Глава III

Информация к размышлению: маркировка трансгенных продуктов

Нужно ли маркировать генетически модифицированные продукты питания? Более шестидесяти стран, от Австралии до Вьетнама, что составляет 40 % населения Земного шара, в настоящее время имеют какую-либо форму политики пометки ГМ-продуктов. Там, где действуют эти законы, например, в странах Евросоюза, директивы указывают точную формулировку и размещение этикетки, не оставляя места домыслам. Таким образом, маркировка продуктов вообще представляется обыденным делом.

Когда дело касается продуктов, содержащих ГМО, любые, казалось бы, даже самые простые вопросы выливаются в сложные обсуждения. Безусловно, слова на этикетке любых товаров чаще всего звучат правильно, красиво и убедительно, но маркировка вышеупомянутых продуктов включает множество нюансов и скрытых противоречий. В реальности положение дел далеко не такое простое, каким нас пытаются заставить его видеть.

Многие активисты, выступающие против ГМО, настаивают на том, что обязательная маркировка генетически модифицированных пищевых продуктов является неотъемлемой частью их права знать, что они едят и пьют, а также права выбирать, какие продукты употреблять, имея эту информацию.

Кажется, что любая форма маркировки, будь то маркировка продуктов, содержащих ГМО, или других, непременно приведёт к увеличению стоимости товара. Однако продовольственные компании регулярно меняют формулировку на упаковках продуктов, от одного до нескольких раз в год, но стоимость таких перемен для самих компаний ничтожна. Для производителя не составит сложности просто добавить дополнительные ярлыки к этикетке или же создать другую, обновленную упаковку, что не требует от них больших финансовых затрат. Производители также часто меняют состав своей продукции, при этом сохраняя её розничную цену. Следовательно, если компании решают изменить производимые продукты с тем, чтобы они не содержали генетически модифицированных ингредиентов, стоимость пищевого продукта не обязательно будет меняться.

Например, обычные злаковые завтраки торговой марки cheerios, которые производит компания General Mills, на данный момент не содержат ГМО, но цена на cheerios не увеличилась после того, как продукт претерпел изменения. В действительности, цены, по которым покупатели приобретают товар в супермаркетах, основаны на ряде факторов, не зависящих от цены, а скорее от демографического статуса покупателя, конкуренции брендов и особенностей торговой точки. Поэтому, несмотря на то, что потребители могут ожидать повышения цен, производители и другие фирмы в товарной цепочке могут разумно сокращать многие из своих расходов.

Некоторые могут возразить, дескать, это просто вопрос разработки научных фактов, связанных с генетически модифицированными продуктами. Являются ли они безопасными? Но даже в случае, если бы был достигнут научный консенсус, который мог бы помогать процессу, он не стал бы решающим фактором. Это связано с тем, что маркировка продукции больше ориентирована на покупателей, чем на науку. С течением времени узконаправленные технические вопросы, касающиеся маркировки товаров, в свое время представлявшие интерес только для учёных и государственных регулирующих органов, переплелись с различными социальными, культурными и политическими ценностями. Кроме того, любой международный стандарт, несомненно, создаёт экономических победителей и проигравших – и пропорционально распределяет политическую власть.

Основная идея обязательной маркировки подразумевает предоставление информации о продукте и, соответственно, права выбора покупателю

Подавляющее большинство стран, в которых присутствует политика маркировки, более развиты в экономическом отношении, в то время как лишь немногие развивающиеся страны ввели такую политику. Сами принципы этикетирования также отличаются друг от друга по своей природе, масштабам, зоне покрытия, исключениям и степени реализации. Соответственно, последствия этой политики также существенно разнятся.

Один из способов достижения баланса – воспользоваться международными стандартами. Например, Продовольственная и сельскохозяйственная комиссия ООН и Всемирная организация здравоохранения проводили совместные совещания экспертов по вопросам генетически модифицированных продуктов питания. На совещании в 1990 году посчитали, что генетическая модификация того времени являлась частью континуума современных методов селекции, а также, что ГМ-продукты не были по своей природе более опасными, чем не тронутые генной инженерией. На совещании 1996 года решили, что сравниваемые продукты похожи по критериям безопасности. Цель этих международных научно-технических совещаний заключается в предоставлении доказательств, что позволяет правительствам стран по всему миру достичь каких-то договоренностей, которые будут способствовать развитию международной торговли.

Комиссия Кодекса Алиментариус была создана в 1960-х годах в качестве совместного межправительственного органа для содействия торговле пищевыми продуктами путем установления международных стандартов. Правом голосования в комиссии обладают только страны – участники. У каждого члена есть право на один голос, независимо от численности населения или уровня развития промышленности в стране. В общей сложности, в настоящее время комиссия насчитывает 185 стран – членов, охватывающих 99 % населения мира, и 233 «наблюдателей».

Комиссия пытается достичь консенсуса по вопросам охраны здоровья потребителей и обеспечения справедливой практики торговли продуктами питания, но одним из важнейших вопросов, поднятых критиками комиссии, является резкое несоответствие между количеством «наблюдателей», которых финансирует промышленность, и относительной малочисленностью групп, которые действуют исключительно в интересах общества. Группы, спонсируемые правительством, представляют собой подавляющее большинство наблюдателей, отчасти потому, что у этих групп есть финансовые ресурсы, чтобы направить свои делегации на международные встречи.

Основные документы комиссии носят добровольный характер, с тем, чтобы страны могли выбирать, принимать или не принимать их в качестве внутреннего законодательства. Тем не менее, стандарты Кодекса имеют важное значение в контексте международной торговли.

ВТО определяет стандарты на пищевые продукты комиссии в качестве авторитетных в рамках генерального соглашения по тарифам и считает, что такая политика имеет серьезные последствия для международной торговли. Помимо этого, программа по пищевым стандартам предполагает определение приоритетов и дает указания по подготовке и доработке стандартов, которые имеют отсылку к соглашению о санитарных и фитосанитарных нормах ВТО и которые публикуются либо в качестве региональных, либо всемирных стандартов. Это означает, что страны – члены могут включать принятые комиссией стандарты в соответствующие внутренние правила и законодательство. Страны – члены комиссии могут также выбрать в одностороннем порядке, установить более строгие правила безопасности, применяемые к пищевым продуктам, если они сочтут их необходимыми для обеспечения внутренней защиты потребителей и при условии, что стандарты являются обоснованными с научной точки зрения.

В 1993 году комитет маркировки продуктов Кодекса Алиментариус принял решение работать над вопросом маркировки продуктов, содержащих ГМО. Более двадцати лет в комитете шли переговоры, целью которых было прийти к общему мнению, учитывая расхожие взгляды стран – членов комиссии. По прошествии двух десятков лет обсуждений маркировки продуктов, созданных при помощи биотехнологий, комитет смог прийти к консенсусу только лишь по поводу документа, который регламентировал использование различных текстов, используемых для маркировки продуктов питания, в создании которых применялись биотехнологии. Точнее, к 2011 году, чтобы полностью не отказываться от проекта, комитет пришёл к общему решению по поводу заголовка, целей и соответствующих идей, применяемых к документу, который компилировал тексты Кодекса в отношении маркировки пищевых продуктов, полученных с помощью современных биотехнологий. В итоге вышеупомянутый документ не создал никаких новых правил для стран, которые были готовы внедрить маркировку товаров.

В 2000 году комиссия Кодекса Алиментариус учредила специальную межправительственную группу с целью разработки стандартов, руководств или рекомендаций для пищевых продуктов, полученных с помощью биотехнологии или спецификаций, применяемых к пищевым продуктам, полученным с помощью биотехнологии. Целевая группа была вновь создана в 2004 году и прекратила существование в 2008-м, после завершения работы на год раньше запланированного срока. Несмотря на то, что процесс занял несколько лет, с его помощью определенный консенсус был достигнут относительно быстро по сравнению с попытками комиссии прийти к общему мнению по другим вопросам, связанным с ГМО.

В результате десятилетий дебатов и международных совещаний комиссия Кодекса Алиментариус приняла решение о том, что правила, изложенные в документе, должны применяться ко всем продуктам питания, в том числе и к тем, которые были произведены и получены с помощью современных технологий и техник генетической модификации. Кодекс не давал привилегию добровольным или обязательным правилам маркировки. Также не были обозначены жёсткие рамки маркировки товаров. На практике это означало, что страны вольны выбирать добровольный или обязательный режим маркировки генетически модифицированных пищевых продуктов, не опасаясь судебного процесса и претензий со стороны ВТО. Безусловно, это соглашение не отвечает требованиям противников генномодифицированной пищи, которые требуют обязательной пометки на продуктах, содержащих ГМО. Но, тем не менее, соглашение достигает нового рубежа, когда речь идёт о маркировке данных продуктов в разных странах. Иными словами, комиссия, так или иначе, сделала попытку примирить противоборствующие социальные, культурные и политические ценности и пришла к выводу, что примирение не представляется возможным. Вместо этого множество разнящихся национальных и международных стандартов продолжат своё сложное конкурирующее сосуществование.

К примеру, страны, которые производят и экспортируют генномодифицированные культуры, должны обеспечить поддержание двух различных цепочек поставок с тем, чтобы получать и не тронутые генной инженерией продукты высшего качества. Обеспечение раздельности цепочек поставок трансгенных и органических продуктов представляет собой не такую простую задачу, как казалось бы. Во избежание случайного смешения в цепочке поставок необходимо соблюсти ряд предупредительных мер.

Органические культуры должны выращиваться на достаточно удалённом расстоянии от генетически модифицированных семян для предотвращения перекрестного смешивания; оборудование для сбора урожая обязательно должно быть тщательно очищено при сборе различных видов урожая, либо же, в качестве альтернативы, для сбора каждого вида урожая должно использоваться надлежащее оборудование на всех этапах: сбора, транспорта, переработки и очистки; и, наконец, местные и вышестоящие государственные регулирующие органы должны установить чётко согласованные стандарты с целью достижения соответствия. Затем стандарты местного масштаба должны быть соотнесены с международными торговыми стандартами. Помимо этих практических и организационных мер также должны учитываться вопросы стоимости, правдивости в рекламе и добросовестности. Безусловно, на протяжении всего процесса сторонники и противники ГМО оказывают определённое влияние на мнение управляющих органов и потребителей.

Современные международные нормативно-правовые режимы, которые варьируют от обязательной маркировки товаров до добровольной, и всё, что к ним относится, является продуктом этих противоречивых влияний. Несмотря на то, что огромное количество стран импортирует продукты сельскохозяйственного производства, относительно небольшое количество стран их экспортирует, ещё меньшее количество экспортирует генетически модифицированные сорта этих продуктов. Существуют разные подходы даже среди стран, в которых приняты положения об обязательной маркировке. Так, например, в Австралии, Новой Зеландии и Японии указывают наличие содержания ГМО в готовом продукте, а в странах Евросоюза, Бразилии и Китае информируют о технологии производственного процесса, в ходе которого применялась генная инженерия.

В странах Евросоюза любой продукт, произведённый с помощью ГМО, должен быть маркирован как таковой, даже если в самом конечном продукте не обнаруживается ДНК или белок с ГМО. Однако же в странах Евросоюза не подлежат обязательной маркировке товары, которые были получены с помощью генетически произведённых дрожжей и бактерий, например, таких как пиво, вино и сыры. В Австралии, где также действует закон об обязательной маркировке продуктов, не требуется выделять товары при отсутствии выявляемых белков или ДНК, содержащих ГМО. В результате соевое масло, в котором не обнаруживается ДНК или белок, подлежит обязательной маркировке в странах Евросоюза, в то время как в Австралии не требуется сообщать об этом. В итоге продавцы глобального масштаба сталкиваются с проблемами всё более широкого распространения товаров, содержащих ГМО, препятствиями в нормативно-правовой системе регулирующих органов, а также с противоречивыми настроениями потребителей.

В общей сложности, более трех миллиардов человек живут в странах, в которых либо действуют законы относительно этикетирования генетически измененных продуктов питания, либо такие законы находятся на стадии рассмотрения. Обязательная маркировка в европейских странах и ряде других, в том числе в Японии, Южной Корее, Китае, Австралии и Новой Зеландии, привлекает большое внимание к этому вопросу.

Данный факт создает растущую потребность в отслеживании продукции, что позволит увидеть генетически модифицированные товары и продукты по всей производственной цепочке и провести анализ. Генетически модифицированные продукты могут быть обнаружены с помощью аналитических тестов, поскольку содержат уникальные новые белки или ДНК, которые не присущи их традиционным продуктовым аналогам. Прослеживание продукции облегчает изучение потенциальных долгосрочных последствий для экосистемы, а также изъятие, когда обнаруживаются непредвиденные неблагоприятные воздействия на здоровье человека и животных или окружающей среды.

Отслеживание и тестирование продуктов на наличие генетически модифицированных ингредиентов является основой для их маркировки. Некоторые предполагают, что законы об обязательной маркировке могут принести пользу экспорту сельскохозяйственной продукции, в то время как другие думают, что даже добровольная маркировка может повысить доверие к отрасли и признание потребителей. Сторонники маркировки справедливо замечают, что даже производители пищевых продуктов, не представляющих никакой потенциальной угрозы для здоровья, обязаны сообщать об этом на своих этикетках (имеются в виду продукты с натуральными пищевыми добавками и красителями). Кроме того, сторонники маркировки справедливо замечают, что этикетка на ГМ-товаре предлагает выбор самым щепетильным и капризным покупателям.

Однако потенциальная польза от маркировки продуктов имеет свою цену. Чёткое разделение генетически модифицированных пищевых продуктов на всех этапах производства (посадки, уборки, переработки и распределения) приносит дополнительные затраты по производству. Эти издержки могут означать, что прибыль селекционеров, фермеров, производителей пищевых продуктов пойдёт на убыль, а для потребителей вырастут цены.

Проблема добровольной маркировки ГМ-товаров состоит в том, что она в настоящее время недостаточно регулируется и может ввести потребителей в заблуждение. Так, покупатели могут думать, что этикетки на продуктах, на которых написано «без использования ГМО», указывают на отсутствие в данном товаре генетически измененных организмов несмотря на то, что в действительности не существует никаких нормативно отрегулированных определений этих терминов. Отсутствие конкретных определений в использовании этикеток добровольной маркировки в некоторых странах усугубляется использованием этих терминов в контексте обязательной маркировки в других.

Было бы неразумным требовать полного отсутствия генетически модифицированных ингредиентов для многих продуктов. В связи с этим страны в некоторой степени терпимы к случайному, непреднамеренному появлению ГМО в продуктах. Но степень этого приятия разнится. Например, в странах Евросоюза для продуктов, не содержащих ГМО, допустим порог до 0,9 %. Для сравнения, в Японии этот порог составляет 5 %, а в Корее 3 %. Конкретные единицы, используемые для расчета процентов, могут вызвать споры между странами и участниками международной цепи поставок. Вне зависимости от порога, любая форма отслеживания и маркировки требует сложной инфраструктуры мониторинга, обнаружения и проверки. В ответ на сложности и стоимость, в которую обходится маркировка и прослеживание стандартов, а также сопряжённые с ними попытки понять сосуществование ГМО и традиционного сельского хозяйства, некоторые страны ввели моратории и запреты.

Идея о том, что пища должна прослеживаться от источника её получения до тарелки и обратно, лишь частично связана с генными манипуляциями. Гораздо более сильный импульс исходит от директив по безопасности пищевых продуктов, связанных с рядом опасений начиная от коровьего бешенства, болезни болезнь Крейтцфельдта – Якоба в Великобритании, зараженными молочными продуктами в Китае до птичьего гриппа H5N1, гастролирующего по Азии, Европе и Африке. Отсутствие оперативного контроля является проблемой не только для потребителей, но и для фирм в цепочке поставок продуктов.

Маркировка трансгенных продуктов питания имеет личную привлекательность для потребителей, потому что дает людям иллюзию, будто выбор продуктов питания находится в их собственных руках. Однако присутствуют и риски. Если сторонники маркировки преуспеют, они могут непреднамеренно содействовать тем проблемам, которые хотят нейтрализовать. Даже государственный закон о маркировании продуктов питания может иметь относительно скромное влияние на американскую продовольственную систему, принимая во внимание массовый переход к генетически модифицированным товарам в последние десятилетия.

Даже если согласиться с идеей «прозрачности» продукта, Эндрю Сас, экологический социолог, приводит термин «перевёрнутый карантин», давая ему описание в своей работе «Шопинг как путь к безопасности»: покупатели верят, что они защитили себя от предполагаемой угрозы (от генетически модифицированных продуктов), следовательно, полагают, что находятся в безопасности. Это демонстрирует всю сложность проблемы, ошибочность предположения, что маркирование генетически модифицированных продуктов можно считать победой над современной промышленной системой пищевого производства.

Например, результат опроса показал, что большинство американцев хочет видеть на генномодифицированных продуктах соответствующие пометки, однако, когда их спрашивали о том, какую именно информацию они бы хотели видеть на упаковках товаров, большинство из них не вспомнили про ГМО. Таким образом, отношение потребителей к маркировке пищевых продуктов, содержащих ГМО, достаточно поверхностно: они выступают «за», только когда им адресуют соответствующие вопросы. Иначе говоря, тема трансгенных продуктов не стоит для покупателей остро.

Ещё меньшее число опрошенных хочет знать, где пищевой продукт был выращен или обработан. В то время как многие покупатели обеспокоены отсутствием этикеток на генномодифицированных пищевых продуктах, большинство из них концентрирует внимание на других вопросах, таких как применение гормонов, пестицидов и антибиотиков.

Как точно подмечает Эндрю Сас, потребитель упорно продолжает заботиться о качестве того, что он ест, но если бы этикетки на товарах содержали о них достоверную и полную информацию, то точно бы отбили всякое желание продолжать заботиться дальше. Если бы генетически модифицированные продукты были помечены соответствующим образом, некоторые люди избегали бы подобных покупок с целью защитить себя и, таким образом, не оказывали бы поддержку регулирующим органам, что необходимо для полного решения структурных проблем в системе питания.

Правительственные регламенты, касающиеся продуктов питания, зависят от интересов и влияния пищевой промышленности. Без широкой поддержки регулирующие органы имеют мало стимулов идти против мощного влияния агробизнеса. Массовое бегство потребителей в «перевернутый карантин», вызванный маркировкой товаров, может уменьшить или отсрочить вероятность того, что мы увидим какую-либо динамику в решении проблем в системе питания. Лишившись потенциальных избирателей, политическая мотивация исчезнет – в этом смысле маркировка товаров может препятствовать росту количества потребителей, обладающих критичностью мышления относительно продовольственной системы. Несмотря на то, что отдельные покупатели стремятся изменить свои пищевые привычки с целью избежать продуктов, содержащих ГМО, сделать это им будет непросто. Если конечной целью является устойчивая продовольственная система, то законы о маркировании не могут влиять на многое. Этикетирование не изменит структуру производства продуктов питания. И если мы верим в «перевернутый карантин», законы о маркировке фактически могут навредить.

Но это только теория. Ведутся активные социально-научные обсуждения этого явления, которое многие называют «этическим», «политическим» или «зелёным» потреблением. Некоторые утверждают, что такой потребительский выбор, основанный на маркировке продуктов, на деле принесёт вред, поскольку приучает людей думать, будто с его помощью будут решены все проблемы.

Изменение поведения на рынке может быть важным компонентом в проведении широкой кампании маркировки генетически модифицированных продуктов. Как можно было наблюдать в течение двух десятилетий международных обсуждений продуктов, содержащих ГМО, люди обратились к рынку отчасти потому, что он является ареной, где кажется, что можно достичь определённых результатов, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. В конечном счёте анализа поведения рынка будет недостаточно. Вместо того, чтобы изменять индивидуальное поведение потребителя в момент покупки, действительно значимые изменения должны начинаться задолго до того как продукты окажутся на прилавках. Слишком часто международная продовольственная система опирается на мировоззрение, в основе которого лежит гонка за более низкими ценами и наличием личного выбора в ущерб более широким социальным выгодам.

Даже тогда, когда все стороны отстаивают принцип защиты индивидуальных интересов, соглашение о том, как достичь этой цели, чревато предположениями и несоответствиями. После десятилетий обсуждений даже мизерные соглашения являются иллюзорными. Может быть, поиск наилучшего набора национальных или международных стандартов, обеспечивающих честную торговлю, выбор для потребителей стоит того, чтобы прилагать к его поиску усилия.

Учитывая международную взаимозависимость, важно учитывать, что мы не можем решать некоторые вопросы, касающиеся генетически модифицированных продуктов питания без решения проблем неравенства; бедность сильно влияет на возможности людей контролировать преимущества и риски, с которыми они сталкиваются в жизни.

Семеноводческие компании могут полагать, что они в состоянии решить сельскохозяйственные проблемы, такие как противостояние растений вредителям и их устойчивость к болезням, принимая технократические решения, но эти проблемы не выходят за рамки границ государства; то есть, если богатые государства введут строгие правила контроля и над посадкой, эти культуры могут переместиться в другое место с менее строгими правилами.

Если мы не начнем подходить к рассмотрению сельскохозяйственной производственной практики на новом уровне, то выбор будет по-прежнему выглядеть совсем по-разному для бедных и богатых. Важно иметь в виду, что даже если генетически модифицированные продукты будут помечены как таковые, остаётся неопределённым, насколько логически обоснованными окажутся надписи на этикетках. Значения на этикетках часто меняются, что связано с возможными изменениями в их сертификации. Как отметила Джули Гутман в своей книге «Парадокс органического сельского хозяйства в Калифорнии», крупные корпоративные фермы «разбавили» значение слова «натуральный». Корпоративные агропромышленные фирмы продолжают входить в органические и справедливые секторы рынка торговли, они склонны искать регуляторные изменения и ослабленные стандарты, которые способствуют сохранению и работе их существующих бизнес-моделей.

Обсуждения маркировки продуктов, содержащих ГМО, очень похожи на дискуссии, центром которых стали натуральные продукты. Дело в том, что на сегодняшний день не существует никакого официального или законодательного определения, какие продукты могут претендовать на то, чтобы называться естественными. Торговые группы, юристы и правительственные учреждения предлагали много различных способов для того, чтобы устранить путаницу, начиная от определения термина до полного его игнорирования. Некоторые организации, занимающиеся охраной прав потребителей, призывают к запрету использования слова «натуральный» в маркировке. Реальность нашей современной продовольственной системы такова, что довольно сложно определить, где заканчивается природа и начинается наука.

Отличным примером здесь может послужить приготовление апельсинового сока. Для того, чтобы сделать свежевыжатый апельсиновый сок, вам нужно разрезать несколько апельсинов пополам и выжать из них сок; в зависимости от предпочтений вы можете использовать ручную или электрическую соковыжималку с сетчатым фильтром. Каждый стакан сока может немного отличаться по вкусу в зависимости от сорта апельсинов, качества плодов и места их сбора. Несмотря на то, что приготовление такого сока не занимает много времени, большинство людей предпочитает покупать его в магазине. Производство сока в промышленном масштабе представляет собой несколько иной процесс. Этот процесс означает выполнение иного набора задач, чем тот, который вы выполняли бы, готовя сок из апельсинов у себя на кухне.

После того как апельсины вымыты, из них выжимают сок и пастеризуют его – нагревают в течение короткого периода времени с тем, чтобы устранить потенциально вредные бактерии; затем сок разливают и хранят в асептической упаковке без доступа кислорода. Перед тем как разлить сок в красивые тетрапаки и отправить его по местам назначения, в сок добавляют так называемые «ароматные пакеты», предназначенные для компенсации в процессе нагревания потери соком вкуса и аромата. Состав «ароматных пакетов» у каждой марки-производителя сока разный, что, безусловно, влияет и на сам вкус. Этот, вполне современный и промышленно развитый способ производства апельсинового сока позиционируется как «натуральный».

Есть также материально-технические и практические вопросы, связанные с маркировкой, учитывая глобальное участие сельскохозяйственных фирм – участников процесса. Власть этих фирм очевидна во многих отношениях, например, она может заключаться в способности купить или устранить конкурентов. Некоторые могут даже утверждать, что ситуация с возросшей властью компаний агробизнеса привела к ситуации, в которой интересы потребителей не могут быть адекватно учтены. Таким образом, фирмы вряд ли будут вынуждены принять обязательную маркировку генетически модифицированных пищевых продуктов, если они воспринимают её как противоречащую своим экономическим интересам. Могут заработать негативное отношение и те компании, которые настаивают на появлении ГМО-этикеток активнее других, – резонно ожидать, что отрасль будет сопротивляться обязательному маркированию товаров, которое может осветить продукцию в негативном свете. Но, тем не менее, как показал опыт в Европе, корпоративные интересы меняются, особенно в случаях, когда найден способ подавать покупателям перемены как позитивные.

Важно отметить, что концентрация собственности органических продуктов питания и напитков в руках транснациональных корпораций, таких, как Kraft, Pepsico, Unilever и Nestle может выступать в качестве уравновешивающей силы к желаниям семеноводческих и химических компаний, таких, как Dupont, Monsanto, Syngenta и Groupe Limagrain. Маркетологи считают, что если компании будут демонстрировать свой интерес к потребностям потребителей, это, безусловно, благоприятно скажется на их репутации. Несмотря на то, что социальные активисты требуют маркировки генетически модифицированных продуктов, компании в состоянии создавать инновационные процессы относительно составляющих продуктов и менять свою продукцию параллельно с разработкой правил регулирования.

Помимо этого, продуктовые компании могут рассматривать маркировку продуктов как способ получения прибыли. Например, используя психологическую готовность покупателя заплатить больше за то, чтобы наверняка приобрести продукт, не содержащий ГМО, – либо наоборот.