Гебия

Когда голубая планета заполнила собой весь угол обзора небольшого иллюминатора, система управления полётом запустила автоматическую программу торможения и выхода на стабильную орбиту. Несмотря на более чем длительный перелёт, траектория сближения практически не нуждалась в корректировке. Монотонно загудев, двигатели мягко повернули корабль к планете и почти сразу же отключились. На девятьсот двадцать второй год полёта или двенадцать тысяч триста седьмой год новой эпохи программа полёта к соседней звёздной системе вошла в свою заключительную фазу.

Штурман откинулся в кресле. Работа была закончена, ради этих нескольких секунд управления, по сути, он и участвовал в данном полёте. Спуск на саму планету проведут и без него вторые пилоты, он же останется контролировать стабильность орбиты здесь, наверху.

– Учёные анализируют уточнённые данные, – раздался за спиной штурманского кресла негромкий шелест, – Они, конечно, тоже не отличаются высокой точностью, но это всё же лучше, чем снимки с наших телескопов и спектральные замеры. Гравитация – три четверти наших, как мы и рассчитывали. Анализ изображений, уже полученных с орбиты, показывает богатый растительный и животный мир, как мы и предполагали.

– Животный мир?.. Это хорошо, – рассеянно пробормотал в ответ штурман, изучая показания бортового информатора. Он никогда не любил внезапные появления своего помощника Раимпэта, но сейчас ему в особенности хотелось побыть одному. Штурман углубился в изучение данных о состоянии систем корабля, надеясь, что Раимпэт сейчас уйдёт.

Его помощник продолжал стоять.

– Ты рад? – наконец произнёс он. – Мы довольно долго летели сюда, и я знаю, что ты очень хотел узнать этот мир. Но я не могу прочитать твои эмоции. Какие они?

– Если тебя это интересует, я рад, – ответил штурман, не отрывая взгляд от перфоленты с хаотично расположенными на ней отверстиями, скользящей через его сжатые пальцы. Для того чтобы уметь считывать информацию на такой скорости, нужно довольно долго ставить руку и развивать свои тактильные рецепторы, но при должной сноровке это выходило гораздо быстрее, чем примитивное выведение информации на шестерни с буквами и цифрами. Конечно, штурман не мог сравниться в своих навыках с лучшими операторами счётчиков и анализаторов своей звёздной системы, но среди пилотов, для которых программирование – лишь дополнительная обязанность, был одним из лучших. При хорошей концентрации за момент времени ему удавалось проводить около пяти рядов перфоленты, на каждом – от нуля до восьми дырок в ряд, то есть сорок единиц информации.

Раимпэт вышел, опустив гидравлический рычаг за собой. Дверь с шипением поползла вверх, герметично закрывая проход в рубку корабля из остальных отсеков.

Штурман выдохнул воздух из лёгких, только сейчас заметив, что он не дышал уже по меньшей мере полминуты.

Голубая планета загадочно светила прямо в лицо приятным и необычным голубым цветом.

– Наконец-то, – сказал он. – Наконец-то.

* * *

– Через четверть оборота начинаем расстыковку с кораблём, – сказал невысокий человек с короткой стрижкой, стоящий у большого пульта со множеством шестерней и рычагов. Немного позади него в креслах сидели ещё два человека, одетые в одинаковые тёмные комбинезоны.

– Наши данные подтверждаются с каждым новым изображением поверхности планеты, – кивнул один из них. – Флора и фауна Гебии очень разнообразна. Тарис, звезда этой системы, оказалась ещё ближе, чем мы думали, поэтому с климатом проблем не будет. Вода на планете имеется в большом изобилии; когда возьмём пробы, станет ясно, понадобятся ли нам фильтры, но, думаю, при любом раскладе мы сможем добывать лёд с полюсов.

С атмосферой ситуация немного хуже. Очень низок уровень углекислот – сказывается большое количество растений. Кроме того, кислорода довольно много, примерно в два раза больше, чем было на нашей планете в момент нашего отлёта. Но всё в рамках нормы.

– Значит, мы сможем развернуть базу, – довольно кивнул невысокий человек с короткой стрижкой. – Сейчас это самое главное. Надо высаживаться как можно скорее и приступать к запуску нашей программы.

* * *

Высадка произошла в одном из наиболее зелёных регионов планеты, недалеко от экватора, у самого морского побережья. Рядом в море впадала широкая река, протекавшая из самых глубин континента, которую Ий-мэхотеп приметил ещё с орбиты.

Громоздкое оборудование перекочевало из недр спускаемого аппарата на поверхность пока ещё неизведанной планеты, и за считанные дни посреди тропического леса вырос огромный лагерь, обнесённый стеной из полученного на месте гидро-бетона.

– Геосъемка показала, что рядом с нашим лагерем есть огромное плато, уходящее в недра материка, – доложил Ий-мэхотэп старшему по званию учёному. – Мы предполагаем собирать первый, самый массивный генератор именно в этом районе, я уже отдал распоряжение переносить туда всё необходимое оборудование.

– Хорошо, – согласно кивнул его собеседник и прикрыл глаза. – Ты горд тем, что тебе выпал такой шанс?

– Разумеется, – ответил Ий-мэхотеп. – Наша планета уже не такая, какая была. Огромная удача, что именно мы переселились сюда и сможем исследовать этот новый мир.

– Да… – задумчиво ответил учёный. – Мы много тысячелетий занимались технологиями, совсем забыв о проблемах своей планеты.

– Мы не должны допустить такого же и на этой планете, – заметил Ий-мэхотэп. – Ни в коем случае не должны.

* * *

После строительства центральных зданий, необходимых для проживания, из наиболее плотной и спрессованной массы под руководством Ий-мэхотепа было заложено основание для главного научного комплекса. Постройка корпуса основного консолидатора – будущего источника энергии для всей цивилизации – по плану должна была занять несколько лет, но уже через несколько месяцев его можно будет запустить в эксплуатацию. Рядом с основным корпусом оставалось место для по меньшей мере ещё двух дополнительных консолидаторов – пусть и не таких больших, но также способных предохранять окружающую среду от смертоносных лучей.

– Ий-мэхотэп, – обратился к инженеру один из его помощников. – Мы установили короб для стабилизатора потоковых частиц. Теперь осталось доставить плотный материал для постройки скользящего механизма и после установки стабилизатора и его запуска опустить монолифт в нижнюю позицию.

Орбитальная съёмка выявила большой массив неизвестной плотной породы розового цвета, которую мы планируем доставить для укладки центрального узла. Все остальные части консолидатора – внешнюю оболочку – будем отливать, используя в качестве сырья местный песок.

– Это хорошие известия, – прошелестел в ответ инженер. – Не возникло проблем с корректирующими отсеками?

Особенности строения гортани в сочетании с чрезвычайно плотной атмосферой чужой планеты превращали и без того негромкую речь космических путешественников в грубоватый шелест – как будто кто-то ворошит сухие листья.

– Нет, мы планируем расположить их стандартно, согласно расчётной схеме, и провести к ним соответствующие вытяжки. Из главной шахты уже проложены кабели в соседний комплекс, где позже установим преобразователь тока для последующей отправки другим распределителям.

– Массу внешнего корпуса консолидатора не придётся корректировать? – спросил инженер.

– Проблем с изготовлением материала нет. Предварительные расчёты показывают, что сырья для всего комплекса хватит с избытком. В случае возможной катастрофы, даже при полной потере стабильности, вся энергия частиц уйдёт на то, чтобы поглотить корпус стабилизатора, превратив его в пыль, и он безвредно рассеется в атмосфере. Бедствие не распространится дальше этого плато.

– Мы сильно перестраховываемся, поэтому отстаём от графика, – покачал головой Ий-мэхотэп. – Я думаю, проекты следующих консолидаторов придётся составлять уже без корректирующих отсеков. Реактор нашего модуля уже не справляется с энергетическими потребностями разрастающейся базы, нам срочно нужно вводить в эксплуатацию новый источник питания.

– Мы работаем над этим, – кивнул его помощник. – Я думаю, Гебия сделает не более четверти оборота вокруг своей звезды, как главный стабилизатор начнёт преобразовывать всю направляемую в него энергию в электричество.

* * *

– Ты уверен? – спросил Мерту-инра у своего командира. – Мы никогда не запускали корректирующие элементы без предварительных проверок всей механики.

– Запускай, – скомандовал Ий-мэхотэп. – На полную проверку у нас уйдёт ещё один световой день, а мы уже не может ждать так долго. Если в схеме что-то не работает – пусть мы узнаем об этом прямо сейчас.

Помощник инженера повернул небольшой рычаг на массивном механизме, стоявшем перед ними на треноге. Огромная, многократно перекрученная ленточная пружина начала медленно раскручиваться, приводя в движение многочисленные шестерни. Два больших металлических шара на длинных спицах сблизились друг с другом, и раздался сухой треск. В воздухе запахло озоном, а механизм остановил свою работу.

– Проверь, соответствует ли дозировка норме, – раздался негромкий голос инженера.

– Всё в порядке, – кивнул его помощник. – Если энергия будет распределяться не точно, либо в каких-то каналах пойдёт перекос силового поля, система тут же всё замкнёт.

– Прекрасно, тогда останавливай корректор, – кивнул Ий-мэхотэп. – Теперь нам осталось установить оба механизма в камеры. Надеюсь, до них дело не дойдёт, но, если что, мы хотя бы получим волновой сигнал об энергетическом переизбытке внутри стабилизатора, а реакция частиц вовремя заглушится.

– Я отдам команду об установке, – почтительно наклонил голову Мерту-инра и повернулся, чтобы уйти. Ий-мэхотэп вскинул руку, останавливая его:

– Проверь дополнительно герметичность камер, прежде чем запускать механизм. Нам не нужны ложные сигналы, тем более что в случае переустановки и повторной отладки корректоров придётся останавливать работу всего стабилизатора. И дополнительно убедись в прочности самой конструкции – мы ни в коем случае не можем допустить самопроизвольного раскручивания пружинного маховика. При высокой частоте электромагнитных импульсов, задаваемых стабилизатором, в шахте, находящейся под главной камерой, начнётся неуправляемая реакция. Конструктивные особенности камеры таковы, что перемещение топливных элементов после их закладки уже невозможно, поэтому стабилизатор будет являться ключом к этой мине медленного действия до тех пор, пока стоит сам консолидатор.

– Я обещаю, с этим проблем не возникнет, – прикрыл глаза младший инженер и удалился в сторону рабочего посёлка.

Высокие деревья, растущие рядом с плато, шелестели своими густыми кронами, осыпая листьями всё пространство перед главным инженером. Ий-мэхотэп задумчиво стоял рядом с огромной грудой блоков, глядя вдаль, словно прозревая будущее. Но всё же он был смертен, как и всё живое, и по-настоящему видеть будущее не мог. Он мог лишь гадать.

«Как сложится судьба этой планеты? – покачал он головой, улыбнулся и прикрыл глаза. – Мы будем осторожны, гораздо осторожнее, чем наши предки когда-то на Ишарии. Но пусть даже так, никто из нас не предугадает, что будет здесь через тысячу, сотню тысяч лет… А в целом, история повторяется… да, повторяется…»

Ий-мэхотэп медленно двинулся вслед за своим учеником. Лучи очень близкой и непривычно тёплой звезды до костей прогревали старое тело инженера. Богатый кислородом воздух с непривычки всё ещё обжигал лёгкие, иногда заставляя голову кружиться. В такие минуты мысли у учёного начинали беспорядочно крутиться в голове, выстраиваясь порою в какие-то нелепые суждения.

Ий-мэхотэп, неожиданно разволновавшись, окинул тревожным взором плато с возвышавшимся на нём гигантским строением. Ощущение какой-то смутной загадки или тайны, связанной с его возведением, охватило инженера.

– Видимо, я совсем старею… – горько вздохнул Ий-мэхотеп. Однако предаваться унынию было некогда, и инженер, насупившись, бодро зашагал вдоль технических корпусов. Впереди было много дел.

Над плато поднималась яркая Тарис.

* * *

– Чёрт побери, Фрэнк, кто просил тебя так его скручивать! – проворчал программист, распутывая длинный провод. Наконец, Жан бросил заплетённый в клубок кабель прямо на каменные плиты и слегка отступил назад.

– Ладно тебе, потом разберёмся, – махнул в его сторону учёный, не отрывая глаз от экрана ноутбука. – Иди лучше сюда, наш «Шепси» уже подходит к самому концу шахты!

– Ну, чего там у нас? – программист придвинулся вплотную к плечу своего товарища.

– Давай, здесь лучше вручную, – пробурчал Фрэнк и передал ноутбук Жану Эрману, программисту и робототехнику, а также главному конструктору полуавтоматического исследовательского робота «Шепси».

– Ага… – Жан оценивающим взглядом просмотрел показатели механической установки, затем увеличил окно выведения онлайн-изображения с камеры робота и положил руку на джойстик.

– Давай, ещё немного вперёд, – азартно зудел над его плечом археолог, сам не замечая, что он почему-то говорит шёпотом. – Так, а теперь остановись, пусть он там получше закрепится!

– Не мешай… – так же тихо ответил программист, сосредоточенно наклоняя джойстик поочерёдно во все стороны. Изображение на экране сильно дрожало, но было заметно, что робот понемногу продвигается в узкой шахте, медленно переваливаясь через известняковую крошку и мелкие обломки, и подходит вплотную к каменной заглушке.

– Есть, – сказал наконец Жан и вытер пот со лба, – Готовлю сверло!

Он набрал неуловимую комбинацию кнопок на клавиатуре, и маленький робот вновь пришёл в действие. С его верхней части отделился небольшой манипулятор и медленно придвинулся вплотную к известняковому блоку.

– Запускай, – еле слышно выдохнул Фрэнк.

Микробур быстро набрал обороты и впился в породу. Робот находился в самой толще каменных блоков, поэтому до исследователей, сидевших на раскладных стульях у самого входа в шахту, никакие звуки не долетали. Фрэнк с Жаном, затаив дыхание, следили через дисплей ноутбука, как толстое металлическое сверло в полной тишине медленно утопает в известняковом блоке.

– Твёрдая порода, – покачал головой программист, глядя на индикатор изменения температуры сверла. – Сделаем небольшую паузу, а потом прибавим обороты.

Прошла минута, и Фрэнк снова запустил мотор электродрели. Напряжение росло; археолог ежеминутно вытирал лоб, ругаясь на духоту камеры и отсутствие нормальной вентиляции.

Блок сдался только после третьего подхода. Гусеницы робота немного сдали назад, и на экране ноутбука показалось небольшое и аккуратное отверстие.

– Вот это да, – пробормотал Жан. – Давай, направляй туда камеру!

– Погоди ты, – негромко ответил программист. – Надо немного разгрести завал от взорванных обломков предыдущей стенки, иначе мы рискуем повредить гусеницы.

– Побыстрее давай, – буркнул археолог.

Впрочем, Жан Эрман, археолог и египтолог, положивший несколько десятилетий на исследования Великой пирамиды, понимал не хуже своего друга, что в их деле торопиться нельзя. Одно неверное движение – и «Шепси» застрянет в узкой «вентиляционной» шахте, а проект по продолжению опыта «Упуата», с таким трудом пробитый в затяжных боях с руководством Академии, снова встанет на неопределённый срок.

Археолог бредил таинственными шахтами Великой пирамиды уже не одно десятилетие. Когда Гантенбринк сделал своё знаменательное открытие при помощи «Упуата» – «открывающего двери» – и показал всему миру видеозапись с таинственной дверцей на самом конце «вентиляционной» шахты в недрах пирамиды Хуфу, Жан потерял покой. Долгие годы ушли на то, чтобы воплотить в жизнь его мечту, но это всё было в прошлом.

Теперь проход вперёд был открыт.

Сам замысел был очень дерзок и груб: «Шепси» (с египетского – «полезный», «благородный»; название придумал сам Жан, и оно ему очень нравилось) насверлил множество небольших отверстий в дверце Гантенбринка для закладки в них точечных пороховых зарядов. После детонации тонкая перегородка была начисто снесена, а несколько метров шахты оказались забиты маленькими камушками и осколками.

Робот осторожно перевалился через каменный мусор, и Фрэнк дал команду выдвинуть камеру вперёд.

Телескопическая трубка начала медленно вытягиваться, и тёмный круг только что просверленного отверстия на экране постепенно увеличивался. Наконец, камера прошла внутрь блока, и экран полностью потемнел.

– Так, готово, – сказал Фрэнк. – Я включаю фонарь.

Археолог в нетерпении протёр рукавом своей куртки запотевший от их дыхания экран ноутбука.

– Ну, что ты возишься?

– Сейчас, сейчас, – закусил губу программист, и монитор вдруг залило ярким светом. Тут же сработали автоматические регуляторы светочувствительности, и картинка постепенно стала адаптироваться к нормальному уровню освещения.

Наступила тишина, которую нарушало лишь вращение кулера ноутбука.

Наконец, исследователи громко выдохнули. Стало понятно, что за блоком находится небольшое помещение. Жан пристально вглядывался в изображение. Вот уже стали видны какие-то красные охряные разводы, небольшая трещина, пробегавшая через внутренний блок таинственной камеры сверху вниз, груда пыли…

– Сейчас сделаю общий обзор, – прохрипел Фрэнк и начал с помощью джойстика медленно поворачивать камеру слева направо.

Из темноты выступил какой-то тёмный и бесформенный предмет.

– А ну-ка… – пробормотал археолог, и программист послушно остановил камеру. Нано-линзы в объективе автоматически перефокусировались, настраиваясь на минимальное расстояние до объекта, и стало понятно, что в центре камеры стоит что-то тёмное и массивное.

– Приблизь-ка ещё, – выдохнул Жан. – Попробуй повысить светочувствительность!

Камера приблизилась вплотную к неизвестному предмету, и перед глазами исследователей предстал какой-то рукотворный агрегат. Под толщей пыли и каменной крошки проступали какие-то шестерёнки и рычаги. Весь этот механизм был упрятан в металлический каркас, похожий на клетку, в основании которого виднелся длинный и узкий лист металла, напоминавший перекрученную пружину.

Жан сглотнул и, отстранившись от монитора, уселся прямо на каменный пол. Вековая пыль мгновенно облепила его белоснежные брюки, но археологу было не до того.

– Уж не знаю, – медленно покачал он головой, что это за артефакт, но мы точно будем покруче Говарда Картера.

– Хеопс был не дурак, кто знает, вдруг это какая-то ловушка… – обескураженно пробормотал программист и задумчиво почесал нос. – Может быть, не стоит трогать это устройство?

Жан возбуждённо отмахнулся.

– Это явно одно из тех приспособлений, с помощью которых древние египтяне возводили свои колоссальные памятники архитектуры, – уверенно заявил археолог. – Вполне возможно, перед нами какая-то хитроумная лебёдка или ворот, с помощью которой рабочие втаскивали блоки по внутренним пандусам к самой вершине пирамиды. Теперь у нас в руках ключ к тайнам самого невероятного строения из всех, когда-либо возведённых на Земле…

Впереди было много дел. Над плато Гиза поднималось яркое Солнце.