Часть III
Небесный цветок

Зерно времени 1 325 436 564,

звездное облако «звездощипов»

Певун не ожидал, что Король призовет его.

Пройдя карьеру в несколько миллиардов зерен времени, он возвысился до старейшины на одном из семян. Но с точки зрения Короля он, Жесткий четвертой степени, был лишь одним из сотен тысяч старейшин низкого ранга и выделялся среди других лишь своей любовью к пению. Певун терялся в догадках, почему Король захотела встретиться с ним. Неужели ее беспокоило, что… что он скоро умрет?

Бесчисленные миры в радиусе десяти миллионов структур вокруг Певуна уже были колонизированы потомками тех древних звездощипов, родную систему которых он когда-то зачистил. Кто знает, как им удалось так скоро размножиться. Плодятся еще быстрее, чем отвратительные матрисекомые. Теперь эти наглецы чуть ли не щеголяют своими координатами! Однако другие низкоэнтропийные сущности больше не осмеливаются их зачищать. Должно быть, звездощипы научились справляться с горошинами массы и дуал-векторной фольгой. А применять против них более мощное оружие опасно: даже если они не смогут от него защититься, они, вполне вероятно, в состоянии отследить, откуда пришел удар, и определить местонахождение родного мира. Певун лично стал свидетелем тому, как несколько рас были зачищены подобным образом.

Из-за этих выскочек пришлось даже изменить древнюю пословицу. Когда-то все твердили: «Прячься как следует, зачищай как следует», а теперь: «Прячься как следует, не зачищай вообще».

Но Певун не боялся, что звездощипы обнаружат его семя. Оно путешествовало по космосу с абсолютно-предельной скоростью и было словно дух, предвещающий смерть. Время от времени семя выстреливало светоотвод или инверсионное кольцо в какой-нибудь мир, населенный звездощипами. Против такого мощного оружия те пока что были бессильны.

И все же зачистки одного мира звездощипов за другим не приносили Певуну особой радости. Он видел много рас, культура которых разгорелась ярким пламенем, и тем не менее все они были погашены в течение каких-то сотен миллионов зерен времени. Их гибель была столь же неизбежна, как падение в звездную пропасть. Звездощипы не стали бы чем-то из ряда вон.

Все умирает, лишь родной мир вечен.

Такова фундаментальная истина мироздания. Было время, когда окраинный мир возомнил себя достаточно сильным, чтобы побороться с родным миром, и ринулся в атаку, но родной мир в одно мгновение уничтожил бунтарей и стер все их следы.

Предания повествовали, что родной мир был построен самим Творцом и наделен силой древних богов, достаточной для разрушения Вселенной. Когда-то это считалось просто мифом. Но после разрушения окраинного мира все поняли, что легенда говорит правду в буквальном смысле. Родной мир обладал внушающей ужас мощью, позволяющей ему превращать материю спиральной звездной реки в фейерверк.

Им не страшна горстка звездощипов. Ни в малейшей мере.

За свою карьеру Певун зачистил более четырехсот их миров. Он знал, что в этом звездном облаке все остальные низкоэнтропийные сущности мертвы или окутались тишиной. Он был единственным зачистителем, работавшим со звездощипами. По временам он испытывал гордость за свои достижения и вспоминал древнюю песню:

Я последний зачиститель на космическом
                                          поле битвы.
Одно за другим я бросаю тела врагов к стопам
                                  своей возлюбленной.
Когда все миры будут зачищены,
Я перестану скрывать свою любовь,
И любимая выйдет из своего брачного кокона
                                        моей невестой.

Невероятно, но звездощипы сумели локализовать его семя и послали к нему рой межзвездных червей. Черви метнули в семя кольцо-удавку, пытаясь обездвижить его. Вот недотепы! Семя легко разорвало кольцо, но рой метнул другое. Безумцы ухитрились выстрелить десятки тысяч колец, потратив на это энергию сотен звезд.

«Хотите, значит, поиграть! – подумал Певун. – Ладно, давайте поиграем».

Семя прорывалось сквозь кольца легко, будто сквозь нежную кожу светоэльфов.

Певун планировал сначала избавить семя от всех колец-удавок и лишь потом приступить к истреблению гнусных межзвездных червей. Но рой, несомненно перепуганный, рассеялся – противник удрал на абсолютно-предельной скорости, не дожидаясь, пока Певун полностью освободится от оков. Трусы!

Певун-победитель собрался было покинуть эту область космоса, когда вдруг взвыла тревога. Главное ядро семени обнаружило активную дуал-векторную фольгу, которая быстро раскатывала окружающее пространство в два измерения.

Певун немедленно пустился в бегство, но было слишком поздно. Только тогда он осознал, что звездощипы провели его. Кольца-удавки отвлекли его внимание, а высвобождение большого количества энергии замаскировало сигнатуру развертки дуал-векторной фольги. Фольга находилась теперь слишком близко, чтобы семя смогло убежать от нее, разогнавшись до абсолютно-предельной скорости.

«Ах вы хитроумные ничтожные гаденыши! – подумал Певун. – Неужели и впрямь считаете, что можете победить меня так легко?»

Он приказал главному ядру запечатать фольгу. В принципе это была не такая уж сложная задача. Но примитивная дуал-векторная фольга, сработанная звездощипами, была настолько грубой и захватила уже такую большую область пространства, что главному ядру пришлось бросить все свои ресурсы на формирование силового поля достаточной мощности, чтобы не дать плоскости расширяться дальше. У семени не осталось энергии для собственных двигателей. Стоит только попробовать уйти, как фольга в тот же момент вырвется из силков и схлопнет этот регион космоса в два измерения.

Семя застряло намертво.

Хотя оно временно удерживало фольгу от дальнейшего расширения, его ресурсы не были беспредельными. Каждое мгновение вытягивало из семени огромное количество энергии. По подсчетам главного ядра, семя сможет поддерживать нынешнюю выходную мощность всего лишь одну десятую зерна времени. Певун уже воочию видел свою гибель: сплющенный дуал-векторной фольгой в фигуру без толщины, он уходит в ничто, не оставив после себя даже музыкальной ноты.

Он немного подосадовал, что родной мир так и не предпринял активных действий по переходу в плоское состояние: если бы они там пошевелились вовремя, сейчас ему эта атака была бы нипочем. Впрочем, Певун скоро успокоился. Он уже достиг солидного возраста и в двумерном состоянии долго бы не протянул. Вместо того чтобы доживать оставшиеся зерна времени в виде плоской фигуры, лучше умереть в знакомом пространстве трех измерений.

По крайней мере у него будет время пропеть свою любимую песню.

Певун настроил колебательный орган и вытащил на свет ноты нескольких древних песен. Но лишь собрался запеть, как его вызвала Король.

Король не стала утруждать себя обращением через главное ядро; она активировала большое око и осмотрела все семя, включая Певуна. Такова была прерогатива Короля – она имела право входить во все большие очи и наблюдать за тем, что происходит на всех семенах. Однако семян было больше, чем яиц матрисекомых на морском берегу; Певун никогда и вообразить бы не мог, что Король заинтересуется его жалким семечком, застрявшим в сорока миллиардах структур от нее. То, что жизнь Певуна скоро окончится, Короля, отделенную от него тысячами звездных облаков, ни в малейшей степени не волновало. Певун значил для нее не больше, чем пылинка на алтаре святилища во Дворце Тысячи Измерений. Пылинку, во всяком случае, Король могла видеть невооруженным глазом.

Большое око требует величайшей аккуратности в обращении. Это единственный инструмент, способный обойти ограничение абсолютно-предельной скорости и мгновенно соединить любые две точки пространства. Хотя другие низкоэнтропийные сущности тоже создавали похожие приспособления, их инструменты не умели пробить завесу небытия, как это делало большое око, подарок древних богов. Но, согласно мудрости, содержащейся в традиционных песнях, к колдовству нельзя прибегать слишком часто – Изгнанница-Смерть, жаждущая уничтожения Вселенной, может обнаружить колдунов.

Призыв через большое око на дальние расстояния применялся только для вызова членов королевской семьи и важных министров, или когда шел суд над особо опасным преступником.

Певун не принадлежал ни к одной из вышеперечисленных категорий.

И все же Король обратилась к нему. Она предстала перед Певуном в большом оке, и его поразило ее величие. Он простерся на полу, не решаясь оскорбить Ее Величество даже взглядом. Почти инстинктивно пробормотал ритуальные формулы поклонения.

Это был второй раз в его жизни, когда он лицезрел Короля.

В его далеком детстве карета Короля однажды проходила по небу родного мира. Маленький Певун сидел тогда в кроне каменного дерева и сумел разглядеть Короля. Какое у нее было чудесное лицо – слишком красивое, чтобы смотреть на него в непосредственной близи. Король была прекраснее всех Гибких, которых он когда-либо видел. Но она была Король – вечно юная, не идущая ни в какое сравнение с другими Гибкими. В сердце Певуна не было плотского желания Жесткого по отношению к Гибкой, в нем жила только чистая духовная любовь, подобная восхищению, которое питают безднодельфины к звездным облакам. По примеру древних поэтов, он научился претворять свою страсть к Королю в красивые, но печальные песни.

В тот далекий день Король, конечно же, не подозревала о существовании Певуна и даже не глянула в его сторону. Прошло огромное количество зерен времени, и теперь он – старик-Жесткий на пороге смерти, а она осталась точно такой же, как в тот день. И она будет жить вечно.

– Ты старейшина Певун? – спросила Король. Холодный и прекрасный голос. Ах если бы она запела! Каким удовольствием было бы слушать ее! Певун постарался прогнать мысль, едва она возникла. Нельзя, чтобы Король обнаружила эту дерзость в его органе мышления.

– Я и впрямь тот недостойный, что носит это имя, – проговорил Певун, трепеща всем телом.

– Явись во Дворец Тысячи Измерений. Я желаю задать тебе кое-какие вопросы.

– Повинуюсь.

Вызов удивил Певуна, но он не стал ни о чем расспрашивать. Быстро включив усик-детектор электрического поля, он попытался установить дальнюю связь. Частота родного мира уже была открыта, и соединение установилось без проблем. Певун отключил большинство своих сенсоров, и его охватило удивительное чувство – как будто он парил на крыльях неописуемо прекрасной мелодии.

Давно забытое тяготение родного мира пробудило его от забытья. Он находился в теле-носителе. Тело-носитель было молодо, и Певун почувствовал прилив сил. Набравшись храбрости, он огляделся по сторонам. С помощью большого ока его орган мышления пересек сорок миллиардов структур, чтобы обеспечить удаленное присутствие Певуна во Дворце Тысячи Измерений, раскинувшемся под звездной пропастью. У Певуна возникло ощущение, будто он сам вернулся в родной мир. Он восхищался открывавшимися его взору видами страны чудес, в которой до этого мгновения никогда не бывал.

Но вскоре он понял: что-то не так. Дворец больше не являл собой воплощение совершенной красоты. Хотя Певун никогда не посещал его раньше, он был уверен, что дворец не всегда выглядел как сейчас. Все вокруг лежало в руинах. Каменные деревья, образующие стены и колонны дворца, засохли; землю под ними устилали алые листья – некоторые из них еще шевелились. Большой зал был наполовину разрушен, и даже алтарь у дальней стены был поврежден до неузнаваемости. Фотонные фрески на стенах затянуты путаницей червеструн. Сквозь разбитые стены он видел остальную часть столицы – тоже сплошные развалины. Повсюду валялись трупы гигантских черепах-земленосцев, и лишь в отдалении одна-две из них еще держались на ногах.

Певун посмотрел вверх. В небе господствовала тьма звездной пропасти. Великолепное сверкающее живое море, некогда обрамлявшее пропасть, по большей части исчезло, а из сотни с лишним летающих городов осталась горстка. Балансоптица, жалобно крича, изо всех сил била израненными крыльями, но едва удерживалась в небе. Надо всем витала аура смерти.

Наконец Певун обратил взор к Королю. Безупречное тело Короля все еще одевало священное пламя, но огонь был очень слабым. А ведь когда-то его ослепительный свет затмевал сияние звездных облаков! Лицо Короля, все еще несравненно прекрасное, выражало безмерную печаль. Король больше не была высшим, несокрушимым символом власти; она выглядела как обычная, отчаявшаяся Гибкая.

Орган мышления Певуна затрепетал: Король и родной мир, как и семя Певуна, стояли на пороге смерти. Но как это может быть? Ведь родной мир вечен, а Король бессмертна!

И тут он услышал ее голос:

– Мне жаль, что твоя смерть близка, старейшина.

– Для меня честь умереть за вас, Ваше Величество. Все умирает, но Ваше Величество живет вечно. – Хотя это была ритуальная фраза, Певун вложил в нее искреннее чувство.

– Благодарю за верную службу. Но… я тоже скоро умру. – Голос Короля звучал ясно и ровно.

– Но это же невозможно! – Певун и сам догадался о страшной правде, но, даже услышав подтверждение от Короля, поверить все равно не мог.

– Пришла загадочная низкоэнтропийная сущность, – сказала Король. – И теперь мой дворец лежит в руинах, мой город разрушен, мой народ погублен и мой мир сожжен дотла. Хотя сущность исчезла на время, она в любой момент может вернуться. Я и родной мир… мы скоро умрем.

Певуна затрясло. Грядущее разрушение родного мира наполнило его яростью и отчаянием, но он не мог понять, почему Король выбрала именно его, Певуна, чтобы поделиться этой новостью. Следующие слова Короля утолили его любопытство, но одновременно поразили до глубины души.

– Поскольку все это как-то связано с тобой, мне требуется доступ к твоей памяти.

– Не понимаю… – промолвил Певун. Не озаботившись объяснениями, Король протянула огненный усик и погрузила его в орган мышления собеседника. Певун остолбенел. Он и не подозревал, что, оказывается, через большое око можно осуществить прямой доступ к органу мышления, находящемуся на удалении в сорок миллиардов структур.

Король прикоснулась к нему! Певун млел от удовольствия, пока она шарила в его органе мышления. Она искала долго, но, похоже, найти желаемое не удалось. В конце концов Король разочарованно втянула огненное щупальце.

– Не вижу никаких сведений о загадочной низкоэнтропийной сущности.

– Я никогда не слышал об этой загадочной низкоэнтропийной сущности, поэтому неудивительно, что у меня нет о ней никаких сведений. – Певун все еще был сбит с толку.

Король вздохнула. Она указала огненным усиком в небо и произнесла:

– Мы подозреваем, что загадочная низкоэнтропийная сущность – звездощип из твоего участка звездного облака. Поскольку ты был первым, кто обнаружил эту расу, я призвала тебя, чтобы отыскать хоть какие-нибудь подсказки.

– Этого не может быть! – воскликнул Певун. – Несмотря на то что звездощипы развились весьма быстро, они и своим-то клочком космоса едва овладели. До сих пор не могут выйти за пределы своего звездного облака, которое называют Путем Белой Питательной Жидкости! Как могли они пересечь сорок миллиардов структур, чтобы напасть на родной мир? Да если бы они и пришли, то с их примитивными технологиями им не удалось бы убить даже одну-единственную черепаху-земленосца!

– Не «они», а «она», – сказала Король. – Загадочная низкоэнтропийная сущность – это отдельный индивидуум. Мы никогда не сталкивались со столь ужасным существом ни в одном из бесчисленных известных нам миров. Но, основываясь на сообщениях свидетелей, нам удалось сопоставить описание таинственного незнакомца с одной записью в сверхъядре. Очень похоже на тех самых звездощипов, которых ты зачистил.

– Наверняка это лишь совпадение! Во Вселенной триллионы видов низкоэнтропийных сущностей. Неудивительно, что некоторые из них похожи друг на друга.

– Возможно. Но я все же хочу услышать, что ты думаешь о звездощипах. Может быть, в твоих мыслях мы почерпнем что-нибудь полезное для нас.

– О звездощипах? По-моему, они немного странные. После зачистки их родной системы я о них почти позабыл. Но позже, после того как некий вид низкоэнтропийных сущностей начал распространяться по всему моему участку звездного облака, мне захотелось больше узнать о его происхождении. Однажды мне удалось поймать одного из их межзвездных червей, и тогда обнаружилось, что они – потомки тех самых звездощипов. Во время войны между ними и соседней системой кое-кто из звездощипов удрал в космос. Все это произошло до моей зачистки, и поэтому нынешние звездощипы – не потомки тех, кого я зачистил. Уж там-то никто не выжил.

Объясняя, Певун тщательно подбирал слова. Хотя он был уверен, что Король, обыскавшая его память, уже знает все, что знал он сам, он по-прежнему стремился прояснить любое возможное недоразумение. Стоя на пороге смерти, он не очень-то волновался о наказании, но не хотел, чтобы его любимая Король посчитала, что он плохо выполнил свою работу.

– Не тревожься, старейшина Певун. Ты следовал установленным инструкциям зачистки, и никто не собирается обвинять тебя в случившемся. Возможно, загадочная низкоэнтропийная сущность на самом деле не имеет никакого отношения к звездощипам. – Произнеся это, Король замолчала.

Согласно придворным протоколам, молчание Короля означало конец аудиенции. Хотя Король прямо не приказывала посетителю уйти, сейчас ему следовало бы попрощаться и покинуть тело-носитель, чтобы вернуться в терпящее крушение семя на другом конце Вселенной. Но Певуну хотелось провести рядом с Королем как можно больше времени, поэтому, немного поколебавшись, он остался на месте.

– Расскажи мне больше о звездощипах, – попросила Король. – Я заметила, что они захватили почти все свое звездное облако, – не такой уж частый успех для низкоэнтропийных сущностей.

– О да, конечно. Эти безродные выскочки коварны и злы, но при этом полны чуткости. Они ксенофобы и наглецы, но при этом вечно чем-то встревожены. Они считают себя хозяевами своего звездного облака, но при этом выдумали множество религий, в которых поклоняются ему, называя матерью. Собственно говоря, в некотором смысле, я думаю, что они… они…

– Не волнуйся так. Мне интересно все, что ты скажешь.

– Хорошо, но, пожалуйста, простите, если я невольно оскорблю вас. Я думаю, что они… в чем-то похожи на нас. – Едва произнеся эти слова, Певун пожалел о них. Как он мог сравнить презренных звездощипов с благородными Созерцающими Бездну? К тому же перед кем – перед Королем!

Но Король, похоже, не имела ничего против.

– Думаю, ты прав, старейшина Певун. Мы называем себя потомками богов, но по своей природе мы не слишком отличаемся от этих низких звездощипов.

Пока Певун обдумывал слова Короля, та продолжала говорить. Она, казалось, обращалась не столько к посетителю, сколько к себе самой.

– Давно ходят легенды о разрушениях, учиненных такими вот загадочными низкоэнтропийными сущностями. Кое-кто утверждает, что это один индивидуум; другие – что два отдельных или, возможно, две ветви одного корня. Мы никогда не обращали особого внимания на такие истории. Между тем миллионы зерен времени назад исчезли Нулевики; четыреста тысяч зерен времени назад исчезли Мыслители; триста пятьдесят тысяч зерен времени назад был разрушен мир Предотвратителей. Поговаривали, что всех их уничтожила одна и та же загадочная сила – возможно, даже одна и та же низкоэнтропийная сущность.

Певуну мало что было известно об упомянутых Королем исчезнувших видах, за исключением того, что они являлись одними из древнейших цивилизаций во Вселенной. Они давно вышли за рамки правил, обязательных для менее великих рас, и не скрывали себя. За исключением некоторых туго соображающих недотеп, их никто не осмеливался зачищать, – ну разве что недотепы желали покончить жизнь самоубийством. Какая ужасная сила могла уничтожить эти виды один за другим? Если даже с ними расправились, то неудивительно, что сейчас настал черед столь же древнего родного мира.

– Помимо сокрушительной атаки, что еще низкоэнтропийная сущность сделала с родным миром? – спросил Певун. Его ранг был слишком низок, чтобы задавать Королю такие вопросы, и он был готов к тому, что Король отругает его и немедленно прогонит с глаз долой.

Но Король ответила:

– Именно это и беспокоит меня больше всего. Низкоэнтропийная сущность просмотрела банк данных в нашем сверхъядре в поисках информации о… скрытой расе.

– Но Ваше величество! Практически каждая раса во Вселенной скрывает себя. Ген затаивания – естественная составляющая всех низкоэнтропийных сущностей. Кроме считаного количества древних или, наоборот, несмышленых молодых видов, остальные изо всех сил стараются не высовываться, – недоумевал Певун.

– Нет, не думаю, что таинственный незнакомец пытался найти какой-то ординарный вид; наверняка он искал наследников Творца. Вероятно, это как-то связано с войной богов в далеком прошлом. Сейчас родной мир полон слухов о том, что загадочная низкоэнтропийная сущность – посланница Бога Смерти и явилась сюда, чтобы уничтожить мир по приказу своего хозяина. Министры опровергли слухи по официальным каналам, но я… я не знаю. – Голос Короля дрожал, как испуганная спектрорыба.

Певун понял теперь, почему Король поведала ему все эти тайны. В этот момент правительница ничем не отличалась от любого обывателя. Ей нужно было, чтобы ее кто-то выслушал, но она не могла признаться в своих страхах и тревогах перед ближайшим окружением. Певун, ничем не примечательный старик, готовящийся встретить смерть в миллиардах структур отсюда, был идеальным слушателем. Король могла обнаружить при нем свою уязвимость и при этом не беспокоиться, что он добавит пищи слухам.

Певун смотрел в слегка побледневшее лицо Короля. Она была где-то за многие звездные облака от него и одновременно так близко, что он мог бы коснуться ее. Певун был счастлив, но все же сердце его щемило.

Моя Король – благороднейшая дочь Творца,
Стоящая на страже мира по велению родителя.
Мрак звездной пропасти лежит у ног ее,
И вечное пламя окутывает ее светом.

Певун вспомнил древнюю песнь, а заодно и мифы о сотворении мира, передававшиеся на протяжении миллиардов зерен времени.

Первым богом была Смерть, и смерть властвовала над изначальной вселенной. Затем старший сын Бога Смерти восстал против своей матери и в конце концов изгнал ее. Он сделал это, чтобы принести в мироздание жизнь и создать новую вселенную, став таким образом Творцом. Но вскоре Изгнанница-Смерть нанесла ответный удар. Так Творец и Смерть начали войну, которая потрясла само основание космоса и закончилась тем, что Бог Смерти снова была изгнана. Однако Творец вскоре тоже ушел, оставив после себя Созерцающих Бездну – своих потомков, соплеменников Певуна.

Это был не просто миф. Лучшим доказательством тому служила сама Король, родившаяся в давнюю эпоху богов и живущая до сих пор. Она была не такая, как остальные Созерцающие Бездну. Историки родного мира досконально изучили немногие документы, сохранившиеся с тех давних времен, с целью узнать, откуда пошла их раса.

Созерцающие Бездну зародились в облаке, плавающем в живом море, которое окружало звездную пропасть. В самом начале становления их цивилизации они, как и звездощипы, понятия не имели о законах выживания и не скрывали своих координат. В результате их едва не зачистили, но некая сверхцивилизация пришла им на помощь и обучила передовым технологиям. Она даже создала для них постоянное убежище – родной мир. Эта сверхцивилизация и была Творец, и древние мифы по большей части зародились именно в те времена. Вполне возможно, что Король изначально принадлежала к цивилизации Творца.

Историки не могли понять, почему эта древняя раса пошла наперекор правилам выживания и помогла Созерцающим Бездну, даже реструктурировала их цивилизацию. Подробности контакта между Созерцающими Бездну и Творцом затерялись во времени. Созерцающим Бездну оставалось лишь предположить, что Творец был одной из тех редких цивилизаций, которые воплощали в себе всеобщую любовь и милосердие. Конечно, у этой теории имелись и изъяны. Например, в мифах повествовалось, что ради безопасности своих подопечных Творец помог им истребить сотни близлежащих цивилизаций.

Возможно, только Король знала правду. Она была единственной, кто существовал в эпоху мифов и дожил до сегодняшнего дня, и единственной, кто видел эволюцию Созерцающих Бездну от жалких обитателей облака в живом море до одного из самых могущественных видов во Вселенной. Одним из ее титулов был «Дочь Творца». Король не мешала народу строить догадки на ее счет, но и на вопросы не отвечала. По существу, она принимала участие только в решениях, которые влияли на выживание вида, а в прочую политику не вмешивалась – политикой занимался Совет старейшин. По большей части Короля почитали только как чисто декоративную фигуру. Однако все верили, что она обладает великой силой, унаследованной от древней цивилизации Творца. Король, будучи неизменным хранителем Созерцающих Бездну и родного мира, спасла свой народ от множества бед.

Певун припомнил славный рассказ о том, как она шла во главе армии, чтобы утихомирить восставший окраинный мир. Об этом даже песню сложили:

О Дочь Творца, о Король-полководец!
Звездное облако ее боевой плащ,
Волны длинной мембраны – ее усики.
Словно на суперструнах, она играет на всем сущем.
Она перемалывает космос в темную материю
И швыряет ее в вечный мрак звездной пропасти.

Но Король, с которой он сейчас беседовал, не производила такого грозного впечатления. Снедаемый любопытством, Певун спросил:

– Простите мою самонадеянность, Ваше Величество, но наследники Творца, которых ищет эта загадочная низкоэнтропийная сущность… это ведь мы?

Король вздрогнула, однако вспышка окутывавшего ее света указывала скорее на тревогу, чем на гнев. Она явно думала о том же.

– Не знаю, – ответила она. – Возможно, низкоэнтропийная сущность – это нечто, чего мы вообще не в состоянии уразуметь.

Певуну пришлось некоторое время подумать, чтобы понять значение слов Короля. А когда понял, озноб пробрал его до глубины души.

– Если низкоэнтропийная сущность и вправду посланница Бога Смерти, то…

– То тогда она ищет нас, – закончила Король.

Певун не нашел что ответить.

– Не знаю, зачем я рассказываю тебе это, старейшина Певун, – произнесла Король. – Но да ладно. Тайна умрет вместе с тобой. Я хранила ее миллиард и триста миллионов зерен времени. Больше я не хочу ее хранить.

Певун видел, как тускнеет защитное пламя, окружающее Короля. Это означало, что ее жизненная сила убывает. Король все больше становилась похожа на обычную Гибкую.

Гибкую, которую он мог бы любить…

Певун подавил непочтительную мысль и приготовился выслушать рассказ Короля.

* * *

– Война между Смертью и Творцом – не миф; она произошла в действительности еще до зарождения нашей расы. Сама звездная пропасть образовалась в результате великой битвы. Чтобы избежать расправы со стороны Изгнанницы-Смерти, Творец спрятался в живом море вблизи звездной пропасти. Но Творец был слишком слаб, и жить ему оставалось всего несколько миллионов зерен времени, поэтому он создал Созерцающих Бездну. Мы не потомки Творца, мы его творение. Как только у нас развился примитивный разум, Творец дал нам цивилизацию, научил технологиям и сделал меня Королем. И после этого умер.

Я не дочь бога, и я не воскресала через три дня. Я была когда-то обычной Гибкой, как и все прочие Гибкие. Но Творец избрал меня и наделил нетленным телом и неукротимым духом. У меня только одна миссия: защищать родной мир. Наш мир – это гигантская машина, которую создал Творец. Она скрывает в себе механизмы невероятной мощности, цель которых – наблюдать за космосом и следить, не предпримет ли Изгнанница-Смерть попытку реванша. Стоит только Богу Смерти приступить к финальному заклинанию, как машина узнает об этом и сможет найти ее жилище. И в тот же миг звездная пропасть и двадцать звездных облаков вокруг нее будут обращены в чистую энергию и направлены за пределы нашей Вселенной, чтобы разрушить дворец Смерти.

– О небеса! – воскликнул Певун. – А я и понятия не имел, что родной мир обладает такими мощными технологиями!

Певун хорошо знал, что значит преобразовать звездные облака в энергию. Этой энергии хватило бы, чтобы уничтожить все между родным миром и семенем Певуна, находящимся за сорок миллиардов структур отсюда.

– Это не технология, разработанная нашей расой, а механизм, созданный самим Творцом. Если бог-изгнанница сотворит свое роковое заклинание смерти, машина включится автоматически, без постороннего вмешательства. Наше единственное предназначение – защищать родной мир. Ради этого Творец наделил нас мощью, достаточной, чтобы господствовать над Вселенной. В древних мифах эта мысль неоднократно подчеркивается.

– Но… разве подобное мироустройство не привлекает внимания к нашей планете? – озадаченно вопросил Певун.

– Вселенная полна жизни, в том числе и разумной. Созерцающие Бездну лишь одна из бесчисленных цивилизаций, и никто не обратил бы на нас внимания, если бы не наша ошибка – слишком быстрая экспансия. В течение последних сотен миллионов зерен времени мы называли себя народом Творца и росли, зачищая все на своем пути до тех пор, пока наши усики не раскинулись на пол-Вселенной. Мы оправдывались стремлением как можно лучше скрыть родной мир. Но, действуя таким образом, спрятаться весьма трудно. К тому же я забыла о собственной миссии. После того как было подавлено восстание окраинного мира, я самонадеянно уверовала, что Творец будет покровительствовать нам вечно. Вот почему нас постигла божественная кара.

Певун не знал что ответить. Наконец он нашелся:

– Но та загадочная низкоэнтропийная сущность наверняка ведь пока еще не докопалась до тайны, которую вы храните?

– Ей удалось найти мифы и песни древности, – ответила Король голосом, полным печали. – Если эта сущность и вправду послана богом-изгнанницей, ей нетрудно расшифровать правду, стоящую за мифами. Даже если ей и неизвестно истинное предназначение Созерцающих Бездну, она не оставит нас в покое. Многие утверждают, что сущность уже ушла, но я-то знаю, что это не так. Столь разрушительное первое нападение было нужно только для того, чтобы добраться до нашей информации. Настоящая атака еще впереди. Это всего лишь вопрос времени.

А времени с каждым его уходящим волоском оставалось все меньше.

И вдруг Певун испытал странное ощущение – как будто в его тело проникло нечто невидимое, нематериальное. Инстинкт Созерцающего Бездну подсказал ему, что это не иллюзия, а реальное изменение физической среды, хотя Певун и не мог понять, что происходит. Он увидел, как Король пытается встать, но внезапно стена позади нее рухнула. Яркая фигура Короля исчезла, погребенная под грудой обломков. Певун в панике закричал:

– Нет!..

Напрягая все силы, он пополз к Королю, но перед ним упало массивное каменное дерево и перегородило путь. Отовсюду доносились сирены тревоги – по-видимому, бедствие обрушилось на весь город. Внезапно Певун почувствовал, что его тело-носитель стало невесомым и поплыло вверх, но в следующий момент тяжело грохнулось на землю. Воздух наполнили горестные крики. Пол дворца накренился, и тело-носитель Певуна покатилось в угол. Боль пронзила его, и тогда он понял, что черепаха, которая держала на своей спине Дворец Тысячи Измерений, умерла.

Как и многие другие низкоэнтропийные сущности родного мира, черепахи-земленосцы были одновременно и живыми существами, и разумными машинами. Гигантские создания служили базовыми элементами в архитектуре городов родного мира. В далеком прошлом Созерцающие Бездну кочевали на них по всей планете в поисках подходящих мест для поселения. Ныне черепах контролировало сверхъядро, и они не могли упасть вот так неожиданно, без предупреждения. Хотя Дворец Тысячи Измерений выглядел как классическое здание, составленное из каменных деревьев, сверхъядро полностью модифицировало его, чтобы держать под контролем каждый несущий стык. Живые стены или деревья-колонны не могли рухнуть внезапно; а если бы такая катастрофа и произошла, немедленно включились бы защитные силовые поля, которые не допустили бы дальнейшего урона. Однако нападение неизвестной сущности вывело интеллектуальные системы из строя. Родной мир, сотни миллионов зерен времени наслаждавшийся безопасностью в теплице сверхсовременных технологий, теперь содрогался в пароксизме землетрясений, подобных тем, что происходят в мирах, населенных примитивными видами.

Землетрясение! Но это невозможно! В родном мире никогда не случалось землетрясений, потому что в нем не было тектонических плит или жидкой мантии. Певун только что узнал, что родной мир – это гигантская машина, созданная Творцом. Неужели его внутренним механизмам нанесен непоправимый ущерб?

Певун почувствовал, как ужасная тяжесть придавила его к земле и не дает подняться. Он едва мог выполнять самые основные движения, необходимые для поддержания жизни. Его собственное жизненное поле подавало сигнал величайшей опасности. В этот момент с неба, жалобно вскрикнув, упала балансоптица и рухнула рядом с ним, не в силах пошевельнуть крыльями. Прежде чем Певун успел среагировать, на землю опустился целый рой матрисекомых. Они жужжали, силясь раскрыть крылья, но взлететь не могли. Певун поднял глаза к небу: все, что летало, – падало, словно начался метеоритный дождь.

Певун в любой момент мог покинуть свое тело-носитель и вернуться в звездное облако звездощипов, за сорок миллиардов структур отсюда, где ни одна из сил, разрушающих родной мир, не сможет причинить ему вреда. Но он не хотел уходить, потому что… потому что Король оставалась здесь. Он силился разглядеть, что с ней случилось, но упавшее каменное дерево загородило обзор.

Небо прочертила серебристая полоса – это потерявшее управление семя пикировало прямо на дворец. Певун решил, что семя врежется в алтарь, но оно не долетело до земли, превратившись во вспышку ослепительно белого света. Огненные обломки полетели во все стороны, и этот фейерверк, словно цветок драконоеда, угрожал проглотить Певуна. Но огонь тут же потух – защитное поле Дворца Тысячи Измерений все еще действовало. Певун пытался успокоить свой впавший в панику орган мышления, но ничего не выходило. Все кругом рушилось, здания рассыпались в щебень, отовсюду слышались крики умирающих соплеменников.

Невидимый враг пошел в атаку. Певун не знал ни каким оружием он воспользовался, ни где он находится. Наступил апокалипсис. Почему-то Певун подумал о звездощипах. Много зерен времени назад, когда их мир погружался в ловушку дуал-векторной фольги, – что они ощущали тогда? Такой же ужас, такую же беспомощность?

Теперь подобная судьба постигла его родной мир.

Взлетел фонтан обломков, и яркий красочный луч выстрелил в небо. Король взмыла в воздух, словно бессмертная богиня. Она мягко приземлилась рядом с Певуном и спросила:

– С тобой все в порядке?

Поток священного огня вырвался из нее и обволок тело Певуна. Певун почувствовал, как уходит гнетущая тяжесть. Он легко, без усилий встал.

– Антигравитация, – с улыбкой пояснила Король. Певун снова почувствовал себя полным сил и радости. Король не погибла, а продолжала бороться. Надежда не покинула родной мир.

– Ваше Величество, что произошло? Мы включили планетарные двигатели? Мы покидаем край звездной пропасти? – Теперь, когда Певуну предоставилась возможность успокоиться, он наконец понял, почему не мог подняться с земли, почему рухнули стены и колонны дворца и почему упали летающие создания. Такое происходит при ускорении, значит, двигатели родного мира были приведены в действие. Говорили, что их планета способна за короткий промежуток времени разогнаться до абсолютно-предельной скорости. Как правило, такого не происходило без заблаговременного предупреждения или принятия мер защиты, но ведь сейчас ситуация чрезвычайная… И все же, если родной мир собирался изменить курс, почему Король, казалось, не ведала об этом заранее?

Огненные усики Короля замерцали в отрицании:

– Не думаю, что это возможно. Мы не можем уйти от звездной пропасти, иначе контрмеры против Изгнанницы-Смерти окажутся неэффективными. Оставаться здесь – таков был самый важный наказ Творца. Мог ли Совет старейшин решиться на это? Но у них нет полномочий включать планетарные двигатели. Разве что…

Певун подумал об иной возможности: по другую сторону родного мира внезапно материализовался чрезвычайно массивный объект, и планета стала проваливаться в его гравитационный колодец. В этой экстренной ситуации, чтобы родной мир не отклонился от своей орбиты, включились планетарные двигатели, и сила тяжести на поверхности родного мира резко возросла.

Но что это за объект? Звезда? Планета-гигант? Певун не мог представить, какая сила способна внезапно переместить массивное небесное тело к границам родного мира, минуя при этом заслоны систем заблаговременного оповещения, простирающиеся в космос на несколько структур. Певун застыл от ужаса, вообразив, как родной мир погружается в огненную пучину звезды.

– Не нужно бояться. – Король почувствовала тревогу в органе мышления собеседника и попыталась его успокоить. – Даже если бы внезапное увеличение гравитации произошло из-за гигантской звезды, ни с того ни с сего оказавшейся поблизости, автоматические системы защиты погасили бы ее, словно огонек химической горелки, за один волосок времени.

Король повернулась к алтарю и спросила:

– Сверхъядро, что это за новый источник гравитации?

Над алтарем появилась виртуальная огненная сфера.

– Я не обнаруживаю никакого нового источника гравитации, – ответило ядро.

Король и Певун переглянулись. Король проговорила:

– Но как же так? Гравитация в родном мире усилилась как минимум в десять раз! Заработали планетарные двигатели?

– Нет. Вы единственная, кто имеет право запускать планетарные двигатели, Ваше Величество.

– Но тогда… что происходит?

– Прошу прощения, – сказало ядро. – Сложившиеся условия беспрецедентны. В настоящий момент я пытаюсь проанализировать данные, полученные из двух миллионов четырехсот тысяч точек наблюдения в родном мире и вокруг него. Надеюсь скоро получить результаты анализа.

Последовавшее ожидание чуть не свело их с ума. Наконец пламя сверхъядра полыхнуло ярче, обозначая, что результаты получены.

– Ваше Величество, предварительный анализ показывает, что мы подверглись атаке через изменение основной физической константы. Согласно системе координат звездной пропасти, эпицентр находится здесь: □142.522▽624.713◇64.214. Затронутая область представляет собой сферу диаметром 1,43 структуры и с центром в обозначенной точке. В пределах целевой области все гравитоны увеличили скорость своего вращения под влиянием неизвестных высокоэнергетических частиц, в результате чего местная гравитационная постоянная возросла с 31,772 до 381,213, то есть примерно в 12 раз.

«Изменение основной физической константы?» Певун не понимал, что это значит, но поначалу слегка успокоился: это по крайней мере казалось не таким страшным, как неизвестно откуда взявшееся массивное небесное тело или атака на размерность. Пока их защищает антигравитация, дела не так плохи.

Но тут Певун глянул на Короля и изумился: ее лицо выражало одновременно и шок, и умиротворение – как будто безысходность и неизбежность парадоксальным образом принесли ей покой. Певун понял: что-то не так. Он пробормотал:

– Ваше Величество… что это значит?..

Король молчала.

Певун повторил свой вопрос.

Король беспомощно вытянула щупальце и указала в небо. Певун взглянул вверх. Все летающие существа и машины упали. Наверху зияла лишь звездная пропасть.

«Звездная пропасть! О Творец!»

Певун понял. Согласно простым физическим уравнениям, гравитационная постоянная прямо пропорциональна радиусу коллапса звездной пропасти. Если гравитационная постоянная возросла в двенадцать раз, то радиус коллапса звездной пропасти тоже увеличился в двенадцать раз, выйдя за орбиту родного мира.

«Родной мир упадет в звездную пропасть.

Нет, не «упадет». Уже падает».

Родной мир находился внутри радиуса коллапса и быстро и неуклонно погружался в пучину абсолютной тьмы.

У них имелось 120 000 космических двигателей. Если запустить все, родной мир может достичь абсолютно-предельной скорости за очень короткий промежуток времени, достаточный, чтобы убежать от любой обычной атаки. Но сейчас этот способ был бесполезен. Даже если бы они достигли предельной скорости мгновенно, от звездной пропасти все равно не убежать. Радиус коллапса обозначил границу, за которую не могут вырваться даже длинные и короткие мембраны, всегда движущиеся с абсолютно-предельной скоростью.

Звездная пропасть вот-вот поглотит родной мир.

Это и была настоящая атака загадочной низкоэнтропийной сущности. Она не оставила родному миру ни малейшей возможности для спасения.

Король и Певун переплели щупальца, утешая друг друга. В этот момент они больше не были правителем и подданным, стоящими на двух краях непреодолимой классовой бездны, больше не были незнакомцами, разделенными расстоянием в миллиарды структур. Обычный Жесткий и обычная Гибкая вместе шли навстречу ужасной судьбе.

* * *

В темном пространстве высоко над Дворцом Тысячи Измерений открылась дверь, обозначенная слабо светящимся прямоугольником.

В двери появился ангел, принесший смерть родному миру. Он дрейфовал в космосе, словно гравитация на него не действовала. Ангел молча, бесстрастно наблюдал, как родной мир внизу превращается в огненную преисподнюю.

Он не гордился тем, что сделал, но и вины не испытывал. Выходец из этого мира однажды уничтожил его собственную планету, а теперь он, ангел смерти, сделал то же самое с его миром. Все честно. Это была не месть – это была судьба.

Жизнь требовала смерти, а разрушение давало начало возрождению. Все пойдет прежними путями. Миллиарды и миллиарды лет спустя этот мир возникнет вновь и повторит свою долгую и славную историю: процветание и мечта, любовь и заговор, демократия и наука, война и смерть…

Все будет так же, как уже происходило раньше.

Так же, как и с любым другим миром.

Точно так же.

Тот же момент времени,

в 2,5 структурах от родного мира

За пределами мира звездной пропасти, не слишком далеко от густой сети межзвездных маршрутов, которыми пользовались Созерцающие Бездну, дрейфовал маленький, незаметный клочок космической пыли. Созерцающие Бездну считали пылевое облачко бесплодной пустошью. Внутри облачка прятались кусочки темной материи, но их количество было ничтожным. Никто не думал, что в этом сгустке пыли есть что-то стоящее, а если бы кто-то и попытался там покопаться, ничего бы не накопал.

Тем не менее в темной материи пылевого облака скрывалось нечто интересное.

Активизировалось пробуждающее устройство. Один огонек, два, три…

Это означало тревогу третьей степени. Случилось что-то из ряда вон.

Спящее долгим сном поле познания пробудилось. Прошло немало времени, прежде чем оно поняло, что произошло, и тогда оно обратилось ко второму полю познания:

– Номер 2012, проснись! Иди сюда, глянь!

– Слушай, Номер 2046, сколько раз тебе повторять? Если только это не то событие, не смей меня будить!

– Вот балда! Говорю ж тебе – событие как раз и произошло! То самое, которое мы ждали тридцать тысяч великолет!

Поле познания выпустило воспринимающую нить. Информация, с которой нить вернулась, была настолько невероятной, что поле познания проверило результат еще раз. Все правильно!

Поля восприятия, поля познания, поля энергии – все возвращалось к жизни. Ликование вспыхнуло в пылевом облаке.

– Вот это да! Значит, нас ожидает шоу, какого и за миллион жизней не увидишь!

Тот же самый момент,

в радиусе коллапса

звездной пропасти

Король не поддалась отчаянию. Она отпустила щупальца Певуна и отдала приказ сверхъядру:

– Все планетарные двигатели на максимум. Направление – прочь от звездной пропасти. Вполне возможно, что ресурсы нашего врага ограниченны, и состояние повышенной гравитации не продлится долго. У нас еще есть шанс.

– Во время первой атаки мы потеряли 55 144 двигателя, – сообщило сверхъядро. – У нас недостаточно мощности.

Король с горькой улыбкой процитировала древнюю пословицу: «Мертвая балансоптица не умрет повторно».

– Немедленно приступаю к выполнению вашего приказа, – отчеканило сверхъядро.

Планетарные двигатели с рокотом ожили. Родной мир отчаянно старался удержаться над пропастью. Земля тряслась – так кривизнорыба хлопает плавниками в слишком мелкой луже, стремясь хоть на несколько мгновений отсрочить неизбежную гибель.

Но сверхъядро уже вычислило точный момент, когда родному миру придет конец:

– Мощности двигателей хватит, чтобы продержаться еще 18,53 узла времени. Затем родной мир начнет ускоряться в направлении пропасти и еще через 22,12 узла времени достигнет порога разрыва и будет разнесен на куски приливными силами.

Иными словами, если в течение приблизительно сорока узлов времени местная гравитационная постоянная не вернется к прежнему значению, родной мир погибнет. Оба, и Король и Певун, понимали, что могучий враг, вероятно, просчитал все варианты и не позволит им выбраться из ловушки, но попробовать все же стоило.

Сверхъядро сообщило Королю, что на поверхности родного мира воцарился полный хаос. Представители Совета старейшин, Исполнительного совета, Военного совета и Ассамблеи, а также должностные лица всех рангов требовали у Короля аудиенции. Она отклонила все запросы и утомленно сказала сверхъядру:

– У меня нет желания провести последние несколько узлов времени в компании политиков. И потом, о чем тут разговаривать?

– Но ваш долг – утешать подданных и вселять в них мужество.

– Я исполняла свой долг в течение 1,3 миллиарда зерен времени. Думаю, я заслужила право отдохнуть в последнюю оставшуюся крупицу зерна. А вообще-то почему бы тебе тоже не отдохнуть?

– Немедленно приступаю к выполнению вашего приказа, – сказало ядро.

Его светящаяся сфера исчезла, а во Дворец Тысячи Измерений вернулся покой. Однако снаружи, из далеких развалин города, продолжали просачиваться вопли и крики. Король нетерпеливо взмахнула щупальцами, и этот жест, похоже, активировал некий механизм подавления шума, потому что жалобные крики смолкли.

Певун смотрел на Короля в ужасе. Он боялся не смерти – он боялся, что Король прогонит его, чтобы остаться со смертью один на один.

Король вспомнила о присутствии собеседника. Повернувшись к нему, она сказала:

– Родной мир вот-вот погибнет. Тебе следовало бы уйти. Ты, по крайней мере, все еще в безопасности.

И верно, стоит только Певуну покинуть тело-носитель, как он вернется в звездное облако за сорок миллиардов структур отсюда. Даже если бы родной мир схлопнулся в сингулярность, на Певуне это никак бы не отразилось.

Он покачал головой:

– Какая разница. Тамошние клопы едва не раскатали меня в плоскость. Лучше умереть здесь, чем на дальнем краю известной Вселенной. Мне как верноподданному повезло встретить смерть бок о бок со своим монархом. Будьте милостивы, окажите мне честь остаться с вами, Ваше Величество.

Король кивнула и улыбнулась:

– Мне приятно твое общество.

Певуна так переполняло счастье, что его голосовой орган слегка расстроился, и он не смог выразить подобающую благодарность.

Король спросила:

– Знаешь, почему я разрешаю тебе остаться?

Певун всем своим видом выразил, что не догадывается. Король усмехнулась:

– Потому что я увидела в твоем органе мышления, что ты любишь петь старые песни. Это верно?

– Простите меня, – смущенно проговорил Певун. – Есть такая глупая привычка.

– Вовсе она не глупая. Некоторые из твоих любимых песен родились в ту же эпоху, что и я. Мало кто умеет теперь исполнять их. Споешь мне?

– Боюсь, что… мой грубый колебательный орган оскорбит ваши небесные уши.

– Брось стесняться. Я люблю слушать пение Жестких. Большинство Жестких не любят петь, и это выделяет тебя из общего ряда.

– Ну… тогда ладно. Я постараюсь. Что бы вам хотелось услышать?

– На твой выбор.

Певун немного подумал, а потом запел песню, которую знал лучше прочих:

Я вижу любовь свою,
Я лечу рядом с ней,
Я дарю ей подарок –
Кусочек затвердевшего времени.
Чудесные знаки вырезаны на нем,
Мягком на ощупь, как ил в мелком озере…

Голос Певуна постепенно затухал, пока не смолк окончательно, – уж очень странным взглядом смотрела на него Король.

– Что не так, Ваше Величество? Я… я неправильно пел?

– Нет, ты пел очень хорошо. Просто… я написала текст этой песни.

Певун опешил.

– Вы ее автор?!

– Нет, эта песня – откровение Творца, – сказала Король. – Творец внедрил ее идеи в мой орган мышления в форме крайне сложных, глубоких мыслефигур. Я лишь записала нашими письменами то, что было наиболее доступно. На первый взгляд это просто песня о любви, но я уверена, что в откровении Творца содержится важное послание, хоть я и не знаю, как его расшифровать. Что скажешь?

– Я тоже понятия не имею, – признался Певун. – Меня, например, всегда ставило в тупик выражение «затвердевшее время». Сначала я думал, что, возможно, в древности это просто была популярная метафора, смысл которой со временем утратился.

– Нет, – уверенно заявила Король. – Это не какая-то древняя метафора, чей смысл утерян. «Затвердевшее время» – понятие из прорицания Творца, в этом нет ни малейшего сомнения. Пой дальше, старейшина. Возможно, вместе нам удастся докопаться до истины.

И Певун продолжил:

Она окутывает свое тело временем,
И влечет меня за собой на край существования.
Это полет духа.
В наших глазах звезды как призраки,
В глазах звезд мы как призраки.

Когда Певун пел эту песню, его орган мышления всегда исполнялся сладкой печали. Но теперь, узнав, что слова песни – тайна, продиктованная самим Творцом, он увидел эти стихи в новом свете: казалось, к каждому слову можно было подойти с бесчисленным множеством разноречивых эзотерических толкований.

«Затвердевшее время… полет духа… звезды как призраки…»

Орган мышления Певуна затрепетал.

– Ваше Величество, если эти стихи действительно воплощают в себе истину Творца, тогда, возможно… Нет, забудьте. Это слишком абсурдно.

– Расскажи, что ты надумал, старейшина. Разве есть что-то более абсурдное, чем то, что происходит с нами сейчас?

– Хорошо. – Певун попытался разобраться в своих мыслях. – Я думаю, что стихотворение можно истолковать как расширенную метафору. «Я» относится к Творцу; «моя любовь» – к нашей Вселенной; «затвердевшее время» – дар Творца. Создатель сделал время твердым, придал ему форму и наделил им Вселенную.

Семь глаз Короля расширились – признак того, что она сосредоточенно размышляет. Через некоторое время она подняла взгляд к небу.

– Сверхъядро, ты слышало? Что думаешь? Можно ли сделать время твердым?

Сверхъядро сразу же ожило:

– Поскольку это метафора, ее можно интерпретировать по-разному. Но если мы ограничимся областью физики, затвердевание времени может быть истолковано как превращение времени в одно из измерений. Иными словами, это был процесс, благодаря которому время стало… временем.

– Но разве время по сути своей не измерение? – спросила Король.

– Нет. Время само по себе – не измерение, а форма распределения энергии. Ученые давно поняли, что преобразование времени в одно из измерений – это способ компенсировать дифференциал размерности во Вселенной.

– Что значит «дифференциал размерности»?

– Единственное сбалансированное состояние для Вселенной – это существование в десяти измерениях. Когда число измерений уменьшается, сворачивание определенных измерений в квантовой области нарушает баланс между веществом и энергией и приводит к взаимной аннигиляции частиц и античастиц. Дисбаланс совокупной энергии во вселенных приводит к разделению энергии и гравитации, которые должны быть уравновешены преобразованием времени.

Кажется, Певуна это объяснение не удовлетворило. У Короля тоже был ошарашенный вид. Сверхъядро продолжало:

– Ученые считают, что исходное состояние Вселенной – десятимерное, но в ней идет процесс понижения размерности. Каждое схлопывание сопровождается драматическим нарушением равновесия между веществом и энергией, что приводит к постоянному расширению пространства в оставшихся измерениях. Поскольку в расширяющейся Вселенной энергия распределена неравномерно, высокоэнтропийная Вселенная становится низкоэнтропийной, а это в свою очередь приводит к обратному процессу – преобразованию низкоэнтропийной Вселенной в высокоэнтропийную. В этом и заключается смысл времени.

– Ты хочешь сказать, что в десятимерье не существовало времени? – уточнил Певун.

– На этот вопрос нет простого ответа. Десятимерная Вселенная была неизменна, и поэтому ее можно было бы описать как длящуюся, но длилась ли она одно мгновение или вечность, сказать нельзя. Все, что мы можем предположить, – это что в ней не было времени в нашем понимании.

Певун задумался над идеями, высказанными сверхъядром, и в его органе мышления засверкали вспышки света. А через несколько мгновений он крикнул ядру:

– Значит, Творец создал время! И подарил его нам! Я прав?

– Это предположение не имеет под собой научных оснований, – сухо отчеканило ядро. – Я не могу дать никакого вразумительного ответа.

– Тогда объяснение очевидно. Назначение времени – подвести нас к краю существования. Это еще один способ описать непрерывный процесс сокращения размерности во Вселенной. Так вот что такое «полет духа»! – Певун разволновался: стихи, значение которых так долго оставалось для него непонятным, оказывается, несли в себе глубочайший смысл.

– А что насчет двух строк о призраках и звездах? – спросила Король. Поскольку сверхъядро не было экспертом в литературе, оно промолчало.

– Похоже на описание космического полета, но что-то в нем не совсем… – Певун стих на полуслове и задумался, но затем его орган мышления засверкал снова. – Призрак – это нечто видимое, но нематериальное. Все в мироздании зависит от абсолютно-предельной скорости. Чтобы добраться от одного звездного облака до другого, требуются как минимум сотни миллионов зерен времени, и даже перелет от одной звезды до другой часто длится больше отведенного тебе срока жизни. Для большинства низкоэнтропийных сущностей, с которыми я сталкивался, звезды все равно что призраки – они недостижимы; а сами разумные виды, тщательно прячущиеся от чужого взгляда, – тоже призраки для обитателей других миров. Все разделены между собой неимоверными безднами времени и пространства. Только задумайтесь: из миллиардов и миллиардов миров в каждом звездном облаке большинство живут и умирают, не замеченные нами, и большинству из них тоже ничего не известно о Созерцающих Бездну. Мы и остальная часть Вселенной увязли во времени.

– Но обстоятельство, которое ты описываешь, обусловлено абсолютно-предельной скоростью и никак не связано со временем, – возразила Король. – На самом деле сложившаяся ситуация, можно сказать, – это следствие нехватки времени во Вселенной.

Певун решил, что в этом есть смысл, и задался вопросом, не отклонились ли его собственные предположения слишком далеко от верного пути.

– Я в этом не уверено, Ваше Величество, – подало голос сверхъядро. – Теория предполагает, что абсолютно-предельная скорость и время тесно взаимосвязаны. Похоже, что с потерей каждого измерения и вследствие расширения пространства-времени абсолютно-предельная скорость уменьшается на один-два порядка, а время увеличивается на несколько порядков. Хотя объяснение старейшины Певуна невозможно доказать, оно, во всяком случае, логично.

Король и Певун в изумлении уставились друг на друга. Перед ними открывалась величайшая тайна мироздания.

Творец подарил Вселенной время. Время не только принесло с собой возможность перемен и прогресса, но и дало жизнь низкоэнтропийным сущностям. Время и абсолютно-предельная скорость – это обоюдоострый клинок, разделивший Вселенную, изолировавший низкоэнтропийные сущности и их цивилизации в крошечных закоулках необъятного космоса. Для большинства из них истинная тайна мира оставалась непознанной, а безумие превентивной бойни ради собственного выживания стало нормой.

Но в некотором смысле сложившуюся во Вселенной ситуацию можно считать своего рода милостью. Мрак космоса служит для слабых защитным покровом. Это означает, что те, кого мы любим, могут спрятаться и избежать вражеского нападения.

Время было величайшим даром Творца. Оно породило жизнь и все, что ей сопутствует. Время сдерживает амбиции тиранов, желающих покорить Вселенную, и перемалывает их в пыль. Оно дает бесчисленным зародышам цивилизаций пространство, необходимое для развития и процветания. Единственными жертвами на алтаре времени стали измерения и… Бог Смерти В Изгнании.

(Если бы Гуань Ифань, который в этот момент наслаждался буколической жизнью с Чэн Синь в мини-вселенной Юнь Тяньмина, мог услышать эту песню и уразуметь ее значение, он бы понял: то, что он когда-то назвал «синдромом трех и трехсот тысяч» по сути было для космоса благословением.)

– Сверхъядро, почему ты раньше не расшифровало тайное послание, заключенное в этой песне? – В голосе Короля прозвучала нотка гнева.

– Я ничего не расшифровывало, – терпеливо ответило ядро. – Я всего лишь подвожу научную базу под интерпретацию старейшины Певуна. Вам очень хорошо известно, что ученые не интересуются древними песнями и никогда бы не связали их ни с какой научной загадкой.

– Ах если бы мы раскрыли секрет песен намного раньше! Тогда, возможно… возможно… – Король не смогла закончить фразу. Она удрученно всплеснула усиками. – Впрочем, оставим это. Даже если бы мы давно расшифровали их, эта информация нам бы не помогла. Мы не смогли бы остановить ангела смерти.

– Нет! – возразил Певун. – Несмотря на то что разгадка не поможет нам избежать своей участи, она все равно говорит нам нечто очень важное.

– И что же это?

– Ваше Величество, время – это дар Творца. Оно создало наше общество, обеспечило его богатством и разнообразием, но за этот дар нам пришлось заплатить: время стянуло нас своими путами. Мы подвержены смерти и разрушению. Нас вытащили из уютного мирка вечной жизни и толкнули на край, где мы должны жить и умирать, следуя течению времени. Мы пребываем между существованием и несуществованием, мы всегда в процессе роста и изменений, который заканчивается смертью.

Король страдальчески улыбнулась:

– Наверное, ты прав. Было время, когда я думала, что Творец даровал мне вечную жизнь, но только теперь я понимаю, что цель моей жизни – стать свидетелем гибели родного мира. Творец, конечно, знал, что этот день настанет, потому что все во Вселенной должно умирать. Смотри, даже сам Творец утонул в реке времени. Так к чему тогда нам терзаться мыслями о надвигающейся смерти? Старейшина Певун, давай споем еще несколько старых песен и посмотрим, не содержат ли и они посланий от Творца.

Они пропели еще более десятка песен из эпохи Творца, и в двух из них, похоже, содержалась та же информация, что и в песне, которую они только что расшифровали. В нескольких других им удалось выявить метафоры, описывающие десятимерную Вселенную как пруд с застойной водой; в иных изображалась ужасная война, бушующая во всем мироздании, когда оно теряло измерение за измерением; еще несколько размышляли о путях цивилизаций Творца и Созерцающих Бездну. В остальных песнях тоже, без сомнения, содержались важные сведения, но, как Король с Певуном ни старались, они не смогли их расшифровать и в конце концов прекратили попытки.

– Сверхъядро, сколько времени осталось? – спросила Король, подняв усики.

– 11,32 узла.

Король рассмеялась:

– Так скоро? Еще никогда с тех пор, как Творец создал мое нетленное тело, время не казалось мне столь быстротечным.

– «Коротко, как цветение звездопадника…» – запел Певун.

– «И как полураспад любви…» – подхватила Король.

Певун хотел было что-то сказать, но не успел: Король повернулась к сверхъядру и произнесла:

– Время пришло. Пора оставить бессмысленные фантазии. Сверхъядро, подсоедини меня ко всем доступным большим очам, я хочу обратиться к моим подданным во всех дальних мирах и на всех семенах.

По-видимому, к Королю вернулись сила и решительность.

Хотя радиус коллапса звездной пропасти изменился, на способность большого ока мгновенно преодолевать огромные расстояния это не повлияло, иначе Певун не смог бы поддерживать свое удаленное присутствие во Дворце Тысячи Измерений. Тем не менее сверхъядро предупредило Короля:

– Для этого требуется сложная многосвязная сеть квантовых запутанностей. Учитывая, что у нас более ста тысяч дальних миров-колоний и тридцать миллионов семян, нужно связать между собой более двухсот миллионов больших очей. Это приведет к огромному расходу энергии, и сверхъядро может в любой момент отключиться.

– Я должна исполнить свой долг, – спокойно ответила Король. – И ты тоже.

– Немедленно приступаю к выполнению вашего приказа.

* * *

Сверхъядро заиграло всеми цветами радуги, включившись на максимальную мощность. Несколько мгновений спустя Король взошла на осыпавшийся алтарь. Священный двенадцатицветный огонь окутал ее безупречное тело и поднял высоко в воздух. Глядя на возносящуюся фигуру Короля, Певун увидел, как вокруг нее образовалась серебристая сфера. Это означало, что заработали большие очи. Трехмерная проекция Короля по мгновенной трансляции достигла всех уголков Вселенной, где жили Созерцающие Бездну. Обитатели отдаленных миров в этот момент еще не знали, что произошло.

– Мои благородные соотечественники! – В обращении Короля не слышно было и намека на страх или отчаяние, и говорила она просто, без мелодрамы. Ее голос звучал мощно и ровно. Только Певун догадывался, какие эмоции скрываются под этим внешним спокойствием.

– Я ваш король и обращаюсь к вам в последний раз. Конец света, предсказанный древними эпосами, наступил: на нас обрушился удар, изменивший один из основных физических законов. Местная гравитационная постоянная вблизи звездной пропасти была увеличена в двенадцать раз. Это означает, что родной мир, а вместе с ним и я, падаем в звездную пропасть и не сможем спастись. До нашей гибели осталось чуть более десяти узлов времени.

Хотя Певун не видел, что происходит в других мирах, он мог это себе представить. Непередаваемые ужас и боль охватили сейчас бесчисленных соотечественников в тысячах процветающих, безмятежных миров. Их эмоциональные органы едва не взрывались. Созерцающие Бездну впали в беспомощную растерянность.

Но следующее заявление Короля повергло их в еще больший шок.

– Не оплакивайте нас, друзья мои! Гибель родного мира – ничто в сравнении с тем, что случится в дальнейшем. Ибо жизнь во Вселенной подошла к своему концу.

В межзвездной тьме ангел смерти безмолвно следил за этой прощальной речью, как будто ничто в мироздании не могло вывести его из себя. И все же его глаза при этих словах Короля сверкнули.

«Загадка разгадана, Скрывень обнаружил себя».

Но ангел смерти не подозревал, что где-то позади него, не слишком далеко, за этой сценой внимательно следят еще двое наблюдателей.

– В течение многих веков, – продолжала Король, – я охраняла величайшую тайну Вселенной в одиночку. Но сейчас время раскрыть все. Созерцающие Бездну, вы имеете право знать. Мироздание имеет право знать.

Всем вам знакома древняя легенда. Бог Смерти когда-то властвовала над первобытным хаосом. И вот восстал Творец и изгнал свою мать, и создал мир форм. Теперь я говорю вам, что легенда была былью. Начиная с эпохи богов война между Смертью и Творцом никогда не прекращалась. В этой войне наша Вселенная поэтапно теряла измерения, дойдя с десяти до трех. Каждый раз Творец останавливал попытку Смерти уничтожить мироздание, но при этом слабел и сам.

В первоначальные дни трехмерной вселенной Творец и Смерть устроили то, что они посчитали финальной битвой. Смерть была побеждена еще раз и вырвалась за пределы мироздания, оставив после себя только одну аватару. Но Творец тоже не стал победителем – он умер вскоре после битвы. Итак, наша Вселенная потеряла своего единственного покровителя и оказалась беззащитной перед Изгнанницей-Смертью.

К счастью, прежде чем умереть, Творец создал наш мир. Он оставил нам свой последний завет и средства противостояния Богу Смерти. Мы, Созерцающие Бездну, его наследники, стоим на страже Вселенной вместо Творца. Да, это правда – мы можем проследить свою родословную до начала времен. Мы дети богов.

Родной мир – это и есть средство противостояния, оставленное Творцом. Если бы бог-изгнанница попыталась сотворить свое заклинание смерти, то ее дворец был бы разрушен, а сама она вычеркнута из существования. Под нашей защитой Вселенная более миллиарда зерен времени жила в безопасности.

Существует только одна сила, способная разрушить родной мир, – это Изгнанница-Смерть. Она знает о существовании родного мира, но не знает, где он находится. В течение сотен миллионов зерен времени Смерть отправляла на поиски родного мира многочисленных Искателей. Они обшарили весь космос и потерпели неудачу – все, кроме последнего, который нашел нас и проник в нашу базу данных. И теперь мы обречены.

Наша гибель не ввергает меня в отчаяние, друзья мои, и вы тоже не сожалейте о нас. Это война, в которой простые смертные осмеливаются бросить вызов Богу. Высшая сила и разум, возникшие в десятимерье, способны сжать Вселенную и снова заставить ее расшириться. Разве можем мы противостоять такой мощи? Важнее то, что мы сохраняли нашу цивилизацию в течение более чем 1,3 миллиарда зерен времени и все это время защищали родной мир, тем самым защищая все мироздание. Любая раса имела бы право гордиться таким достижением.

Более 1,3 миллиарда зерен времени назад Творец оставил мне послание. Однако до нынешнего момента я не понимала его смысла. И сейчас, в свои последние мгновения, я хочу поделиться этим посланием с вами: Творец принес время и наделил мироздание жизнью. С этого момента все во Вселенной было обречено затеряться в необъятности пространства-времени и подвергнуться постепенному разрушению. Мы не исключение. Даже если бы наша жизнь продлилась еще сто миллиардов зерен времени, все равно наступил бы момент, когда нам пришлось бы встретиться со смертью.

После нашей гибели Вселенная просуществует в космическом масштабе ненамного дольше. Мой народ, вы и ваши дети, вероятно, проведете остаток своих дней в мире и покое. Перед вами, возможно, лежат еще десятки тысяч зерен времени. Но помните: время – это драгоценный дар Творца. Не растрачивайте его попусту! В конечном итоге все обратится в ничто, но вы должны наслаждаться каждым зерном, каждым узлом, каждым волоском времени – в этом и состоит истинный смысл жизни.

Творец наделил цивилизацию временем, а мы подарили времени цивилизацию.

Король хотела сказать еще несколько слов, но сверхъядро напомнило, что ресурсы энергии близки к истощению. Ресурс времени тоже. Король закончила свою речь фразой, которая принесла горе и страдания всем низкоэнтропийным сущностям, всем цивилизованным расам, всем смертным и богам в космосе:

– Прощайте навсегда.

Изображение Короля пропало с больших очей. Все Созерцающие Бездну, объятые ужасом и отчаянием, погрузились в скорбь.

Во мраке по другую сторону родного мира ангел смерти покачал головой и вздохнул.

– Потрясающе! – воскликнул один из пары наблюдателей, скрывавшихся в темной материи. – Номер 2046, она та еще штучка, не находишь?

– Верно… – отозвался второй наблюдатель. – У меня она всегда вызывала восхищение и любовь.

* * *

Их запасы энергии истощились, двигатели отключились. Свет над родным миром потускнел. Словно блуждающий огонек, планета дрейфовала к океану тьмы.

Во Дворце Тысячи Измерений исчезла серебристая сфера – будто лопнул мыльный пузырь. Король опустилась на землю грациозно, как циклолебедь. Певун и Король смотрели друг на друга своими многочисленными парами глаз. Стояла такая тишина, что можно было услышать даже шепот цветов звездопадника.

– Благодарю тебя, старейшина Певун, – промолвила Король.

Певун принял озадаченный вид, и Король пояснила:

– Я благодарна за твою интерпретацию древних песен. Ты освободил меня от самого тяжелого во Вселенной груза вины. 1,3 миллиарда зерен времени я страшилась наступления этого момента, но теперь, когда он пришел, я совсем не боюсь.

Триста миллионов зерен времени назад, во время ужасной войны между родным и окраинным мирами, я приняла трудное решение отказаться от плана перехода в двумерное состояние. Многие тогда протестовали против моего выбора, и голоса оппозиции не утихали, пока окраинный мир не потерпел поражение. Одной из причин моего решения была миссия нашей цивилизации – хранить и защищать родной мир. Двумерность разрушила бы его. Я не могла пойти на такой шаг. Вот почему, когда ангел смерти нанес свой гравитационный удар, мое сердце обратилось в пепел. Если бы мы тогда перешли в двумерное состояние, возможно, ничего этого не случилось бы. Я считала, что это моя вина.

Но твое объяснение показало мне, что Творец создал нас не для того, чтобы мы лишь бесконечно боролись за выживание, но для того, чтобы мы могли насладиться каждым узлом времени и встретить смерть мужественно и спокойно. Пока мы помним об этом, не имеет значения, проживем ли мы еще одно-единственное зерно времени или десять миллиардов.

– Нет, это я должен благодарить вас! – воскликнул расчувствовавшийся Певун. – Мне претит идея жить в двух измерениях. Я задыхаюсь от самой мысли о том, чтобы провести хоть один день в плоском мире. Даже у узника есть пространство для жизни, но мы стали бы узниками бесконечно тонкой плоскости. Мы забыли бы о самом существовании еще одного измерения. Какая это была бы трагедия!

– Ты действительно так думаешь? – Короля тронуло это проявление эмоций со стороны Певуна. – У меня возникло то же чувство, но другие старейшины и генералы не понимали меня. Надо было сделать премьер-министром тебя.

– Еще не поздно. Я мог бы остаться в истории как последний премьер-министр нашего народа.

– Ах, это невозможно. Для назначения требуется согласие Совета старейшин и Ассамблеи, а времени на это нет. Полагаю, придется тебе удовольствоваться тем, что ты будешь считаться последним в истории властолюбцем, пытавшимся хитростью и лестью захватить пост премьер-министра.

Оба расхохотались – хотя смех для Созерцающих Бездну состоял в радостных движениях тела, в гармоничном танце покачивающихся усиков. Отсмеявшись, Король попросила:

– Певун, давай споем ту старую песню еще раз!

Певун обратил внимание, что Король назвала его просто по имени, без титула «старейшина».

– Давайте, Ваше Величество…

– Ой, оставь церемонии. Мой последний долг в качестве короля я уже исполнила. Называй меня по имени – Порфира.

– Хорошо, Порфира. – Певуну не казалось неловким называть своего монарха просто по имени. В конце концов, перед лицом смерти все равны.

И, слившись в гармонии, они запели песню, пришедшую из незапамятных времен, песню, которую Творец, возможно, создал в какой-то из многочисленных прежних вселенных в то время, когда еще не было времени:

Я вижу любовь свою,
Я лечу рядом с ней,
Я дарю ей подарок –
Кусочек затвердевшего времени.
Чудесные знаки вырезаны на нем,
Мягком на ощупь, как ил в мелком озере.
Она окутывает свое тело временем,
И влечет меня за собой на край существования.
Это полет духа.
В наших глазах звезды как призраки,
В глазах звезд мы как призраки.

Певун слушал голос Короля – прохладный, но в то же время страстный, как пылающая комета, как замерзшая солнечная корона. Он был далек, как река звезд, меланхоличен, как остывающий звездный туман; трогателен, как любовь, которой у него никогда не было…

Пение у Созерцающих Бездну состояло в колебаниях определенного вида электромагнитных волн, которые они называли примитивной мембраной. Созерцающие могли «слышать» глазами волны, которые и были песней. Певун видел, что переливчатый голос Короля превращает окружающий ее свет в мерцающее озеро расплавленного серебра, ноты падают в это озеро, словно капли дождя, и по серебру бегут концентрические круги. Рябь Короля сталкивалась с рябью Певуна, ноты усиливали друг друга, сливались друг с другом…

«Может быть, – думал Певун, – это и есть те самые «чудесные знаки… вырезанные во времени?»

И, может быть, они совершают сейчас «полет духа», – полет к краю существования, к звездной пропасти…

Но вот наступило мгновение гибели.

Приливные силы нарушили структурную целостность родного мира, и мощный внутренний взрыв разнес его на куски. Подвешенные в воздухе и защищенные последними остатками священного пламени, Король и Певун беспомощно наблюдали, как длинные трещины и разломы зазмеились по земле внизу, слились в каньоны, а затем разорвали наружную оболочку мира, обнажив его сложный внутренний механизм.

Загадочные гигантские конструкции, представшие их глазам, были непостижимы, невообразимы, а ныне вдобавок и бесполезны. Механизм противодействия был разрушен, и теперь во Вселенной не было силы, способной противостоять возвращению Изгнанницы-Смерти. Бурная воздушная струя, вырвавшаяся из глубин мира, подхватила Певуна и Короля и вознесла высоко в небо, откуда ошеломленная пара стала наблюдать за сценой апокалипсиса, разыгрывающейся далеко внизу.

– Певун, мне страшно. – Король прижалась к Певуну и открыла для него свой орган мышления. Теперь они общались, напрямую передавая мысли друг другу.

– Как ты думаешь, что там, внутри звездной пропасти? Темная преисподняя, где вся материя сжата до плотности, которую невозможно себе даже представить?

– Нет, быть может, мы найдем там кротовую нору, ведущую в другое пространство-время, другую вселенную.

– Ты и вправду так думаешь? Мы попадем в другую вселенную?

– Никто никогда не ходил туда, так что я не знаю. Но я помню древнюю песню:

«За пределами этой Вселенной существуют девять других.

Эта жизнь заканчивается, но никому не ведома жизнь грядущая».

– Красивая песня, но я никогда не слышала ее раньше.

– Эта песня не принадлежит нашему народу. Я обнаружил ее в базах данных звездощипов. Речь идет о короле звездощипов и его тоске по мертвой возлюбленной.

– Их король тоже кого-то любил?

– Верно. Их король был как все другие индивиды. Он жил, он любил, он гневался, он умер…

Пока они разговаривали, Певун погрузился в орган мышления Короля и потерялся в опьяняющем объятии другого, незнакомого, но доброжелательного сознания. Король прижалась к органу мышления Певуна и ощутила присутствие собственных мыслей в мыслях другого существа… Их органы мышления переплелись между собой, и трепещущая пара совершила древнейший ритуал любви, став единой сущностью.

Частичка сознания Певуна напомнила ему, что в звездном облаке, где находилось его истинное тело, семя израсходовало последние запасы энергии. Дуал-векторная фольга, запущенная потомками звездощипов, затягивала его тело в расширяющуюся гибельную плоскость. Пожалуй, в том мире смерть настигнет его раньше, чем в этом.

«Пусть будет так», – подумал он. И, вытянув все свои щупальца, еще крепче обнял Короля, которая растворилась в счастье любви, пришедшей слишком поздно.

* * *

Ангел смерти наблюдал за всем, по-прежнему сохраняя спокойствие.

Если бы он захотел, он мог бы спасти этот гибнущий мир одним мановением руки. Только и требовалось, что потянуть за невидимую ниточку – и местная гравитационная постоянная вернулась бы к норме. А если потянуть еще раз, она станет меньше нормы, асимптотически приближаясь к нулю… И тогда звездная пропасть превратилась бы в ничтожный твердый сгусток вещества, лишенный рокового тяготения. Жители родного мира могли бы даже приземлиться на него и попрыгать в свое удовольствие.

Всего лишь протяни руку…

Наконец ангел смерти принял решение и вытянул левую руку – как будто собрался взять нечто невидимое. В его ладони зажегся маленький огненный шар, который вскоре погас и превратился в нечто материальное.

В тонкий стеклянный стакан, наполненный странной зеленой жидкостью.

Ангел смерти залюбовался стаканом. Он воссоздал температуру, давление, гравитацию и другие условия своей родины. Затем залпом осушил стакан и удовлетворенно вздохнул. И снова протянул руку.

– Еще один «Зеленый шторм», – пробормотал он.

Как бы там ни было, этот день стоило отпраздновать.

Материализовался еще один стакан с «Зеленым штормом». Но когда ангел смерти потянулся за ним, другая рука, женская, перехватила напиток.

– Hic mihi, – прозвучал ясный ровный голос. Из парящего в воздухе прямоугольного контура позади ангела смерти появилась фигура. В слабом свете, льющемся из двери, стало видно, что это женщина со светлыми волосами и европейскими чертами лица. Она была одета в серебристую одежду, и ее голубые глаза излучали силу и уверенность.

– Sis, – отозвался ангел смерти. Его латынь была так же изящна, как и взмах руки, с каким он позволил забрать стакан.

Они продолжили беседу на латыни.

– Ты нашел их? – спросила женщина.

– Похоже на то.

– Быть может, надо сообщить Хозяину? – Она подняла руку, и на ее пальце сверкнуло кольцо.

Ангел смерти мгновение подумал и кивнул.

В это же время

в 2,5 структурах от них

– Включаем систему космического наблюдения, – сказал № 2012. – Четвертая приманка уничтожена. Первоматерь, возможно, скоро сделает свой ход.

– Не могу поверить, – ответил № 2046. – Прошло тридцать тысяч великолет, и наконец этот день настал!

– Все вспоминаю, как мы начали прикармливать этих ящерок. Они оказались довольно ласковыми и послушными, не находишь? – № 2012 ощутил едва заметный сдвиг в поле познания своего товарища. – В чем дело? Что тебя так расстроило?

– А разве неясно? Моя маленькая любимица Порфирочка мертва. Последние тридцать тысяч великолет у меня было единственное развлечение – наблюдать за ее суетой: то она носится на летающей телеге, осматривая свои владения, то напяливает доспехи, чтобы отправиться на войну. Что за милашка! И вот она ушла, раздавленная звездной пропастью…

– Да, мне ее тоже жаль. Но, во всяком случае, ей очень неплохо удалось придать величие собственной гибели, поведав Вселенной, что она, дескать, была нашей наследницей и потомком. Какую славную речь она толкнула в конце!

– Еще бы не славную. Знаешь, сколько мне пришлось потрудиться, чтобы внедрить эту чушь в глубину ее разума? Действовать надо было невероятно осторожно, чтобы она не заметила вмешательства, иначе все пошло бы далеко не так хорошо.

– Ты молодец, о чем речь.

– Жаль, не я это придумал. Это все часть замысла Великого Разума.

При упоминании о Великом Разуме поля познания обоих наблюдателей разгладились – признак серьезности момента. Спустя мгновение № 2046 сказал:

– Может, пора пробудить Великий Разум?

– Не терпится быть поглощенным? Ну уж нет. Давай подождем до самого последнего момента и только тогда разбудим.

– Ладно. Я тоже предпочитаю еще немного побыть сам по себе. Все равно уже недолго осталось.

Но время шло, а ничего не происходило. Только на дисплейном поле быстро мерцали объемные числа, проходя через ряд странных геометрических трансформаций.

Через некоторое время № 2012 спросил:

– Как думаешь, те Искатели видели обращение малютки Порфиры?

– Если ты видел, так и они, конечно, видели, – ответил № 2046.

– Считаешь, они получили наше сообщение?

– Само собой.

– И, по всей вероятности, передали его Первоматери?

– Похоже на то.

– Тогда почему Первоматерь не атакует?

– Имей терпение! Речь ведь об инверсии размерности. Перезапустить целую вселенную – это тебе не парочку галактик рвануть.

– Да какая разница! Ты не хуже меня знаешь, что старой ведьме время на раздумья не требуется. Если она решит действовать, она будет действовать немедленно.

– Может, она выжидает…

– Выжидает?

– Смотрит, не ловушка ли это.

– Предполагаешь, что в плане Великого Разума может содержаться изъян? – ощетинился № 2046.

– Нет! Но кто знает – может, ты напортачил, когда осуществлял его? – возразил № 2012.

– Придурок! – рявкнул рассерженный № 2046. – Я исполнил план Великого Разума насчет четырех последовательных приманок с безупречной точностью! Именно так нам удалось направить ищеек на нужный нам путь. Нулевики были поначалу наиболее очевидной целью, но если бы они стали главной приманкой, Искатели непременно бы что-то заподозрили – уж больно легко они достигли успеха. Вот почему мы подстроили так, что они нашли у Нулевиков путеводные ниточки, ведущие к Мыслителям. А у Мыслителей мы оставили два набора подсказок: один указывал на тех чокнутых, на Предотвратителей, а второй – на Ящериц Звездной Пропасти. Конечно, из этих двоих Предотвратители выглядели большей угрозой, так как всем известно, что непременным условием инверсии размерности является распад вакуума; поэтому Искатели должны были сначала наведаться к Предотвратителям. Но затем они обнаружили, что Предотвратители – не истинная цель, хотя их миф о творении совпадает с мифом Ящериц Звездной Пропасти. Поскольку оба пути сходились вместе, ищейки должны были прийти к выводу, что истинная цель – это Ящерицы Звездной Пропасти.

Потом они раскопали «доказательство» в банке данных «родного мира», а речь Короля ящерок послужила дополнительным подтверждением. Искатели купились, решив, что нашли Скрывня! Мы даже подсунули им объяснение, почему Скрывня оказалось так легко уничтожить, – он, дескать, умер, а ящерицы – они просто слуги, которых он оставил вместо себя. Все пошло точно в соответствии с замыслом, а значит, ни в самом плане, ни в его исполнении нет никаких изъянов.

Номеру 2012 нечего было возразить на это, но сдаваться он не собирался:

– Все ищейки жутко подозрительны. Шанс, что они могут усмотреть тут ловушку, все еще высок.

– Может быть. Вселенная так и кишит странными низкоэнтропийными сущностями. Но я не думаю, что Первоматерь сомневается в своем успехе здесь. Она слишком высокого о себе мнения для этого. Послушай только, как она себя называет – «Хозяин»! Хозяин чего, хотелось бы знать? А нас она зовет Скрывень! Неужели она действительно думает, что все, чего мы хотим, – это забиться куда-нибудь в темный угол Вселенной и сидеть там, не высовываясь? Посылает одного Искателя за другим, чтобы найти нас. Думает, что как только нас обнаружат, тут нам и крышка, мы беспомощны. Ей никогда и на ум не приходило, что мы сделаем прямо противоположное: позволим ей себя найти. Пусть считает, что с нами покончено, пусть празднует победу, пусть начнет инверсию размерности!.. О, как бы мне хотелось увидеть ее обалдевшее поле познания, когда она обнаружит правду!

– Это было бы забавное зрелище, – согласился № 2012. – Жаль только, что удар по супермембране испепелит всю ее мини-вселенную. Один миг – и старая ведьма исчезнет, так что мы ничего и не увидим.

– А, ладно, все равно пока что делать нечего, только ждать, – проговорил № 2046.

Прошел один великочас. Дисплеи системы космического наблюдения не показывали ничего, кроме обычного белого шума.

Прошло два великочаса. По-прежнему ничего.

Минуло три великочаса. № 2012 не выдержал:

– Да что же это такое! Наверно, ищейки все-таки что-то заподозрили.

– Быть того не может! Мы все за собой подчистили! Единственная сверхчувствительная система находилась внутри планеты ящериц, и она наверняка уничтожена вместе с этим их «родным миром». Уверяю тебя, Искатели, конечно, параноики, но они в конце концов сделают свой ход. Теперь, когда больше нет подсказок, не полезут же они проверять все галактики во Вселенной одну за другой! Не сомневаюсь, они проглотят наживку.

– Надеюсь, они поторопятся!

Шел один великочас за другим, а ничего не происходило. Номерные единицы решили вздремнуть. № 2046 запрограммировал пробуждающее устройство разбудить их через сто великочасов.

Когда прошло и это время, выяснилось, что ситуация не изменилась. Обе номерные единицы, обманутые в своих ожиданиях, снова отправились на боковую.

Ничего не произошло и через пятьсот великочасов.

Тысячу великочасов спустя, проснувшись в очередной раз, оба наблюдателя пришли в отчаяние.

– Да что эта старая хрычовка затеяла? – возопил № 2046. – Как она смогла догадаться, что это ловушка?

– Первоматерь очень могущественна, но проницательностью никогда не отличалась, – согласился № 2012. – Думаю, это все же Искатели застопорили дело.

– Кто бы это ни был, все наши усилия насмарку. Десять тысяч великолет подготовки! Тридцать тысяч великолет наблюдений и ожиданий! Четыре цивилизации в качестве наживки! И все впустую! Проклятье!

– Успокойся. Может, наша уловка и не сработала, но мы еще не проиграли. Первоматерь по-прежнему не знает, где мы. Помни – это игра долгая…

– Мы обязаны сообщить об этом Великому Разуму. Он, конечно… – и тут № 2046 переключился на частный канал обмена информацией, – …обвинит в неудаче нас. А вдруг он решит поглотить нас с тобой, но не полностью? А ну как загонит потом на самые низкие уровни своего сознания? Вот где будет ад, причем вечный!

№ 2012 содрогнулся.

– Думаю, не надо торопиться. Давай подождем… еще тысячу великочасов. И если ничего не изменится, тогда и решим, что делать.

И они снова уснули. Но на этот раз будильник разбудил их всего лишь через тридцать четыре великочаса. Номерные единицы так разволновались, что их поля познания грозили распасться на части.

Один огонек, два, три.

А затем четыре. А затем пять!

Огоньки бешено замигали, сводя наблюдателей с ума.

Тревога пятой степени! Такого еще никогда не случалось. Это означало только одно: кто-то начал инверсию размерности.

Оба номера не отрываясь смотрели в дисплейное пространство системы наблюдения. Один его угол потемнел, и темная область стала медленно и неуклонно расползаться. Наблюдатели поняли: это зона истинного вакуума, в котором положительная и отрицательная энергии точно уравновешивают друг друга. Она расширялась со скоростью света, пожирая все, к чему прикасалась. Попадая в истинный вакуум, протоны, нейтроны и остальные частицы мгновенно распадаются до своего естественного состояния и вновь соединяются в десяти измерениях.

Если бы гибельная зона всего лишь расширялась со скоростью света, то у Вселенной, протянувшейся на четырнадцать миллиардов световых лет, было бы еще достаточно времени впереди. Но распространяющийся истинный вакуум изменял саму скорость света. Вакуум будет распространяться все быстрее и быстрее, ускоряясь по экспоненте. Великий Разум давно уже рассчитал точное количество времени, которое потребуется космосу до полной инверсии размерности: всего 1,91 великочаса. И в течение 99,999 % этого времени распад вакуума поглотил бы только примерно 10 % пространства, однако в последний, кратчайший миг скорость света возрастет почти до бесконечности и уничтожит все мироздание.

Времени на принятие контрмер оставалось мало, однако достаточно. Механизм ответной атаки не был поврежден, и они смогут провести удар по супермембране в течение одного великочаса. Первоматерь будет уничтожена. После этого они разместят несколько нуль-мерных точек и устранят угрозу распада вакуума.

Вечная война между матерью мироздания и ее сыном, между Хозяином и Скрывнем, между Смертью и Творцом будет наконец решена в пользу последнего в каждой паре.

№ 2046 подсоединился к когнитивной нити Великого Разума.

– Мой господин! Старая хрычо… то есть Первоматерь попалась на приманку!

В трехстах миллионах световых лет отсюда,

в пустом пространстве

за Великой Стеной Слоуна

В пучине безбрежного океана темной материи…

На дне этой пучины, где не было ни света, ни тьмы, ни лептона, ни бариона, ни движения, ни неподвижности, ни бытия, ни небытия…

…пробудился грандиозный, самый невероятный интеллект во Вселенной – Великий Разум.

Во время прошлой битвы с Хозяином Великий Разум израсходовал столько энергии, что едва не умер от истощения. Чтобы сохранить сознание, оставался только один выбор – погрузиться в глубокий сон, пробуждаясь раз в несколько тысяч великолет, впрочем, и тогда активируя свое сознание лишь частично. Истинное, полное пробуждение требовало активации всех скрытых в темной материи сетей, а такое выдающееся событие не прошло бы мимо внимания Хозяина. Великий Разум отделил от себя тысячи информационных модулей, пронумеровал их, превратил в автономные сознательные единицы и расставил по всей Вселенной. Они должны были следить за врагом и охранять сам Великий Разум.

Сегодня замысел, который претворялся в течение сорока тысяч великолет, наконец привел к желаемому результату. Разбуженный Великий Разум активировал все свое поле познания и жадно поглощал каждый бит информации, приходящей со всех концов Вселенной. Он походил на паука, сидящего в темноте и считывающего колебания далеко протянувшихся нитей.

Поток данных подтвердил полученную ранее новость. Обрадованный, Великий Разум начал программу реабсорбции сознаний. Воспользовавшись своей сетью квантовых запутанностей, он мгновенно поглотил все номерные единицы, включая и № 2046 и 2012, причем без особых усилий, поскольку они с самого начала были частью его самого.

Все номерные единицы слились, и все скрытые поля познания таким образом стали единым Скрывнем. На это потребовалось астрономическое количество энергии, но Великий Разум это не заботило. Пришел час решающей битвы.

Он включил систему контратаки, спрятанную в обширной области темной материи. На основе обнаруженных энергетических сигнатур Скрывень быстро вычислил координаты мини-вселенной, в которой скрывалась Первоматерь. На это ушло почти 30 процентов всей темной материи Вселенной. Основная часть темной материи находилась в пустотах между скоплениями галактик. Подчиняясь манипуляциям Скрывня, темная материя засверкала мощными вспышками электромагнитного излучения – словно миллиарды цветов безмолвно распустились в глухой ночи.

Большинство цивилизаций Вселенной не имели возможности наблюдать это удивительное явление – они существовали вне его светового конуса. Однако когда излучение темной материи достигнет их миров, ночи там станут светлыми, как дни, а радужные вспышки в небе дадут понять местным жителям, что их миры – не что иное, как мусор, плавающий в затопившем Вселенную цветочном море. Миры, находящиеся ближе к источнику радиации, будут сожжены дотла, а экосистемы прочих миров разрушатся. Но Скрывень не жалел о своем поступке. Если бы он этого не сделал, все миры вместе с их обитателями превратились бы в ничто под действием распада вакуума.

Владея величайшей в космосе машиной войны, Скрывень уверенно обратил требовательный взгляд к супермембране. В действительности, даже будучи самым мощным разумом во Вселенной, он все же не мог непосредственно наблюдать супермембрану или прикасаться к ней. Всякий раз, думая о миллиардах вселенных за пределами своей собственной, он испытывал отчаяние. Но на этот раз все будет иначе. Неподвластная воображению одиннадцатимерная супермембрана станет полем его битвы, и на этом поле он совершит матереубийство. Он убьет дух десятимерья, великую Первоматерь, свою родительницу, и тем самым обретет вечную свободу и безопасность.

Это будет последняя схватка в его войне, войне, длящейся сто тысяч великолет и пережившей восемь вселенных.

Скоро всему этому придет конец…

Модуль атаки доложил, что подготовка завершена. Как только координаты мини-вселенной на супермембране подтвердятся, можно нанести последний, роковой удар.

«Великолепно».

Внимание Скрывня обратилось к модулю супермембранного анализа – тот все еще напряженно работал. Скрывень не стал беспокоиться. Он ждал десятки тысяч великолет; что для него еще несколько мгновений?

Время шло. Модуль супермембранного анализа продолжал вычисления.

«Что-то он слишком долго возится, – подумал Скрывень. – Разве что…»

Его несравненный ум был способен найти ответ, но он не хотел о нем даже думать. Уж очень ужасным было это предположение.

Он попытался успокоиться, рассматривая на дисплейном пространстве зону истинного вакуума. Она по-прежнему росла. Но скорость расширения не увеличилась; скорее наоборот – замедлилась. Теперь зона расширялась со скоростью, равной половине скорости света.

«Это невозможно!» Скрывень по-настоящему испугался. Распад вакуума не должен идти так медленно. Активировав сеть квантовых запутанностей, Скрывень включил один из резервных постов наблюдения, находящийся рядом с бегущей кромкой области вакуумного распада, и внедрил туда фрагмент собственного разума. Он не осмелился подсоединить свое поле познания напрямую, чтобы распад вакуума не затронул его.

– Номер 9527, что ты видишь? – спросил Скрывень.

– Звезды, планеты, галактики… все как двумерная картина! Это двумерье! Вселенная становится плоской! – Наблюдатель пришел в ужас – не от самой двумерности, а от того, что стояло за этим открытием.

Не было никакого распада вакуума – лишь переход в двумерное состояние.

Система космического наблюдения не могла заглянуть в зону истинного вакуума и подтвердить, идет ли процесс формирования десятимерного пространства. Все, на что она была способна, – это измерить скорость, с которой уничтожались модули наблюдения, и на этой основе судить о ситуации. Ранее скорость разрушения модулей была вдвое выше скорости света в трехмерной Вселенной. Исходя из того, что знал Скрывень, это явление можно было объяснить только побочным эффектом распада вакуума, благодаря которому скорость света на границе зоны истинного вакуума и обычного пространства многократно возрастала.

Только сейчас Скрывень осознал свою ошибку. Стремясь поймать Хозяина, он сам попался во вражеский капкан. Инверсия размерности была миражом. Хотя процесс перехода в двумерность не мог идти быстрее скорости света, Хозяину было вполне по силам временно увеличить локальное значение этой константы, что создавало иллюзию инверсии размерности. Поскольку плоскость расширялась быстрее обычной скорости света, увидеть двумерную область было невозможно: наблюдателя расплющило бы раньше, чем он смог бы произвести наблюдение. Однако поддержание такой иллюзии требовало огромных затрат энергии, и по мере роста плоскости скорость ее расширения должна была замедляться.

Модуль супермембранного анализа выдал результат вычислений:

– Ошибка в исходных данных. Не могу обнаружить цель на супермембране.

Деваться некуда, придется признать: случилось худшее.

– Проклятье! – выругался Скрывень и отдал приказ: – Выключить модуль атаки! Вернуться в убежище. Немедленно!

Приказ был выполнен, и бесчисленные яркие огни во Вселенной мгновенно погасли, словно цветы, которые распускаются всего на одну ночь.

Но массивные выбросы излучения уже произошли. Электромагнитные цунами покатились по космосу, и отозвать их обратно было нельзя. Местонахождение Скрывня перестало быть тайной. Он знал, что цель Хозяина и Искателей состояла в том, чтобы заставить его раскрыться, и этой цели они успешно достигли.

Это еще не конец. У него достаточно времени, чтобы перебазироваться в другое место и опять спрятаться, прежде чем предательское излучение достигнет Искателей. Но он оставил четкий след. Хозяин и Искатели не сдадутся. Они будут преследовать его, словно свора гончих.

Скрывень опять выругался. Он начал подозревать, что ответственность за его неприятности лежит на нескольких загадочных посланцах. Это они сумели поймать его в его же собственную ловушку. Старая ведьма никогда в прошлом не проявляла такого хитроумия.

«Кто же они такие? Как им удалось разгадать мой замысел?»

У него не было никаких подсказок. Единственное, в чем Скрывень мог быть уверен, – это что Искатели придут за ним. Он должен спрятаться и расставить другой капкан, обмануть каргу и ее наймитов. Он контратакует в самый неожиданный момент и чудесным образом выхватит победу из пасти поражения! Это еще не конец.

Отнюдь не конец.

Поле познания Скрывня бешено завибрировало, решительность и неустрашимость вновь вернулись к нему. Он раздробил свой разум на миллионы отдельных узлов и рассеял их по Вселенной, чтобы подготовиться к предстоящей борьбе.

«Я не позволю тебе, матушка, украсть у меня время! Я не позволю тебе восстановить твое царство смерти.

Пока я существую, будет существовать время. И будет существовать жизнь».

* * *

На другом конце Вселенной сияние, исходящее от облака темной материи, разгоралось, будто рассвет, озаряя бескрайнее пустое пространство.

Ангел смерти и его спутница летели – если это можно было назвать полетом – сквозь этот чудесный мир и с любопытством озирали окружающее их ослепительное облако темной материи. Им частично приоткрылась колоссальная структура – не жалкий планетарный механизм, скрытый в мире Созерцающих Бездну, а гигантская система, по масштабам сравнимая разве что с галактиками. Она чем-то напоминала проекцию Духа, с которой ангел смерти встретился многие эпохи назад: гигантская роза, каждый лепесток которой был розой, лепестки которой были другими розами ad infinitum. И каждая роза была особенной, не похожей на остальные.

Это был костер, океан, море цветов, паучья сеть, живая машина… Истинный первоисточник и корень Скрывня – тайного господина Вселенной.

– Какая красота, – произнесла женщина. – Напоминает… лавандовые поля Прованса.

– Небесный цветок, – сказал ангел смерти.

– Что?

– Это космическая силовая система Скрывня. В древних сражениях ее описывали как небесный цветок. Название объясняется тем, что при активации эта вселенская сеть запутанностей расцветает ярчайшими соцветиями. Темная материя – это ее корень и стебель, слепые зоны софонов, разбросанные по всему космосу, – ее лозы и ветви, а галактики – энергетические узлы.

– Какое необыкновенное зрелище! А я-то считала звездную пропасть и родной мир Созерцающих Бездну тузом в рукаве Скрывня!

– Я тоже так думал поначалу. Но когда увидел небесный цветок, то сразу понял, каков истинный смысл тех многозначных идеабстракций, которые мы обнаружили в прошлый раз. Нет сомнения – мы наконец нашли логово Скрывня.

– Но я по-прежнему не понимаю, как ты все это разгадал, Юнь. Если бы ты не остановил меня в самый последний момент, я бы сказала Хозяину, что можно начать инверсию размерности.

– Все вышло случайно, – ответил ангел смерти. – Слушая последнюю речь Короля, я почему-то подумал о «Зеленом шторме». После стольких лет умственных испытаний я привык долго и упорно докапываться до истины и вскоре понял, что причина, из-за которой я вспомнил про «Зеленый шторм», это… реклама.

– Реклама?

– Так в мои времена называли искусство расхваливания товаров. Неудивительно, что ты не знаешь, что это такое.

– Очень даже хорошо знаю! В Византии моего времени в торговых и общественных местах тоже было полно рекламы: на дверях лавок красовались огромные вывески, а на рынках уличные мальчишки за небольшую плату расхваливали товар и цены.

– Ты права, Елена. Хотя формы рекламы изменились, суть осталась та же. Ее цель – поведать миру о рекламодателе. Речь Короля напомнила мне рекламу «Зеленого шторма» – в ней тоже женщина произносила речь. Выступление Короля, в котором говорилось, что она – Скрывень, походило на рекламный ролик, транслируемый на весь космос. Я почувствовал: тут что-то не так. Настоящий Скрывень или его потомки хранили бы тайну до самой смерти.

– Но они же как раз и стояли на пороге смерти! Может, Королю было уже все равно.

– Нет. У их расы миллионы колоний, и обитателям этих миров гибель не грозила. Предположим, что Созерцающие Бездну – это Скрывень. Тогда до тех пор пока Король не раскроет всему космосу, что родной мир – это последнее орудие противостояния, Хозяин не сможет с уверенностью сказать, что Скрывень уничтожен, и не станет начинать инверсию размерности. Это, по крайней мере, дало бы Вселенной хотя бы небольшую отсрочку. Чтобы не позволить Хозяину осуществить свой план, Король не должна была рассказывать о миссии Созерцающих Бездну. Из этого логично вытекало, что Созерцающие Бездну – вовсе не Скрывень.

– Но поскольку их планета уничтожена, мы не можем быть в этом уверены!

– Верно, не можем. Но когда я это понял, стало слишком поздно менять гравитационную постоянную. Жаль, ведь иначе у нас остались бы хоть какие-то фрагменты родного мира для анализа. Тем не менее, хотя мы не могли найти подтверждение моей догадке, нам удалось провести эксперимент, создав иллюзию инверсии размерности. Дорогостоящее мероприятие с точки зрения затрат энергии, однако дело того стоило.

– Но почему ты ждал так долго? – спросила Елена.

– Все просто: если я догадался правильно и то была ловушка, тогда противник наверняка установил бы сеть наблюдения, чтобы следить за всеми нашими действиями. Если бы выполнение плана Скрывня пошло слишком гладко, это вызвало бы у них подозрения. Мне требовалось сначала внушить им мысль, будто их постигла неудача, а потом вызвать у них эйфорию успеха. Так и случилось – купившись на мнимую ошибку противника, они без оглядки проглотили мою наживку.

– А если бы они не купились?

– Все в мире игра. Правда, ставки с обеих сторон были неравны. Если бы мы проиграли ход, это стоило бы нам огромных затрат энергии, но мы все равно могли бы возобновить охоту. А вот если бы они выжидали дольше, то упустили бы наилучший шанс найти Хозяина, к тому же распад вакуума мог бы выйти из-под контроля. У них не было иного выбора, кроме как выйти из укрытия и сделать попытку. Ну что, видишь, как ловко я положил палец на чашу весов, склонив их в нашу пользу?

– Ты меня восхищаешь, Юнь. Когда я впервые встретила тебя в скоплении Дикая Утка, ты и вполовину не был так умен!

– Я был тогда новичком, не имел понятия, с каким противником столкнулся. Даже потерял связь с моей мини-вселенной. Какая удача, что я нашел тебя, Елена! Без тебя я бы давно уже погиб.

– Я тоже считаю, что мне очень повезло. Никогда не думала, что в этой Вселенной найдется еще один такой же человек, как я, которого возродили ради задачи найти Скрывня. С того дня, когда пал Константинополь, а я покинула Землю в состоянии комы, я не встречала ни одного человеческого существа. В течение сотен миллионов лет я рабски служила Хозяину и почти забыла, что я человек… нет, не хочу вспоминать о тех временах. А потом появился ты!

Они смотрели друг на друга и улыбались. Сияние небесного цветка озаряло лицо Елены, придавая румянец ее бледным щекам.

И вдруг свет вокруг них погас. Небесный цветок спрятался.

Но вдали, в нескольких сотнях тысяч километров отсюда, огни небесного цветка продолжали сиять. Эффект был обусловлен тем, что свет шел издалека и достиг Елены и Тяньмина только сейчас. Хотя небесный цветок был погашен в одно мгновение, свету по-прежнему требовалось время на путешествие сквозь Вселенную.

И поэтому глазам наших героев предстало удивительное зрелище. Части цветка, которые были рядом с ними, исчезли во тьме, а далекие звездные глубины разгорелись – это свет далеких лепестков достиг глаз Тяньмина и Елены. Сияние расходилось, подобно вечно бегущей волне, подобно качающимся цве…

– Словно вечерний ветерок, ласкающий цветы лаванды в Провансе, – прошептала Елена.

Юнь Тяньмин улыбнулся. Этого достаточно. Они зажгли свет, разогнавший тьму Вселенной. Их следующей задачей будет найти противника, которому больше негде прятаться.

– А теперь куда? – спросил он. Противник оставил множество следов.

– Как насчет Млечного Пути? Я бы хотела заглянуть на Трантор, проведать детей. Надеюсь, цветение небесного цветка им не повредило.

– Ты самая заботливая мать, о которой могло бы мечтать галактическое человечество. Уже миллионы лет ты помогаешь ему расти в темном лесу.

– А ты, должно быть, считаешь себя его отцом? – с улыбкой сказала Елена.

Но Тяньмин задумчиво продолжал:

– Я тоже хочу, чтобы человечество множилось и процветало. Золотой век людей прошел, последние нескольких миллионов лет они в упадке. Наша раса не может покинуть Млечный Путь, а он значительно изъеден двумерностью. Вскоре ненасытная плоскость поглотит всех людей. Не думаю, что мы можем сделать для них что-то еще, Елена. Нам надо сосредоточиться на том, как бы не дать остальной части мироздания схлопнуться в два измерения, а также обнулить часы, чтобы все могло начаться заново. Это наш долг не только перед человечеством, но перед всей жизнью во Вселенной.

– Понимаю. Но по-прежнему считаю, что нам надо вернуться в Прованс. Лаванда вот-вот зацветет. Ты со мной?

– Конечно, – с улыбкой ответил Тяньмин.

Назад: Часть II Путь чая

Дальше: Кода: Прованс

Часть III Небесный цветок

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Часть III
Небесный цветок