Сэр Рональд Коэн и Big Society Capital

Возьмем, к примеру, сэра Рональда Коэна. Худощавый, безупречно одетый мужчина в очках, он производит впечатление весьма энергичного человека и выглядит истинным представителем лондонского Сити, кем, безусловно, и является. Его биография и вид не дают ни малейшего намека на то, что он относится к разрушителям системы статус-кво. Рожденный в Египте, Коэн вырос в окрестностях Лондона. К началу школьного обучения он знал всего несколько слов по-английски, зато потом сумел получить стипендию Оксфордского университета. После этого Коэн прошел обучение в Гарвардской школе бизнеса и поступил на службу в McKinsey & Company. В 1969 году он стал сооснователем компании Apax Partners – первой британской компании частного акционерного и венчурного капиталов, активы которой на сегодняшний день составляют 20 миллиардов долларов США.

По множеству параметров Коэн – типичный предприниматель. Он и его партнеры собрали определенное количество стартового капитала, чтобы удовлетворить существовавшую на тот момент в мире потребность в доступе к венчурному и долевому финансированию. Движимый возможностью инвестирования в собственные инновации, несмотря на наличие неизбежных рисков, Коэн создал значительное и очень прибыльное предприятие, которое приносило выгоду как клиентам, так и ему самому.

За годы, проведенные у руля Apax, он пришел к пониманию масштабов потенциала и ограничений бизнеса: «Предпринимательство, инновация и капитал были чрезвычайно мощными рычагами управления переменами, – говорит он. – На социальном уровне они, безусловно, помогали людям из самых разных слоев общества увеличивать размеры своего достатка, благосостояния своих сообществ и страны в более широком охвате. Но они не сокращали разрыва между богатыми и бедными. Разрыв даже становился все больше и больше, вместо того чтобы становиться все меньше и меньше».

Воспитанный с пониманием того, что социальные потребности можно удовлетворить при помощи филантропии, Коэн однажды вдруг понял, что и филантропия имеет свои границы, в частности в вопросах решения извечных проблем неравенства. Сама по себе филантропия давала не так уж и много: «Как начать создавать действительно равные возможности для людей и как помочь людям выйти из тяжелого положения, в которое загнала их жизнь?» – спрашивал сам себя он. Наконец появился и ответ: «Я начал задумываться о тех же самых действиях, которые выполнял, будучи вовлеченным в бизнес-предпринимательство, уже в контексте социального предпринимательства: помощь людям в доступе к рынкам капитала, помощь в расширении их организаций, стратегическое мышление относительно будущего этих предприятий и создание инноваций».

Социальный сектор, по утверждению Коэна, не был столь неэффективным, как утверждали некоторые. Его результаты зачастую были весьма впечатляющими и приносили очевидную пользу обществу. Однако у него не было доступа к многочисленным возможностям, которые давал капитал и которые могли бы способствовать росту и расширению организаций. «В социальном секторе не были освоены предпринимательство, капитал и инновации, – говорил он. – Даже несмотря на то что этот сектор огромен: в Соединенных Штатах в некоммерческих организациях задействовано девять миллионов человек; их фондовые активы составляют три четверти триллиона долларов. В Великобритании в аналогичной сфере работают восемьсот тысяч человек, а фондовые активы составляют примерно 100 миллиардов фунтов стерлингов. Но общая характеристика заключалась в том, что каждый человек в секторе играет небольшую роль и ни у кого при этом нет денег».

Способность социального сектора расширять и привлекать ресурсы, по мнению Коэна, была ограничена отсутствием выхода на рынки капиталов. В бизнесе предприниматели имели доступ к разнообразным формам капитала, который можно было использовать для роста собственных предприятий: инвестиции в акционерный капитал, обеспеченный долг, необеспеченный долг и так далее. В социальном секторе, напротив, организации по большей части зависели от благотворительных взносов и грантов – а они были результатом кратковременного внимания к конкретной проблеме и давались с ограничениями, особенно – средства на администрирование. Эти ограничения значительно затрудняли рост.

Поэтому Коэн в 2011 году основал компанию под названием Big Society Capital, чтобы предложить социальным предпринимателям доступ к путям капитализации, аналогичным тем, которые были доступны бизнес-предпринимателям. «Роль Big Society Capital сводилась к оптовым поставкам капитала, – объяснял он. – Цель заключалась в создании фирм в сфере социальных инвестиций, предоставляющих финансовую помощь передовым социальным организациям из некоммерческого сектора». Эти фирмы должны были предоставлять обеспеченный долг, долг под залоговую стоимость и другие инструменты капитала, и предлагать новые возможности для социального сектора, аналогичные апробированным возможностям, которые давно использовались в бизнесе. «Мы пытаемся показать некоммерческим организациям, что они могут создавать свой собственный балансовый отчет, – говорил Коэн, – который в самых нижних строках может иметь филантропический капитал, а затем и остальные слои капитала, расположенные над ним… Таким образом, это будет не чем иным, как предпринимательством. Вы поддерживаете предпринимателей, даете им доступ к капиталу; единственное различие заключается в том, что задачи бизнеса лежат в социальной сфере».

Чтобы заставить эту систему приносить свои результаты, по словам Коэна, сектор обязан стремиться к достоверным показателям, которые будут соотносимы с финансовой отдачей как для правительств, так и для всего общества в целом. Расчет реальных затрат на социальные проблемы, а затем измерение стоимости вмешательств, нацеленных на их решение, означает, что организации могут оценить свое влияние в финансовом выражении. «Вы можете измерить деятельность некоммерческой организации в цифровом выражении, – говорил он, – а значит, вы можете и связывать их с финансовой прибылью. Возможность привязывать социальную деятельность к финансовой прибыли и будет ключом к социальному предпринимательству на рынках капитала». По его словам, социальные предприниматели обязаны предоставлять существенный повод для инвестиций: «не [только] обращаться за помощью, чтобы собрать пожертвования, но и говорить: «Смотрите, я могу гарантировать от 7 до 10 процентов ныне коррелируемой прибыли. Я могу добиться социальной отдачи капиталовложений более чем в двойном размере, при этом улучшая жизни заключенных, детей, лишенных возможности учиться в школах, бездомных и молодых безработных».

Основав Big Society Capital, Коэн создал новую модель, способную изменить социальное равновесие, которая сочетала в себе как правительственные преобразования, так и преобразования с помощью бизнеса. Он видел, что ни правительство, ни бизнес не могли эффективно действовать самостоятельно. «Я мог видеть пределы способностей правительства в решении таких проблем, как создание новых рабочих мест», – говорил он. Частные компании имели гораздо больше возможностей для генерации работы посредством инноваций в бизнесе. Коэн мог воочию наблюдать это в Apax: «Если взглянуть на развитие венчурного капитала и на новые технологии, профинансированные благодаря ему, то становится понятно, что это явление коренным образом преобразовало наши жизни. Новые технологии позволили создать шестьдесят миллионов рабочих мест за двадцать пять лет, в то время как пятьдесят миллионов рабочих мест в «дымящих» отраслях промышленности были утрачены. Вовлекаясь в развитие социально значимых проектов, я стал ощущать, что только правительство было способно выполнять равную по значимости работу».

Как предприниматель Коэн начал применять инструментарий и образ мышления, присущие работе в его сфере, в деятельности, нацеленной на социальную пользу. «Я думаю, будет справедливым сказать, что для меня социальное предпринимательство представляет собой расширение области бизнес-предпринимательства: инструменты бизнес-предпринимательства, никогда ранее не используемые в среде [социального сектора]».

Так или иначе, Коэн несет революционные перемены: он работает над преобразованием социального предпринимательства. Это всего лишь начало пути, но его цель заключается в преобразовании способов доступа социального сектора к капиталу. Таким образом он хочет оказать повсеместное влияние, улучшая жизнь людей, живущих в стране, но, подобно Карнеги и Юнусу, выбрал для этого подход, ориентированный на потребителя, новыми способами сочетая социальное воздействие и извлечение прибыли. Big Society Capital не является организацией, предоставляющей финансовое обеспечение для всех социальных предпринимателей без исключения – это модель, основанная на успешности. Организации, работа которых приносит лучшие результаты, получают возможности для роста и расширения путем доступа к тем видам капитала, которые обычно поддерживают бизнес-предприятия. Коэн создает модель, помогающую изменить равновесие в больших масштабах, позиционируя свою компанию как открывающую двери в бизнес для более широкого сегмента организаций. Big Society Capital совершает прямые действия, предоставляя финансовые средства для структур, поддерживающих передовые организации из сферы социальных услуг и социальных предпринимателей. Компания выступает в качестве акселератора, помогая создавать широкий набор спонсорских финансовых инструментов и организаций, которые сумеют расширить масштаб новаторского подхода и укоренить его в данной области.

Коэн сумел разглядеть возможности социального финансирования, как он сам объясняет, потому что обратился к социальному сектору, находясь за его пределами. Собственные знания о венчурном капитале помогли ему увидеть возможность, упущенную теми, кто находился внутри этой сферы и воспринимал существовавшее равновесие как данность. Именно преимущество человека «извне» усилило его предпринимательскую интуицию: «В первую очередь я стал свидетелем той самой силы инвестирования в области венчурных и частных капиталов, которая применялась для борьбы с социальными проблемами, небывалый размер которых требовал новаторского подхода и расширения области воздействия… Чтобы понять это, необходимо взглянуть на ситуацию глазами аутсайдера. Если вы находитесь внутри системы, то вы попросту не сумеете этого распознать». Коэн увидел суть и смог представить лучшее будущее – то, в котором социальный сектор имел возможность доступа к капиталу, позволяющему достичь продуктивности уровня частного сектора. Он создал модель, способную воплотить эту идею, и в настоящее время работает над расширением ее зоны охвата.

Специфическое направление Коэна (инвестиции в социальные изменения) и особая структура его организации (управляемая трастом, получившим сумму в 600 миллионов фунтов стерлингов от британской «Комиссии по невостребованным банковским активам» и несколько миллионов фунтов в акциях от ведущих банков) не являются ключевыми определяющими, исходя из которых Big Society Capital следует считать социальным предпринимательством. В данном случае определяющим будет тот факт, что Коэн ищет способы изменения равновесия и для достижения своей цели использует принципы и практики, заимствованные как из правительственной, так и из бизнес-модели. Именно благодаря этим аспектам Коэн и его коллеги из Big Society Capital могут считаться социальными предпринимателями.

Как и в случае с Юнусом, у Коэна есть свои противники. Одни из них озабочены смещением фундаментальных правительственных обязанностей в область частного сектора. Другие скептически относятся к структуре его инструментов. Они указывают на то, что правительства переносят свои риски на финансовых инвесторов, которые, в свою очередь, смотрят в сторону инвесторов-филантропов, чтобы те смогли оказать им поддержку при потенциальных убытках. Несмотря на подобную критику социальное финансирование, или, если это явление рассматривать в более широком смысле, инвестиции в социальные изменения, остается инновацией, задуманной социальными предпринимателями, стремящимися к социальным преобразованиям посредством смены равновесия.

На примерах Big Society Capital и Grameen Bank мы можем видеть, что инструменты и образ мышления, свойственные предпринимательству, могут сочетаться с аспектами правительственных преобразования для того, чтобы в итоге стать социальным предпринимательством. Но, как демонстрируют нам Нандан Нилекани и его коллеги из Индийского ведомства уникальной идентификации, возникновение социального предпринимательства возможно даже в самих коридорах власти.