что те заведения, которые все-таки открылись ради туриста в выходной, закроются теперь в понедельник. А некоторые думают: все равно никто не разбирает, понедельник или воскресенье не рабочий, хорошего не жди – и просто не работают два дня… Алгоритм не угадать.
В Италии действительно развит внутренний туризм, выражаясь языком государства. Это значит, что Италия меняется городами каждые выходные. Вся страна садится в поезда, прыгает в машины, загружается в автобусы или идет пешком – здесь сохранились участки античных дорог и по ним есть путеводители, – так вот: Юг направляется на Север, Север на Юг, а дальше врассыпную. И этот привитый поколениями феномен не только поддерживает региональную жизнедеятельность, инфраструктуру, но наполняет гомоном улочки крошечных городков, воспитывает людей, дает им представление о собственной культуре. Только если вы не любите пустые города – ни в коем случае не вздумайте ехать в Италию на Рождество или другой почитаемый католический праздник. Я бы сказала так: кто хочет как следует разглядеть музеи и населенные пункты, должен приезжать зимой. Только нужно исключить вторую половину декабря и начало января. И Новый год тут невыразительный. У итальянцев каникулы – значит, они дома, с семьей. Значит, все закрыто. А зима здесь капризная и с грозами. То плюс 18 градусов и солнце, то плюс 6 и дождь стоит стеной. Про Север молчу. Конечно, в предгорьях Альп жизнь несколько иная. А так – как бабье лето средней полосы России. Только в местной осени почти не живет той, привычной нам, поэзии. Здесь природа и не думает увядать, унывать или погружаться в сон: после жарких месяцев она как раз приходит в себя, набирается сил, растения расправляются, встряхиваются, открывают свои листочки, робко зацветает глициния, поднимается травка и… земли накрывает перелетными птицами. А как прелестен апрель! Около двадцати по Цельсию, теперь и попугаи здесь. И за зиму зелень окончательно оправилась от жестокого солнца, напитала ливнями свои корни. Апрель – это первый урожай всяких травок и овощей, артишоков. Созрели и первые оливки. Бывает дождь. Но он не северный – нежнее. Еще прохладно на площадях, и придется зависеть от капризов неба – следует всегда иметь запасной план – прогулка или музей. Но нужно учесть, что в музеях-то почти никого! И даже в Ватикане пока еще можно протолкнуться. И местные жители так искреннее радуются погожему деньку, что вызывают ответную улыбку. И сезон вот-вот начнется, уже на носу, и нотки всеобщего предвкушения длинных и радостных дней, наполненных суетой и звоном монет, носятся в воздухе… Май волшебный. Но все об этом знают. Ведь уже лето, но еще не настолько жарко, еще можно украшать дни своей жизни многокилометровыми прогулками по городам и окрестностям. Впрочем, во второй половине месяца начинает приближаться настоящее лето. Ты слышишь его тяжелое дыхание: это дует из Африки ветер. В августе уже стоят высокие температуры, потому конец лета считается несезоном. Это значит, поездку по культурным достопримечательностям можно совершить вполне бюджетно. На побережье дорого и людно, а вот в городах наоборот – дешево и пусто… Правда, сердито. В смысле – тяжело. Но ведь если захотеть, можно в космос улететь!
Возможностью планомерного обозрения города, его достопримечательностей, терпимой температурой в катакомбах, тишиной в музеях и реальной дешевизной отелей пользуются школы, детские лагеря. Весь август города отданы паломникам и молодежи. Местные жители как раз спешат покинуть центры цивилизации. Остается ровно столько людей, сколько необходимо для поддержания жизни известного числа приезжих. В августе вся страна уходит в отпуск. На месяц останавливаются фабрики. Утихает вся деловая активность. И в середине августа Италия окончательно замрет. Часть жителей разлетится кто куда, часть по земле разъедется, часть морем уйдет. У обычной итальянской семьи (помимо фактического места проживания) чаще всего есть еще два дома – «дачи» – дом на Севере и дом на Юге. И вот спрячется Италия по своим домикам и засядет за столом пиром. Кто побогаче, в море на яхте уйдет. Здесь очень многие владеют парусом и до глубокой старости, уже при помощи сыновей и внуков, они выводят в ласковые воды свой кораблик… Феррагосто. И пусть эти туристы что хотят делают… Окончательно жители вернутся лишь к октябрю, когда откроются школы. И что уж говорить о жизни на побережье?! Старикашки на набережной Неаполя около пьяцца Витторио устраивают купания с апреля.
Как-то по весне заглянула я в салон связи: попросила посмотреть, что случилось с моей сим-картой, которую на днях купила, особо не вчитываясь в контракт. Сегодня на ней неожиданно кончился интернет. Звонки по телефону мне не нужны. В качестве доказательств я выразила свое расстройство мимикой, а следом тотчас достав кошелек, – продемонстрировала безоговорочную готовность к расплате. Хозяин заведения почесал в голове и посмотрел на часы. Было без двадцати шесть. Я уже догадалась, к чему он клонит, и потому тоже посмотрела на часы. Выразительно. Он вздохнул и попросил назвать номер. Я протянула ему телефон, и он принялся медленно, откровенно нехотя, одним пальцем вводить цифры в систему. Нажал «сенд» – и посмотрел на меня. «Вы знаете, что сегодня четверг? – неожиданно заявил он. – Завтра пятница!» Затем начал загибать пальцы и сильно растягивать английские слова: «Сууббооотааа… Вооооскрееееесенье…» Он уставился на свою руку и добавил упомянутые вначале четверг и пятницу, загнув поочередно два пальца. Потряс кистью в воздухе. «Все на море, мадам! – воскликнул он. – Все на море!» Он прочел что-то на экране рабочего компьютера, вздохнул и просто его выключил. «Вы лучше приходите в понедельник. Мы ведь уже закрываемся». И он, чуть обхватив, подтолкнул меня к порогу, а сам пошел к окнам – опускать жалюзи. Как потом выяснилось, все, что ему нужно было сделать, – это принять к оплате счет. Положить деньги в кассу. Но иногда ведь бывает просто лень, а бывает, и на море давно пора… Это я к тому, что многие захватывают и четверг в свои выходные, берут отгулы. И с этими прогульщиками не совладать. Несколько лет назад в Риме случился страшный конфуз: на Новый год на улицы города вышло только тридцать процентов необходимой для обеспечения порядка полиции. Остальные семьдесят процентов «дежурных» сослались на недомогание и на работу в праздничную ночь не явились. Очень трогательная статистика – у кого живот заболел, у кого голова. Ну и восемь процентов ответили – «прочее». Вот прямо сейчас грандиозный скандал: директор крупнейшего национального музея уличен в бесконечных прогулах…
В общем: лучшие дни для безболезненных перемещений – это вторник и среда. Точно открыты все музеи и заведения. В эти дни и на раскопках, и на побережье вы повстречаете только стаи туристов – таких же, как и вы, чужаков – и будете чувствовать себя комфортно. А специально для исследователей, привыкших к мало-мальской заботе, до Сорренто устроен поезд Campania Express. Такая поездка стоит пятнадцать евро. Экспресс отходит от станции пьяцца Гарибальди – это подземная станция между Порта Нолана и центральным вокзалом. В качестве услад – гарантированное место, кондиционер, документальный фильм о Кампании, а еще в распоряжении гиды – к вашим услугам их консультации перед прогулкой по «спящим городам».
У замечательного французского поэта и прозаика Теофиля Готье есть романтический рассказ о мертвом городе под луной, воспоминание о Помпеях – «Аррия Марцелла». Мне довелось прочесть его впервые на Крите, ночью, за сигаретой на балконе. Было жутковато. Народ этого острова особый, культура его сгинула в безвестности. Эти люди не строили защитных сооружений: море здесь таково, что нужно хорошо знать его, если хочешь выйти живым на берег. Потому пребывали здесь сады и луга в покое. Правда, чуть позже жители перебрались вглубь острова. А вот потом и вовсе… сгинули. Мифический народ. Оставили на память лишь гроты и дворец, а в нем – рисунки. Светлые гибкие юноши прыгают через голову быка, синие гибкие юноши собирают цветы шафрана, царь-жрец красуется в прекрасном уборе, придворные девы любуются… А! Еще письменность, которую мы разобрать не можем. Письмо А и письмо В… И все это приблизительно восемнадцатый век до нашей эры…
Громко трещали цикады, за ними не было слышно и мысли, вдали мерцала лунная дорожка, а вокруг лампы была разлита ночь, исполненная таинственных шорохов, и глаза продолжали перечитывать фразу: В самом деле, ничто не умирает, все пребывает вечно; никакой силе не уничтожить то, что некогда существовало. Всякий поступок, всякое слово, всякая форма, всякая мысль, упав во всеобъемлющий океан сущего, вызывает круги, которые расходятся, все расширяясь, до последних пределов вечности. Материальная форма исчезает лишь в глазах обывателей, в то время как призраки, отделяющиеся от нее, заселяют бесконечность. В какой-нибудь неведомой области пространства Парис по-прежнему похищает Елену. Галера Клеопатры расправляет свои шелковые паруса на лазури идеального Кидна…
Я тогда не стала особо фантазировать, юркнула в спасительную спаленку и просто спряталась под одеяло – наблюдать торжественные шествия и приключения во дворце-лабиринте во снах. Я, возможно, излишне впечатлительна, но вот тогда точно поняла, что оказаться ночью в Помпеях ни за что не хотела бы. Даже под жестоким солнцем там сложно не отдаться лиричному чувству, не услышать эха поэзии в шепоте Клео, блуждая над взморьем улочками более древними, чем способна ухватить фантазия. Мы не знаем точно, когда города Геркуланум и Помпеи были основаны, но мы знаем точно, что до нашей эры.
Столь важная для течения истории человечества находка, как нередко бывает, сделана случайно. Некое высокопоставленное лицо в начале XVIII века облюбовало себе прелестное местечко с видом на залив для строительства виллы, но во время проведения работ выяснилось, что строить в этом месте нельзя, потому что под фундаментом находятся многие пустоты. Кроме того, было обнаружено и некоторое количество статуй и архитектурных обломков, которые окончательно остановили работы. Артефакты были преподнесены королю; их и увидала во время своей прогулки по дворцу юная королева, ими и была восхищена… Карлом созван совет. Королевский начальник технических отрядов предлагает разумную тактику по высвобождению руин от пятнадцатиметрового слоя пепла и лавы. В породе прорубались ходы, и в них бурили отверстия для взрывчатки; так медленно продвигались все глубже и глубже. 11 декабря 1738 года экспедиция убедилась, что усилия были не напрасны! Оказалось, что археологические работы стартовали прямо на сцене городского театра, которая была погребена не только под толстым слоем лавы, но и под несколькими слоями статуй, украшавших просцениум. В тот день была найдена и табличка Геркуланум – стало известно название города, точнее, стало известно, что открыт целый город. Потому что если театр есть, и город должен быть! Но к раскопкам Помпей и Стабий, а также многих вилл, разбросанных по побережью, приступят только спустя много лет: в книгах есть указания, что не один город был засыпан пеплом. И с Помпеями все было по-другому. Иной характер, качество лавы и всего шестиметровый слой пепла позволили раскрыть город значительно быстрее. Здесь каждый день приносил все новую находку, одну удивительнее другой, и в уникальной сохранности, в то время как Геркуланум наполовину пока так и спит под современной застройкой. Ждет своего часа…
Он сначала затонул. На Геркуланум обрушились кипящие потоки, которые замуровали его. Здесь не было и призрачного шанса на спасение. И опасна была не только лава и обрушающиеся тонны пыли, камни, но газ, который расползался вслед за извержением. Количество жертв погибших в удушье указывает на количество вредоносных испарений. Впрочем, достоверно представить себе размеры катастрофы, когда вулкан выталкивает из жерла столб на несколько десятков километров вверх, сложно. Но можно устроить себе такой аттракцион и полюбоваться «карманным» – всего на несколько сот метров – извержением. Это зрелище прекрасно на закате, но сгодится и на ланч. Любопытствующих свозят к крошечному островку неподалеку от Сицилии. Его вулкан извергается несколько раз в день на радость туристу. А ночью Геркуланум на радость морякам, за что его прозвали Маяком Тиррена… Но это воистину детские игрушки в сравнении с тем громом, который раздался, когда великая кузница Везувия разомкнула свои уста и показала свою первобытную силу. Сегодня, благодаря документалистике, мы видим, насколько это грозное и завораживающее явление. И ведь до сих пор мы не можем предсказать извержений. И до сих пор Везувий считается одним из самых опасных вулканов! Он – действующий…
Уже первый час дня (то есть начало седьмого), а свет неверный, словно больной. Дома вокруг трясет; на открытой узкой площадке очень страшно; вот-вот они рухнут. Решено, наконец, уходить из города; за нами идет толпа людей, потерявших голову и предпочитающих чужое решение своему; с перепугу это кажется разумным; нас давят и толкают в этом скопище уходящих. Выйдя за город, мы останавливаемся… Так описывает то трагическое утро на неаполитанском побережье очевидец, семнадцатилетний Плиний Младший, в будущем приближенный Траяна, близкий друг Тацита и правитель Вифинии – провинции на Босфоре. Им будет создан знаменитый панегирик императору Траяну, а его письма теперь принадлежат к лучшим произведениям серебряного века римской литературы. Они были собраны им самим – часть из них составляет переписка с императором, из которой мы получили сведения, как была устроена система управления провинцией. И еще девять томов – дружеские письма: бытописания, сценки из жизни, размышления, наблюдения. Получилось что-то вроде дневника.
Плиний Младший был одним из образованнейших людей своего времени, он обучался под руководством своего дяди – Плиния Старшего (автора многотомной «Естественной истории» – сборника всех знаний о природе и ее отношениях к человеку). Плиний Старший на тот момент командовал флотом Неаполя, потому и семья его была рядом, в небольшом городке по соседству – в Мизене (в тридцати километрах от Помпей). Глава семьи и начальник Мизенского флота, наблюдая надвигающуюся катастрофу, направил свой корабль к одному из погибающих городов, чтобы оказать помощь оставшимся там жителям и рассмотреть пугающее природное явление поближе. В этот момент море отступило…
Мы видели, как море отходит назад; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его. Берег явно продвигался вперед; много морских животных застряло в сухом песке. С другой стороны черная страшная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги; она разверзалась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но большими… Вскоре эта туча опускается к земле и накрывает море. Она опоясала и скрыла Капри, унесла из виду Мизенский мыс. Тогда мать просит, уговаривает, приказывает, чтобы я убежал: для юноши это возможно; она, отягощенная годами и болезнями, спокойно умрет, зная, что не была причиной моей смерти. Я ответил, что спасусь только вместе с ней; беру ее под руку и заставляю прибавить шагу. Она повинуется неохотно и упрекает себя за то, что задерживает меня. Падает пепел, еще редкий. Я оглядываюсь назад: густой черный туман, потоком расстилающийся по земле, настигал нас. «Свернем в сторону, – говорю я, – пока видно, чтобы нас, если мы упадем на дороге, не раздавила идущая сзади толпа». Мы не успели оглянуться – вокруг наступила ночь, не похожая на безлунную или облачную: так темно бывает только в запертом помещении при потушенных огнях. Слышны были женские вопли, детский писк и крик мужчин; одни окликали родителей, другие детей или жен и старались узнать их по голосам. Одни оплакивали свою гибель, другие гибель близких; некоторые в страхе перед смертью молили о смерти; многие воздевали руки к богам; большинство объясняло, что нигде и никаких богов нет, и для мира это последняя вечная ночь…
Плиний довольно подробно и дальше описывает происходящее: те чувства, которые охватывают тогда толпу, и те беспокойства, которые испытывает он сам, и те физические явления, которые сопровождали извержение. Он пишет, что пепел был такой густой и тяжелый, что приходилось постоянно стряхивать его, иначе он бы заживо погреб человека… И Помпеи не были залиты жидкой лавой, не были тронуты пожаром, потому многие предметы дошли и до наших дней в превосходной сохранности. Город был, словно коробка с хрупким фарфором – закидан мелкой пемзой и сверху заботливо укутан несколькими слоями пепла. И можно только попробовать представить себе азарт археологов, которые открывали одну за другой чарующие комнаты, полные изящных вещей – ваз, предметов мебели, скульптуры…
Поражает эта щемящая подробность сохраненных стихией деталей. Вплоть до надписей на стене: Феликс – дурак; Руфус любит Корнелию. На углу дома: Испражняющийся здесь – берегись проклятья! В закусочной: Все, кому хочется самообслуживания, пусть отправляются пить морскую воду! Недовольные посетители трактиров пишут: Как много трюков, хозяин! Или: Два дорогих друг другу человека были здесь. Мы навеки друзья. Если хочешь знать, как нас зовут: Гаус и Аулиус… Именно таким образом велась и активная предвыборная политическая пропаганда. Здесь агитировали за кандидатов и осмеивали соперников. Надписи на некоторых стенах гласят: Прошу ничего здесь не писать! Или: Даю час – и чтобы здесь этого не было! Счастье, что сохранились и живописные росписи целых комнат, и мозаики полов… Жаль только, что все это существует теперь не здесь, но по музеям. Мы видим лишь «ограбленные» дома и неодушевленные улицы, и все же что-то внутри сладко сжимается от возможности уловить иррациональность происходящего. Что, если время не линейно? Что, если только наше сознание творит ощущения…
Эти города, по преданию основанные Геркулесом, ибо по этим землям проходил он к своим подвигам, были по своему укладу самыми обыкновенными. Достраивались они согласно принципам регулярной планировки военного лагеря римлян, и позже выработанные (в том числе и здесь) принципы лягут в основу градостроительства. Кстати, обратите внимание на мостовые: есть пешеходная зона вдоль домов, и она приподнята над грубо мощенной дорогой, пригодной лишь для передвижения телег и конной езды. В местах перехода лежат большие плоские камни – по ним удобно было пробираться над потоком нечистот и дождевой воды, что текли по улицам. Пока еще не дошла до провинции столичная система крытой ливневки и канализации. Зато в отличие от Рима, который развивался стихийно, следуя рельефу и условиям местности, последующие поселения латинян отличала ясность плана. Так, всякий мог сразу сориентироваться и в лагере, и в городе – были две главные улицы (чуть более широкие, чем прочие), которые шли перпендикулярно друг другу: декуманус и кардо. Обычно на пересечении их был устроен форум. Но в Геркулануме и в Помпеях планировку образуют два декумануса. Помпеи и вовсе довольно хаотично построенный город, что указывает на его древность. Лишь несколько новых кварталов носят упорядоченный характер. И интересно еще, что древний Неаполь повторяет своим планом Геркуланум. Но еще интереснее, как мне кажется, рассмотреть древнее человеческое жилище.
Первая странность – у домов здесь нет окон. Комнаты освещались через внутренние дворы. Помещения располагались по четырем сторонам от прямоугольного или квадратного зала под открытым небом, а точнее, с широким окном в небо над небольшим бассейном – имплювием. Таким образом собирали дождевую воду, которая по скатам крыши вбегала внутрь дома. Иногда кровлю поддерживают колонны, но в более древних домах их нет. Атрий – так назывался этот центральный зал, в котором протекала жизнь. Здесь собиралась семья для трапезы или отдыха, здесь приносились жертвы домашним богам – Ларам, здесь располагался и кабинет хозяйки, и никто не мог прошмыгнуть мимо нее, не обратив на себя внимания. Здесь же она занималась пряжей – своим исконным ремеслом. Прекрасен атрий в доме с Лабиринтом, и в доме Серебряной свадьбы… Но постепенно функции центральной комнаты меняются. К первому веку она представляет собой уже парадный зал, где хозяин дома принимает людей, не введенных в круг семьи, и по римскому обычаю ожидает утром тех, кто готов засвидетельствовать ему свое почтение.
Один из древнейших домов Помпей – дом Хирурга, относится приблизительно к IV–III веку до нашей эры, и здесь можно видеть, как скромен пока его сад, который и «пристроен» был позже. Только после того, как Рим ближе соприкоснется с Грецией, с ее культурой, он внесет это новшество в устройство своего жилища: появится и второй внутренний двор – перистиль.
Этот образованный колоннадами открытый, светлый, утопающий в зелени сад со второго века до нашей эры глубоко полюбится Риму, и он станет неотъемлемой частью его частной жизни, олицетворением. Дом Позолоченных Купидонов сохранил фрески на стенах, мозаику на полу и живой перистиль, здесь можно ощутить ту умиротворяющую атмосферу, которая всеми силами создавалась в доме. Этакий Эдем… Стоит отметить, что археологи определяют по сохранившимся в земле семенам те сорта растений, которые высаживались хозяевами дома, здесь идет работа и по реконструкциям древнеримского сада. А один из самых роскошных домов Помпей – дом Фавна – имеет два атрия и два перистиля! Таковы знаки отличия высокого дома. (Запомните этот дом, расположение комнат, скульптуру – вам предстоит встретиться со всей его обстановкой в Археологическом музее Неаполя). А между перистилем и атриумом образовывается пространство – таблиниум – место хозяина дома, его кабинет, и здесь обычно стоял его парадный стол, на котором он хранил в течение дня свои документы и за которым он вел дела…
Это истинная удача, что у нас есть возможность так близко рассматривать прошлое, ведь обычно ученые имеют дело с погибшими цивилизациями, язык которых и культуру мы теперь никогда не сможем узнать. А здесь перед нами города, которые стихия застала в момент расцвета и настолько неожиданно, что в некоторых печках еще томились поросята, а на столах в таверне еще стояла посуда и лежали брошенные посетителями деньги… Но надо отметить, что стихия была предельно вежлива. Она сначала постучалась. Уже много дней ощущалось землетрясение, не очень страшное и для Кампании привычное, – пишет Плиний Младший. И ведь совсем недавно было крупное землетрясение в этих местах. Геркуланум сильно пострадал, в Помпеях продолжаются работы по устранению последствий разрушений. Здесь всем хорошо известно, что земля – это стихия! Надо сказать, потому большинство и было спасено. Люди не стали дожидаться грома небесного – они покинули города загодя. По приблизительным подсчетам, на побережье погибло лишь несколько тысяч упрямцев: те, которые по каким-то причинам решили не оставлять своих домов. Ну а рабы были обязаны сторожить хозяйства… Что интересно: слуги – люди, которые присматривали за ценностями, пока посетители в термах, эти свободные граждане, – тоже не покинули свой пост! Впрочем, возможно, они больше смерти боялись компании гладиаторов, которая прохлаждалась внутри. Двое из компании этих бойцов были наказаны – оставлены в карцере, где и погибли. И тело еще одного найдено рядом с телом молодой матроны в частных комнатах школы гладиаторов. Когда все покинули здание, удалившись в термы согласно часу, здесь повстречались отчаянные влюбленные…
Нужно учесть, что гладиаторы в первую очередь, – это отборные, талантливые бойцы. И выучить такого «спортсмена» непросто. Никто бы не дал им с утра до вечера крошить друг друга в мясо. Это были чрезвычайно популярные люди, как в наше время кинозвезды. Вначале только императорам и дозволялось держать обучающие школы – так велик был престиж этих героев. Затем образовалось целое сословие, которое зарабатывало на этих играх – находило одаренных воинов, обучало приемам зрелищного боя, продавало и покупало гладиаторов и даже сдавало их внаем. Так гладиаторские бои превратились в большой бизнес – сродни нашему футболу. И всякий магистрат, желая расположить к себе народ, всякий политик спешит устроить игру. На заре, так сказать, «культуры зрелищ» противостояние не на жизнь, а на смерть сопровождало только поминальное событие. И неизвестно, у какого из захваченных племен этот обряд позаимствовал Рим. Первым душам их предков было достаточно в качестве подношений скромных фиалок. Пройдут многие столетия, прежде чем «поминальный обычай» перерастет в кровавые сечи. Это я к тому, что, читая прославляющие надписи на стенах амфитеатра или дразнилки на стене их казарм: Селадус радость девчонкам… за мужским именем нужно очень конкретно представлять себе мужчину, чьим призванием была война…
Нередко гладиаторские бои устраивались римлянами и между отрядами собственных войск. Были в среде военных собрания людей оголтелых, которым требовалась дисциплина, которых сознательно вели к послушанию, в том числе и через прямой приказ к убийству. А среди них и те «берсерки», которым необходимо было давать выпускать пар. И мы сейчас можем закатывать глаза от такого положения дел, но должны не забывать, что война тогда велась врукопашную. Это тебе не на кнопочку нажать – и на экране зелененьким высветится, куда там прилетело. И не гранатами закидывать и даже не курок взвести. Это смерть или жизнь, глядя врагу в лицо и в непосредственном физическом контакте. Убийство для римлянина – естественный поступок. Как убийство животного для сельского жителя – вынужденная необходимость. Нужно понимать и отношение человека к внешнему миру – лежащему за пределами стен, противопоставленному городу. Этот мир требовал воинского подвига. И именно армия приносила Риму блага, и потому армию высоко ценили. А армия высоко ценила доблесть, силу, находчивость, тактику и стратегию ведения ближнего боя. И в амфитеатр набивались и те, кто действительно разбирался в происходящем на арене; и «спортивные болельщики» – существовало несколько школ, и у каждой из них были свои приверженцы; и народные комментаторы; и ротозеи; и те мирные граждане, у которых здесь рождалось понимание, что означает «папа ушел на работу»… Отец семейства нередко пропадал в походах, чтобы вернуться потом с победой, добычей и рассказами о невиданных странах, но представить, из чего состоит его жизнь, та, к которой он готовит и сынишку, можно было только на этой сцене.
Кстати, с амфитеатром Помпеев связан громкий скандал и запрет городу проводить десять лет гладиаторские игры. Виноваты в том были сами зрители. Инцидент привлек внимание Нерона, и происшедшее расследовал Сенат. Этот эпизод описан и историком Тацитом, когда в 59 году во время боя среди зрителей началась потасовка, которая выплеснулась на улицы города, переросла в вооруженные столкновения и оставила после себя немало погибших. В том числе людей уважаемых, принадлежащих к высшему сословию, среди которых – Гней Аллей Нигидий Май…
В 2017 году в Помпеях была сделана очередная сенсационная для ученого мира находка. Найдена подробная запись о деяниях этого принца Помпей, как прозвали его современники. Выходец из семьи рабов-вольноотпущенников, Май составил себе баснословное состояние на торговле, а потом стал и крупным домовладельцем. Из тех же надписей на стенах города нам известно, что он сдавал лавки внаем: ему принадлежала часть недвижимости, к тому же он был склонен к ведению кипучей общественной деятельности, но главное – прославлен как крупнейший устроитель гладиаторских боев, за что и был любим. Найденная запись дополняет уже известные ученым факты его биографии. Но теперь благодаря этим семи строкам длиной по четыре метра – описаниям его деяний – в том числе стало известно: принц Помпей закатил гладиаторский бой на 416 персон. У нас есть известия, что Рим нередко выставлял друг против друга сотни воинов, но чтобы небольшой провинциальный «театр» мог позволить себе такую «постановку»?.. Такое науке до прошлого лета было решительно неизвестно. Что ж, оставим могучего гладиатора и его хрупкую возлюбленную, рискнувшую ради любви жизнью, а быть может, просто вкусившую запретный плод, утолившую свое тщеславие и вожделение, и с тем и ушедшую…
Еще одна пронзительная сцена разыгралась в доме, где собрались люди на погребальную тризну. Смерть застала их в тот момент, когда все они были уже за столом. И одеты они были нарядно – украшены драгоценностями. И угощение было на славу – сохранилась вся многочисленная их посуда… Целый род прервался. А где-то оказались брошены дети. Семеро погибли в опустевшем доме… Какого-то юношу, вероятно, больного, оставили в доме, на богатом ложе. Умирать… Кого-то смерть застала в дороге: семья погибла под тяжестью скарба у городских ворот; две юных девы так долго собирались, что не успели покинуть дом. А на форуме покоились тела двух мужчин, руки которых были украшены дорогими перстнями, рядом с ними из истлевших мешков рассыпались многие монеты. Эти и другие находки можно рассмотреть в музее города. Конечно, здесь лежат слепки с тел погибших, копии. Но все остальное – настоящее…
Прогулка по Помпеям – это прогулка на день. Я бы посоветовала подготовиться к ней заранее, а не смотреть в восторге, смешанном с ужасом, на карту при входе в город. И может, не на все хватит сил, оттого нарочно не перечисляю всех прелестей предстоящего променада. Пусть поджидают вас приятные сюрпризы. А чтобы разузнать поподробнее или уточнить для себя, что вы хотите увидеть, обратитесь к книжке Сергеенко «Помпеи». Мария Ефимовна – выдающийся русский ученый, антиковед и увлекательный рассказчик. В этой книге, приуроченной к двухсотлетию открытия спящего города, собраны материалы ее университетских лекций. Возможно, с тех пор и появились некие уточнения, но мне кажется, глубокий рассказ широко эрудированного специалиста интереснее всякого путеводителя. Тем более что рассказывает она о том, что прочитала сама, лично, у древних авторов – можно сказать, что знания эти из первых рук. Но только постарайтесь не упустить термы, дойдите до них – эти общественные помещения сохранили многие детали и многие из залов словно вовсе не тронуты временем; так можно получить представление о тех грандиозных пространствах, в которые они превратятся спустя еще два века в каждом римском городе.
Войти с помощью соц. сетей: