Что немцу хорошо, то русскому…

Апофеозом такого применения стал питейный налог, который до этого управлялся архаичной системой откупов. В министерстве финансов рассчитали, что эффективность сбора схожего налога в Германии в четыре раза больше, чем в России. В Германии частных откупов нет, а налоги собирает государство. При этом основной драйвер эффективности – это свободная конкуренция между винокуренными заводами различных территорий. В России же сбыт винокурен был привязан к территории откупа, монополия на который выдавалась в одни руки. Иными словами, вывозить продукцию за территорию не позволялось. Каждый откупщик через сформированную организационную структуру тщательно следил за каждым винокуренным заводом и питейными домами. Левое производство и сбыт пресекались.

Система откупов, конечно, была крайне неэффективна. Порядка 30 %, а иногда и до 50 % собранных средств оставалось у откупщиков. Свободной конкуренции не было, что не давало нужных стимулов для модернизации винокуренных заводов. А острая необходимость увеличения государственных налоговых сборов привела к необходимости модернизации этого архаичного метода сборов. За основу взяли германскую модель акцизных сборов, основанную на свободной конкуренции, в то время как налог взимался непосредственно государством с потребления водки в виде оплаты акцизных сборов. В расчете на душу населения система сулила четырехкратный рост налоговых сборов. В 1863 году указом его величества императора Александра I вводится акцизная система взимания питейного сбора. В соответствии с работами Адама Смита и доктриной laissez-faire рынок производства на винокуренных заводах становится свободным для конкуренции. Ненужный посредник в виде откупщиков уничтожен, а государство напрямую становится администратором налога.

Так что же произошло в итоге? Дело в том, что винокуренный завод не только производил хлебное вино для поставки в питейные дома, трактиры и кабаки. Еще одним из важных для экономики продуктов, который он производил, был отработанный навоз, продававшийся в сельские хозяйства как удобрение, и именно эта продукция была важнейшей составляющей увеличения производительности сельского хозяйства, особенно в северных низкоплодородных районах Российской империи.

Создатели указа не учли того, что в Германии погодноклиматические условия в разных местностях отличаются не так сильно, как в бескрайней России. Свободная конкуренция различных экономических игроков, поставленных в разные климатические условия (характерно для сравнения индустриальной России и индустриальной Европы тех же периодов по другим секторам экономики), привела к печальным последствиям.

Южные винокуренные заводы, способные в некоторых случаях производить по два урожая в год, могли значительно удешевить стоимость производства хлебного вина. Снижение цены привело к росту спроса и значительному расширению южных винокуренных заводов, что привело к экономике масштаба и еще более мощному снижению цен. Северные винокуренные заводы, производившие более дорогой продукт, не выдержали конкуренции и стали снижать производство. Эффект экономики масштаба действовал на них в противоположную сторону. Цены на хлебное вино опустились, потребление водки выросло, так же как и государственный налог со спаивания населения: замещение откупщиков акцизной системой не дало значительного прироста доходов, так как администрирование питейных домов оказалось делом значительно более затратным, чем предполагалось. Питейные дома указывали неправильную информацию, в результате рост объемов пополнял карманы кабачников, спаивавших население, и собственников южных винокуренных заводов.

Ну а почти все северные винокуренные заводы были закрыты, что привело к прекращению поставок навоза сельскому хозяйству. Вследствие этого сельское хозяйство во многих северных районах было практически уничтожено. Период 1867–1868 годов был аномальным с точки зрения климатических условий – температура была на 8 градусов ниже, чем обычно, – а реки и озера были покрыты льдом до начала июня. В результате разразился страшный голод, в котором, по разным подсчетам, погибло более миллиона человек. Например, только в Финляндии в 1867 году население сократилось на 20 %. Значительно пострадало население Мурманской и Архангельской областей.

Правительству вновь пришлось создавать комиссии по заселению северных районов. Для поддержания правопорядка и поддержки жителей российское правительство раздавало ружья, чтобы крестьяне могли кормить себя охотой и противостоять людоедству. Это конкретный пример использования чрезвычайно полезной идеи не только без понятия о механизме ее работы, да еще и при абсолютно безграмотном применении в широких климатических просторах России, стране, которую организационно правильно было бы разделить на конкурентную южную и неконкурентную северную зоны. А такие полезные инструменты, как laissez-faire, применять точечно, там, где это действительно полезно, например в продвижении новой технологической парадигмы, а в старых, заведомо неконкурентных укладах, использовать другие, более эффективные инструменты.

Филькина грамота

19 февраля 1861 года Александр I подписал Манифест об отмене крепостного права. Но что давал манифест? Прежде всего, крестьяне получили личную свободу, а помещики потеряли право вмешиваться в жизнь крестьян, не могли переселять их в иные местности, тем более не могли продавать на рынке, как скотину. Крестьянин перестал быть имуществом помещика.

Далее крестьян нужно было перевести в состояние собственников земли, а для этого крестьянин должен был выкупить землю, причем цена выкупа значительно превышала действительную стоимость. Правительство организовало «выкупную операцию», предоставив крестьянам кредит, который они должны были погашать в течение 49 лет с выплатой ежегодно 6 % на ссуду.

Крестьяне, воспринимавшие землю как «божью собственность», которая, согласно «правде», должна распределяться поровну лишь между работающими на ней, отнеслись к отмене крепостного права крайне отрицательно, называли его «подложной грамотой», распространялись слухи, что помещики спрятали «настоящую волю», в ряде мест вспыхнули бунты, на подавление которых посылались войска.

Сама реформа была выгодна не крестьянину-землепашцу, а государству. Она, наряду с малоземельем, обременительными повинностями и выкупными платежами сдерживала развитие инициативы, самостоятельности, применение новой агротехники в крестьянском хозяйстве, сохраняла привычную крестьянскую общину, а реформистские законы в определенной степени расшатывали понятия крестьян о собственности.

А что дала реформа?

С одной стороны, сельское хозяйство России после отмены крепостного права стало более интенсивно развиваться, помещики-предприниматели, купцы и часть зажиточных крестьян, сумевших воспользоваться новой ситуацией, в некоторых регионах страны активно развивали товарное хозяйство. За вторую половину XIX века сбор хлеба вырос в два раза, а хлебный экспорт России – в 5,5 раза, к 1890-м годам на рынок поступало 50 % от чистого сбора зерна. К началу XX века дворянство сохранило только 60 % своей земельной собственности, резко увеличилось число крестьян-предпринимателей.

С другой стороны, так называемое «освобождение» было бессовестнейшим грабежом крестьянства двойным образом: крестьяне получили самые плохие отрезки земли и значительно за них переплатили. 80 % взноса за выкуп крестьяне брали в долг у государства. Лишь с 1906 года (в обстановке первой российской революции) уплата выкупных платежей была прекращена. К тому времени бывшие помещичьи крестьяне внесли 1 млрд 570 млн руб. выкупа – за землю, которая стоила 544 млн руб., то есть в 3 раза меньше Здесь важно отметить, что еще во времена Петра I вся земля была государственной и выдавалась помещику во временное пользование за службу царю. Только при Екатерине II появилось первое определение «частной собственности» помещиков на земли, право на которые Екатерина II, по сути, уступила помещикам бесплатно, а через 100 лет эту же землю (а точнее – всего 30–40 % от нее) 25 млн крепостных крестьян России (⅓ самой бедной части населения империи) законом обязывают выкупить у помещиков по цене выше рыночной.

Манифест 19 февраля 1861 года был составлен так замысловато, что Лев Толстой определил: «Мужики ни слова не поймут, а мы ни слову не поверим».

Будто «написан по-французски и переведен на неуклюжий русский язык каким-нибудь немцем», – заметил И. С. Тургенев. Составлял манифест московский митрополит Филарет Дроздов – Филька, как звали его в народе. Отсюда и пошло выражение «филькина грамота».

Другой проблемой реформы был крайне малый размер выделяемого участка земли. В результате реформы помещичьи крестьяне получили в среднем по 3,3 десятины на ревизскую душу, то есть на мужчину (женщинам земля не отводилась). Это было меньше той земли, которой они пользовались до реформы, и не обеспечивало им прожиточного минимума.

После отмены крепостного права многие крестьяне нищали, не желая работать на земле, которой все равно не хватало на семью, спивались, покидали деревни, уходя в города, где перебивались временной или поденной работой, часто пополняя собой ряды асоциальных элементов – бродяг, нищих, преступников.

Еще одной проблемой реформы стала «чересполосица»: помещичьи земли клином вгонялись в крестьянские, отчего крестьяне вынуждены были по ростовщическим ценам арендовать помещичьи клинья.

Многие историки, социологи и психологи считают, что вековая зависимость и отсутствие частной собственности воспитали ненависть к труду, который всегда был подневольным, развратили русского крестьянина, ему было не знакомо чувство хозяина, работы на себя, а крепостное право и крестьянская община не позволяли сформироваться гражданскому сознанию. Крестьянин был бесправен, аполитичен и весьма далек от общественной жизни, его всегда отличал страх перед любой властью – помещика или царя. Вековое крепостное право не могло выработать чувство собственного достоинства, уважения к себе как к личности, уважения к закону.

Общество бывших крепостных не может быстро превратиться в общество гражданское, ему еще долго придется преодолевать последствия крепостничества и, по выражению А. П. Чехова, «выдавливать из себя раба». В результате, по словам Владимира Ленина, «1861 год породил 1905-й».