Глава двадцать третья

На следующий день после того, как ей приснилась Хедер, Каз отправляет Рори сообщение:

Когда выйдешь из больницы, зайди ко мне. Мне надо с тобой поговорить.

Она нервничает при мысли о предстоящей встрече. Рори, когда-то мягкий и покладистый, обрел новую силу, как будто все, через что он прошел, разрушило стены между ним и миром – или между ним и его собственным «я». Она видела Рори раздосадованным и видела ушедшим в себя, однако никогда прежде не видела его сердитым.

Я должна быть смелой. Я не могу от этого уклониться.

Проходит немного времени, и она получает ответное сообщение:

Конечно. Буду у тебя около семи.

Когда он приходит, она готова. Девочки в доме своего отца. Она поставила на стол кое-какую еду и пару охлажденных бутылок пива, хотя Рори пьет редко. Однако когда он входит, то сразу же откупоривает одну бутылку и садится за кухонный стол. Он выглядит уставшим.

Каз садится напротив с бокалом вина.

– Как Ади?

Рори отхлебывает пива, а потом отвечает:

– В порядке. Идет на поправку. Они считают, что скоро его можно будет выписать. Еще недели две для пущей уверенности. Он в хорошем настроении.

– Я собираюсь его проведать, – говорит Каз.

– Ему это понравится. – Взгляд Рори светится надеждой: – Ну что? Есть что-нибудь от Кейт?

– Нет, – честно отвечает она. – Ничего.

Он выглядит разбитым.

– Это так ужасно. Она в плохом состоянии, Каз. Я очень волнуюсь.

– Я тоже.

– Если бы мы знали хоть чуточку больше о ее душевном состоянии. – Он делает второй глоток пива, потом говорит: – Она с тобой многим делилась, пока не уехала?

– Ну… кое-чем. Но все это было не очень-то осмысленно. Она вообще не говорила об Ади.

Рори качает головой.

– Вот этого я понять не могу, – говорит он с недоумением. – Она не приходила в больницу. Она не говорила о нем. Так, как будто он никогда не существовал.

– Она до сих пор в шоке. Она сходит с ума от горя. Может, для нее это единственный способ справиться.

Каз и сама не понимает. Как можно так вот вычеркнуть ребенка из жизни, из памяти? Об этом ее сердце беспокоится больше всего. Тоска по Хедер вполне объяснима. Однако уехать, когда Ади нуждается в ней, отказываться даже говорить о нем – это загадка.

Рори говорит:

– Мы должны понять, что сейчас это не настоящая Кейт. Она отказалась от встреч с консультантом, она отвергла саму идею о том, что ей нужна профессиональная помощь. И ее мать, и я считали, что ей нужна медицинская помощь, но она отказалась. Кейт по-прежнему так ясно излагала свои мысли, так четко функционировала, что заставить ее было невозможно. Она согласилась только на антидепрессанты. – Он хмурится. – Как ты думаешь, может, это у нее реакция на них?

Каз колеблется, а потом говорит:

– Но ей и раньше было не по себе. Долгое время. До той ночи, я имею в виду.

– Я знаю. – Рори кусает губу. – После того как она узнала о моей ситуации.

– Да. Вот тогда она и начала меняться.

Каз вспоминает, как Кейт пришла и с ледяным спокойствием рассказала ей обо всем: об утаенном от нее увольнении по сокращению штатов, об оплате кредита для сохранения видимости зарплаты, о разговоре с Рори и его уходе.

– Господи, Кейт. – Каз, ошеломленная, покачала головой. – Не могу этому поверить. Мне казалось, Рори не того типа человек! Я бы никогда такого о нем не подумала.

Каз знала, что это ужасно, но не могла не чувствовать жалости к Рори. У Кейт были такие высокие стандарты! Это хорошо, когда все идет гладко, но когда пошли неприятности… Рори ненавидел конфронтации. Он побоялся ей сказать? Так или иначе, он решил не говорить. Это его привычка молчать.

– Ты, должно быть, чувствуешь себя ужасно.

– Почему он мне врал? – спросила Кейт. Она бледна, глаза вопрошающие. Она выглядит и возмущенной, и сраженной. – Неужели я такая страшная? Почему он не сказал, что у него неприятности?

– Он должен был сказать тебе, – категорически заявила Каз. Разумеется, должен был. Однако внезапно ей представился Рори. Как он каждый день уходит из дому, делает вид, что идет на работу, возможно, возвращается домой после того, как уходят Кейт и дети, а может быть, проводит дни в библиотеке или в кафе… И она ощутила прилив сочувствия к нему.

– Может, он не хотел тебя огорчать.

Кейт непонимающе глядела на Каз, обиженная, раздираемая гневом и отчаянием.

– Как он мог не сказать мне? Я не понимаю. Это изменило все в наших отношениях! Я чувствую себя так, будто вообще его не знаю.

Сейчас Каз спрашивает:

– Почему ты ей не сказал?

Рори вздыхает:

– Думаю, я струсил. Я просто хотел, чтобы все было хорошо. Я не хотел портить ей жизнь, когда все шло так хорошо. Я думал, что смогу все исправить незаметно. По иронии судьбы, когда она узнала, я как раз подал заявление на новую работу и через неделю получил приглашение на интервью. Поэтому я думал, что все устроится. Если бы меня взяли, я бы снова зарабатывал деньги и смог бы наладить все, не причиняя ей беспокойства. Я получил эту работу, но было слишком поздно.

– Но тебе по-прежнему пришлось бы лгать. Ты же знаешь, что должен был сказать ей. Она была просто раздавлена твоей скрытностью. Она сказала, что весь ваш брак был обманом, потому что ты не смог ей довериться, когда случилась беда. Кейт считала себя ужасной женой, раз ты так боялся сказать ей, что потерял работу. Она не понимала, почему ты не смог обратиться к ней за помощью.

Наступает пауза, а потом Рори говорит:

– Такое мне никогда не приходило в голову. Я старался защитить ее.

– И… себя?

Он задумывается.

– Да. Полагаю, и себя. Я не признавался самому себе в том, что произошло. Я не позволял себе думать о том, что делаю. Легче было сохранять видимость, вести себя так, будто у меня действительно была и работа, и зарплата. Это было как во сне, и я попросту не хотел просыпаться.

– Я знаю, с Кейт не всегда легко. Она упрямая и выглядит абсолютно уверенной в себе. Но она такая же уязвимая, как любой другой. Возможно, ты этого не сознавал, однако твой поступок потряс ее до глубины души, потому что она стала думать, что нет ничего безопасного, а ее счастливая жизнь была всего-навсего иллюзией. А потом…

Рори выглядит измученным.

– Я миллион раз жалел, что не сказал ей. Если бы я сказал, может быть, этого не случилось бы. Может быть, Хедер была бы жива.

– Это был несчастный случай, – твердо говорит Каз. – Он не имел ничего общего с той историей. Ты не должен корить себя за это.

– Но Кейт так думает. Она проклинает меня, потому что меня не было в доме той ночью. Если бы был, то мог бы спасти Хедер. – Он закрывает лицо ладонями. – Я должен с этим жить.

Сон снова всплывает в памяти Каз – невыразимое счастье от присутствия Хедер, ее шепот: «Ты нужна маме. Ты должна помочь маме».

На нее накатывает волна эмоций, вызванных этим сном: потрясение, смущение, странное чувство пребывания в таком знакомом месте, которого теперь не существует. Однако эта волна как появляется, так и исчезает. Каз медленно говорит:

– Я хотела сделать для Кейт то, что считала благом.

– Естественно. – Рори потирает лицо и устало смотрит на нее. – Ты всегда была готова ей помочь.

– Я думала, она отключилась от реальности из-за таблеток. Ее просто не было с нами, правда? Ни на похоронах, ни на расследовании. Как будто она была в каком-то другом мире, о котором мы не знаем. В другой реальности.

– Да, – задумчиво говорит Рори. – Она будто опасалась… преследования. Не знаю, подходит ли это слово. Она производила впечатление человека, считающего, что все мы стараемся до нее добраться.

– Что-то вроде паранойи?

– Да. Но она не казалась шизофреничкой или кем-то в этом роде. Для шизофренички она была слишком практичной. По правде сказать, выглядело это так, будто она сердилась, что люди ждут от нее чего-то отличного от нормы после того, что произошло. Казалось, ее это не касается, но она боится, что наши предположения о том, что она, должно быть, страдает, вынудят ее сделать что-то такое, чего она не желает. – Рори покачал головой. – Не знаю. Это выглядело как самоотстранение.

– Такое решительное, – говорит Каз.

Рори горько улыбается.

– Так похоже на Кейт. Она всегда точно знала, чего хочет, и добивалась своего. Это ее стиль.

– Я думала, что помогаю ей. Но… может, я ошибалась. – Каз смотрит на стол. – Когда она уехала.

Он смотрит на нее и хмурится:

– Что ты имеешь в виду? – Потом он становится очень спокойным. – Что ты имеешь в виду, Каз? Что ты хочешь сказать?

Она поднимает взгляд.

– Она была такой убедительной. Я ни в чем не могла ей отказать, не могла не учитывать, через что она прошла. Она объяснила мне, что это ее способ поправиться. Что это ненадолго. Ей нужно было только немного времени. Так что… так что я сказала, что буду ей помогать.

– Ладно… Когда? Когда это было?

– Полагаю, началось это за месяц до ее отъезда. Она должна была подготовиться, понимаешь, поскольку хотела быть уверенной, что ее не найдут. В общем, ей надо было это планировать. – Она заламывает пальцы, нервничая и чувствуя себя виноватой. Она предала их обоих – Рори, потому что не сказала раньше, и Кейт, потому что рассказала ему, хотя поклялась не делать этого.

Он изумленно смотрит на Каз:

– Так ты все это время знала? И не сказала мне?

– Я пообещала, что не скажу.

Он хлопает ладонью по столу, и она подпрыгивает.

– Ради бога, Каз! Ты знала, что она не в своем уме, что она не способна принимать рациональные решения! Она тебя использовала, она манипулировала тобой! Бог знает, о чем она думала. – Затем с его лица уходит гнев. – Как ты могла? Видеть, что я страдаю, и не помочь.

– Я просто старалась все делать правильно для вас обоих, – шепчет она. – Но Кейт была такой… такой неумолимой. Она бы сделала это и без моей помощи.

– Чего она от тебя хотела?

– Она хотела использовать мой адрес в качестве своего, чтобы получить кредитную карту, которую нельзя связать с ней.

– Гм… – Он хмурится. – На вымышленное имя?

Каз кивает.

– Что за имя?

– Она не сказала.

– И она не сказала тебе, куда уезжает?

Каз качает головой:

– Нет. Она была очень осторожна насчет этого. Лишь однажды проговорилась. Она упомянула компанию. Она сказала: «Компания хочет, чтобы я…» или что-то вроде этого.

Рори смотрит на стол, барабаня по нему пальцами.

– Как ты думаешь, она планировала уехать за границу?

– Понятия не имею. Но не думаю. Потому что… – Что-то всплывает в ее памяти… Брошенное мимоходом замечание, которое она не может вспомнить толком. – У меня сложилось впечатление, что она едет на машине. И звонок не заграничный.

Она говорит не думая, и только после того, как лицо Рори меняется, она понимает, что сказала. Его сосредоточенность сменяется удивлением, а потом гневом.

– Что? Звонок? Звонок?! Каз! – Его голос повышается по мере того, как до него доходит сказанное ею. – Ты хочешь сказать, что говорила с ней?

Каз подавлена. Конечно, она собиралась рассказать ему все, она просто еще не добралась до этого. Она говорит запинаясь:

– Н-ну… я…

Он поднимается на ноги.

– Как ты могла, черт бы тебя побрал! Как ты могла делать это за моей спиной, зная, через что я прошел? – Он замолкает и смотрит на нее со страшным разочарованием. – Понятия не имел, что ты на такое способна.

– Пожалуйста, Рори! – Она тоже встает и протягивает руки, чтобы его утихомирить. – Я же сейчас все тебе рассказываю. Неужели ты не понимаешь? Кейт взяла с меня обещание. Она клялась, что у нее все в порядке, что она все делает правильно. Я поверила ей.

– Ты просто хотела ей поверить. Мы оба знаем, что у нее далеко не все в порядке! Я был в ее доме. Я заглянул в ее компьютер и электронную почту. Там много всякой всячины, предназначенной для того, чтобы завести в тупик. Она заказала билеты в Испанию и во Францию, но не выкупила их. В общем, там нет ничего, что говорило бы мне о ее реальных планах.

Он замолкает, кладет ладони на стол и наклоняется вперед, смотря на Каз в упор. Выражение его глаз вызывает у нее желание отшатнуться.

– Итак, что ты знаешь?

Она начинает говорить, сначала запинается, но потом слова льются рекой. Что у Кейт есть адрес электронной почты, не обычный, а состоящий из нескольких цифр и букв, и что Каз может связываться с ней по этому адресу. Она рассказывает, что у нее есть мобильный номер и что она трижды разговаривала с Кейт со времени ее отъезда.

– Боже мой, – говорит Рори, снова проводя рукой по волосам. – У тебя есть ее номер. – Он качает головой. – На твоем месте я бы молился, чтобы полиция не узнала, что ты от нее скрываешь. Они ведут розыск по всей стране. Они могли бы просто ей позвонить!

– Это не так просто, – возражает Каз. – Я сказала ей… сказала ей, что она поступает неправильно, что неправильно позволять полиции ее разыскивать и заставлять тебя волноваться. Она меня не слушала! Не сердись, Рори. Я не могу этого изменить. Я пыталась! А когда я упомянула Ади, она просто положила трубку. С тех пор от нее ничего не было слышно.

– Ты пыталась с ней связаться? – спрашивает он негромким напряженным голосом. Каз уверена: в душе он понимает, что она права, что она не смогла бы переубедить Кейт, однако ему нужен объект, чтобы излить свое негодование и гнев. Кроме того, она лгала ему.

А может быть, я лгала ему так же, как он лгал Кейт? Не прямой обман, а скорее умолчание. Я не лгала, я просто ничего не рассказала. Кому, как не Рори, знать, как легко это делается.

Каз говорит:

– Да. Я пыталась связаться с ней. Но вот уже больше недели от нее ничего не было. – Она прислоняется к спинке стула, измученная всем этим. Она так сильно волновалась, что устала от этого.

Рори вздыхает и выглядит таким же потерянным.

– Тогда мы вернулись к тому, с чего начинали, – говорит он. – Она могла выбросить телефон и не заглядывать в этот свой почтовый ящик. – Он качает головой. – Почему в ее компьютере нет информации?

– Она была очень осторожна, – тихо отвечает Каз. – Она пользовалась интернет-кафе и библиотеками, чтобы отследить ее было невозможно.

Рори тяжело опускается на стул.

– Какой смысл? Она не хочет, чтобы ее нашли. Она изо всех сил старалась скрыться. Может быть, нам просто надо оставить ее в покое.

Каз наклоняется к нему.

– Мы не можем попросту махнуть рукой, – твердо говорит она. Она не собирается рассказывать Рори о своем сне. Было бы жестоко примешивать к этому еще и его мертвую дочь. Однако она может использовать свое видение, чтобы разобраться в этой жуткой кутерьме. – Мы ее найдем. Начнем прямо сейчас. – Она придвигает к себе мобильный телефон. – Для начала я напишу ей текстовое сообщение. Будем продолжать, пока она не ответит. В конце концов она это сделает.

Рори смотрит на нее с несчастным выражением на лице:

– Что, если слишком поздно? Что, если ее уже нет в живых? Вероятно, это то, что она планировала.

– Не уверена. Ее голос не был голосом самоубийцы. Без доказательств обратного будем считать, что она жива и что ее можно найти. Кто-нибудь должен был ее видеть. Кто-нибудь знает, где она. Мы можем это сделать. Ради тебя, ради нее и ради Ади.

– Хорошо. – Рори выдавливает из себя улыбку, пытаясь обрести уверенность. – Что нам терять?