Глава 14

Выкрутасы ельцинского архивариуса

Прекрасное не может быть подделкой.

Виктор Фрайда

Особый размах фальсификации исторических документов в государственных архивах приобрели при правлении «гаранта конституции» Ельцина. Во время августовского путча 1991 года президент издал два указа. Первым из них предписывалось национализировать все архивы КПСС, а вторым – передать на государственное хранение архивы КГБ СССР.

И те, и другие передавались в непосредственное ведение тогда мало кому известного Комитета по делам архивов при Совете министров РСФСР. Комитет возглавил земляк Ельцина, свердловчанин, некий Р.Г. Пихоя, который многое сделал, как выяснится ниже, для унижения имиджа России через фальсификацию катынской трагедии.

Как только все архивы оказались в руках у Пихои и его компании, оттуда водопадом полились порой такие грубые, дешевые фальшивки, что многие честные историки за голову хватались. Вот уж, правда: – Отчего мужик дешев? – Оттого, что глуп! Фальшивое никогда не бывает прочным.

Основным приемом фальсификации были действия по выемке значимых мест из текстов важных документов, подача материалов в искаженном и препарированном виде, производство новых «архивных находок» – откровенных фальшивок в угоду власть предержащих и их западных закулисных покровителей.

Вот как этот период описывает Станислав Куняев в книге «Шляхта и мы»:

«Да, сегодня официальное общественное мнение, подвергшееся в последнее десятилетие беспримерной силовой обработке, считает, что поляков в Смоленском лесу расстреляли наши энкавэдэшники. Но исследований на эту тему написано множество. Все просто не перечислить. Их десятки, если не сотни. В одних доказывается немецко-польская версия расстрела, в других – не менее убедительная советская. Спор этот с переменным успехом шел до 1992 года, до поры, когда идеологи и архивисты новой демократической России обнаружили в архивах три документа: «Письмо Берии Сталину», «выписку из протокола Политбюро № 13 от 5.03.1940 г.» и «Письмо Шелепина Хрущеву от 3 марта 1954 года».

О фактах хищений секретных архивных документов в период ельцинщины П.А. Судоплатов писал:

«После неудавшейся попытки переворота в августе 1991 года происходило практически неконтролируемое расхищение секретных архивов Компартии с целью использования их для продажи и для фильмов, научно-исследовательских разработок и документальной литературы…».

Многие из этих документов, по оценке видевших их в подлиннике, фальсифицировались в нужном для либералов – ненавистников своей истории идеологическом направлении.

Вот тогда-то и стали вколачиваться в общественное сознание фантастические цифры (до 60 млн) репрессированных и расстрелянных при советской власти.

Возникла цифирь в десятки миллионов (аж до 50!) наших солдат и офицеров, погибших в войне с фашизмом. Публиковались нелепые цифры финансового долга нашей страны перед Западом, якобы сделанного коммунистическим режимом, и т. д. и т. п. Думаю, явно завышенные цифры долга СССР печатались умышленно, для оболванивания общественности и объяснения причин получения у Запада больших кредитов для списания этих, а также наворованных у государства денег. Появилась афера – возврат долгов с процентами.

1992 год был годом, когда новая власть поставила перед своими идеологами, историками и политиками одну задачу: испепелить, стереть из памяти людской, разрушить все победы и все основы советской цивилизации, скомпрометировать все ее деяния, оболгать всю ее историю.

Именно тогда и были «найдены» документы о Катыни, которые должны были поставить точку в споре и дать основание Ельцину попросить у поляков прощения за «злодеяния ненавистного советского режима», которому он верой и правдой служил не один десяток лет.

Если крючкотворцы Горбачева до конца не довели катынское следствие, то все лавры от поставленной точки в нем решил собрать Ельцин, давший команду на форсирование дела № 159.

Польша, которой была не нужна правда (ей был необходим только нужный ей результат), давила на Кремль, ссылаясь на то, что этого требуют как польская, так и мировая общественность. И машина российского мазохизма понеслась…

А вообще ложные чувства похожи на телефон-подделку: вроде и упаковка заводская, и красивый вид, и много функций, да только через некоторое время все перестает действовать… И остается только выбросить и забыть.

* * *

14 октября 1992 года представитель Президента РФ Ельцина, Главный государственный архивист Пихоя, передал Президенту Республики Польша Леху Валенсе постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года о решении «в особом порядке» вопроса о судьбах польских военнопленных и заключенных в тюрьмах Западной Белоруссии и Западной Украины поляков.

«Доказательства» вины СССР в расстреле польских офицеров в Катынском лесу в виде обобщенного документа начали в спешке готовить наши «академики». Российскую редколлегию представляли Козлов, Волков, Золотарев, Лебедева, Погоний и Чубарьян, польскую – Налеч, Вощинский, Лоек, Мадайчик, Матерский, Пшевовожник, Снежко, Тарчинский и Тухольский.

Думается, эти ученые мужи прекрасно знали, с какими «историческими материалами» они работают.

Военные прокуроры торопили следователей. Они утверждали, что материалы уголовного дела неопровержимо доказывают противоправный факт умерщвления путем расстрела сотрудниками НКВД по постановлению Политбюро ЦК ВКП (6) в апреле-мае 1940 года 14 522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД, а также 5305 поляков- заключенных из тюрем и лагерей Западной Белоруссии и Западной Украины.

В п.10 заключения, подписанного представителями ГВП, говорилось:

«В настоящее время однозначно оценивать, являются или нет научно обоснованными выводы комиссии Н.Н. Бурденко в своей судебно-медицинской части, нельзя, так как в материалах отсутствуют какие-либо документы, которые бы описывали исследовательскую часть работы судебных медиков в составе этой комиссии. Однако те данные, которые приведены в «Официальном материале…» и «Секретном докладе…», позволяют с большой долей достоверности утверждать, что у комиссии Н.Н. Бурденко не было никаких научных оснований для той точной датировки расстрела (сентябрь-декабрь 1941 года), которую комиссия дала в своих материалах».

Документ подписали эксперты ГВП Топорнин, Яковлев, Яжборовская, Парсаданова, Зоря, Беляев.

В своих исследованиях горбачевско-ельцинские ученые и следователи в попытках хоть как-то прикрыть свою ложь «доказательствами» утверждали, что в документах той поры слово «расстрел» заменялось якобы словом «разгрузка».

На самом же деле во внутренней переписке органов НКВД имелась в виду только разгрузка лагеря или тюрьмы от заключенных путем перевода их в более свободные лагеря или путем их освобождения. А ведь слова-термина «расстрел» Берия и его сподвижники не стеснялись, если бы его нужно было вписать в документы.

Сфабриковав «красивые бумаги», в которых значилось, что чуть ли не 26 тыс. поляков приговорила к расстрелу некая «тройка», ельциноиды просчитались. По недомыслию или в спешке – какая разница.

Дело в том, что ежовские тройки в то время уже не существовали. И факт остается фактом – ни в одном из чекистских документов о пресловутой «тройке», якобы приговорившей поляков к расстрелу, не упоминается. Она фигурирует только в крючковско-пихоевских дешевых фальшивках.

«Поскольку в архивах было полно документов, – продолжает Ю. Мухин, – ясно свидетельствующих, что весной 1940 года польские офицеры были осуждены судом Особого совещания при НКВД СССР, то осталось уничтожить ту часть документов, которая свидетельствовала о приговоре – о том, сколько лет лишения свободы каждый из офицеров получил.

А после этого думай и гадай – к трем годам его приговорило Особое совещание или к расстрелу. Архивы «почистили», и в начале лета 1989 года туда запустили «историков». Те немедленно нашли документы, свидетельствующие об отправке дел на рассмотрение Особым совещанием, и по страницам польской и советской прессы понеслось победное: «Хайль Геббельс!».

Нашли и полный текст Положения об Особом совещании при НКВД, прочли и загрустили. В нем ничего не нашли про расстрел. Этому судебному органу в 1940 году не разрешалось приговаривать людей к расстрелу. Эту обязанность Государственный комитет обороны возложил на Особое совещание при НКВД только с началом войны – с ноября 1941 года.

Кстати, свою историю в России Особое совещание ведет с XIX столетия. Оно также было при МВД Российской империи. Этим судом, как правило, судили революционеров.

Итак, после того, как перекрасившиеся в либералов партийные чиновники из КПСС при помощи тенденциозного отбора из архивов СССР сумели доказать, что поляков убили не немцы, а русские, в спешке заработала машина изготовления фальшивок. По их утверждению, уликовый материал появился «из архива КПСС» в сверхсекретном «пакете № 1», передаваемом от генсека к генсеку.

Но поскольку последний генсек- Горбачев – был не только жив, но и выброшен на помойку, то он со своей помойки не всегда спешил подтверждать версии своих удачливых конкурентов.

Защитник на процессе по «делу КПСС», один из первых незаинтересованных, объективных людей, кто увидел эти фальшивки, доктор юридических наук Ф.М. Рудинский пишет:

«…Заявление, что секретный пакет переходил от генсека к генсеку, точно не подтверждено. На этих документах имеются только подписи Сталина и Андропова (причем их не подвергали экспертизе).

Самое главное: документов, удостоверяющих доты получения их Горбачевым и передачи Ельцину, нет. Есть только интервью руководителя аппарата Президента СССР В. Болдина, который подтвердил, что Горбачев знал о них. Если следовать версии наших оппонентов, то Горбачев знал об этих документах с 1985 года, а заявлял в печати, что о них ему стало известно только в 1991 году.

Следовало также выяснить, почему Президент Ельцин скрывал их с декабря 1991 года до октября 1992 года».

Горбачев же все это время молчал, словно набравши в рот воды. Заставить его говорить ельцинцы не могли.

И вот тогда четверка приближенных к Ельцину подельников (Ю. Петров, Р. Пихоя, Д. Волкогонов и А. Коротков), якобы просматривая архив президента, вскрыли «Особый пакет № 1» и доложили Борису Николаевичу о серьезных документах, содержащихся в нем. «Общенародно избранный» президент тут же распорядился, чтобы Рудольф Пихоя срочно вылетел в Варшаву и передал их Леху Валенсе, который очень ждал «настоящих архивных документов».

Копии этих документов они якобы направили в Конституционный суд (КС), Генеральную прокуратуру (ГП) и сообщили о них общественности.

По данным Рудинского, к ходатайству в КС, подписанному С. Шахраем и А. Макаровым, было приложено 22 копии документов на 60 страницах. Подлинников не увидел ни Конституционный Суд ни Генеральная Прокуратура.

Но появилась еще одна загвоздка.

Среди этих документов была копия записки-письма Шелепина от 3 марта 1959 года. Так вот, когда бывшего главу КГБ следователи начали склонять подтвердить подлинность этого документа, он вдруг вздыбился и потребовал показать подлинник его письма. Директор Архива Президента РФ Коротков нагло отказал бывшему первому чекисту. У Шелепина было явное подозрение, что перед ним демонстрируют явную фальшивку.

Назовем эти документы (с пояснением Рудинского). Вот, что он пишет в своей книге по катынскому делу:

«Особое внимание мы обратили на документы из сверхсекретного пакета. Я никогда в жизни не держал таких документов в руках… Нужно провести почерковедческую экспертизу – чьи это подписи. Речь шла о записке Берии Сталину от 5 марта 1940 года. Действительно ли это подписи Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна?»

Ю.М. Слободкин поддержал эту точку зрения, заявив, что протокол заседания Политбюро, где за № 144 от 5 марта значится «Вопрос НКВД», по его мнению, сфальсифицирован. Он обратил внимание суда, что нумерация заседаний Политбюро вызывает сомнение: № 136, потом вдруг сразу № 144 от 5 марта.

«Почему, если все это велось по порядковым номерам, не идет 137-й номер записи по порядку, а идет вдруг сразу 144-й номер?», – спросил Юрий Максимович.

Далее он сказал, что записка Берии датирована 5 марта и указано, что заседание Политбюро тоже состоялось 5 марта, но «практически этого никогда не было».

«…Затем мы поставили вопрос о необходимости исследования записки Шелепина Хрущеву в 1959 году. На бланке сверху написано «ВК (б), а внизу «КПСС», а слова «секретарь ЦК» допечатаны на другой машинке.

Председатель КС, выслушивая наши замечания, также высказывал свои сомнения: «Обратите внимание, наверху две даты стоят: 40 какой-то год и 59-й год, двойная накладка получается».

В конце концов, защитники и председатель КС В. Зорькин обнаружил 5 доказательств того, что эти «документы» сфабрикованы.

Судьям КС не понравилось, что им подсунули подозрительные копии. Работали они скрипя сердце, а затем и вовсе отказались от этих «шахрайских» материалов. Сначала на документе № 1 была дата 5 марта, потом она исчезла на другой копии.

Экспертами в КС были выявлены и другие признаки фальсификации – не типичное расположение резолюций, неправильная разбивка воинских званий в таблицах, округление некоторых цифр в угоду польской стороны, бессмысленность письма Берии Сталину – Берия предлагает создать рабочий орган («тройку»), но не поручает ему никакой работы, кроме как убить всех поляков.

Ни Берия, ни Сталин такую глупость рассматривать не стали бы. Но дело в том, что еще в совместном постановлении СНК СССР и ЦК ВКП (6) от 17 ноября 1938 года все тройки в стране были публично упразднены навсегда.

И то, что в фальшивке № 1 фигурирует такой институт, как «тройка» – это еще один признак доказанного блефа ельциноидов.

К марту 1940 года Берия был на посту наркома внутренних дел чуть более года, а создателя троек – предшественника Берия, кровожадного карлика-партийца Ежова – вместе с его заместителем Фриновским, организовавшим «четкую работу троек, 4 февраля того же года отправили «в ад искупать кровавые грехи» – их элементарно расстреляли.

Интересна еще одна деталь.

В свое время нарком внутренних дел Ягода построил себе «небольшую дачку» из 20 комнат. Когда после его ареста эту виллу конфисковали, новые палачи из НКВД почти ритуально добивали там «пятую колонну» – остатки ежовщины. На ней расстреливали подручных «железного наркома», кто активно проявил себя в работе троек. Там закончили земное существование начальник УНКВД по Москве и Московской области комиссар госбезопасности 1 – го ранга С. Реденс – 2 января 1940 года, и другие сотрудники: Л. Заковский- 29 августа 1938 года, Г. Якубович-26 января 1939 года, М. Семенов – 25 сентября 1939 года, И. Берг – 7 марта 1939 года.

Серьезно наказали и других ежовцев.

Возникает вопрос: мог бы Берия в нарушение постановления партии и правительства снова создать тройки только для расстрела поляков? Глупость – вот и весь сказ!

Заканчивая повествование об архивариусе Ельцина – Пихое – и его команде, хочу вновь обратиться к признакам подделок, которые они сотворили с архивными документами в угоду желаниям властей.

В ходе своей глубокой аналитической работы Ю. Мухин насчитал около 40 «ляпов» этих мясников истории и ненавистников Отчизны. «Документы» фальшивы, ПОСКОЛЬКУ:

– в массиве остальных, действительно подлинных документов нет ни малейших признаков ни учрежденной в фальшивках «тройки», ни того, что поляков расстреляли;

– на «письме Берии» резолюция и росписи членов Политбюро нанесены так, что строки «письма» в момент нанесения подписей должны были быть в вертикальном положении. Вместо общепринятой направленности слева направо и снизу вверх, Сталин, а за ним Ворошилов, Молотов и Микоян расписались слева направо, но сверху вниз. Подобное в документах не встречается. Так расписаться мог только специалист по подделке почерков, ни один реальный руководитель так не напишет;

– «письмо Берии» имеет номер при отсутствии даты. В подлинном документе такое невозможно, поскольку это одна запись, как серия и номер на банкноте;

– в «письме Берии» генералы объединены с подполковниками, чего в подлинном документе НКВД быть не могло;

– в «письме Берии» объявлены «неисправимыми врагами советской власти» 14 736 офицеров и 18 632 заключенных, но расстрелять предлагается 14 700 одних и 11 тыс. других без предложения, что делать с остальными «закоренелыми» врагами. В реальном предложении Берии такого быть не могло;

– в «письме Берии» создание «тройки» бессмысленно, поскольку то, что от нее требовалось, могло быть осуществлено гораздо проще и без нее;

– в «письме Берии» «тройке» не дается никаких прав и не определяется работа, т. е. это фикция, которую реальный Берия никогда не предложил бы;

– в «тройке», как коллегиальном органе, нарушен принцип равноответственных членов- к двум высшим должностным лицам НКВД (наркому и его первому заместителю) добавлен начальник третьестепенного отдела.

В реальных тройках было недопустимо участие подчиненных члена тройки;

– Берия не мог предложить создание «тройки», поскольку все тройки были накануне ликвидированы совместным постановлением правительства СССР и ЦК КП (6), т. е. она была невозможна с точки зрения судебного законодательства;

– «тройка» была невозможна и сточки зрения судебной практики – после 1938 года судебные тройки никогда больше не реанимировались, несмотря на сходные ситуации;

– в «письме Берии» не учтены те 395 военнопленных офицеров, которые одновременно с отправкой пленных в лагеря ГУЛАГа были отправлены в лагерь военнопленных в Грязовце;

– в «выписке из протокола Политбюро» при создании «тройки» нарушен основной принцип их создания – из первых лиц ведомств с обязательным участием прокурора;

– в «тройке» не определена главная фигура – председатель;

– в «выписке» Политбюро превышает свои полномочия – принимает решение о создании «тройки», хотя ЦК их ликвидировал;

– Пихоя и его сподручные сфабриковали две «выписки», хотя она могла быть только в одном экземпляре;

– на «выписке» должна была быть подпись Берии о том, что он с ней ознакомился;

– «решение», заложенное в «выписке», для Берии было неисполнимо;

– никакой делопроизводитель не поставил бы на «письмо Шелепина», посланное в 1959 году, штампик входящего номера от 1965 года;

– «письмо Шелепина» послано в ЦК КПСС почтой, поскольку имеет исходящий номер 1959 год, отсутствие входящей регистрации в 1959 году в ЦК КПСС – признак явной подделки;

– «письмо Шелепина» не могло быть сдано в 1965 году в архив без разрешения на то Л.И. Брежнева, а на «письме» нет ни малейших пометок ни одного секретаря ЦК КПСС;

– в «письме Шелепина» указаны целыми и хранящимися в архиве на 1959 год «учетные дела на военнопленных» Старобельского лагеря, которые были сожжены в октябре 1940 года;

– Шелепин не подтвердил своей переписки по этому поводу и заявил, что о катынском деле он впервые узнал из перестроечных газет;

– фальсификаторы никому не показывают подлинников этих «документов»;

– в первом варианте «письма Берии» лгуны поставили дату 5 марта, но в нынешних вариантах она уже стерта;

– геббельсовцы не показывают ныне «выписку» с «подлинной подписью» Сталина, якобы адресованную Хрущевым Шелепину;

– на этой «выписке» текст отпечатан двумя машинками;

– бланк «выписки» не соответствует годам, проставленным на ней;

– в первой публикации «документов» геббельсовцы не указали, вопреки правилам, их делопроизводственные особенности, в связи с тем, что эти особенности подтверждали фальшивость уж очень явно;

– в выписке из решения Политбюро от 5 марта 1940 года фамилия «Кобулов», которую Сталин вписал в записку Берии, ошибочно напечатана через «а» – «Кабулов». Трудно поверить, что в то время допустили ошибку в исправлении, внесенном лично Сталиным;

– весьма вероятно, что два средних листа «записки Берии № 794/Б», с целью искажения содержания всей записки, были позже заменены. Дело в том, что письма за подписью Берии, исходящие из секретариата НКВД, в феврале и марте 1940 года отмечались литерой «б», а не литерой «Б»;

– весьма странным является также то обстоятельство, что выписки с решением по «Вопросу НКВД СССР» из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года были отпечатаны на бланках с красно-черным шрифтом, которые весной 1940 года уже не использовались;

– о фальшивости свидетельствует и то, что впервые «документы» были представлены общественности через подставное периодическое издание- журнал «Военные архивы России», который после выпуска № 1 исчез;

– журнал «Вопросы истории» № 1 от 1993 года, в котором якобы впервые были описаны эти «документы», описал только 3 из 5 фальшивок, и до 1995 года не поступал подписчикам и в библиотеки.

И так далее, фактов фальсификации еще множество.

В. Швед и С. Стрыгин в Интернете писали, что каждое из этих нарушений, взятое в отдельности, выглядит достаточно безобидно. Подумаешь, велика важность – одна машинистка напечатала выписку на бланке устаревшего образца, другая забыла проставить свои инициалы на письме, исходящий номер вписан другим почерком и чернилами необычного цвета, секретарь по рассеянности не проставил пометки о направлении копий документа в Политбюро, через 19 лет это же забыл сделать председатель КГБ Шелепин и т. д. и т. п.

Многие из этих нарушений становятся заметны лишь при непосредственном визуальном сравнении «исторических» документов с десятками аналогичных документов Политбюро ЦК ВКП(б) за февраль-март 1940 года, которые оформлены в соответствии с требованиями тогдашнего делопроизводства.

Возникает вопрос: почему именно «исторические» документы по Катыни сопровождает такой «букет» нарушений? Почему большинство из работавших с ними опытнейших сотрудников и руководителей ЦК ВКП(б) – КПСС и НКВД-КГБ не избежали досадных ошибок и накладок?

Разрешить эти вопросы может только повторная, тщательная и независимая экспертиза «исторических» документов, только без кавычек.

После развала СССР фальсификация катынских документов горбачевского периода перетекла в ельцинский беспредел. Для подтверждения геббельсовской версии о причастности советских властей к расстрелу военнопленных поляков был снят «документальный» телефильм.

Для наглядности пригласили еле живых, почти столетних свидетелей – бывших начальников Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) П. Сопруненко и Управления НКВД по Калининской области Д. Токарева, которые должны были показать «всю правду о Катыни». Эти деды оказались великими юмористами – следователям «признались», что кого-то кто-то, кажется, расстреливал, и дали координаты захоронений. Землекопы из военной прокуратуры чуть ли до центра Земли докопали, но ничего не нашли, кроме нескольких костей. Потом эти энкавэдэшники хихикали над своей шуткой, сброшенной следователям на стол:

«Могли бы и больше найти. Косточек наших воинов по этой земле рассыпано много – видать поленились». А потом эти ветераны посмеивались, мол, чего от них хотели новые российские власти, то они и выдали им, чтобы больше не приставали.

В то же время, еще раньше тот же Сопруненко признавался, что никаких расстрелов поляков в лагерях не было – одни были освобождены, а другие попали снова в плен – теперь немецкий. На этот счет есть даже документ № 25/8936 от 11 сентября 1941 года.

А вот как оценивает всю эту возню писатель В. Жухрай, являющийся доктором исторических наук. В газете «Досье» № 40 от 2005 года он писал, что изготовление и внедрение фальшивок такого рода входит в методы работы английской разведки. Там работают прекрасные специалисты, оснащенные самой совершенной техникой.

Он считает, что данные фальшивки могли быть помещены в партийные архивы зарубежной агентурой в смутное время после смерти Сталина. Все предшествующие годы документы по Катыни хранились в Особом секторе Общего отдела ЦК в запечатанном пакете.

Пакет вскрывался только два раза – Андроповым и Горбачевым, затем был вновь запечатан. И вот к В.И. Болдину в бытность его заведующим Общим отделом, еще до Ельцина, при котором тоже имели место факты продажи секретных архивов в США, является корреспондент «Вашингтон пост» и предъявляет на предмет комментариев эти самые документы. Получить их он мог только у изготовителей.

Но есть еще одна версия – эту гору фальшивок «специалисты из-за бугра» могли всучить Горбачеву или Ельцину, и уже они через своих клевретов «аккуратно» вложили в пакет и грамотно запечатали его до лучших времен.

Вот так предавали СССР и Россию…

Конечно, такого рода сомнения, повторюсь, может подтвердить или опровергнуть только серьезная экспертиза. К сожалению, и по сей день ничего конкретного не делается для того, чтобы опровергнуть польские обвинения в адрес многострадальной России, избитой своими же «вождями», «следователями» и «архивариусами».

Разве это не правда, что если горбачевская клика явила миру беспредельный пример политического и идеологического предательства, то ельцинская – добавила к этому точно такой же беспрецедентный пример ограбления правящим режимом своей собственной страны?

В ходе официального визита в Россию президента Польши Квасьневского в 2004 году, В.В. Путин заявил о передаче в будущем польской стороне всех материалов этого дела. Посмотрим, какие документы передаст российский президент.

А по «пакетным» документам последнюю, жирную точку в фальсификации катынского дела ельциноидами поставили, как уже говорилось выше, еще в 1992 году председатель Конституционного суда В. Зорькин и защитники.

Только взглянув на изделие фирмы «Пихоя», они обнаружили 5 доказательств того, что эти «документы» сфабрикованы. Пришлось лжецам ретироваться и кое-что прятать, но закопать все «доказательства» они не смогли, так как по глупости раструбили о них во всем мире, а часть копий передали полякам.

Как говорится, документы можно подделать, но невозможно извратить и переделать причинно-следственную канву происшедшего. Даже боги, как говорит римская пословица, не могут бывшее сделать не бывшим. Вот уж поистине – умный на суд не ходит, а дурень с суда не сходит.