Тридцать седьмой псалом

Второй псалом Шестопсалмия – тридцать седьмой. Отмечу одну характерную особенность чтения церковного и чтения Псалтири в особенности. Всегда есть какой-то один стих, который повторяется дважды или трижды, он выделяется из всего псалма как главный, как наиболее нас интересующий.

В тридцать седьмом псалме дважды повторяется последний стих: «Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего». По-русски значит: «Не удаляйся от меня; поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!» Закончив псалом этими словами, чтец повторяет их еще раз. Такое двойное повторение стиха из псалма дает нам главную мысль, которая содержится в псалме, и вчеканивает эту мысль в наше сознание. Раз прочитать – это как бы прочертить линию на металле, а второй раз – это уже загравировать ее так глубоко, чтобы она не изглаживалась. Судя по этому повторению, тридцать седьмой псалом взывает к Богу о защите, а также к покаянию. В Псалтири насчитывается не менее двенадцати покаянных текстов – они написаны ярко и наполнены только покаянием; и это один из них. Он дается нам на случай тяготы внутренней и того труда, который приносит грех. Без греха человек свободен, а с грехом человек находится в рабстве и в тяжелой работе, как бы пригнут к земле. Труд согрешившего – это покаяться, распрямиться, сбросить с себя тяготу и освободиться.

Жизнь наша движется синусоидой, она не идет прямо и ровно, она петляет, в ней есть падения и взлеты. И Шестопсалмие идет так же. Человек начинает с третьего псалма, затем резко падает вниз, опускается в некую глубину зол. Здесь молящийся Давид похож на Иова. Вспомните горькие вопли Иова – такими же наполнен псалом тридцать седьмой. Иов говорил, что если бы можно было превратить его вопли в песок морей, то они бы перевесили все, что есть на земле. «Господи, да не яростию Твоею обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене» («Обличи, только не в ярости, и накажи, только не во гневе») – так начинается псалом царя Давида.

Давид очень доверял Богу. Когда ему предложили выбирать (как сказал пророк Нафан), накажут его люди или накажет Господь, Давид сказал: пусть лучше Господь. Потому что люди не умеют ни миловать, ни наказывать. Они вечно путают, кого наказывать, а кого миловать. Это во-первых. Во-вторых, не знают сытости и мира ни в чем. Господь если накажет, Он же и утешит. Он ударит – Он же перевяжет рану. Поэтому и говорит Давид: «Наказывай, но не в ярости, обличай, но не во гневе. Ибо стрелы Твои вонзились в меня, и рука Твоя тяготеет на мне. Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих».

Под костями святые отцы зачастую разумеют помыслы человеческие. Это очень важно знать. Человеческий скелет, хребет в особенности, несет на себе всю нагрузку человеческого тела. От здоровья позвоночника и костной системы зависит общее здоровье человеческого организма, его выносливость, сила, способность к труду, переносу тяжестей. То же относится к душе в отношении помыслов. Душа висит на мыслях как на каркасе, на тонких проволочках. Весь внутренний мир человека повисает на его помыслах. Помыслы – это кости духовного организма. Если кости здоровы, организм крепок. Если гниль в костях (то есть в помыслах), то душа гнилая. Отсутствие мира в душе как раз поэтически выражается словами: «Нет мира в костях моих от грехов моих». Эти слова может повторить каждый. Время от времени наступают такие времена, что я могу сказать эти слова: «Несть мира в костех моих от лица грех моих», то есть не просто в душе и сердце нет мира – в самих костях мира нет. Но, повторяю, кости – это образ помыслов, из которых сшито одеяние души. Душа у человека умная, и она одета в слова и мысли.

«Несть мира в костех моих от лица грех моих. Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне» – Давид ощущает грехи свои превзошедшими его голову. Заметьте, что Давид – не самый отчаянный грешник. В Писании мы находим огромное количество людей самого разного поведения, и Давид тоже не абсолютно праведен, мы знаем о его грехах. Но покаяние его превосходит покаяние всех остальных людей. Он кается так, как будто на нем тяготеют все грехи мира, как будто бы он один в мире грешник. Это и есть покаяние истинное, когда ты не замечаешь никого, когда ты не думаешь о грехах других людей, когда ты каешься, будто ты один согрешил. И только Богу согрешил. Ты и Бог, больше нет никого. И ты говоришь: «Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих» (Пс. 50:6).

«Смердят, гноятся раны мои от безумия моего» – Давид никогда не был смраден и гноен. Смраден и гноен физически был как раз Иов. Но Давид ощущает смрад из-за своего духовного состояния. И в этом смысле он тоже уникальный человек. Признать пред Богом в молитве, что ты смердишь и гноишься внутри от грехов – это, знаете ли, если не для красного словца делать, а по совести, стоя перед лицом Создателя – это большая боль, рождающая большое утешение в последующем.

«Я изнемог и сокрушен чрезмерно; кричу от терзания сердца моего». По-славянски еще более поэтично: «Рыках от воздыхания сердца моего». Какое-то рычание рождается в сердце. Человек как раненый зверь, когда ощущает боль греха в себе: «Господи! Пред Тобою все желания мои, и воздыхание мое не сокрыто от Тебя».

«Сердце мое смятеся, остави мя сила моя, и свет очию моею, и той несть со мною». В беседе о третьем псалме мы говорили о том угле прочтения, при котором можно узнать страдающего Мессию. Страдающего Мессию еще больше можно узнать в тридцать седьмом псалме. Не зря мудрецы Ветхого Завета, Израиля, говорили, что весь Ветхий Завет, весь Танах, все Писание в каждой строчке благовествует Мессию, проповедует Его. Только тайно проповедует – это нужно понимать. Псалмы открыто говорят о страданиях праведника. Страдающий праведник – это Иов. Страдающий царь – это Давид. Кающийся царь и страдающий царь, царь смиренный – это Давид. В этом смысле он предвозвещает искупительные страдания Господа Иисуса Христа.

Мы можем читать этот псалом отдельно от всех остальных, пользоваться им именно в те дни, когда отравлены беззакониями. Тридцать седьмой псалом – это уникальная покаянная песня. Здесь человек находит сам себя, во всех своих безобразиях: «Беззаконие мое я сознаю и сокрушаюсь о грехе моем». Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну (Пс. 50:5). «Выну» значит «всегда».

Последний вопль особенно важен, ибо он обнадеживает человека: «Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего». Этот плач тридцать седьмого псалма можно назвать радостотворным : если плач соединен с надеждой, то он несет в себе утешение. Тот, кто имеет счастье выплакаться, кто хотя бы раз в жизни выплакивал свою душу с «рыканием» сердца, с этой тяжестью (которая, быть может, требует полного одиночества, потому что великие скорби требуют полного одиночества), кто выплакивал, повторяю, перед лицом Бога свою душу, тот знает, как вслед за этим в душу приходит облегчение и укрепляется надежда, укрепляется вера. Правы апостолы, когда говорят: «Принимайте с радостью, братья, когда впадаете в различные искушения, зная, что искушения веры вашей рождают надежду. Надежда же не посрамит» (см.: Рим. 5:3–5).

Псалом тридцать седьмой – второй псалом Шестопсалмия – достоин того, чтобы знать его хорошо и пользоваться им вместе с псалмом пятидесятым в дни покаянной грусти, в дни особенно острой боли о своих грехах. И для того, чтобы применять его хорошо, стоит прислушиваться к нему, когда мы стоим в храме на службе, внимать каждому слову, запоминать, впитывать, осознавать, прочитывать в одиночестве по памяти – и таким образом пользоваться этим бесценным сокровищем для спасения собственной души.