О медицине и врачах

Хочу выделить большими красными буквами – я не собираюсь ругать российскую медицину. Это книга не про то, что врачи плохие, а пациенты несчастные. Жизнь сложнее наших представлений о ней. Для того чтобы помочь себе, нам необходимо взглянуть на ситуацию реально. А для этого мы развенчаем все мифы, которыми обросла российская медицина. Попутно постараемся разобраться и с теми из них, которые касаются отношения к собственному здоровью и тяжелым болезням.

В России очень много ОЧЕНЬ хороших врачей. Врачей-подвижников, настоящих продолжателей дела доктора Боткина и доктора Гааза. Каждый раз, когда я встречаюсь с этими людьми, я спрашиваю себя: как они справляются с тем, что видят? Я бы давно сбежала! Быть окруженным человеческим горем, работать круглосуточно, быть на связи и помогать в том, в чем помогать даже и не должен. Плюс ежедневно и ежечасно бороться с нашей системой здравоохранения. В России очень много хороших врачей, но немыслимо дрянная организация медицины, существовать в этой системе можно только «вопреки». Основные «болевые точки» мы рассмотрим в отдельных главах, а пока перечислим:

• у нас плохая диагностика, особенно на уровне первичного звена – тех самых рядовых врачей в районных поликлиниках или больницах;

• нам недоступна огромная часть современных методов лечения;

• все, что делается, – делается очень медленно (и до доступного качественного лечения можно просто не дожить);

• получение качественного лечения обставлено очень сложными юридическими схемами (о них в отдельной главе);

• наши врачи не мотивированы предлагать пациенту лучшее (более того – бывает, что их за это наказывают).

Я часто вижу пациентов, которые обижены на врачей. Я вижу ситуации, когда пациент решает, что его не лечат, и уходит из государственной клиники в частную просто потому, что у него не было контакта с медиками, ему не объяснили, почему, что и когда происходит. Я вижу ситуации, когда пациент отчаивается потому, что думает: врачи не заинтересованы в результатах лечения, более того – его унижают, над ним издеваются. Довольно редко такие истории соответствуют действительности, но то, что коммуникация с пациентом хромает сильно, – чистая правда, и на это есть свои причины.

Помню, когда я еще работала волонтером в больнице (давно это было), у нас на глазах за месяц умерло 14 пациентов детского онкологического отделения. Четырнадцать детей, к которым ты привык. Это был невероятный шок! Команда волонтеров, работавших в отделении, сменилась практически полностью. «Саша, я не могу больше… – рыдая, говорила мне моя подруга. – Я не могу видеть череду смертей, мы бессильны! Я хочу забыть, я попаду в психушку!»

С тех пор она не занималась благотворительностью. А я в тот момент подумала: а как же врачи, которые тоже это видят, которые не каменные истуканы? Уйти им некуда. Как они с этим справляются? Никак. Исключительно личными внутренними ресурсами. Нашим государством не предусмотрено никаких программ, препятствующих психологическому «выгоранию» медиков. Нет никаких курсов, которые бы учили правильно говорить с пациентами. С разными пациентами: тихими и вежливыми, злобными и истеричными, впавшими в панику, плохо соображающими. Объяснять им приходится разные вещи: от радостных новостей до предполагаемой даты смерти. Никто не учит, как это сказать. И никто не скажет, что потом делать с собой. Отсюда следует:

• наша система способствует максимально быстрому «выгоранию» врачей. В отношении пациента это часто оборачивается черствостью или цинизмом. Не потому, что врачи плохие, а потому, что иначе свихнешься. Но нам ведь от этого не легче?

• наших врачей не учат общаться с пациентами, у большинства из них нет алгоритма, что и как он должен рассказать больному человеку (поэтому, когда я слышу: «Что же он не сказал мне, подлец?!», я говорю: «Не подлец. Но не сказал, потому что…» и дальше десять причин). Чуть позже мы поговорим о взаимодействии с врачами и психологической помощи.

В общем, повторюсь: у нас много замечательных и талантливых врачей. Однако вся система «заточена» под то, чтобы пациент поборолся за свою жизнь и здоровье. И это плохая новость. Но есть и хорошая – вокруг нас очень много тех, кто помогает в борьбе. И я подробно расскажу об этих супергероях далее.

О пациентах

«И вот у Коли заболела ножка. После того, как он ее на физкультуре ушиб, – рассказывает мне мама ребенка, которого мы лечим от онкозаболевания. – Ну, мы сначала йодную сетку делали. Потом смотрим – нет, не лучше. Ну, там народная медицина… бабушка у нас – капусту прикладывали, прогревания делали. Мучился он, бедный, мучился, а потом уж прямо нестерпимо стало, болит прямо вот до крика – делать нечего, повезли к врачу. А они нам и сказали вот это… ужас этот… мы думали, там ушиб!» У ребенка оказалась остеосаркома.

«Ну, муж ведь совсем молодой был. Гриппом заболел. Лечиться отказывался, на работе дел куча, перенес на ногах. Потом так вроде задыхаться стал, ну понятно – аллергия, потом отекать – это, говорит, я мало двигаюсь, надо еще в спорте поднажать, а через пару лет совсем плохо, одышка (какой там спорт!), пальцы синеют – уговорила к врачу. Миокардит – осложнение после гриппа. Начали лечить поздно – умер в 37 лет, не проснулся утром», – грустно говорит мне старинная приятельница.

Общаясь с пациентами, я понимаю, что среднестатистический россиянин, думая о своем здоровье, находится между Сциллой и Харибдой. С одной стороны – «Ничего со мной не случится, поболит и пройдет». («Отлежусь!» – это мое любимое.) С другой – «Все равно умру!» (поэтому лучше не обследоваться и узнать свой диагноз в реанимации, совсем идеально – минуты за три до смерти). К сожалению, кроме слабой диагностики на первом этапе, наши люди очень не любят ходить к врачу. Я понимаю, что у этой нелюбви к медицине есть много разных уважительных причин (я сама боюсь врачей, как ни странно это звучит, и в наших клиниках, например, нет белых халатов), но не перестаю удивляться отсутствию здравого смысла и крайней небрежности к собственной жизни. Наши люди:

• до какого-то момента совершенно уверены, что бессмертны;

• после какого-то момента уверены, что любая серьезная болезнь смертельна и они обязательно умрут;

• не верят в возможности современной медицины. Неверие делится на две равные части: одни не верят в то, что ЭТО лечится; другие не верят в то, что они могут получить качественную помощь. Этот клубок рождает вполне объяснимый путь к вере в нетрадиционные методы лечения, в то, что «я – особенный, болезнь у каждого своя и организм свой» (а врачи – они всех под одну гребенку), а также в советы, публикуемые в популярных изданиях. Совершенно особенная тема – советы бывалых, а также «лечение от бабушки» (тот самый капустный лист и прогревание).

Я понимаю, откуда растут ноги у мифов и страхов моих пациентов. Если честно, я пациентов всегда оправдываю, мне намного проще встать на позицию пациента, нежели врача и тем более чиновника. Я знаю, что в XX веке, откуда мы все родом, жизнь человеческая в принципе недорого стоила, и наша генетическая память говорит нам об этом. «Кто ты такой, чтобы за тебя боролись? – говорит нам внутренний голос, и мы соглашаемся с ним. – Кто за тебя поборется, кроме родных? – продолжает он. – Не верь никому, не верь никому…»

Да, жизнь стоила мало, и мы не привыкли рассматривать себя как бесценную часть вселенной. Надеюсь, пока не привыкли, потому что благодаря тому прорыву, который сделала мировая медицина за последние 5–10 лет, сейчас, как в анекдоте, действительно «все лечат». Простому человеку трудно представить, насколько продвинулась современная медицина! Да, мы отстаем, если говорить о стране в целом, но все равно с точки зрения методов нам доступно в сто, в тысячу раз больше, чем было доступно нашим родителям. Мы живем в другом мире, в мире иных возможностей и иной ценности жизни. Любите себя и боритесь за себя! И поверьте, за редким исключением лечат действительно все.