Глава шестнадцатая

Когда большой наплыв завершается, в доме оказываются тридцать последователей. К удивлению Летти, такое количество людей вскоре кажется совершенно нормальным, и дом с легкостью их вмещает.

– Разумеется, вмещает, – радостно говорит Арабелла. – Возлюбленный никогда не предложил бы чего-то невозможного. Он все делает возможным.

– Да, – отвечает Летти.

Это верно, однако успех предприятия в действительности определялся готовностью последователей делать то, что им сказано, и принимать как должное то, что в доме царит такая же иерархия, как и во внешнем мире. Беднячки с их бесформенными пальто и потрепанными чемоданами не принесли в общинную казну ничего, кроме рабочей силы. Их поселили на чердаке в многочисленных старых комнатах для прислуги, оставшихся от тех дней, когда здесь было множество слуг. Теперь эти роли исполняют они, каждой поручены определенные обязанности, что обеспечивает гладкое течение жизни в доме. Они убирают, стирают, готовят пищу и ухаживают за благородными дамами и господами, так что те, а в особенности Возлюбленный, живут в комфорте. Хотя всем ясно, что они бесплатные слуги, их так не называют. Их называют Ангелами, что Летти находит довольно забавным, если учесть, что большинству из них за сорок, а руки у них загрубели от тяжелой работы.

Наверное, легче, когда тебя называют таким приятным словом.

Спальни на втором этаже распределяются в соответствии с величиной пожертвований в общинный фонд. Арабелла, разумеется, занимает господствующее положение и сохраняет свою прекрасно обставленную комнату с видом на подъездную дорогу. За Летти остается ее меньшего размера спальня и крошечная гардеробная. Другие дамы, которые переписали свои доходы от акций, долей или трастовых фондов, занимают более роскошные комнаты, но наилучшие апартаменты отданы Возлюбленному и Саре. Там они могут, если желают, отдыхать в относительном уединении. Однако жизнь в основном общинная.

– Летти, идем со мной. Я должна с тобой поговорить. – Арабелла вызывает Летти из салона, где та шьет и слушает игру Мод Дигби на фортепьяно.

Это Шопен, и музыка удивительно успокаивает. «Одна из вещей, которые меня радуют в этой новой жизни», – думает она. Действительно, дом, кажется, воспрял благодаря множеству обитателей. Услышав голос сестры, она поднимает глаза.

– Поторопись, Летти! – говорит Арабелла.

– В чем дело? – Летти идет за ней. – Какая-то неприятность? – Она гадает, не связано ли это с Эдвардом и Сесили, которые восприняли изгнание из дома с великой горечью. Их первоначальное согласие было, как выяснилось, блефом, способом выиграть время и подумать, что можно предпринять, чтобы остановить Арабеллу. Последовал обмен сердитыми письмами. Сесили «перестала узнавать» Арабеллу при встречах на улице и с трудом заставляла себя кивнуть Летти. Судя по взглядам, которые бросали деревенские жители на обитателей большого дома, слухи циркулировали в изобилии. Летти опасается распространения грязных сплетен и подозревает, что за ними стоит ее сестра.

– Нет-нет, никакой неприятности, – говорит Арабелла. – Но я должна поговорить с тобой. Пойдем в библиотеку, там никого нет.

Она открывает дверь и заводит Летти внутрь. Свет из сада приглушен тяжелыми шторами из красного бархата, и в библиотеке царит полумрак. Арабелла садится на письменный стол и болтает ногами, как школьница. Здесь сидит Возлюбленный, когда ведет переписку или читает большие тома по библейской истории. Арабелла демонстрирует свою власть. Несмотря на то что она отдала дом общине, она все еще считает его своей вотчиной. Она носит белую одежду, предписанную преподобным, но не длинную юбку и застегнутую до горла блузку, как пожилые дамы. На ней белое шелковое платье с низкой талией и вырезом, в котором хорошо видна гладкая бледная кожа. На шее несколько витков длинного жемчужного ожерелья. В обществе неукрашенных дам внешность Арабеллы производит сильное впечатление.

– Итак, – спрашивает Летти, – в чем дело?

– Боюсь, тебе придется уступить свои комнаты.

– Что? – Она внезапно видит себя изгнанной в помещение для слуг на чердаке. Ей придется выполнять домашние работы, превратиться в Ангела? – Но почему?

– Они нужны. Ненадолго. Возлюбленный ожидает особых гостей, которые намерены к нам присоединиться. Это семья. Мистер и миссис Кендалл и их сын. Мы должны иметь в распоряжении твою комнату, потому что рядом есть гардеробная, где будет спать их сын. Это лишь до тех пор, пока для них не подготовят один из коттеджей.

– Возлюбленный не хочет, чтобы они жили в доме?

– Нет. Это было бы неприемлемо, учитывая, что это супружеская пара и у них неженатый сын. Они переедут, как только коттедж будет готов. Мистер Кендалл – весьма уважаемый адвокат. Его присоединение к нам необыкновенно важно для миссии Возлюбленного.

– И где я буду спать?

– Ты можешь переехать в мою гардеробную. Я попрошу Ангелов поставить там кровать. Я уверена, что ты можешь принести столь небольшую жертву, если подумаешь о том, чем поступились другие, чтобы оказаться здесь.

– Конечно. – Арабелла вряд ли ожидает другого ответа. Она знает, что Летти будет покладистой. Разве Летти хоть раз сказала «нет»? Она смиренно приняла все многочисленные изменения, которые принесла жизнь. Точнее, принесла Арабелла.

Арабелла продолжает:

– Так или иначе, ты должна подумать о том, что до сих пор не переписала свой доход на имя Возлюбленного. Это не прошло незамеченным. Ты должна поскорее этим заняться. Подумаешь об этом?

– Конечно. – Летти знает, что это условие пребывания в доме. Они все сделали это, и она тоже должна.

Арабелла спрыгивает со стола и одергивает свое белое платье.

– А теперь я должна идти к Возлюбленному. Он во мне нуждается.

Летти заметила, что Возлюбленный полагается на Арабеллу больше, чем на любую другую женщину в доме. Он просит ее быть с ним во время молитвы, поскольку ее духовная одаренность облегчает ему доступ к Всевышнему. Летти хотела бы знать, как относится к этому Сара и довольствовался ли он ее духовной одаренностью до того, как на сцене появилась Арабелла. Впрочем, Сара никогда не сердится. Она лучится каким-то великодушием и безмятежностью, что привлекает к ней людей. Кажется, что она парит над всеми на облаке святости, и Ангелы обожают ее и прислуживают ей при любой возможности, как будто от близости к ней им могут передаться некоторые ее достоинства. В глубине души Летти не понимает, как можно считать, что Арабелла обладает большими духовными достоинствами, чем Сара. Однако Возлюбленный знает, что делает.

Арабелла направляется к двери, а Летти рассеянно говорит:

– Было бы странно, если бы в доме появились мужчины, не так ли?

Помимо садовника, мальчика на побегушках и конюха, здесь есть два старых священника – преподобный Сайлес и преподобный Гилберт, которые поселились в домике у восточных ворот, и несколько старикашек из Армии Искупления, которые живут над гаражом и любят играть на своих медных духовых инструментах и маршировать по территории поместья. Все остальные – женщины. Летти смеется:

– Так много женщин. Похоже на гарем!

Арабелла останавливается и оборачивается, ее лицо пылает:

– Как ты смеешь такое говорить, Летти! Как ты смеешь! Возлюбленный выше – намного, намного выше этого! У него мало последователей мужчин, потому что немногие из этих животных в состоянии принять ограничения нашей жизни.

– Ограничения? – Летти думает о вполне приятной праздности, в которой проходят дни. Она думает о фортепьянной музыке, об Ангелах, труд которых делает жизнь в доме комфортной, о чае, который каждый день в четыре часа сервируют в салоне, и об обильной еде. Арабелла поделилась своими планами по переделке электрической сети и систем подачи воды и тепла, так что дом станет еще роскошнее. – Какие ограничения?

Арабелла открывает рот и снова его закрывает.

– Я не могу сказать. Но вскоре все станет ясным. Возлюбленный близок к тому, чтобы раскрыть все.

Изменения наступают через несколько дней. Гардеробную Арабеллы перестраивают, у двери помещают маленькую кровать. Оказавшись внутри, Летти может выйти наружу только через спальню Арабеллы, и особых проблем это не представляет, однако это не похоже на ее прежнюю независимость. Вообще-то идти ей особенно некуда, однако сознание того, что она не может приходить и уходить никем не замеченной, странным образом действует удручающе. Летти вынимает из комода все вещи, кое-что складывает в сундуки, которые отправляются на хранение, а кое-что – в кучу, которая будет убрана одной из Ангелов. За ней приходит Китти. Летти нравится Китти; ей тридцать четыре года, но выглядит она моложе. У нее круглое лицо, курносый нос и веселые глаза.

– Спасибо, Китти, – говорит Летти, пока та нагружает одеждой корзины, чтобы перенести их к Арабелле.

– Мне это нетрудно, – объявляет Китти. – Все здесь является частью плана. – Она усмехается. – Я еще никогда в жизни так не радовалась работе. По правде говоря, она мне очень нравится. Коль скоро Возлюбленный хочет, чтобы она была сделана, я знаю, что это Божественная Воля, и работа становится удовольствием.

– Да, Китти, – тепло говорит Леттис. – Ты все понимаешь правильно. Возлюбленный не может ошибаться.

Она верит в это все сильнее и сильнее. Трудно не верить, когда она проводит свои дни среди людей, верящих так беззаветно. Окруженная глубоко убежденными, она тоже убеждена. Возлюбленный мудр. Он является воплощением. Подумать только, как ей повезло: она имеет возможность жить рядом с таким человеком!

Когда она покидает свою спальню, Китти ставит кровать в гардеробной для сына Кендаллов – раскладную койку с металлическими ножками. Интересно, думает Летти, что за человек будет здесь спать и каково ему будет в маленькой комнате с платяным шкафом из орехового дерева, туалетным столиком и зеркалом?

В другой гардеробной ее тоже ждет раскладная койка. Китти изо всех сил постаралась сделать ее удобной, снабдив матрасом, большими подушками и лучшим постельным бельем.

«На самом деле я не пострадала, – говорит себе Летти. – Если представить, что Ангелы живут по двое и по трое в комнатах на чердаке».

Арабелла находится в спальне, когда Летти выходит из гардеробной, и разглядывает себя в зеркале на туалетном столике. Она набросила на плечи белую шелковую шаль с длинными мягкими кистями, ниспадающими на руки.

– Вот и ты, – говорит она. – Для Кендаллов все готово?

– Да. Китти об этом позаботилась.

– Хорошо. – Арабелла возвращается к своему отражению в зеркале. Ее темные локоны не отличаются особой красотой, однако они живописны, и ей не нужны ухищрения, чтобы придать лицу характер. У нее от природы красные губы, а темные ресницы обеспечивают эффектное обрамление глазам. – За ними надо как следует ухаживать.

– Что в них такого важного? – интересуется Летти.

– Они важны для плана, вот и все. В свое время ты поймешь. – Арабелла не может скрыть гордости от того, что знает секреты Возлюбленного.

– Когда они приезжают?

– В пятницу. Как раз к тому времени, когда церковь будет открыта для всех нас. – Арабелла счастливо улыбается. – Она почти готова.

Летти, как и всем остальным, кроме Возлюбленного и Арабеллы, не позволяли следить за строительством церкви. Она знает, что окна были заказаны за большие деньги и их установка заняла две последние недели. Интерьер остается загадкой, однако она с нетерпением ждет того момента, когда увидит окончательный результат и услышит, что скажет Возлюбленный, впервые обращаясь к ним как глава паствы. Царит атмосфера предвкушения и с трудом подавляемого возбуждения; все знают, что они избранные, которым выпало счастье сосуществовать рядом с великим и святым человеком.

– Много званых, – шепчут дамы друг другу, – да мало избранных.

«Мы избранные», – думает Летти. Эта мысль приносит большое утешение.

Конец недели приближается, и в доме царит праздничная атмосфера. Церковь почти готова, ведутся приготовления к ее открытию и празднику, который за ним последует. Однако во вторник на имя Возлюбленного приходит письмо. На конверте адрес епископской резиденции и гравированное изображение митры. Его принесли Возлюбленному во время завтрака, когда Арабелла ставила на стол бекон, яйца, грибы, копченую рыбу, овсянку и горячий кофе в серебряном кофейнике. Он берет конверт и смеется при виде символа. Все взоры устремлены на него, пока он вскрывает конверт и читает письмо. Возлюбленный некоторое время смотрит на текст, затем откидывает голову и снова смеется, на этот раз от всей души.

– Так я и думал, – говорит он, отсмеявшись. – Эти глупцы не понимают, что играют на руку дьяволу. Они делают за него работу! Разве я так не говорил, Сара?

– Да, любовь моя, – отвечает его жена со своего края стола. Она, как обычно, чрезвычайно спокойна и невозмутима.

– Что ж, если он хочет меня видеть, я, конечно, поеду. Однако, что бы он ни сказал, это никак не отразится на плане.

– Вы собираетесь повидаться с епископом? – спрашивает Арабелла. Она всегда сидит рядом с Возлюбленным и теперь изгибает шею, стараясь увидеть, что написано в письме, но Возлюбленный прячет его.

– Это то, что я предсказывал, – говорит ей Возлюбленный с улыбкой. – Это то, что я предвидел.

Дамы за столом бормочут:

– Аминь.

– Когда вы отправляетесь? – спрашивает Арабелла, намазывая маслом тост.

– Мы должны уехать завтра и вернуться в пятницу.

– В пятницу? – Арабелла огорчена. – Но служба! Церковь!

– Я вернусь вовремя. Все будет так, как запланировано.

На следующий день Возлюбленный и Сара уезжают, автомобиль довозит их до вокзала. На Саре отделанное мехом пальто и черная фетровая шляпа, на груди – бриллиантовая брошь. Возлюбленный выглядит, как обычно, величественно в черном пальто, перчатках и цилиндре. В руке у него трость с набалдашником из слоновой кости. После их отъезда дом кажется заброшенным. Настроение падает, и дамы весь день ходят с несчастным выражением на лицах. Даже Ангелы, кажется, пренебрегают своими обязанностями, и послеполуденный чай подается с опозданием. Как будто сердце общины, источник энергии и целеустремленности, исчезло.

Летти изумлена тем, как резко упало ее настроение. Она не сознавала, насколько Возлюбленный стал для нее необходим. Иногда она раздумывала, что было бы, если бы Арабелла изменила свое мнение относительно дома и все вернулось бы к тому, как было раньше. Теперь она знает. Это было бы ужасно. Возлюбленный принес с собой так много, но прежде всего он принес свою бесценную личность.

Жажда присутствия Возлюбленного растет по мере приближения его возвращения. Приготовления к событию имеют новый волнующий вкус. Ангелы начинают оживленно обдумывать меню предстоящего застолья. Чай подается в салоне вовремя. Кухня заполняется припасами, а залы тщательно убираются. Арабелла ходит повсюду, отдавая распоряжения, и навещает церковь, чтобы убедиться, что все в порядке. Орган, заказанный у знаменитой компании в Сомерсете, проходит окончательные испытания перед церемонией открытия. Мод Дигби разучивает с дамами новые гимны, которые она написала для общинного песенника, и они часами репетируют, пока новые гимны не становятся такими же знакомыми, как старые.

 

Возлюбленный принес всем веселье и радость.

Мы внимаем его голосу, его призыву.

Ибо его устами глаголет Всевышний,

И его рукой укрепляет слабых.

 

«Звучит так, будто Всевышний говорит устами Возлюбленного, а не наоборот», – думает Летти, когда поет. Однако Мод сделала все, что могла, и гимны звучат довольно-таки приятно.

В пятницу утром начинается всеобщая суматоха, и даже дамы включаются в работу, вытирая пыль с лучшей мебели и расставляя цветы, чтобы обеспечить полную готовность. От Возлюбленного приходит телеграмма, в которой говорится, что он и Сара будут с ними сегодня днем, и Летти в восторге от мысли о его возвращении. Когда пополудни раздается звонок в дверь, она в вестибюле вытирает пыль с зеркала в позолоченной раме. Думая, что это Возлюбленный, она торопится открыть дверь до того, как это сделают Ангелы. Однако на пороге стоит совсем другой мужчина, краснолицый и полный – пуговицы пальто выпирают на животе. На голове фетровая шляпа. Рядом стоит невысокая милая дама с беспокойными глазами и чемоданом в руке. За ними вырисовывается фигура в темном пальто, шляпа надвинута на лицо, руки глубоко засунуты в карманы.

– Должно быть, вы Кендаллы! – выкрикивает Летти. В отсутствие Возлюбленного она о них забыла, но теперь сразу же вспоминает.

– Да. – Мужчина улыбается, его полные щеки приподнимаются, как красные подушки. – Я – мистер Кендалл. Это моя жена. А это мой сын Артур. – Он кивком указывает на фигуру, прячущуюся за ним на ступеньках.

– Заходите, пожалуйста. – Летти, лучась улыбкой, отступает, чтобы дать им дорогу. – Где ваш багаж?

– Его привезут с вокзала позднее.

Троица входит в вестибюль, моргая от яркого света после сумерек наступающего вечера. Мистер Кендалл смотрит по сторонам:

– А преподобный Филлипс здесь?

На мгновение Летти теряется, а потом говорит:

– О, вы имеете в виду Возлюбленного! Боюсь, он отсутствует. Но в любой момент он может вернуться. Пожалуйста, идемте со мной, я покажу вам вашу комнату.

– Да, вот это дом! – замечает миссис Кендалл, снимая шаль. На нее, кажется, производит впечатление пол в шашечку, огромные зеркала, мраморные бюсты, стоящие на постаментах по обе стороны от двери салона. На круглом столе красного дерева в центре комнаты в огромной розово-золотой фарфоровой вазе стоят тепличные цветы.

– Надеюсь, тут вам будет удобно, – вежливо говорит Летти. И мистер, и миссис Кендалл хорошо, дорого одеты, и она подозревает, что стандарты у них высокие. Однако дом блестит в предвкушении вечерних торжеств и выглядит наилучшим образом.

Она ведет их наверх и показывает свою бывшую комнату, которая уже не кажется ее собственной, хотя выглядит так же: бледно-голубая, с шелковыми завесами вокруг кровати и тяжелыми камчатными шторами.

– Очень мило, – говорит миссис Кендалл, еще более повеселевшая при виде французской мебели хорошей работы и позолоченных ламп с плиссированными абажурами.

– Гардеробная предназначена для вас, Артур, – говорит Летти, глядя на мальчика. Он на самом деле уже не мальчик, замечает Летти, – слишком высокий, но сказать о нем что-нибудь трудно. Он бросает на нее взгляд из-под низко надвинутой шляпы и что-то ворчит.

Миссис Кендалл говорит:

– Уверена, что ему тут будет очень удобно, мисс…?

– О, простите. Мне следовало представиться. Я мисс Эванс. Леттис Эванс.

Миссис Кендалл поднимает брови, а мистер Кендалл говорит:

– Значит, это ваш дом.

– Нет… хотя я всегда здесь жила. Дом принадлежит моей сестре Арабелле. Вы очень скоро с ней познакомитесь. – Летти думает, что сейчас Арабелла, по-видимому, принимает ванну с благовониями, готовясь к возвращению Возлюбленного. – Я ухожу, а вы устраивайтесь. Когда будете готовы, пожалуйста, спускайтесь вниз. Там вам подадут чай. Наша первая служба должна начаться в восемь.

– А преподобный к тому времени вернется? – Мистер Кендалл бросает взгляд на свои часы.

– О да. Он обещал.

Время идет, но Возлюбленный не возвращается. Незадолго до восьми община начинает собираться в вестибюле, все шепчутся и нервничают.

– Имейте веру! – заявляет Арабелла. – Он будет здесь.

Она в белом платье с закрытым воротом и длинными облегающими рукавами. Подол платья спускается до икр и окаймлен белыми кружевами. Подобного Летти никогда в жизни не видела. Прочие дамы носят предписанную униформу, состоящую из белой блузки и длинной белой юбки. У одних одежда очень простая, у других украшена кружевами и драгоценностями.

– А что, если ему помешали вернуться? – спрашивает Этель Чаннинг-Дэвис, дама, вечно чем-то озабоченная. – Он ведь встречался с епископом, не так ли?

Все знают, что епископ на ножах с Возлюбленным. Шли разговоры о лишении его духовного сана. Что могло быть хуже этого? Собравшихся женщин охватывает нервная лихорадка. Сама идея общины, лишенной его горячо бьющегося сердца, непереносима.

Дряхлый преподобный Сайлес поднимает трясущийся палец:

– Я готов провести службу, если по какой-то причине наш глава не сможет быть с нами.

– Это смехотворно, – заявляет Арабелла, бросая на него злобный взгляд, – и ни малейшей необходимости в этом нет. Он будет здесь. – Ее подбородок задран кверху, фигура в волане кружев тоже вытянута вверх.

Семья Кендаллов спускается вниз, одетая согласно инструкциям Возлюбленного. Мужчины в простых черных брюках, двубортных жилетах и белых рубашках. Мистер Кендалл повязал еще галстук-бабочку, но у его сына Артура мрачный галстук из черного атласа. Строгое белое платье миссис Кендалл на талии перехвачено поясом, большой бюст и пышный зад придают ей облик эдвардианской матроны. Все трое стоят кучкой, наблюдая за происходящим с откровенной настороженностью. Арабелла вряд ли их замечает, она озабочена предстоящим вечером и непонятным отсутствием Возлюбленного.

Ангелы ходят среди собравшихся, разнося стаканы с ячменным чаем и простое сухое печенье, чтобы поддержать силы общины до праздничного ужина. Летти наблюдает, как Артур с презрительным выражением на лице берет печенье. Он выше обоих родителей, в чертах его лица мягкость и пухлость родительских лиц находят причудливое отражение; возможно, думает она, все дело в молодости, которая отметила его ямочками на щеках и голодным взглядом. Должно быть, ему около двадцати, думает она. Волосы у него длинные, зачесанные назад, они блестят от какого-то масла, и похоже, что он темный блондин. Его серые глаза смотрят на толпу женщин среднего возраста и стариков без всякого интереса, потом останавливаются на Летти, и на мгновение они встречаются взглядами. Хотя они игнорируют друг друга, им ясно, что их объединяет молодость. Однако в глазах Артура видно недовольство, которое, как она полагает, отражает его нежелание быть здесь. Он равнодушно отводит свой взгляд.

Летти смотрит на стенные часы. На них почти без четверти восемь. Что нам делать? Неужели Возлюбленный не появится? Сама мысль об этом невыносима, не потому что он не сможет провести службу, а потому что он дал обещание. Безусловно, безусловно, он не способен нарушить обещание.

– Слушайте меня! – Арабелла стоит на верху лестницы и смотрит оттуда на всех. – Слушайте все! Сейчас мы пойдем в церковь. Мы подготовимся к его приходу. Ибо он наверняка придет. Мы должны верить.

Ее пронзительный уверенный голос всех успокаивает. Арабелла величественно спускается по лестнице, толпа в вестибюле расступается, чтобы дать ей пройти, и образует позади нее процессию.

Китти спешит вперед, чтобы открыть дверь, и Арабелла с отрядом последователей выходят. Один из членов Армии Искупления, некто мистер Уилсон, взял с собой трубу и начинает играть, несколько дам прихлопывают в ладони, и вскоре уже вся движущаяся вперед процессия хлопает в такт.

Летти присоединяется к ним, настроение у нее повышается. Она посмотрела на себя в зеркало перед тем, как спуститься вниз, и осталась довольна. Темно-каштановые волосы, густые и непослушные, она стягивает сзади так, что спереди они лежат гладко, и это похоже на модную прическу. Вероятно, это тщеславие, однако она не может не прихорашиваться. Она напоминает и Арабеллу с ее резкими чертами, и Сесили с ее мягкой миловидностью.

У нее дерзкий подбородок и вздернутый нос, который она хотела бы выпрямить, однако цвет лица хороший, и она рада, что черные ресницы придают дерзость ее тускловатым зеленым кошачьим глазам. Сегодня Летти чувствует себя свежей и яркой. На ней белая суконная юбка и мягкая белая трикотажная блузка – самые красивые и праздничные вещи в ее гардеробе.

Никто не озаботился надеть пальто, однако вечерний воздух целителен. Сейчас май, и день был теплым. Арабелла идет впереди, остальные шествуют за ней по недавно проложенной дорожке мимо кустов рододендрона.

– Идем, идем! – призывает Арабелла, ее голос возбужденный и счастливый. – Впереди ждет святое место!

Все ахают, когда огибают кустарник и видят новую церковь, светящуюся изнутри. Большое окно с витражными стеклами сверкает подобно драгоценному камню. По какому-то невидимому сигналу бурно вступает орган. Труба замолкает, хлопанье в ладоши прекращается, и все внимают чудесным звукам органной музыки.

Но где же он? Где он может быть? Летти сознает, что праздничное настроение, каким бы заразительным оно ни было, будет безнадежно испорчено, если обещание Арабеллы не исполнится.

Арабелла не останавливается на пороге, она входит в новую сверкающую церковь. Все сиденья отполированы, на полу красный ковер с коротким ворсом, медные канделябры сияют. За органом сидит Мод, ее пальцы бегают по клавишам, ноги танцуют на педалях, а она вглядывается в ноты поверх очков. Последователи начинают занимать места на скамьях. Летти садится и видит на другой стороне семью Кендалл. Лица родителей пылают, на лице же Артура по-прежнему каменное выражение, хотя все же с проблеском интереса к тому, что будет дальше.

Арабелла стоит перед алтарем, спиной к остальным, она склоняет голову, кружевной подол закручивается вокруг ног, жемчуга поблескивают. Наступает момент, когда орган заканчивает мощным аккордом, и звук медленно угасает. В церкви молчание, наэлектризованное ожиданием. Арабелла медленно поднимает голову и поворачивает лицо к большому окну над алтарем. Она высоко поднимает руки и обращает ладони к изображению агнца в центре окна, агнца с флагом во рту и мечом под ногами.

– О Возлюбленный! – взывает она. Ее голос громкий и пронзительный. – Возлюбленный, приди к нам! Не заставляй чад своих жаждать твоего присутствия! Алкать твоего присутствия!

Она глубоко вдыхает и начинает декламировать:

 

На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя,

 

 

искала его и не нашла его.

Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям,

и буду искать того, которого любит душа моя;

искала я его и не нашла его.

 

Община слабо вздыхает, как бы тихо тоскуя.

Летти думает: «Это Песнь песней Соломона. Звучит призывно».

Арабелла поворачивается к ним, руки по-прежнему воздеты кверху. Она смотрит в проход между скамьями. И на ее лице вспыхивает лучезарная улыбка, потому что из дверей доносится мощный голос:

– Я здесь! Я пришел!

Все как один поворачиваются. В проеме двери стоит Возлюбленный, его руки тоже воздеты кверху.

Арабелла в экстазе кричит:

– Это голос моего Возлюбленного! Глядите, он приходит, прыгая по горам и скача по холмам!

На мгновение перед мысленным взором Летти возникает Возлюбленный, скачущий по горам в своем черном костюме, и ей хочется рассмеяться, однако видение быстро сменяется переполняющим чувством облегчения и радости. Возлюбленный дома, как обещал. Все хорошо. Вокруг нее последователи тоже облегченно вздыхают и стонут от счастья. Мод прищуривается, разглядывая ноты, и начинает с гимна, который все они разучивали в честь его возвращения. И каждый начинает петь. Возлюбленный медленно идет по проходу, благословляя тех, мимо кого проходит, касаясь их вытянутых рук, кивая и улыбаясь, слушая гимн в свою честь. За ним идет его жена Сара, лицо у нее уставшее и осунувшееся, но глаза, как всегда, безмятежны.

Гимн кончается, Возлюбленный доходит до алтаря, поворачивается ко всем и жестом указывает всем садиться. Летти опускается на место, не в силах оторвать от него глаз. Они тосковали по нему так сильно, несмотря на недолгое отсутствие. Она надеется, что больше он никогда не уедет.

Мы не можем без него жить. Она знает, что это правда. Ее душа наполнена радостью, потому что она знает: Возлюбленный обещает, что смерть побеждена. Они никогда не разлучатся с ним.

Величавый голос Возлюбленного наполняет помещение:

– Сегодня я вел битву с темными силами. С силами зла! Сегодня я наконец разорвал путы, связывающие меня с прошлым. Я свободен. И вы тоже, братья и сестры мои! Мы можем свободно жить так, как требует истина! Мне больше невозможно таиться от всех вас. Некоторые из вас уже обладают знанием, дарованным вам посредством божественного откровения.

Он делает паузу, а потом громко говорит:

– Сегодня я перестаю быть преподобным Филлипсом. Я вернул епископу символы моей приверженности этому пути. Теперь я вступаю на великую дорогу. Святую дорогу. Дорогу к спасению! И вы избраны для того, чтобы сопровождать меня на этом пути.

Трепет возбуждения проходит по общине.

– Этот путь будет нелегким. Будут испытания. Будут жертвы. День близится, и от избранных требуется многое. Необходимо, чтобы мы восстановили мистическую связь Агнца с его народом. Сам я женат, как вы знаете, на Саре. Наш союз святейший из святых. Это исключительно духовный союз, как союз Агнца с церковью.

Глаза Возлюбленного вспыхивают, и он указывает на свою жену, сидящую в переднем ряду:

– Эта женщина и я воздерживаемся от физической близости! Мы отказываемся от нее!

Слушатели издают приглушенный вздох.

– Да. – Он начинает расхаживать перед алтарем. – Это так. Мы отреклись от плотского, и все вы должны поступить так же. Царство близится. Дьявол пускает в ход все свои уловки, стараясь удержать мир в своих объятиях. Неужели вы думаете, что он откажется от своей добычи, от этого грязного притона беззакония, где всякий порок доставляет ему удовольствие? Конечно нет. Мы должны сражаться с ним на каждом шагу. Нам нет необходимости приводить в этот мир детей, когда близится день, тот день, когда каждый из нас предстанет перед судом. Мы должны сосредоточить наши усилия на битве с дьяволом и на спасении душ, которые существуют сегодня. Сейчас! Здесь!

Возлюбленный хлопает руками по книге гимнов, и Летти подскакивает от этого хлопка. В церкви царит мертвое молчание, пока Возлюбленный расхаживает туда-сюда, глядя на них пылающими глазами.

– Мы начнем нашу битву с благословления духовных браков, которые соединят наших братьев и сестер и при этом не позволят дьяволу тешиться похотью. Я объявляю, что нашей первой парой будут преподобный Сайлес и Альбертина Джонсон.

Летти ахает, как и все остальные, и все смотрят на изумленную пару на разных скамьях. Преподобный Сайлес, старый и согбенный, почти лысый, с венчиком белых волос за ушами, выглядит крайне озадаченным, а его суженая, спокойная дама лет сорока пяти с толстыми мягкими руками, – испуганной. Однако ликование окружающих и бурные поздравления внушают им бодрость, и вскоре они радостно улыбаются, кивают и машут друг другу, каждый со своего места.

Возлюбленный жестом успокаивает свою паству:

– Будут и другие союзы, братья и сестры.

Летти не может удержаться и осматривается по сторонам. Женщин в церкви гораздо больше, чем мужчин. Один из мужчин – это преподобный Гилберт, почти такой же старый, как преподобный Сайлес. Есть еще старички из Армии Искупления, но один из них уже женат. Помимо них, есть садовники, конюх, мастер на все руки и мальчик на побегушках.

«Он же не собирается выдавать нас замуж за них?» – думает озадаченная Летти. И тут ее взгляд падает на Артура Кендалла. Она заливается краской и отворачивается.

У алтаря Арабелла смотрит на Возлюбленного сияющими глазами.