Политическая жизнестойкость

Финансовая катастрофа и ее последствия держали правительства западных стран в сильном напряжении. От многолетнего процветания внезапно не осталось и следа, и правительства обнаружили, что оказались в совершенно непонятной и очень опасной ситуации, возникшей в результате финансового хаоса. Неудивительно, что многие правительства, которым пришлось искать выход из этой ситуации, не были переизбраны на новый срок. Но общая картина пяти послекризисных лет свидетельствовала о том, что правящим режимам удалось адаптироваться. В ведущих западных демократиях у власти оставались основные политические партии. Они сумели сохранить свои позиции даже в еврозоне, где наблюдалась самая высокая политическая напряженность.

Воздействие кризиса и рецессии в разных странах неизбежно было неравномерным, что отчасти отражало различное время проведения электоральных циклов и было связано с особенностями каждой страны. В США на президентских выборах, прошедших сразу после кризиса 2008 г., на место республиканца пришел демократ. А в ходе промежуточных выборов 2010 г. произошла смена состава в палате представителей, где большинство перешло от демократов к республиканцам. С тех пор на выборах президента побеждала партия, чей кандидат находился на должности президента, а на выборах в конгресс побеждала партия, имевшая большинство в конгрессе. В Японии правительство находившейся у власти партии уходило в отставку дважды – в 2009 и в 2012 гг. То же самое произошло в Соединенном Королевстве в 2010 г. Смена правительств после финансового краха чаще всего происходила в странах ЕС. Из 28 стран, входивших в состав ЕС в 2013 г., в период с 2008 по 2013 г. в 21 стране правительство сменилось по меньшей мере один раз, и лишь в семи у власти оставались все те же партии. На всем протяжении кризиса лишь в четырех из 17 стран еврозоны правительство формировали одни и те же партии, а в 13 странах произошла как минимум одна смена правительства.

В ряде стран (в Исландии, Греции, Италии и на Кипре) финансовая катастрофа вызвала глубокий политический кризис, который в Греции сопровождался широкомасштабными социальными потрясениями. Но события в Греции нельзя считать типичными, потому что даже там партии основных политических течений сохранили за собой места в правительстве. Чаще всего действующие правительства вынуждены были уйти в отставку, что иногда сопровождалось потерей поддержки правящей партии. Определенную роль играли и местные факторы, при этом, хотя каждый отдельный случай имел особенности, наблюдалась общая закономерность. Избиратели возлагали вину за кризис и последовавшую за ним экономическую стагнацию на находившиеся у власти партии. Наиболее яркими примерами стран, где правящие партии потерпели сокрушительное поражение, стали Исландия (2009), Греция (2012) и Венгрия (2010). В других странах утрата партиями, находящимися у власти, поддержки избирателей была не столь очевидной. Как ни удивительно, но до сих пор ни в одной стране не произошло смены правящего режима в смысле победы несистемной партии правого или левого толка, выступающей за отмену или коренной пересмотр действующих международных соглашений и выход страны из международных организаций, что могло бы привести ее к изоляции от международной экономики. Все партии, которым удалось вытеснить находившиеся у власти партии, придерживались действующего в стране консенсуса, заявляя о своей приверженности таким внешним обязательствам своей страны, как участие в ЕС, ВТО, ОЭСР и МВФ, представляющим собой основные составные части международного рыночного порядка.

В некоторых странах, в первую очередь в Греции и Италии, укрепили свои позиции несистемные партии правого и левого толка, в других – наблюдался стремительный рост популистских партий, таких как партия «Истинные финны» в Финляндии, получившая в 2011 г. 20 % голосов. В ответ основные политические партии нередко прибегали к созданию широких коалиций, стремясь не допустить, чтобы популистские партии, даже набравшие более 20 % голосов, играли в правительстве сколько-нибудь заметную роль, как это произошло в 2011 г. с партией СИРИЗА в Греции и в 2012 г. с «Движением пяти звезд», возглавляемым Беппе Грилло в Италии. Политика жесткой экономии, в той или иной форме присутствовавшая после кризиса в большинстве западных стран, стала серьезным испытанием для западной демократии, но до сих пор ей удавалось избегать потерь.

Сильнейший политический кризис разразился в Греции и Италии. 27 октября 2011 г. Совет Европы согласовал выдачу второго крупного транша для Греции (первый был направлен в мае 2010 г.). Условия предоставления транша были очень жесткими, и греческий премьер-министр Георгиос Папандреу заявил о намерении провести референдум по вопросу о приемлемости таких условий для народа Греции. За этим последовало сильнейшее давление на него самого со стороны правительств других стран ЕС, и 4 ноября на саммите «Большой двадцатки» в Каннах ему было сказано, что единственный вопрос, по которому он может проводить референдум, – это вопрос о выходе Греции из еврозоны и ЕС. Условия предоставления пакета помощи не обсуждались. Папандреу отменил запланированный референдум и подал в отставку. На его место пришел Лукас Пападемос, возглавлявший ранее Центральный банк Греции. Было сформировано правительство технократов, призванное разработать пакет мер, на проведении которых настаивала «тройка» (в составе Европейской комиссии, ЕЦБ и МВФ).

В это же время Сильвио Берлускони, отказавшийся ранее следовать мерам жесткой экономии, которые были рекомендованы Италии «тройкой» в рамках пакета помощи, не сумел заручиться поддержкой в парламенте страны и был вынужден уйти в отставку. На его место пришел Марио Монти, бывший комиссар ЕС, сформировавший, как и Пападемос, правительство технократов, которому предстояло проводить в жизнь меры жесткой экономии.

Эти перемены встретили широкое осуждение (не в последнюю очередь, со стороны британских евроскептиков) как нарушение демократии. Технократические правительства за то недолгое время, что находились у власти, вынуждены были противостоять парламентскому большинству, и вскоре их сменили выборные правительства. Демократия в Европе была приостановлена лишь на короткое время. В этом состоит основное отличие от 1930-х годов. Меры, принятые для предотвращения экономического коллапса, позволили избежать политического коллапса, по крайней мере до сих пор. Но кризис еще не закончился, поэтому потенциальная возможность обвала в одной или нескольких странах сохраняется.

Сила демократического общества стала важным фактором устойчивости международного рыночного порядка, противостоящего финансовому кризису и турбулентности в экономике. Ограниченная поддержка, которой пользовались несистемные партии, означала, что у избирателей была возможность выразить свое недовольство правительствами, находившимися у власти, и добиться их отставки, хотя пришедшие им на смену правительства зачастую проводят похожую политику и не предлагают действительных перемен. Правда, западные демократии еще не сталкивались со столь жестоким экономическим спадом со времен Великой депрессии, разразившейся 70 лет назад. Тогда позиции демократии не были столь сильны, поэтому в ряде стран ей не удалось противостоять кризису. В результате в этих странах произошла смена режимов и установилась диктатура, что стало основным фактором крушения международного рыночного порядка, который затем пришлось с большими мучениями восстанавливать после Первой мировой войны. Большинство западных обозревателей уверено, что ничего подобного повториться не может, и, действительно, до сих пор повторения не произошло. Международный рыночный порядок устоял, правда, в некоторых странах ему пришлось пройти суровое испытание политикой жесткой экономии, проводимой правительствами. Уровень безработицы, особенно среди молодежи, вырос настолько, что многие начали опасаться долговременных последствий и глубокого разочарования в демократических институтах у множества граждан следующего поколения. Их отстраненностью от политики, разочарованием в политиках и альтернативах, предлагаемых основными политическими партиями, частично объясняется неожиданный подъем популистских несистемных партий, таких как «Движение пяти звезд» Беппе Грилло в Италии, «Истинные финны» в Финляндии, «Золотая заря» в Греции и «Йоббика» в Венгрии [Goodwin, 2011; Eatwell et al., 2014, ch. 9].

Политические элиты на Западе полагают, что несистемные движения можно сдержать и не допустить их прорыва. До сих пор это удавалось, но в ряде стран растут сомнения относительно правомерности таких действий, и в большинстве демократических стран возникла проблема доверия к политикам и оторванности политической элиты от вопросов, волнующих массы населения. Широкое распространение получило мнение, что между основными политическими партиями, при всех бесконечных разногласиях, неуместной риторике и ожесточенной борьбе за место наверху, нет особых различий, так как они во многом разделяют одни и те же политические установки, а придя к власти, в основном продолжают все ту же политику. Одной из политических установок, построенных на убеждении, что современные демократии могут действовать лишь при постоянном увеличении потока общественных и индивидуальных благ, позволяющих удовлетворять самые разнообразные интересы, является императив скорейшего возобновления экономического роста. Для решения внутренних политических проблем определенный уровень экономического роста нужен не только Китаю. Он нужен и всем современным государствам, за исключением наиболее репрессивных. В современном обществе нелегко оправдать действия власти, постоянно поддерживающей режим жесткой экономии. Политика жесткой экономии нужна в периоды кризиса, а в обычных условиях правительства рассматривают ее в качестве временной меры и стремятся отказаться от нее как можно скорее [Hood et al., 2014].

Правительства всех западных стран, включая Японию, находившиеся у власти в сентябре-октябре 2008 г., то есть во время финансового кризиса, позже обвиняли в том, что они позволили кризису развиться у них на глазах. Это стало важнейшей причиной, по которой правящие партии вынуждены были уйти в ходе выборов. Перед этим поветрием устояли лишь Германия и Япония. Финансовый кризис непосредственно сказался на результатах состоявшихся в ноябре президентских выборов в США, где экономика и перспективы ее развития занимали центральное место в предвыборной кампании. В центре дебатов были вопросы, связанные с реакцией на кризис финансовых органов и поведением банков до и во время кризиса.

В 2009 г., по мере распространения поднятой финансовым крахом волны, в Исландии случился первый кризис выплаты суверенного долга, за ним последовали дефолт и сокрушительное поражение правящей партии во время выборов, которые пришлось проводить в апреле. Правда, непосредственные последствия кризиса не сильно сказались на правительствах – отчасти потому, что лишь в некоторых западных демократиях в это время состоялись выборы. Правительствам этих стран пришлось действовать в условиях самой сильной с 1945 г. рецессии, хотя предпринятые ими антикризисные меры позволили избежать соскальзывания в дефляцию и депрессию. По мере осознания всей полноты долгосрочного ущерба менялся и преобладающий дискурс, в котором кризис изображался не как финансовый, а как долговой. Правительствам и домохозяйствам для сокращения государственных и частных расходов настоятельно рекомендовалось перейти к программе строгой экономии, отвечающей условиям спада производства в экономике.

В 2010 г. кризис суверенной задолженности в еврозоне положил начало новой фазе политического кризиса. Первый транш для Греции пришлось согласовывать с «тройкой» в условиях осознания того, что такие же проблемы стоят перед целой группой стран, в том числе Ирландией, Испанией, Португалией и Италией, которым также грозил дефолт. Теперь главным содержанием этого кризиса стал считаться суверенный государственный долг, и дискурс жесткой экономии становился все более доминирующим во всех западных экономиках [Blyth, 2013]. В мае в результате всеобщих выборов в Соединенном Королевстве произошла смена правительства и была создана новая коалиция, явно намеревавшаяся продолжить курс на жесткую экономию и возлагавшая ответственность за финансовый кризис на своих предшественников-лейбористов, которые чересчур много тратили и слишком плохо справлялись с задачами регулирования. К этому моменту развития кризиса правительства в западных странах менялись одно за другим. Центральной темой дискуссии по вопросам международной экономической политики стало будущее еврозоны и возможность ее распада, что нашло отражение в докладах МВФ и ОЭСР. Эта проблема затронула и Ирландию, где долговой кризис привел к резкому падению популярности правящей партии «Фианна Файл» на всеобщих выборах 2011 г., что стало ее крупнейшим поражением на выборах со времен создания республики. Смена правящих партий произошла в Финляндии, Португалии, Дании, Испании и Словении.

В 2012 г. медленный процесс восстановления западных экономик положил начало отходу от дискурса жесткой экономии на фоне новых забот, связанных с экономическим ростом и уровнем жизни. Кризис еврозоны продолжался, при этом не наблюдалось и серьезного ухудшения, а действия ЕЦБ в июле укрепили уверенность рынка в том, что еврозона вряд ли распадется и худшее, возможно, уже позади. Председатель ЕЦБ Марио Драги поддержал ожидания рынка, заявив, что банк готов пойти на все ради сохранения евро, хотя вряд ли у него хватило бы сил подкрепить свои слова делами [Marsh, 2013].

В 2012 г. продолжающаяся стагнация и усиливающееся противостояние политике строгой экономии во многих западных странах привели к поражению партий, находившихся у власти в Словакии, Литве, Хорватии и Японии. Во Франции в результате президентских выборов на смену Николя Саркози пришел Франсуа Олланд. В Греции выборы прошли даже дважды. Первые выборы, в ходе которых все основные политические партии уступили новым протестным несистемным партиям, действовавшим как справа, так и слева, оказались безрезультатными. Больше всех потеряла левоцентристская партия ПАСОК, которая была у власти во время долгового кризиса. Определенной стабильности удалось достичь с формированием широкой коалиции, во главе которой встала правоцентристская партия «Новая демократия», значительно укрепившая позиции этой коалиции в ходе вторых выборов. Обстановка обострилась в связи с усилением партии «Золотая заря», которая добилась представительства в парламенте, участвуя в уличном насилии против иммигрантов и своих политических оппонентов. Возрождение классического фашистского движения стало предостережением о том, к чему может привести кризис. Убийство левого активиста в сентябре 2013 г. дало правительству повод назвать «Золотую зарю» преступной организацией и арестовать ее руководителей.

То, что волна смены правящих партий пошла на спад, подтвердили результаты президентских выборов в США в конце 2012 г. Некоторого улучшения состояния американской экономики, правда, пока неуверенного, оказалось достаточно, чтобы Барак Обама был переизбран в ноябре на второй срок. Однако демократы не сумели вернуть утраченные позиции в палате представителей, и им с трудом удалось сохранить свои позиции в сенате, а это означало, что в перспективе Обама может оказаться в трудном положении при решении ключевых политических вопросов во время второго президентского срока. В Европе борьба за власть продолжалась. Исключением была Германия. Переизбрание Ангелы Меркель в сентябре 2013 г. (правда, без предпочитаемого ею партнера по коалиции) было вполне ожидаемым. В остальных европейских странах правящим партиям сложно было удержать власть. В Италии новая широкая коалиция, сформированная после выборов, чтобы сменить правительство Монти, так и не смогла выдвинуть явного победителя, правда, это продолжалось недолго. Кипр, где только что был избран новый президент, находился в глубоком долговом кризисе, ставшем запоздалой реакцией на кризис в Греции, где кипрские банки имели значительные инвестиции. Наиболее примечательный разворот произошел в Исландии, где к власти вновь пришло правительство Партии независимости, на которое раньше возлагали ответственность за финансовый кризис и которое заставили уйти в отставку после сокрушительного поражения на выборах. В отличие от государств-должников еврозоны, Исландии удалось провести девальвацию и оправиться от удара. Даже в тех странах, которые финансовый кризис на Западе затронул незначительно, положение находившихся у власти партий было достаточно рискованным. В Австралии, где финансовый крах не привел к спаду, а рост экономики не прерывался благодаря тому, что страна сумела наладить поставки сырья в новые быстрорастущие страны, в частности в Китай, в сентябре 2013 г. решительную победу одержала правоцентристская коалиция, но во многом эта победа была связана не с экономикой, а с внутренней политикой, в том числе с хроническим расколом внутри правящей лейбористской партии.

В новых быстрорастущих странах на протяжении первых пяти лет после финансового кризиса сохранялась стабильная политическая обстановка, а политическая нестабильность сосредоточилась на Западе. Почти во всех странах положение находившихся у власти партий было неустойчивым, и в большинстве случаев выборы приводили к смене правящей партии. Порой большое значение имели местные факторы, но чаще всего особую роль играли экономические проблемы, вызванные финансовым кризисом, и трудности, с которыми сталкивались правительства, пытавшиеся оправдать ожидания избирателей и держать события под контролем. В этой ситуации важно отметить устойчивость политических систем. Даже в странах, оказавшихся в самом центре урагана – Греции, Португалии, Испании, Италии, Кипре, Исландии и Ирландии – и переживших труднейшие моменты в ходе выборов, партии, которые пришли на смену находившимся у власти и дискредитировавшим себя, оставались верными идее сохранения позиций своих стран в международном рыночном порядке. Некоторые партии основных политических течений, такие как «Фианна Файл» в Ирландии и ПАСОК в Греции, лишились значительной части поддержки, но даже при явном увеличении числа сторонников несистемных партий основными бенефициарами оставались другие центристские партии.

Политическая жизнеспособность демократий, особенно в Европе, вписывалась в рамки сценария, согласно которому худшее осталось позади. Правда, все еще сохранялись опасения относительно способности центристских сил удержать позиции в случае, если, например, в еврозоне разразится новый кризис, для преодоления которого вновь потребуются меры жесткой экономии. Доверие было все еще непрочным, но теперь наиболее серьезные угрозы миру исходили не со стороны ЕС или США, а с Ближнего Востока, Восточной Азии и Украины. В противоположность 1930-м годам экономическая катастрофа еще не стала детонатором для политической катастрофы на Западе.