Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Рим – это не только грандиозные площади, ошеломляющие соборы, величественные общественные здания или музеи. Вся уличная демократия заканчивается за порогами древних палаццо, обитатели которых проживают там до сих пор. Есть специальная книжка «Сто секретных мест Рима», продается в любом магазине для туристов. Это путеводитель по тем частным дворцам или ныне учреждениям, которые открывают свои двери любопытствующему по звонку. Необходимо связаться предварительно и назначить день посещения. Это очень непросто, но несколько раз у меня все же получилось. У человека с терпением шансы резко увеличиваются. Допустим, за одну рассылку из тридцати писем семь получили ответ. В четырех случаях визит состоялся. Кстати, надо будет вернуться к этому времяпрепровождению. Кроме того, многие серьезные фамилии открывают свой сад или двор для публики раз в месяц! О чем мне тоже стало известно из этой книжки. А некоторые дворцы открывают даже свои комнаты, скажем так – прихожие. Например, раз в неделю по утрам. Мне довелось попасть во дворец Колонна – «на премьеру». Это грандиозное здание занимает несколько кварталов Рима, захватывая сам Квиринал. Точнее, его восхитительный сад, размещенный почти вертикально, что поднимается по крутому склону, завершается превосходной видовой террасой на вершине одного из великих римских холмов. На самом Квиринале – по соседству с президентским дворцом – семья держит плодовый сад. Эта ключевая территория города принадлежит Колонне с XIII века. И эта славная фамилия не раз спасала жителей, укрывая в своей цитадели более тысячи человек в тяжелые времена.
Род Колонна славится чредой своих выдающихся предков – кардиналы, сенаторы, воины, папы. Этой семье принадлежит и поэтесса Виттория Колонна – близкий друг Микеланджело. Он изобразит ее рядом с собой, на фреске «Страшный суд» на стене Ватикана… После сравнительно недавней смерти хозяйки дома – донны Изабель, ливанки по происхождению, которая смогла не только избежать ареста нацистов, но защитить ценности семьи и сохранить художественные коллекции в сложнейшие исторические периоды, семья решила открывать ту часть дворца, в которой вела свою жизнь их прославленная и влиятельная бабушка. Вход в парадные покои будет не парадным, парадным пользуются хозяева, а вот так со сторонки, с бочка можно тем не менее выйти в залу Бернини. Это грандиознейшая из комнат, или, как принято называть, Большой салон, один из впечатляющих интерьеров в барочном вкусе, который только можно представить. Многим его детали знакомы по сценам фильма «Римские каникулы», отсюда сбежит Одри Хепберн. 76 метров – это только длина главного зала. Росписи, хрусталь светильников, сияние мрамора, уникальная коллекция предметов интерьера и живописи – в том числе одна из «аллегорий» Бронзино… И это только то, что я называю прихожая. Дальше начинаются маленькие приемные, гостиные, кабинеты… Стены анфилад украшены живописью. За отдельную плату можно посетить и покои самой донны Изабель. Они расположены в первом этаже и некоторые залы были переделаны из конюшни, что позволяло хозяевам заезжать верхом прямо в гостиную, в которой уже и спешиваться. Чего мелочиться? Кстати, позже комната, переделанная в танцевальный зал, сохранит многое от первичного, «конюшенного», убранства – настолько оно изыскано. Удивительное пространство! Комнаты капризны, всякий раз приспосабливались они к новым вкусам, но сохранили хорошую перспективную живопись, много редких предметов и, конечно же, очарование жилого дома. Фотографии по журнальным столикам, свежесрезанные цветы в вазах, забытая кем-то шаль…
Как я и говорила, мы попали сюда на «премьеру». Это был чуть ли не второй раз, так сказать, пробный шар – получится ли проводить такие хэппенинги на постоянной основе. Готовы ли к этому служители дворца? Те, кто раньше ухаживал за гостями высокого дома, были спешно выставлены по постам, согласно их должностям. На входе мы купили билеты у охранника в фуражке и белых перчатках. Он посмотрел на нас, а потом внимательно рассмотрел красивые входные, вернул и склонился в поклоне. А поднявшись по узкой лестнице, мы были тотчас подхвачены большим и важным управителем, который, чуть провожая, так сказать, по дороге, успел весьма конфиденциально сообщить важнейшую информацию: «Налево сад, по Большому салону до конца и направо – малые гостиные, сразу направо – бар: здесь можно выпить кофе, сок, проссеко. К донне Изабелле – это по лесенке вниз… только предупредите меня, когда решите спускаться, я приглашу экскурсовода. Выход в сад ведется по сеансам. Вы можете успеть на сеанс, который начнется через семь минут». И к моменту, когда мы очнулись от созерцания зала и повернулись к домоуправителю, наш спутник с совершенно невозмутимым видом стоял рядом и в задумчивости глядел вдаль…
Мы решили тотчас отправиться на прогулку. Невозможно представить себе уровень заботы! Два человека распахнули перед нами двери, и мы вышли в сад, полный гомона птиц, высоко над головой зрели апельсины, напротив барочные скульптуры что-то нам обозначали, а под нами шумела улица Рима – мы стояли на террасе над ней, но мы не успели ни о чем подумать, потому что к нашим услугам были зонты от солнца у милой девушки слева, прямо по курсу стоял столик с бутылочками воды – кому простая, а кому и с газом, от другого стола махал нам рукой не менее приветливый человек и предлагал взять листок с информацией на одном из пяти языков. У нас уточнили пожелания к экскурсии… Но – о, ужас! Гид со знанием английского прибудет через сорок минут. К нам обратился очень загорелый скромный мужчина. Сказал, что, к сожалению, не говорит по-английски. И был искренне расстроен этим фактом, но, повернувшись к ухоженным бордюрам – так называется в барочном саду гряда кустарника, что образует аллеи, повеселел. «Я садовник!» – обернувшись, с улыбкой сказал он. И позвал нас всех снять обувь и походить по траве, он хотел объяснить, что, если высаживать несколько сортов с непременным добавлением особенного клевера, травяной покров становится настолько упругим, что тотчас выпрямляется после снятия нагрузки. И здесь хоть в теннис играй. Так что сначала мы попрыгали, потом бегали босиком, потом продирались по кустарникам, потом рассмотрели и обнюхали все цветы и, наконец, вышли на первую невероятную перспективу.
С одной стороны перед нами оказался парадный фасад дворца – из Большого салона, по каменным изысканным мосткам, перекинутым через улицу на высоте второго этажа, вели переходы в сад. А с другой стороны чуть вдалеке и почти отвесно поднимался всход на Квиринал. Это целая композиция пандусов и лестниц. Они то скрываются от зрителя в стриженой зелени, то обнажаются, приближаясь к потоку небольшого водопада. Вид венчает балюстрада террасы. Здесь и там разбросаны скульптурные группы – от античности до средневековья – то, что изначально хранила в себе эта земля. У подножия холма, в тени вековых деревьев, стоят столики и стулья. В зарослях прячется несколько скамеечек, вероятно, в тех кустах, что благоухают особенно нежно. Сад просто звучит ароматами. Это продуманное оформление твоей прогулки. И то одна, то другая нота лидирует в этом изысканном переливе. На вершине поджидает настоящая награда – один из прекраснейших видов на Рим. Обширная видовая площадка хранит и гигантские обломки античного храма Геркулеса, который когда-то возвышался на этом холме, а за закрытыми дверями таится плодовый сад, через него лежит выход прямо на Квиринальскую площадь.
Мы стали часто заводить сюда наших друзей, и, конечно, от таких видов у них кружилась голова… Один наш приятель вышел из этих приличных гостиных, и, решив немедленно выпить пива, отправился в самый модный бар. Я не разбираюсь совсем в этой культуре. Но как минимум два отличных пивных бара в Трастевере знаю. Один из них, что поменьше, даже дважды лучший в мире! И это крошечные заведения, в которых не протолкнуться. Там самые лучшие сорта, самые удивительные вкусовые ощущения, самые забавные люди. И вот в такой бар направил стопы очарованный странник. Днем в баре никого больше не было, и наш друг начал изливать душу бармену, которого давно полюбил – он обычно работает ночью в пятницу. И вот восхищался он и восхищался дворцом Колонна, пока бармен не отошел. Второй бармен подмигнул и шепнул: «Так это и есть Колонна»…
Нет, никакой не розыгрыш. Члены семьи, точнее, два брата, молодые ребята, держат бары напротив друг друга и находятся в страшной конкуренции, от которой выигрывает потребитель. И если один решил брать нас, в придачу к превосходному пиву (как заявляют ценители), еще и бесподобными яствами, вымоченными в хмельном напитке (и это правда вкусно), то я ему сдаюсь… «Всегда стоит в пятницу ночь! – не успокаивался наш друг. – Это самая сложная ночь в баре! – он взволновано ходил по комнате. – Какой дурак! Пришел! Нашел кому рассказать… Колонне про Колонну!»
Конечно, на первых порах это здесь всегда удивляет – такое отношение к труду. Если вы заходите в уважающее себя заведение, то всегда за кассой мама, на кухне сын, сестра брата, а то и бабушка, официантом – папа, дочь, муж сестры, неважно, хоть задом наперед, совсем наоборот, но здесь все свои, на подхвате. Здесь хозяин ресторана не тот, кто заезжает снять кассу, а тот, кто работает. И первый раз я столкнулась с этой ситуацией так: мы большой и шумной компанией ввалились в ресторан в горах, над виноградником. Оттуда был настолько упоительный вид, что я не выдержала – ушла от стола на улицу, села на краешке обрыва. Цвели розы, пели птицы, мягкие сумерки уже опустились на долину, но склоны гор еще золотились под солнцем. Я редко бываю в горах, и для меня это было как наваждение. Я устроилась поудобнее, достала сигареты и зажигалку, подумала: а вот бы и бокал… Но вернуться к столу – значит, сто процентов ввязаться в разговор, застрять, опоздать – пропустить миг прощания солнца с землей. И все это даже не успело промелькнуть в моей голове. Очень деликатно, вкрадчиво или, можно сказать, даже нежно кто-то постоял за моей спиной, потом прошуршал камешками под подошвой и, наконец, прервал мое уединение. «Я принес вам бокал шампанского, – сказал мне очаровательный молодой человек. – Мне показалось, что он вас порадует. Ну, или подойдет к вашему настроению. Что скажете?» Он смущенно улыбнулся. А я чуть с ума не сошла от радости! Это было так красиво! Я однажды поймала тот самый миг, когда желание тотчас исполняется. Вот ни раньше, ни позже! А потом… Потом он мне сделал такой тартар! Я совсем покорилась ему и жарко шептала мужу: «Оставь ему хорошие чаевые, оставь вот этому хорошие чаевые…» Он был внимателен не только ко мне. Да и не только он. Над каждым из столов носился сонм официантов, как я поняла, под предводительством одного главного. И наш главный – был самый главный! Самый быстрый, самый сообразительный, самый внимательный. И он успевал помогать другим… Это был самый совершенный официант в мире, и он умел готовить очень вкусный тартар! И ведь правда оказался тут самым главным – старший сын хозяина, это он ведет ресторан. Он и официант, и кассир, и директор. У семьи свои земли – виноградники, винодельня, сыродельня, фрукты, овощи, скот. Сестры даже предпочитают передвигаться по угодьям верхом. И вот выращивают они для семьи (а такие семьи обычно гигантские) все возможные продукты, а для излишек ресторан держат. И какой ресторан! Дело идет очень бойко! И чаще всякое дело здесь передается из поколения в поколение…
Ну а что касается посещений Колонны – эксперимент был признан удачным, и теперь каждый желающий по субботам с 9 до 12 может побывать внутри римских жилых интерьеров. Понятно, что в конце концов уровень заботы о тебе в гостиных снизился. Больше не подают просекко, пока ты ожидаешь уже экскурсовода вместо наперсницы – по меньшей мере, свидетельницы жизни грандиозной бабки; и в залах теперь ходят настоящие служители вместо дворецких; зонты еще есть, но о том, что они есть, вам неведомо: нет отдельного человека, который о том предупреждает; а бесплатная вода, кстати, на месте, но снова – не приглашают и нет такого изобилия: на столе по три-четыре бутылочки, не хватит – надо не постесняться спрашивать… Но тем не менее что-то «незатоптанное», не-музейное тут еще живет.
Впрочем, похоже, я ошибаюсь… Есть такие палаццо, которые остаются жилыми, но часть их открыта для публики очень давно – палаццо Дория Памфилия, например. И есть дни, когда сюда приходят к хозяевам, как и раньше, гости, когда устраивают благотворительные банкеты или принимают общество. Тогда сверкающие залы снова ненадолго превращаются в комнаты для изысканных удовольствий – роскошные столовые припоминают свою старую жизнь, их широкие половицы сладко стонут под тяжестью сервированных серебром столов. В зеркалах оживают фраки и длинные юбки. В музыкальной гостиной страдает квартет… Кстати, тут проходят чудесные музыкальные экску рсии. Очень короткие – в каждой комнате, соответственно времени создания ее интерьера, исполняется одна музыкальная вещь. Музыка украшает покои и даже оживляет картины. Исполнители подводят к одному из полотен Караваджо и исполняют ту мелодию, ноты которой записал в сюжете картины художник… В палаццо Дории Памфилии вообще хорошая коллекция. Помимо Караваджо – Веласкес, семейство Брейгелей, и особенно прекрасна крохотная прихожая: здесь хранятся жемчужины коллекции – художники раннего Возрождения…
Дом устроен так, что, помимо парадной лестницы, открытой для посетителя, есть и лестница, которая отсекает часть гигантского здания и ведет непосредственно в жилые помещения. Это тот ход, которым пользуются люди, живущие здесь; он расположен слева, сразу за садом. Тут же можно рассмотреть и автопарк хозяев, если они дома. И иногда у этой узкой лестницы распахивают дверь купальни. Это изысканное помещение, всегда погруженное в полумрак, исполнено в античном вкусе – комната для омовений. Овальный бассейн небольшого размера. Расположен он был прямо около конюшен (ныне паркинг), то есть прежде чем войти в дом, ты обычно принимал ванну. Да и сейчас летом так и хочется лечь в эту прохладу, но вход туда предусмотрительно перекрыт красной шелковой ленточкой… А вообще хорошо: слез с моцика, запарковался, чуть поплавал и потом по узкой лесенке, через комнату с античной скульптурой, в темную прихожую – мимо Мазолино, к себе в спаленки… Получить представление о жилых интерьерах Рима важно, чтобы, петляя переулками, догадываться, что же таят за собой сдержанные фасады.
А ведь помимо палаццо город был застроен еще и виллами, которые по традиции прячутся от нас за высокими заборами. Виллы на самом деле бывают разные – у них обозначения на латыни и все очень серьезно. Вот есть виллы Rustica, например, – это скорее даже государства. Обширное сельское хозяйство и дом – его центр. Он совмещал функции офиса, хранилища, дворца приемов и дома отдыха. Эту типологию жилища, известную Италии еще со времен латинян, прославил Андреа Палладио в позднее Возрождение, устроив несколько уникальных ансамблей на Севере Италии. Архитектор обнаружил множество последователей – его приемами продолжают пользоваться даже сегодня практически все архитекторы, которые работают в стиле неоклассики. И наверное, это самый прославленный иностранный зодчий в России – на протяжении почти всего XVIII и почти всего XIX века русские усадьбы устраиваются на палладианский манер или в палладианском вкусе. Самая известная из таких усадьб – Павловск, но их немало разбросано по всей России, от Петербурга до Сибири… Если видите несколько белых колонн, а над ними треугольный фронтон – ну точно Пантеон – вот это и оно. Нет, я держу себя в руках! Я не стану сейчас погружаться глубоко в типологии человеческого жилища. Но не могу не сказать, что вилла suburbana – вилла в городе – всегда ограничена стенами и жилое здание ее располагается в глубине сада, то есть вилла, которая строилась в городе, несла совершенно другие функции, чем сельская оттого и выглядела по-другому.
Хорошая архитектура отличается от плохой тем, что немедленно вступает с тобой в контакт и подает ясные знаки. Классическая архитектура располагает на фасаде всю значимую для человека информацию: это театр, это библиотека, это храм, это важный дом… С первого взгляда ты знаешь, рады или не рады тебя здесь видеть. И существует архитектура, которая создает иллюзорные эффекты и которая с помощью пластики способна даже вызвать эйфорические чувства. С первого взгляда она стремится передать тебе впечатление, вызвать переживание и таким образом предлагает принять, пусть небольшое, жизненное решение – отдаться уединению, примкнуть к общению, усладить слух, порадовать взгляд, а может, остановиться и задуматься о вечности… Мы, загнанные по безликим коробкам, среди безликих коробок, кажется, скоро разучимся архитектуру слышать. Но все же пока еще чувствуем разницу, между неприступным, тяжелым фасадом дворца и легким, открытым портиком, замыкающим аллею прекрасного сада… И, как говорила одна моя знакомая французская маркиза, «у каждого уважающего себя человека должен быть замок». И, как добавил бы тут всякий уважающий себя итальянец, «…а в городе и дворец и “дача”». Один из таких осколков подлинно римского устройства – вилла Фарнезина. И тут мне бы хотелось рассказать одну длинную историю… Про любовь.
Давным-давно, в начале XVI века, представитель одной древнейшей фамилии, знаменитый сиенский банкир, решает построить себе виллу – загородный дворец за крепостными стенами города (чтобы прочувствовать разницу между подходом к строительству дворцов: в семейном паллацо сейчас резиденция премьер-министра Итальянской Республики). Так вот, наш герой, назовем его Агостино, за особый дипломатический дар – он поддерживал отношения между Венецианской Республикой и папским престолом – стал приближенным великого понтифика. Был он и одним из ярчайших современников расцвета искусств, и прославленным меценатом. Фантастически богат, образован, воспитан, умен, влиятелен, и друзья были преданы и обожали его, а враги боялись его и ненавидели. В его жизни было все, что бы он только ни пожелал. Сама Фортуна ему благоволила. Не подводило и здоровье, печали не омрачали горизонтов… Не было у него только любви. Познавший все, требовал он света своему сердцу. И он даже женился, но это был несчастливый и бездетный брак. Смерть супруги стала для обоих освобождением…
В те времена, когда звезды еще играли большую роль в жизни людей – указывали путь к дому, призывали на сельскохозяйственные и строительные работы, была распространена и такая наука или пранаука – астрология. Она включала в себя не только изучение небесных светил, но, отмечая то влияние, которое звезды оказывают на растения и поведение животных, она находилась в поиске подтверждений, что и человек подвластен общим законам. Позже, как из алхимии выделится химия, так из астрологии появится астрономия. Астрология же вскоре после эпохи Возрождения переживет упадок, который раз в столетие будут нарушать приступы моды – особенный к ней интерес, и так будет продолжаться до тех пор, пока она не превратится в прогноз, в несколько строк, что публикуют на последней странице в газете… Но в те времена было по-другому!
Астрология нередко служила источником к созданию философских или художественных произведений. Многие высокие фамилии не только верили гороскопам, досконально вникали в них, держали возле себя астрологов и со вниманием выслушивали их мнения, но, как люди умопомрачительных богатств и могущества, привыкшие к власти, они пытались изменить неугодные аспекты и в своих натальных картах, а для того призывали математиков, астрологов, художников и в решенном месте воспроизводили для себя новые предсказания – вершили свою судьбу. Один из самых известных залов, из тех что хранят астрологическую программу, сохранился в Ферраре. Ему посвящен корпус научной литературы – это Зал Месяцев в палаццо Скифанойя. Но и других примеров немало, и что интересно: сегодня было бы даже возможно проследить, сопоставить предсказания и гороскопы с жизнью этих исторических личностей. Один мой знакомый исследователь-историк как раз занимается астрологией XV века и ее разоблачениями; он совпадений или закономерностей такого рода не ищет. «Ненаучно»… А мне все равно занятно. Мне кажется, рассматривая некое явление, важно же возрождать и ментальный универсум тех, кто давно и безвозвратно канул в прошлое… Я помню, начала читать биографии действующих лиц, но уже другого цикла, другого дворца и даже проследила какие-то аналогии. Смысл произведения состоял в том, чтобы защитить члена семьи от преждевременной кончины; для чего и использовались многие символы. А вот например герцогиня д’Эсте демонстративно презрела данное ей предсказание, она нарочно игнорировала его. И… оно не исполнилось. Как бы там ни было, такое чтение щекочет нервы посильнее дамского романа, к тому же включает в себя и детективное расследование.
Но что же делать, если нет любви?.. Каждый из нас в этой тоске, да в середине жизни, и всесильный, и бездетный, заломил бы в отчаянии руки, но не таков был Агостино Киджи. Он призывал команду лучших математиков, астрологов, геомантов и прочих людей сведущих. Ими вырабатывается специальная программа, которая вмешивается в его гороскоп, меняет ход светил. И эту жесткую математическую схему принято было обращать в иносказания и населять мифологическими образами, аллегориями. Ведь чтобы придать внесенной поправке достоверность, нужно было ее воплотить. Она должна была быть переведена из мира чувств и идей в мир вещественный. Истинная архаика: чтобы убить могучее животное, его нужно сначала нарисовать… Воплощают это воззвание к Любви близкие друзья Агостино, а по совместительству настоящие маги – Рафаэль и его ученики. Так до сегодняшнего дня на этой вилле живет легенда об Амуре и Психее, о любви со счастливым концом, по мотивам произведения поэта и платоника Апулея «Золотой осел»…
Что интересно: то ли сработало колдовство, то ли одна обворожительная куртизанка и вправду сумела утешить это сердце и подарить ему радость, не говоря уже о том, что она дает рождение его детям… Это любовь! Она здесь! Прямо в доме, куда ее призывали! Но на пути у любящих сердец непреодолимые препятствия. Их разделяет социальная бездна. Он представитель уважаемой фамилии, а она… впрочем, тут нужно вспомнить об образовании куртизанки. Любопытно, что в легенде об Амуре главным обвинением Венеры было то, что брак между влюбленными неравен и не заключен перед лицом свидетелей, оттого она не признает Психеи. И потому второй этаж этой виллы – покои высокой четы, их спальня, украшается фреской «Свадьба Александра Македонского». Этот исторический сюжет – когда величайший из полководцев за всю историю женится на рабыне – есть указание на воплощенное любовное намерение и его прощение и приятие миром. Кроме того, важнейшая фигура на фреске – Аполлон. Бог присутствует здесь, он свидетельствует, и он держит руку в особом жесте, означающем солнце, – он освящает этот брак…
Вы как хотите, но после этого всего сам папа римский венчает любящих, дает официальное признание рожденным и еще не рожденным детям – невеста в положении. Но… Агостино не увидит младшего. Он, теперь познавший все, отойдет в мир иной. Так и не сумев насладиться своим счастьем, ибо оно и вовсе не было ему предначертано…
Войти с помощью соц. сетей: