Глава двадцать шестая

– Артур! Где ты был?

Летти сидит на кровати. Беспокойство по поводу натянутой для сохранения благопристойности простыни давно испарилось. Теперь ее снедает беспокойство об Артуре, которого она не видела весь день. Его не было ни на ланче, ни на обеде, но на пустующее место не обратили внимания. Все по-прежнему поглощены переживаниями, связанными со смертью Эмили. Ходит слух, что она оставила записку, однако никто ее не видел. Летти, несчастная, отправляется в постель.

Я не должна так беспокоиться о нем. По крайней мере, до тех пор, пока его душа не будет спасена.

Однако она ничего не может поделать. Она стала нуждаться в его присутствии. Без него дом кажется унылым.

Теперь наконец он здесь, запыхавшийся и все еще в уличной одежде.

– Я гулял, – сообщает он, с улыбкой входя в комнату.

– Неужели? Весь день?

– Да, – говорит он, – долгая прогулка. Ужасно долгая. Я изголодался, а обед кончился. Что мне делать?

– Думаю, одна из Ангелов может что-нибудь принести, – с сомнением говорит Летти. Ангелы всячески стараются всем услужить, однако им не нравится считать себя не более чем обслуживающим персоналом.

– Нет. Давай спустимся вниз и посмотрим, что можно раздобыть.

Летти уже не переживает, она так рада, что он вернулся! Его глаза лучатся, и он полон жизненных сил. Сейчас она похожа на вампира, нуждающегося в его молодости и свежести, чтобы быть бодрой и энергичной. Иссохшие дамы вокруг высасывают из нее энергию. Когда они спускаются по лестнице, он берет ее за руку, и они вместе со смехом прыгают по ступенькам.

– Почему ты в таком хорошем настроении? – спрашивает она. – Ты был на вечеринке?

Внезапно ее пронзает мысль, что он встречался с университетскими друзьями, и улыбка с ее лица сразу исчезает. У него было время съездить куда-нибудь на поезде и вернуться обратно. Возможно, он пил, танцевал с красивыми девушками свободного нрава в облегающих платьях. Эта мысль вызывает у нее дикую ревность.

– Нет, – отвечает он, не замечая, что настроение у нее изменилось. – Боюсь, что нет. Я так давно не бывал на вечеринках, что забыл, что это такое. Послушай, почему бы нам как-нибудь не поехать в Лондон? Я поведу тебя в «Савой», мы будем пить коктейли и смотреть на мир.

– Да, может быть! – живо отвечает она, чувствуя себя лучше. Может ли такое случиться? Возлюбленный этого не разрешит, но какой вред, если на минуту представить себе такое? Она понимает, что влияние на нее Возлюбленного слабеет по мере того, как растет ее потребность в Артуре. Это глупо с ее стороны?

Я не хочу думать об этом. Я только хочу быть с Артуром.

Она ведет его в кухню, которая сейчас погружена в темноту, разве что в печи тлеет огонь и на полу видны его красные отблески. Вечерняя работа закончена, и в кухне наведен порядок.

– Посмотрим, что нам удастся найти, – говорит Артур, подходя к кладовой и включая свет. – Ага, мясной пирог. Очень вкусно и как раз то, что надо. Что бы я ни говорил об этом месте, еда здесь первый сорт. А еще тут есть хлеб и масло. Настоящий пир!

Он достает тарелки и ставит их на выскобленный сосновый стол. Он садится и начинает жадно есть. Летти ищет вино, наливает бокал и ставит перед ним, потом садится.

– Я решил быть насчет всего этого очень позитивным, – говорит Артур с набитым ртом. – Я оберну это в свою пользу. Когда все это закончится – а оно закончится, – я напишу книгу о своих здешних впечатлениях. Может быть, это будет роман, может быть, документальная проза, я еще не решил. Так или иначе, это вызовет сенсацию, сделает меня знаменитым и принесет состояние. Это очень подняло мне настроение.

– Я вижу, – со смехом говорит Летти.

Он смотрит на нее с хитрецой:

– Ты мне веришь?

– Ну да… более или менее.

– Более или менее?

– Я верю, что ты хочешь это сделать, – говорит она, любуясь тем, как свет от печи золотит его скулы и волосы и делает его серые глаза золотисто-медовыми. – Я верю, что если бы все было иначе, то ты смог бы.

– Если бы все было иначе?

Независимо от того, чего может хотеть Артур, Летти по-прежнему верит в то, во что верит. Она медленно говорит:

– Если бы не тот факт, что в скором времени все мы перейдем из этого мира в другой.

Его улыбка гаснет, и он снова возвращается к еде. Потом он делает глоток вина и с жаром говорит:

– Моя дорогая маленькая миссионерка! Я вечно забываю, что у нас диаметрально противоположные взгляды. Это печально, но так и есть. Мне удивительно, что ты так трогательно и искренне веришь в того, кто говорит одно, а прямо на твоих глазах делает другое.

– О чем ты говоришь?

– Духовные браки! Отрицание плоти! Отречение от того, другого и третьего! И в то же время погоня за деньгами других людей, сведение их с ума угрозами геенны огненной и прыгание из постели в постель.

Летти в ужасе ахает:

– Что ты имеешь в виду?

Артур наклоняется вперед и тихо говорит:

– Эмили Пейн утопилась не потому, что ею завладел дьявол. Она сделала это из-за того, что, когда Филлипсу становилось скучно в постели твоей сестры, он перебирался в ее постель. И она будет не единственной. Я видел людей такого склада. Он опытный соблазнитель, неспособный противиться искушению, когда рядом оказывается симпатичная девушка. Со служанками он будет поступать еще хуже, помяни мое слово. Он не сможет пройти мимо какой-нибудь цветущей прачки.

Летти зажимает уши руками:

– Нет! Это неправда! Я не хочу этого слышать!

– Ты можешь не слушать, однако вскоре ты увидишь это собственными глазами. – Артур откусывает еще кусок от пирога, на этот раз огромный. – Ладно тебе, оба мы прекрасно знаем, что ты меня слышишь. Ты признаешь это, когда твоя сестра родит ребенка от этого старого мошенника.

Она ошеломлена. Как он догадался? По Арабелле этого не заметно, а ее тошнота идет на убыль. Она уже в состоянии приходить в столовую, хотя по-прежнему выглядит уставшей.

Он читает ее мысли по лицу:

– Значит, ты уже знаешь? Что ж, ты не единственная. Слухи, моя дорогая детка, слухи. Как ты думаешь, откуда я узнал об Эмили Пейн? Этот старый жулик – не единственный, кто может очаровывать прачек. Так что, моя дорогая женушка, в скором времени ты вынуждена будешь признаться себе, что твой герой не так уж безупречен.

Шутливость между ними исчезла, хотя Артур все еще выглядит довольно веселым, когда они вместе поднимаются по лестнице. Он занимает свое место на кушетке и быстро засыпает, тогда как Летти с грустью смотрит в темноту. Со смертью Эмили что-то изменилось. Она привыкла верить тому, что неделю за неделей говорил Возлюбленный в своих страстных проповедях: что смерть изгнана и что здесь, в этом доме, они не узнают страданий. Однако же смерть пришла сюда. И здесь появится ребенок. По-видимому, неумолимый круговорот жизни и смерти все-таки продолжается, что бы ни говорил Возлюбленный.

В ней просыпается змей сомнения и начинает нашептывать свое послание в ее уши.

До сих пор ей удавалось изгонять из сознания мысленный образ Возлюбленного в постели с Арабеллой, хотя в глубине души она знает, что он не смог воспротивиться плотскому искушению супружеской жизни. Она просто не хотела видеть правду. Однако после того, что рассказал Артур об Эмили Пейн, она не может выбросить из головы мелькающие там картины.

Они, уверена Летти, приходят из какой-то болезненной области ее сознания, в которой гнездится порок. Что еще может вызвать в воображении непристойный образ Возлюбленного на свидании с молодыми служанками в укромных местах, где им никто не помешает, ради спасения их душ – процесса, который требует быстрого расстегивания белых блузок, задирания белых юбок; сильные пальцы Возлюбленного сдергивают с них панталоны и прижимают Ангелов к стене, а потом Возлюбленный наслаждается…

Нет! Не надо больше! Эти картины вызывают у нее отвращение. Горячее возбуждение, которое иногда охватывает ее, когда она об этом думает, ужасает и отталкивает Летти еще сильнее. Однажды ночью ее мучает сон, где вместо Ангела с руками, влажными от гладильного катка, и зачесанными набок волосами фигурирует она, Летти, которую желает Возлюбленный. Он застает ее в церкви, опрокидывает на алтарь, горячо и страстно целует, а она сопротивляется, но не может сказать, чтобы он остановился, потому что он крепко прижимает губы к ее рту. Потом она понимает, что это вовсе не Возлюбленный, а Артур, и наполняется счастьем, с удовольствием поддаваясь ему… И тут просыпается, со сбитым дыханием, пристыженная. В темной комнате слышно только спокойное посапывание Артура.

После этого она не может смотреть Возлюбленному в глаза и старается его избегать. Его притягательность и необыкновенная сила воли, которые когда-то привлекали ее к нему, теперь вызывают неприязнь, напоминая ей, что этому сопутствуют другие качества: эгоистичная похотливость и стремление контролировать все вокруг себя.

Китти находит ее в комнате с прелестными китайскими обоями и видом на сад; это комната для шитья, где она штопает чулки.

– Возлюбленный хочет вас видеть. В библиотеке.

– Ой… Я палец уколола от волнения. Ничего, скоро пройдет. – Она слизывает с пальца капельку крови, а потом говорит: – Хорошо. Я иду.

В ней пульсирует дурное предчувствие, однако она делает усилие, чтобы подавить эту пульсацию и выглядеть нормальной. Что ж, я и есть нормальная. Ничего не изменилось.

Во всяком случае, с виду.

Однако у Возлюбленного есть свой способ узнать. Внезапно она понимает, что это и есть его секрет – интуиция и способность читать мысли своих рабов. Ему достаточно одного взгляда, чтобы распознать малейший намек на несогласие. Наверняка у него есть достаточное основание хотеть ее видеть. И это, должно быть…

Он знает.

Возлюбленный сидит за своим огромным письменным столом, внушительный и импозантный, как всегда. Перед ним кипы книг.

– А, Летти. Вот и ты. – Он встает и улыбается ей со своей мощной харизмой. – Благослови тебя Бог, дитя мое. Приятно видеть тебя.

– Спасибо, Возлюбленный.

– Садись, пожалуйста.

Когда они устраиваются за столом друг напротив друга, он говорит:

– Я будто не видел тебя давным-давно, во всяком случае, наедине. Но в последнее время мне показалось, что ты чем-то обеспокоена. Я хочу помочь тебе. Расскажи мне о своих заботах.

– Я вовсе не обеспокоена, – говорит она и улыбается.

– Да ладно, я же чувствую, что это не так. – Он смотрит на нее пронзительными голубыми глазами, которые заставляют ее чувствовать себя так, словно он может прочесть любую мысль в ее голове. – Это… из-за Эмили?

Она опускает взгляд на свои руки.

– Ну… да. Конечно, я опечалена. Я не понимаю, что с ней случилось, почему она сделала это.

– Дьявол выигрывает много сражений, даже здесь, в святом месте. Я сам постоянно сражаюсь с ним, и мне не всегда удается взять верх. Если даже я могу потерпеть неудачу, что говорить о других?

Он наклоняется к ней над столом:

– Тебе не удается устоять, Летти? И это делает тебя несчастной? Дьявол побеждает тебя, несмотря на наши молитвы?

Она заливается краской стыда. Он знает, о чем она думает, как она воображает его и что она чувствует к Артуру. Она поднимает на него взгляд.

– Да, – шепчет она.

– Так я и думал. – Возлюбленный откидывается на спинку кресла с довольной улыбкой. – Ты не смогла воспротивиться плотскому искушению. Твой муж убедил тебя исполнить его желание, не так ли? Он не один из нас, пока нет. И ты не смогла заставить его помолиться, чтобы отогнать похоть, не правда ли? – Его глаза сверкают.

– Нет, совсем нет! – с негодованием говорит Летти. – Мы чисты!

Он смотрит на нее, брови удивленно подняты.

– Вы чисты?

– Да, Возлюбленный, я клянусь в этом. Мы остаемся непорочными, как заповедовали вы.

– Что ж… это хорошо, Летти. Это очень хорошо. – Возлюбленный встает и задумчиво начинает расхаживать у стола. Затем он останавливается и резко поворачивается, чтобы посмотреть на нее. – А чисто ли твое сердце, Летти? Остаются ли чистыми твои мысли и желания?

Она открывает рот, собираясь настаивать на том, что они чисты, затем в замешательстве отводит взгляд.

– Конечно, они нечисты. – Возлюбленный огибает письменный стол, подходит к ней, становится на колени и берет ее за руки. Летти изумляется, видя его перед собой в такой умоляющей позе; она не в силах заглянуть в его пылающие глаза.

– Ты не одинока, дитя мое. Я сам снедаем мыслями и желаниями, и иногда я нечист. Я признаю это, я раскаиваюсь, и я по-прежнему спасен. Ты можешь сделать то же самое. Если плотские потребности Артура требуют удовлетворения и ты вынуждена подчиниться, несмотря на свое желание оставаться духовной женой, ты можешь уступить, ясно и безусловно сознавая, что тебе обеспечено прощение. Я прощу тебя, дитя мое, а это все равно что тебя прощает Агнец, ведь так? План непостижим. Иной раз мы вынуждены творить, на первый взгляд, зло, если хотим творить добро.

Летти сбита с толку.

– Вы имеете в виду… Я должна отдаться Артуру?

– Я верю, что это может быть путь к спасению его души. Чтобы удержать его у нас и связать с нами. Ты этого хочешь, так ведь?

Летти кивает. Ее руки горят в тех местах, где они сжаты руками Возлюбленного.

– Я понимаю. – От разочарования у нее падает сердце. Нет, это нечто большее, чем разочарование. Крушение иллюзий.

Возлюбленный, кажется, это чувствует. Он всматривается в нее еще пристальней.

– По-прежнему ли твоя вера крепка, дитя мое? Ты по-прежнему принадлежишь к моей пастве?

– Да, конечно, Возлюбленный, – покорно говорит она.

Он не выглядит убежденным. Однако он отпускает ее руки и встает.

– В таком случае иди своим путем. Я буду за тебя молиться. Приходи ко мне всякий раз, когда у тебя возникают сомнения, и я дам тебе силу.

Этим вечером Возлюбленный отказывается от своей обычной горячей проповеди с выкриками и исступлением. Вместо этого он, когда подходит время обратиться к общине, подает сигнал, и лампы тускнеют и гаснут, так что единственными источниками света остаются свечи на алтаре, трепещущие золотыми огоньками позади Возлюбленного. Атмосфера напряженная и выжидательная. Возлюбленный исчезает и возвращается, одетый полностью в белое: на нем длинный балахон, ниспадающий до пола. Он раскидывает руки и поднимает лицо кверху. Он начинает говорить негромким, но волнующим голосом, и они сосредоточенно слушают.

– Настало время раскрыть следующую часть плана, воплощение воли Господней. Мы должны слушать и принимать. То, что я говорю вам, исходит от высшей силы. Ее воля передается через меня. Да, через меня. Я знаю, что вы слабы, что вы неуверенно идете по пути истины. Вот почему я открою вам сейчас сокровенную тайну. Вы поймете, почему мы здесь, почему вы избранные. Я – это Он. Вы знаете, о ком я говорю! Я – это Он, который вновь явился в моем обличье, чтобы спасти вас. Зрите! Я вечно живой! Я святой жених и верховный судья, и каждого из вас я буду судить. И я здесь, среди вас. Вы поистине благословенны, новые последователи. Придите ко мне, если хотите познать истину, познать славу и обрести бессмертие!

Летти ахает, и вся община в трепете, но после такого громкого заявления все молчат. Возлюбленный стоит с распростертыми руками, его голова упала на грудь, он недвижим. Затем одна дама поднимается на ноги и говорит дрожащим радостным голосом:

– Это правда! Я вижу это. Брезжит день славы. Он здесь.

Встает еще один человек. Это мистер Кендалл, его лицо светится.

– Слава! – кричит он. – Слава тебе! – Он падает на колени и начинает громко молиться.

Встают другие прихожане и тоже заявляют о своей вере. Летти в состоянии только смотреть. Все присутствующие слышали, и каждый должен теперь сделать выбор – повернуть назад либо идти дальше. Она понимает, что услышала, и больше не может обманывать себя. Она поворачивается к Артуру, глаза которого триумфально сияют. Он трогает ее за руку.

– Пора, – говорит он ей таким напряженным голосом, которого ей еще не доводилось слышать. – Сможешь это сделать?

Она молча кивает. Змей сомнения исчез. Теперь она уверена.

– Наконец-то, – говорит он, – мы хорошенько тряхнем это место.