Вихри эпох

– Славка! – прокричала Соня, усаживаясь перед тлеющим костром. – Куда опять унёсся, гад? Твоя ведь очередь посуду мыть!

– Сейчас, сейчас! – раздался крик откуда-то со стороны реки. – Я всё помню. Вернусь через минуту!

– Знаю я твоё вернусь, – сокрушённо покачала головой девушка, собирая в стопку грязные алюминиевые тарелки. – В прошлый раз так же говорил, в итоге мы с девчонками всё мыли.

– Ты чего там бормочешь-то? – весело спросил высокий и худощавый парень, подбегая к костру и стряхивая с лица капли холодной речной воды. – Ух, хорошо-то как!..

– Держи, герой! – притворившись сердитой, протянула ему собранную посуду девушка и, не отвечая, пошла в сторону палаток.

– Ребята уже на раскопе? – спросила Света, вылезая ей навстречу.

– У реки плещутся, – ответила Соня. – Сейчас все вместе возьмём оборудование и тогда уже двинем.

– Окей, – кивнула девушка, зевая и прикрывая рот ладонью. – Я скоро.

* * *

– Так, внимание! – закричал Слава, поднимая одну руку. – Раз Ирина Владимировна говорила, что вернётся только завтра утром на электричке, то сегодня мы копаем одни. Идти дальше вглубь материка смысла не вижу, так что предлагаю расширять раскоп к северу. Вечером дополним отчёт и покажем руководителю. Все согласны?

– А тебя, значит, главным оставили? – хитро прищурившись, спросила Света. – Я вот такого не помню.

Слава поднял руки, делая вид, что сдаётся, и попытался отшутиться:

– Ну что вы, мы здесь все самостоятельные, каждый сам за себя. Но это же тема именно моей работы, правильно? Вот я и…

– Ладно, ладно, – замахал руками Дима. – Мы всё поняли. Бери лопату и не тормози.

Группа из шести ребят вышла на идущую вдоль реки тропинку и двинулась вверх по течению. Поднявшись на поле, ребята остановились на краю небольшого раскопа, внутри которого виднелись воткнутые в землю флажки с цифрами.

– Ну, чего стоим? – спросила Соня и пихнула локтем Диму, задумчиво чесавшего затылок. – Вперёд! – девушка спрыгнула вниз, на ходу скидывая рюкзак. Усевшись на кучу утрамбованной земли с самого краю раскопа, Соня стала неторопливо выгружать из рюкзака лопатки, совки и конспекты.

Остальные ребята также разошлись по раскопу, доставая инструменты. Молчание нарушил Слава:

– Я думаю, вот эти два квадрата снимать сегодня будем. Где-нибудь за часик дойдём до материка, а там уже аккуратненько возьмёмся за слои, и так до самого раннего неолита. Стоянка наверняка простиралась и дальше к северу, судя по положению кострищ, она имела строго вытянутую форму… – он вопросительно поглядел на Диму и Марка, стоящих рядом с ним.

Те пожали плечами.

– Чего не знаю – того не знаю, – отрезал Марк. – По мне, так тут всё поле можно перепахать, везде какая-нибудь дребедень попадается.

– Ну, знаешь, не скажи, – возразил ему Дима. – Мы всё-таки не средневековый жальник ковыряем или селище какое-нибудь. Там-то всё просто, хорошо видны границы, а здесь мы наугад почти копаем.

– Я так понимаю, возражений нет, – прервал его Слава. – Тогда начнём снимать дёрн?

Ребята рассредоточились на поле с северной части раскопа, оставив за своими спинами серебристые изгибы Назымки, и начали срезать верхний слой земли. Работа шла не так быстро, как этого хотелось бы – дёрн был очень плотный, то и дело лопаты упирались в корни сосен, стоявших в перелеске неподалёку. Тем не менее, яма становилась всё шире и шире, и в некоторых частях уже показался слой рыхлого чернозёма.

Ребята вели раскопки уже вторую неделю. Вообще такие древние стоянки человека на территории Сибири были редкостью, тем более – эпохи раннего неолита. По сути, в чём-то данный раскоп был даже уникальным – первичная датировка некоторых находок позволяла говорить о середине седьмого тысячелетия до нашей эры. Пусть сами по себе наконечники стрел и каменные молотки ничем не отличались от других артефактов такого же типа, некоторые из найденных фрагментов керамики уже заставляли сдвинуть периодизацию заселения человеком Сибири как минимум на пол тысячелетия. Ряд обнаруженных в Назымском раскопе наконечников уже был передан в город на радиоуглеродный анализ, и поэтому ребята не без оснований были довольны результатами своей практики.

Спустя примерно полтора часа землеройных работ ребята отбросили в сторону лопаты, и Слава, достав из нагрудного кармана карту, гордо заштриховал два квадрата, находящихся рядом с раскопом.

– Ну вот, – довольно сказал он. – Как насчёт передохнуть?

– Сами как-нибудь определимся, командир, – отмахнулась Света, подходя к большой шестилитровой бутыли с водой.

– Эх, вот бы найти какое-нибудь орудие сохранившееся, – мечтательно произнёс Слава. – Или там что-нибудь из керамики, сосуд какой…

– Мало тебе черепков? – ухмыльнулся Дима, поигрывая совком. – Вспомни, как мы на Волхове ковырялись с этими горшками битыми. Два дня как бомжи всю эту труху из земли выковыривали, а потом ещё неделю от земли чистили и склеивали. Теперь вот зато пылятся где-нибудь в подвале местного музея краеведческого.

– Да, кислая была практика, – кивнул Слава. – Немудрено, что мы с тобой слились в деревню на третий день, на базу, там в самом раскопе, по-моему, только Соня с девчонками и осталась до самого конца… У меня до сих пор печень болит, когда вспоминаю те деньки.

– Вы там о чём? – подозрительно спросила Соня, стряхивая чернозём с перчаток и подходя вплотную к ребятам.

– «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они», – процитировал Слава с серьёзным видом.

– Очень умно, – кивнула Соня. – Когда к материку приступим?

– Давай, – тут же подался вперёд Слава. – Я только за!

Слава бодро подхватил с земли свои перчатки и в несколько прыжков подскочил к свежему раскопу.

– Эй! Чего расселись? Давайте, разбираем инструмент и погнали! – закричал он.

– Мы с Соней возьмём левый край, – сказала Света. – А вы берите центр и правую часть.

– Договорились, – кивнул Слава и начал разрыхлять совком слой черной земли. Женя с Марком отодвинулись к самому правому краю и начали равномерно наполнять вёдра чернозёмом, выгружая затем его в общую кучу.

– Однако в центральном раскопе мне больше нравилось копать, – заметила Света. – Здесь какая-то труха попадается, дерево, а до неолита ещё далеко. В южной части материк гораздо чище.

– Там, скорее всего, после неолитической стоянки больше и не было никаких построек, а здесь, может быть, лет сто или двести назад какой-нибудь сарай стоял. Вот и попадаются тебе его части сейчас, – пожал плечами Дима. – Ты же сама знаешь, как…

– Какие двести лет? – покосилась на него Света. – У нас глубина лет на пятьсот, а то и больше.

– Ну тем более! – отмахнулся Слава, пытаясь вытянуть из земли длинный корень. – Вытащил какой-нибудь сибирский охотник свой челн на берег – уровень воды-то ведь повыше был как раз – и он тут и сгнил. А ты теперь остатки его фелуки и отыскала.

– Постой, – остановился Женя. – Здесь и не на пятьсот лет глубина уже. Мы ведь не в дёрне, мы в материке ковыряемся, тут уже скоро и эпоха нашей стоянки будет. Покажи-ка, что ты там нашла?

– Да ничего особенного, – развела руками девушка. – Такая гниль, что даже в руки не взять. Если бы не слой глины, ничего бы и не осталось.

– Так, ну-ка, – придвинулся к ней Женя. – Слушайте, а здесь и правда было что-то! Только не лодка, факт.

– А что? – без особого энтузиазма спросила Соня, садясь рядом.

Остальные ребята тоже подошли к Светиному раскопу.

– Находка века? – подмигнул Слава девушке. Та фыркнула и отстранилась от него. Слава перевёл взгляд на слой материковой части земли и наклонил голову набок. – Тут что-то прямоугольное лежало, деревянное, судя по всему. Видите, потемнение? – он показал на землю.

На фоне остального чернозёма небольшой прямоугольник – примерно метр на полметра – действительно выглядел значительно темнее, чем остальная его часть.

– След сгнившего материала, – пояснил Слава. – Возможно, что-то ещё могло остаться? – задумчиво спросил он сам себя, и наугад поковырял рукой в земле.

– Прозвоним? – спросил его Марк. – Вдруг там что есть.

– Валяй, – согласился Слава и поднялся с земли. – Металлоискатель рядом с рукомойником вроде лежал, честно говоря, не думал, что он ещё нам понадобится.

Марк выбрался из раскопа, а Слава достал рулетку.

– Глубина, однако, – присвистнул он, сверяя показатели рулетки с предыдущими записями дневника экспедиции.

– Ну, что там такое-то? – устало спросил Дима.

– Знаете… – покачал головой Слава. – Вообще, тут глубина тысячи на полторы лет. Или даже побольше…

– Побольше?! – выкатила глаза Соня. – Это каким же образом? Неужели тут и до христианской эпохи какие-то селения были? Про этот район таких данных не было!

– Ну, значит, раньше не было. – Раздражённо вложил в тетрадь карандаш Слава и отложил записи на стоявший рядом складной стул. – Что ты прицепилась? Сама посчитай, ну! Вы все отлично знаете, что верхний относительно толстый слой дёрна может нарасти уже за несколько лет, а вот потом нарастание почвы происходит равномерно, плавно, в соответствии с особенностями местности и состава грунта… То есть, добравшись до материка, мы можем, начиная примерно с середины двадцатого века, вполне уверенно отвечать за каждый сантиметр. И вот эта глубина соответствует, относительно глубины неолитической стоянки, примерно началу нашей эры.

– То есть, примерно Иисус Христос? – с излишне серьёзным видом уточнил Женя. Остальные ребята заулыбались.

– Не знаю! – огрызнулся Слава. – Думаю, века на полтора позже. А что вы в меня въелись так? Или не знаете основ археологии?

– Ох, Вареников, – строго произнесла внезапно Света, мастерски пародируя излюбленную фразу одного из преподавателей факультета. – Вечно ты со своими идеями!

Ребята дружно захохотали, и обстановка немного разрядилась. Не обращая внимания на приятелей, Слава отступил в сторону от раскопа и терпеливо ждал Марка. Наконец, тот подошёл и включил металлоискатель. Женя и Соня подошли к нему, остальные остались сидеть у краёв ямы, ожидая, что будет дальше.

– У тебя среднечастотная катушка? – уточнил Слава. – Там ведь явно ничего крупного не будет.

– Нуу, мы вроде и не меняли, с прошлого раза, – ответил Марк. – Частота – семь с половиной, стандарт.

– Окей. Ставь мощность пониже, чтоб без шумов всяких. И грунт тоже отстрой, здесь фон наверняка…

– Да знаю я, знаю, – проворчал Марк, быстро вводя необходимые корректировки в настройках поиска, после чего нажал большую клавишу меню и начал водить катушкой над землёй, медленно продвигаясь вперёд.

– Поиск на все металлы? – подал голос Женя.

– Угу… – пробормотал Марк, не отрывая глаз от небольшого дисплея.

Гудел негромкий фон, Марк медленно двигался вдоль всего только что раскопанного квадрата, но ни один посторонний сигнал на экране не появлялся.

– Похоже, ничего, – заметил Марк, вновь проводя катушкой над самым центром тёмной части материка. Внезапно раздалось громкое низкое гудение, по экрану запрыгали разные цифры, а гудение резко сорвалось на высокочастотный визг.

– Ого! – Слава склонился над экраном. Ребята тут же повскакивали с мест и обступили Марка.

– Классический образец того, когда благородный металл с высокой электропроводностью покрывается ржавой окисью, – прокомментировал Слава показания металлоискателя. – В таком случае появляется характерный дублирующий низкочастотный сигнал, и…

– Помолчи, профессор! – прикрикнул Женя, надевая перчатки и склоняясь над землёй. – Как будто мы в полях в первый день работаем и металлоискателя в глаза не видели. Можешь найти точное место? – повернулся он к Марку.

Тот переключил режим с общего поиска и немного поводил катушкой над землёй.

– Вот, – коротко ответил парень, приподнимая металлоискатель от земли.

Женя грубо сгрёб небольшую кучку чернозёма и провёл руки под катушкой. Динамик молчал.

Молодой человек молча повторил эту процедуру несколько раз, пока наконец металлоискатель вновь не отозвался громким писком.

– Ну-ка, – произнёс Женя, медленно просеивая грунт. Внезапно писк прекратился, и из ладоней Жени на землю упал небольшой металлический предмет.

Остальные ребята, давно уже стоявшие прямо за Жениной спиной и дышавшие ему в затылок, склонились над находкой.

– Что это? – выдохнула Соня.

– Похоже на пряжку… или просто лист металла… – удивлённо рассматривал находку Марк. Затем он передал её другим ребятам.

– Железо, кажется, – заметил Дима. – Что-то нехарактерное для неолита… хотя какой к чёрту неолит? Это вообще чёрт-те что, в такую эпоху и в таком месте!

– Не горячись, – остудил его Слава. – Без радиоуглеродного анализа я вообще не рискнул бы что-либо предполагать о возрасте этой находке. Но, может быть, здесь есть ещё что-нибудь в этом слое?

– Погодите, погодите, – пробормотал Дима, поворачивая находку во все стороны. – Тут вроде бы какая-то надпись!

Все снова склонились над небольшой металлической пластинкой.

– Совершенно чёткая H, P… или там ещё S? – покосился на Славу Дима. – Не могу разобрать, слишком земля набилась…

– Так, – задумался Слава, забирая находку у Димы. – Надо погрузить в слабый раствор и попробовать протереть кисточкой. Когда отойдёт закись, попробуем прочитать буквы, а пока предлагаю проверить металлоискателем весь слой вокруг нашей находки. Соня, ты зафиксировала?

– Зафиксирую, не беспокойся, – процедила девушка сквозь зубы и, переглянувшись со Светой, закатила глаза.

Марк с Димой на полной мощности прозванивали металлодетектором всю местность вокруг раскопа, девушки уселись за самодельный столик с разложенными на нём документами, касающимися их раскопок, а Женя со Славой отправились к палаткам. Там, под импровизированным навесом, на расстеленном брезенте лежали образцы ранее найденных ребятами находок.

Приятели подошли к широкой чашке Петри и присели на корточки.

– Точно не повредим находку? – посмотрел на Славу Женя, заливая смесь.

– Да не-е, – помотал тот головой. – Ничего ей не будет. Мы же ненадолго…

Взяв пластинку за край пинцетом, Слава осторожно опустил её в кислотный раствор. Затем он немного поводил пинцетом в разные стороны, положил пластинку на дно склянки и задумался.

– Может быть, ничего такого и нет в нашей находке, – медленно проговорил он. – Просто железяка под слоем дёрна. Всякое ведь бывает, верно?

– Это да, – ответил Женя и задумчиво почесал нос. – Помнишь, как нам рассказывали про тот случай, в шахте-то?

– А-а, – прищурившись, ухмыльнулся Слава. – Про инопланетный знак? Как же, помню…

История была старая, и преподаватели не уставали пересказывать её каждому новому поколению факультета. Дело в том, что ещё много лет назад в феноменально глубокой шахте вместе с образцами породы на поверхность был извлечён камень с оттиснутым на нём непонятным иероглифом. Было очевидно, что такой находке не могло быть менее чем несколько сотен миллионов лет – и поэтому сразу встал вопрос об инопланетном вмешательстве. Подняли голову сторонники альтернативных теорий, раздувая всё более невероятные концепции палеовизита. Однако, как и всегда в таких случаях, правда оказалась гораздо прозаичнее – иероглиф был ничем иным, как зеркальной проекцией номера сверла, нанесённого на его поверхность и под большим давлением оттиснутого на одном из образцов плотной породы.

– Смотри-ка, – показал Женя пальцем на чашку Петри. Слава повернулся и увидел, что кислотный раствор потемнел, а от поверхности пластинки начали понемногу отваливаться небольшие кусочки ржавчины. Показались неровные и проржавевшие насквозь края когда-то правильного прямоугольника, ныне более походившего на обкусанный кусок сыра.

– Слуушай… – медленно протянул Женя и поднял пластинку со дна миски. Затем протёр её насухо рваной тряпкой, валявшейся рядом, и стал внимательно вглядываться в её поверхность.

– О, боги, – внезапно произнёс он хриплым голосом. – Неужели… тот самый?!

Слава поднял одну бровь и непонимающе уставился на одногруппника. Женя повернул к нему побледневшее лицо и как-то криво улыбнулся.

– Пошли к ребятам, – махнул он рукой Славе. Тот молча покачал головой и пошёл вслед за приятелем.

– Народ! – крикнул Женя, сложив руки рупором, – Все сюда!

Ребята понемногу подтянулись на его зов и обступили столик, за которым со скучающим видом сидела Соня.

– Смотрите. – Женя вырвал один листок из общего блокнота и крупно вывел на нём:

LE… IX..H..SP

– Какие мысли по этому поводу?

Ребята молча переглянулись.

– Похоже на какой-то амулет или оберег, – пожала плечами Света. – Что угодно. Я не помню предмета быта такого характера и не думаю, что латинская транскрипция здесь уместна… Быть может, мы не совсем верно рассчитали скорость нарастания культурного слоя, и эта находка более поздняя? Тогда S превратится в старорусское «зело», другие буквы тоже не такие уж и чёткие…

– Ерунда, – отрезал Женя. – Сама знаешь, что датировка здесь правильная, плюс-минус столетие, если тебе угодно. В общем, я уверен, что эти буквы правильно восстановлены, потому что я, кажется, знаю, что это такое.

– И что же? – спросила Соня.

– Эмблема со щита, – ответил Женя и резко выпрямился.

– Всего-то? – выдохнула Соня, недовольно поморщившись. – Я уж решила, и правда что-то необычное.

– Всё дело в том, какого именно щита, – сказал Женя, приняв пафосную позу и значительно подняв палец вверх. – Я имею в виду римский скутум, – скромно добавил он и пояснил, – это была его часть, что-то вроде умбона.

– Что? – только и выдохнули девушки, недоумённо переглядываясь. Слава скептически скривился и почесал затылок.

– Если я дополню это вот таким образом, то всё встанет на свои места, – завершил свою довольно бессвязную, на первый взгляд, речь Женя, дописав ещё две буквы на листок:

LEG IX HISP

– Кто-нибудь понимает, что он хочет нам сказать? – повернулась Света к ребятам. Слава снова поморщился, но всё же ответил:

– Кажется, начинаю понимать. Женя предполагает, что по территории Сибири некогда прошёлся древнеримский легион.

– Э… – округлила глаза Соня, но Женя не дал ей договорить:

– Послушайте, вы! Я ведь писал исследование про Семнадцатый Морской и разгром Вара! Это же мой конёк!

Света встряла в спор:

– Очень хорошо, но я не вижу никакой связи между римскими легионерами и какой-то жалкой аббревиатурой…

– Это не простая аббревиатура, а специальное обозначение легионов, – злобно перебил её Женя. – Такие сокращения наносились, например, на штандарты или на римские щиты – скутумы. Их размер был как раз примерно метр с небольшим на полметра… Полное написание сокращения – Legio IX Hispana, Девятый Испанский легион. Их вообще было много у римлян, например, популярная легионерская наколка – Legio patria nostra, «легион наша родина». Я могу гарантировать, что перед нами действительно остатки древнеримского щита, и это – стопроцентный факт! – срываясь на крик, закончил Женя и немного отступил от ребят.

– Успокойся, Жень, – негромко и даже как будто испуганно произнёс Слава, кладя ему руку на плечо. – Мы тебя поняли, и я, пожалуй, тебе поверю. Другого объяснения я не вижу.

– Спасибо, – пробормотал Женя, тяжело дыша. Затем он взъерошил свои волосы и отошёл в сторону от стола. Воцарилось молчание.

– Полный бред, – сказал Марк. – Дальше Скифии легионы никогда не поднимались. Сарматы, Боспор… это ещё ладно. Да и потом, это когда ещё, а вот во втором-третьем веке?..

– Ладно, отложим этот вопрос, – поднял ладонь Слава. – Забудем на время о нашей находке и просто попробуем поискать рядом. Марк, металлоискатель показал что-нибудь ещё?..

– Ничего, даже на всех металлах, – отрицательно мотнул головой Марк.

– Надо пытаться ещё, – упёрто сказал Женя. – Должны быть ещё какие-то доказательства, что-то ещё…

– Доказательства чего? – спросила Света.

– Чего угодно, – огрызнулся Женя и взял металлоискатель. Настроил максимальную чувствительность, убрал режим отсеивания ржавчины и медленно двинулся по материку.

Остальные молча следили за ним. Слава что-то обдумывал, косясь на лежащую на столе пластинку. Соня отрешённо смотрела на ребят.

– Есть ржавчина, – вдруг хрипло откликнулся Женя. – Много.

В такой же прострации подошли к своему приятелю.

ребята

– Вот, примерная область залегания, – негромко сказал Марк, обводя катушкой небольшой овал. – Поможете мне или просто будете стоять?

Дима и Слава так же в тишине взяли по лопате и стали снимать слой за слоем. Вскоре вместе с чернозёмом стали попадаться какие-то бурые продолговатые щепки, похожие на небольшие пластинки.

– Стойте, это ржавчина, – сказал Женя и присел. Достав совок, он начал счищать слои земли с обнажающегося металлического каркаса кофейного цвета. Соня села рядом и стала помогать ему кистью.

Огромный комок чернозёма, облепивший очередной спрессованный кусок ржавчины, отошёл вместе с огромными оксидными наростами, обнажая пепельно-серую преграду. Немного счистив с неё землю, все увидели обнажившуюся лобную кость.

– Вот, – запнувшись, произнёс наконец Женя, поднимаясь.

– Трупоположение? – очень неуверенно произнесла Света. – В данной местности…

– Какое ещё трупоположение, – злобно процедил Женя. – Ты что, не видишь, что перед нами римский легионер в классической сегментированной лорике?! Судя по всему, он погиб в бою, здесь где-то рядом должен быть и его меч, а вот эта спрессованная ржавая дребедень – кассис, типичный римский шлем с характерной пластиной для дополнительной защиты затылка и шеи… Ну, что ещё тебе нужно, чтобы ты поняла, что мы здесь уже не неолитическую стоянку копаем?!

– Так, брейк! – крикнул Слава. – Ну, давайте ещё и драку тут устроим!

– А чего все смотрят на меня, как на придурка? – взвился Женя.

– В самом деле, ребят, – потупился Слава и оглядел своих друзей. – Походу, это именно то, о чём говорит Женя. Римский легионер. Как он мог попасть сюда – даже и не спрашивайте, но, если мы продолжим раскопки, возможно, сможем что-то понять. В любом случае, наша находка – новое слово в отечественной, да и, в общем-то, мировой истории, – негромко завершил Слава свою речь и, не зная, что ещё добавить, спросил, – согласны?

Ребята стояли вокруг Славы и Жени, молча переглядываясь. Наконец, Марк не выдержал и махнул рукой:

– Ладно. Уж не знаю, что именно мы обнаружили, но я за то, чтобы продолжить копать в этой части раскопа.

– Вот и договорились, – выдохнул Слава.

* * *

К вечеру из многовекового плена были освобождены остовы уже нескольких воинских доспехов. Аккуратно зачищенные кисточками, из земли выступали проржавевшие римские панцири с заключёнными внутри костями. И хотя металлоискатель то и дело показывал различные высокочастотные сигналы, было решено ничего в раскопе не трогать и оставить как есть до приезда руководителя практики… и, вероятно, специалистов по Древнему Риму. Если, конечно, кто-нибудь поверит нескольким практикантам, что они нашли стоянку древних римлян в Сибири.

Ребята сидели у костра. У каждого в голове носился вихрь самых различных мыслей, но все сидели молча – ни сил, ни желания спорить о происхождении сегодняшних находок ни у кого уже не было.

Густые клочья тумана, выползая из леса, в несколько минут окутали стоянку молодых археологов. На палатках начали оседать небольшие капельки влаги. За полчаса туман стянулся плотным кольцом вокруг костра, оставив открытой совсем небольшую полянку.

Уже поужинав, Света всё же не удержалась от вопроса по поводу их находок:

– А чем вообще примечателен этот Испанский легион, если уж на то пошло? Про него вообще что-нибудь известно? Ведь даже если мы предположим, что в начале нашей эры им был совершён марш-бросок в сторону Урала – хотя это и глупость – об этом должны были бы сохраниться какие-то исторические записи, отметки. Что вообще происходило с этим легионом, например, в третьем веке?

– Ничего с ним не происходило, – усмехнулся Женя. – Очень правильный вопрос, кстати. Я как-то и забыл сразу сказать, слишком разволновался… В том-то вся и соль, что этот легион просто-напросто исчез с карты Римской империи где-то в начале второго столетия нашей эры. Как будто его и не было.

Повисло неловкое молчание.

– А, это тот самый легион? – кивнул Слава, прищурившись. – Да, я где-то читал про него. Одна из неразгаданных загадок истории. Случай так называемого массового исчезновения, вроде как с «Марией Целестой» или племенем инуитов на озере Ангикуни…

– Как это исчез? – не поняла Света и помотала головой. – Легион, насколько я помню, не маленький отряд. Куда он мог пропасть? И ведь его тогда должны были бы искать? Да и потом, может быть, его просто-напросто уничтожили в бою?

Женя поковырял палкой костёр и подкинул в него несколько сухих веток.

– В этом всё и дело, что отнюдь не маленький отряд. Да, чисто технически, уничтожение одного легиона, особенно потрёпанного и измотанного – дело не такое уж и сложное, если он стоит на отшибе Империи на самом севере Британии, где, собственно, и было место последней дислокации Девятого Испанского. Если вспомнить катастрофу Вара в Тевтобургском лесу – так там было уничтожено целых три легиона. Но, повторяю, уничтожены, а не потеряны. С этими легионами была устойчивая почтовая связь, сохранилось большое количество хроник и записей, по которым мы, в частности, очень много знаем об их последней битве. Что же касается Девятого, то ситуация совсем другая.

Случай вообще сам по себе уникальный: из тысяч людей не смог выжить буквально ни один, ни один солдат не вернулся и не поведал о том, что именно с ними произошло. Более того, поисковые отряды тоже не смогли отыскать никаких следов битвы или чего-либо подобного… Целый легион просто канул в небытие.

Тут лежавший поперёк костра берёзовый ствол внезапно со снопом искр распался пополам, и все ребята, как по команде, вздрогнули.

– И… и на этом его история заканчивается? – полуутвердительно спросила Соня спустя несколько минут.

– Видимо, не совсем, – усмехнулся Женя и едва заметно мотнул головой в сторону их утреннего раскопа. – Вероятно, мы немного и приподняли завесу над этой тайной. Вопрос в том, станет ли от наших находок что-то более понятным…

Над рекой висел густой туман. Пламя костра весело колыхалось, отбрасывая пляшущие тени и блики на застывшие лица сидевших вокруг костра ребят.

* * *

Резкий и пронзительный звук утренних буцин заставил Марка вздрогнуть. Скинув с себя одеяло, центурион уселся на деревянной кровати и обхватил голову руками.

– Ну какого Юпитера, вроде только что заснул! – коротко выругался он. Затем мужчина потянулся и покосился на своё смятое ложе.

«К Аиду все эти ночные посиделки с кувшинами альбанского, – пришло на ум центуриону. – А префект-то, подлец, сам почти и не пил».

С видимым сожалением Марк поднялся на ноги стал надевать свой чешуйчатый панцирь. Как бы ни хотелось спать, но к тому моменту, когда его помощник, Гай, построит центурию, надо уже быть полностью одетым и во всеоружии.

Откинув полог палатки, Марк Спурий скорчил недовольное лицо: весь лагерь оказался завален снегом, который, видимо, выпал ночью и к утру схватился в тонкую ледяную корку. Подышав на руки, первый центурион когорты быстро зашагал к шатру своего трибуна.

Лагерь просыпался на глазах. Мимо Марка непрерывным потоком сновали отряды солдат его и соседних когорт, разбирая свои панцири и помогая их друг другу застёгивать.

– Командир! – вскинул руку Марк, увидев идущего навстречу ему Сергия Целеста – трибуна-ангустаклавия их пятой когорты.

– Марк, – кивнул ему Сергий. – У нас новый приказ от легата. Строй людей, проведи утренний смотр и будь готов выступить по команде, а я пока иду на совет в преторий.

– Мы сворачиваем лагерь, командир? – нахмурился центурион.

– Пока не знаю, – сморщился трибун. – Скоро всё станет ясно. У верховного руководства какие-то проблемы с сенатом, судя по всему. Выполняй приказ, солдат!

– Служу Риму! – вытянулся Марк и скорым шагом двинулся к своей центурии.

– Ну что, черти, разжирели тут на одном месте сидеть? – поприветствовал он своих солдат, кивнул опциону Гаю и скомандовал общее построение. Отвесив удар ножнами зазевавшемуся гастату, Марк оглядел своё бравое войско.

– К нам поступил новый приказ, – начал он, прохаживаясь вдоль строя. – Будьте готовы, что мы снимемся с места и в самые короткие сроки сделаем длительный марш-бросок. Начистите доспехи, запасите хлеба и ототрите британскую грязь со своих щитов. Я не хочу, чтобы про вас шла молва как про самую разболтанную и вонючую центурию легиона.

– Всем ясно? – крикнул Гай.

Легионеры ответили нестройным криком.

– Не слышу, – процедил опцион.

На этот раз солдаты крикнули более браво, и Гай дал приказ разойтись. Строй распался, и опцион, хмурясь, подошёл к своему командиру.

– Что за вести, Марк? – посмотрел он на него. Они были призваны на службу в один год, и уже много лет вместе служили в Девятом, поэтому Гай мог позволить себе подобные отношения с центурионом – разумеется, наедине.

– Аид их разберёт, – покачал головой центурион. – Начальству виднее. Судя по всему, срываем лагерь и топаем куда-то. Да к этому всё и шло: сначала выступили из Эборакума, потом соединились когортами, теперь готовимся к наступлению. А на кого и в каком хотя бы направлении, узнаем сегодня вечером от трибуна.

– Не похоже на стандартный карательный поход против бригантов или пиктов, – заметил Гай. – Но с другой стороны, куда ещё нам идти?.. И зачем? Новое массовое строительство? Так взяли бы Двадцатый, к примеру.

– А с чего ты взял, что мы пойдём именно на юг?

Опцион внимательно посмотрел на лицо Марка.

– Ты думаешь?..

– Я ничего не думаю, – буркнул центурион. – Но иначе никак не объяснить весь этот переполох. Просто будем ждать вечера.

* * *

Высокий и статный воин, в белом доспехе с небрежно перекинутым через плечо багровым плащом, задумчиво склонился над разложенной на столе картой. Это был командир Девятого Испанского легиона, герой и ветеран недавней

Дакийской войны, легат Гней Флавий Урсус. Небрежно поглаживая ножны висевшего у пояса гладия, он говорил, периодически бросая внимательные взгляды на обступивших его трибунов и прочих высших офицеров легиона.

– … На данный момент дела обстоят именно так, – подытожил он свою речь и бросил стилос на пергамент. – Кто провёл этот приказ – мне неизвестно, равно как и то, знает ли вообще Публий Элий Адриан – да продлит его годы Юпитер – об этих замыслах сената. Но завтра на рассвете нас уже не должно быть на этом месте.

– А что в это время будет делать Шестой? – угрюмо отозвался центурион-примипил откуда-то сбоку. Подойдя в числе последних, он незаметно пристроился в самом углу командирского шатра и в течение всей речи Гнея Флавия молча рассматривал сверкающие на собственной кольчуге фалеры. Однако стоило легату умолкнуть, как первый центурион тут же задал вопрос, волновавший всех присутствовавших на этом совете людей – и больше всего, пожалуй, самого Гнея Флавия.

Все взоры устремились на легата.

Гней молча помотал головой.

– Шестой Победоносный остаётся на своём месте. – Поджав губы, легат отошёл от стола и прошёлся вдоль стенки шатра. Затем подошёл к жаровне и погрел ладони над углями – зима в Британию пришла как никогда быстро – и добавил:

– Шестой остаётся на месте, так же, как и Двадцатый. Разведывательная экспедиция полностью возложена на нас, вернее, на то, что осталось от Девятого Испанского после всех этих напастей с эпидемией и бригантскими восстаниями. Тем не менее, наш долг и наша обязанность – выполнить все приказания Рима, даже если для этого придётся умереть. Или кто-то со мной не согласится? – с вызовом, внезапно раздражившись, спросил легат. Ему, как и его подчинённым, было непонятно, зачем самому измотанному легиону в Британии необходимо в таком срочном порядке выдвигаться со своих обжитых мест на север, в Каледонию, туда, где обитает великое множество никому не известных племён.

В шатре наступила тишина.

– Все свободны. – Гней повернулся спиной ко входу и сделал вид, будто интересуется тем, как висит его боевой панцирь на своём крюке.

– Командир, – раздался чей-то неуверенный голос сзади.

Гней повернулся. Перед ним стоял совсем юный трибун-латиклавий, Крикс Мелий Капут, его первый заместитель.

– Да? – устало проговорил Гней.

Крикс замялся, явно не зная, как лучше начать.

– Легат, я не уверен, что этот поход… – неловко пробормотал он и осёкся, увидев каменное лицо легата. Тогда сенатский трибун понял, что не стоит ходить вокруг да около, и резко выпалил:

– Командир, мне кажется, что нам следует оставить хотя бы одну когорту в лагере. Кто знает, что будет потом, быть может, легиону придётся отступать, и…

– То есть ты хочешь остаться в лагере? – понимающе кивнул легат. Сенатский трибун слегка покраснел, но помотал головой:

– Я просто хочу, чтобы мы были готовы к…

Легат не дал трибуну договорить и бесстрастно продолжал:

– И ты не хочешь идти вперёд, на север, сражаться с дикими варварами во славу Рима? Выполнять приказ Империи?

– Я…

– Ты не задал вопроса, мой юный друг, но я всё же тебе отвечу: нет. Ты пойдёшь с нами, потому что когорта, в которую тебя поставили командиром – первая, сдвоенная когорта! – будет нужна в нашем походе. Клянусь Марсом, я не разрешу тебе остаться в лагере даже с одной центурией, потому что в тех местах, куда мы пойдём завтра, нам понадобится каждый человек, каждый воин будет на счету.

Легат шагнул вперёд, Крикс невольно отступил.

– А тебе я советую крепко запомнить, что, когда отдаётся приказ, его следует выполнять – быстро, чётко и беспрекословно. Никто, никто в моём легионе не может отказаться от выполнения приказа, которого я сам не смею ослушаться. Я ясно выразился?

Гней холодно и отчуждённо смотрел в злые и застывшие глаза девятнадцатилетнего сына сенатора.

Трибун несколько секунд стоял молча, глядя на плащ своего командира. Легат терпеливо ждал. Наконец, Крикс небрежно хлопнул себя по груди, резко повернулся спиной к Гнею и быстрыми шагами вышел из шатра.

Лицо легата тут же исказила гримаса усталости. Сняв шлем, Гней взъерошил волосы, в которых уже начинала пробиваться седина, и еле слышно пробормотал:

– Боги и даймоны… надеюсь, они там понимают, что делают.

* * *

Мерно чеканя шаг, одна за другой когорты выходили из преторских ворот и поворачивали к старой пиктской тропе. Путь лежал на север, мимо Катарактония, в те дебри, где безраздельно правили неведомые варварские племена и их дикие вожди.

– Гней хоть как-то объяснил смысл всей этой затеи? – мрачно спросил Марк своего трибуна. Тот немного помолчал, покосился на маршировавшую мимо него центурию во главе с опционом, и негромко ответил:

– Наши разведчики и патрули часто ходят по самым разным маршрутам, ты же знаешь. Без этого никак не уследишь за перемещениями всех этих орд и племён как внутри Империи, так и на её границах. И очень часто наши патрули попадают в различные засады, это тоже самое обычное дело. В таком случае посылается когорта-другая, которая разбирается в ситуации и налаживает мир и порядок в необходимом регионе.

Военный трибун замолчал и снова задумался. Подъехав вплотную к своему командиру, его первый центурион вежливо ждал.

Наконец, Сергий продолжил:

– Однако в этот раз произошло что-то другое. Обычно мы узнаём о том, что наш разъезд, застава или патруль подверглись атаке, когда кто-то из выживших приносит нам соответствующие сведения. Но на этот раз никто из легионеров не вернулся – они все исчезли. Как будто их и не было.

– Как? – непонимающе моргнул Марк.

– Две недели назад застава на дороге, ведущей на север из Лугуваллиума, исчезла, так же, как и патруль, который они высылали вперёд, в окрестности. Всего два контуберния, шестнадцать легионеров и опцион. Дело было мелкое, и ему не придали особого значения. Но, чтобы восстановить связь со своим разъездом, был выслан гонец, который и принёс известия, что разъезда больше нет – лишь потухшие кострища и брошенные палатки… Как нет и следов битвы. Тогда местный трибун поднял полную центурию и отправил её на север во главе со своим командиром разведки.

– И что они рассказали? – напряжённо спросил центурион.

Смачно сплюнув на землю, трибун ухмыльнулся и ответил:

– Они не вернулись.

* * *

За весь день легион сделал только два коротких привала – Гней гнал легион на север, как будто за ними кто-то гнался.

– Думаю, завтра вечером мы уже будем у границ, – подошёл к своему трибуну Марк.

Сергий устало качнул головой.

– Этим походом руководит легат. Пусть он и следит за нашим продвижением, а я буду следить лишь за своей когортой.

Со стен только что построенного лагеря доносились негромкие перекрикивания часовых. Военный трибун прохаживался неподалёку от квестория, поглядывая в сторону шатра легата.

– Почему не отправили Шестой?

Вопрос центуриона был справедлив – Шестой Победоносный стоял совсем у границ империи, и именно его люди, в конце концов, и пропали.

– Я не знаю, – выдохнул трибун. – Легат что-то говорил о том, что наместник не собирался посылать целый легион для подавления небольшого мятежа. Только я не думаю, что это мятеж – ты сам знаешь, обычно они выглядят совсем не так.

– Да, командир.

– Пару когорт под неизвестно чьим командованием, видимо, тоже посылать не хотели. Шестой Железный – гордость Империи, как-никак легион божественного Юлия, покоритель Галлии. А мы в глазах Сената и прочих высоких стратегов всего лишь обычные недобитки – так, самый заурядный легион… Не думаю, что сейчас Девятый насчитывает хотя бы две трети от нашего первоначального состава.

– Это так, командир…

Трибун с центурионом умолкли, глядя на медленно поднимавшуюся над соснами луну. Над лагерем сгущались тени.

– Надо толкнуть Гая – пусть начнёт обход дежурных и раздаст пароли тессерариям, – проворчал наконец центурион, неловко потоптался на месте и двинулся в сторону своего манипула.

Трибун остался стоять в одиночестве.

На молодого офицера накатила какая-то доселе незнакомая ему тоска. В памяти Сергия Целеста промелькнуло всё, что было с ним до этого момента: детство, затем юность в Таренте, потом первый поход, несколько лет непрерывной службы, Германия, Британия… Какое-то нарастающее беспокойство засело в голове молодого офицера. На мгновение его посетила мысль, что вот это всё, к чему он так привык: и звёздное небо, и костры, горящие по всему лагерю – всё это он видит в последний раз в жизни. Тряхнув головой и отгоняя наваждение, командир когорты поправил пояс с висевшим на нём небольшим ножиком и двинулся в сторону своего шатра.

– Придёт же на ум… – пробормотал трибун и скрылся за толстым тканевым пологом.

* * *

Миновав огромное, казавшееся бесконечным поле, легион наконец-то завершил свой переход через Лиотскую долину и вплотную подошёл к лесу.

Здесь заканчивалась Империя. Впрочем, на равнине никто не проживал, и она являлась промежуточной зоной между силами Рима и племенами, у которых даже не было названий. Ни один римлянин в здравом уме ни за что бы не полез в этот лес, равно как ни один варвар не рискнул бы пересечь долину.

Впрочем, видимо, кто-то всё же рискнул. Или нет?..

Легат, медленно продвигавшийся вперёд на коне в сопровождении своих эквитов, остановился. Замерла легионная конница, и вслед за ней остановились когорты.

– Слишком хорошее место для засады, – проворчал центурион-примипил, показывая рукой вперёд, в узкий проход, где дорога уходила вглубь тёмной лесной чащи. С обеих сторон к дороге подходили пологие откосы, покрытые мощным кустарником вперемешку с высокими соснами.

– Надо перестроить легион, – отдал приказ Гней, поворачиваясь к своим помощникам. Кто-то из трибунов тут же сорвался с места и поскакал назад, вдоль строя.

– Аgmine composito ire! – тут же послышались команды, отдаваемые центурионами по всему легиону. Солдаты начали перестроение, меся грязь британского поля тяжёлыми калигами. Равнину тут же заполнил грохот от стучащих друг о друга скутумов и звенящих доспехов.

Несколько секунд – и вот легион вновь стоял в тишине, ожидая следующего приказа.

– Cum ordine sequere! Addo gradum! – раздались голоса, и прямоугольники центурий, ощетинившиеся короткими копьями, медленно двинулись в сторону леса.

Один за другим входили в лес подразделения легиона. Вот уже зашёл последний, третий манипул десятой Парфянской когорты, и его вторая центурия разведчиков, назначенная замыкающей, скрылась за деревьями. Декан последнего контуберния оглянулся назад, поддавшись внезапному чувству смутной тревоги. Ещё несколько секунд – и больше на поле людей не осталось.

* * *

– Не нравится мне всё это. – Трибун мрачно окинул взором обступивший колонну лес. Первый манипул их пятой когорты – две центурии принципов, по большей части уже «арматура», опытные воины – шёл впереди командира, гулко гремя на ходу большими щитами с изображениями быка и поднимая пыль. Сзади шли новички и небольшой манипул ветеранов.

– Почему мы не высылаем сапёров и дозоры вперёд? – спросил центурион.

Где-то в глубине чащи заухал филин. По лесу шли уже больше часа; дорога петляла между склонов небольших, но очень крутых холмов и несколько раз круто сворачивала то в одну, то в другую сторону, огибая различные ручьи и овраги.

– Легат не хочет, чтобы история с исчезновениями вновь повторилась. – Сергий мрачно натянул поводья. – Поэтому и идём всей толпой, толкаемся в этом чёртовом лесу, как слепые котята.

– Скоро и правда будем слепые, – заметил центурион, посмотрев на небо. – Дело идёт к вечеру.

Солнце ещё не садилось, но в густом лесу было намного темнее, чем на равнине. Между деревьями стал заметен стелющийся тонкими слоями туман.

Над колонной пролетели громкие крики «Sta!» , фырканье лошадей и грохот щитов. Легион замер.

– Что там такое? – удивился Сергий и стукнул ногами по бокам коня. Проехав к авангарду, трибун остановился рядом с легатом. Там уже были несколько других трибунов, а также центурион-примипил и префект лагеря. Префект кавалерии, как знал Сергий, со своей алой шёл в конце колонны.

Кинув взгляд вперёд, трибун увидел, что дорога резко спускается вниз, делая несколько до невероятности крутых изгибов, и теряется в густом тумане.

– Я предлагаю остановиться и разбивать лагерь здесь, – говорил один из трибунов. Видимо, спор шёл уже какое-то время.

– Здесь – это где? – усмехнулся префект, заведовавший строительством лагеря. – Тут сплошной лес, нам негде даже шатры и палатки поставить будет.

– Но идти вперёд на ночь глядя – ещё большее безрассудство! – возразил трибун. – Спускаться в овраг, зажатый с обеих сторон плотной стеной из деревьев, в таком густом тумане и в незнакомом лесу, кишащем бригантами, белгами и, Меркурий знает, какими ещё племенами – настоящее самоубийство. Мы будем там очень уязвимы!

– Но префект прав, – сказал Гней. – Нам не построить здесь правильный лагерь, поэтому постараемся миновать чащу и выбраться к более-менее открытому участку. Если верить старым картам, мы скоро выйдем к перелеску.

Легат свернул широкий пергаментный свиток и убрал его в седельную сумку.

– Согласно полученному приказу, в первую очередь, нам надлежит дойти до самых северных топей и разбить там постоянный лагерь. Сейчас наша цель – как можно быстрее добраться до равнины.

Недовольно хмыкнув, трибун отошёл в сторону.

Легионеры, стоящие в первых рядах, неуверенно переминались. Пока офицеры совещались, туман буквально на глазах затянул всю дорогу и прилегавший к ней лес. Ветра не было, и на расстоянии двух десятков футов уже ничего не было видно.

– Клянусь Тифоном, не к добру это всё, – пробормотал центурион-примипил.

– Разведчики из местных отрядов Шестого говорили, что туман висит здесь уже несколько недель, – негромко заметил кто-то рядом с ним. Повернувшись, примипил увидел одного из декурионов – Квинта Серпенса, командующего первой кавалерийской турмой.

Тот продолжил:

– Каждый вечер он затягивает и дорогу, и близлежащий лес…

– Не по себе мне от всего этого, – покачал головой центурион, но, дёрнув плечами, поправил висящие на груди фалеры и звучно скомандовал:

– Silentium!

Оглядев замерших и вытянувшихся легионеров первого манипула, примипил прокричал:

– Agmine quadrato ire!

Вновь раздалась тяжёлая поступь солдатских сандалий, и длинная колонна продолжила своё движение по дороге. Шаг за шагом, центурия за центурией легионеры погружались в густой туман.

Мерное покачивание в седле убаюкивало Сергия Целеста, но молодой трибун не поддавался на этот позыв уставшего от долгого перехода организма. Внимательно поглядывая по сторонам, трибун-ангустаклавий ехал бок о бок со своим помощником – первым центурионом Марком.

– Что это? – внезапно напрягшись, спросил Марк у своего командира и немного натянул поводья, замедляя ход лошади.

– Что? Где? – не понял его Сергий, останавливаясь рядом с центурионом.

– Третья когорта, – проговорил тот. – Последний манипул, видишь?..

Трибун присмотрелся на марширующую впереди колонну солдат.

– Что с ними?

– Они… с ними что-то не так. – Центурион вглядывался в туман, с трудом различая пропадающие в нём силуэты легионеров, и снова тронул коня вперёд.

– Командир, – предостерегающе подал голос центурион, однако поехал вслед за трибуном.

Подъехав поближе, Сергий всё равно не смог понять, что именно за преграда стоит на пути легиона. Первый ряд легионеров, во главе опциона Гая, подошёл вплотную к густому белому полотну, шагнул в него – и скрылся с глаз. Белый плюмаж опциона качнулся и потонул в непроницаемой мгле. Контуберний за контубернием, ведомые своими деканами солдаты первой центурии скрывались в тумане. Исчез и сигнифёр, вместе с штандартом когорты и прикреплёнными к нему наградными знаками.

Потоптавшись в нерешительности на месте, Сергий принял решение и пришпорил коня.

– Меркурий, доверяю тебе свою судьбу, – пробормотал трибун, врываясь в белую завесу.

Капельки инея выступили на панцире. Вокруг почти ничего не было видно – только очертания шагавших рядом легионеров и искажённый в тумане топот их ног.

Внезапный мороз пробрал Сергия Целеста до самых костей. Поёжившись, трибун завернулся в плащ, удерживая коня.

– Что за… – непонимающе обводя взглядом окружавший его лес, выругался молодой офицер.

Туман слегка расступился, и стало казаться, что лес вокруг стал другим. Те же сосны, однако покрытые толстым слоем снега. Дорога, но куда как более узкая. И этот холод!..

Трибун, затравленно оглядываясь, вертел головой. Над рядами солдат полетел гулкий ропот.

«Ты ведь так и знал», – стучало у него в голове. Какие-то непонятные мысли громоздились в сознании трибуна, наплывая друг на друга, а мимо всё шли и шли солдаты, центурии, когорты…

Вот туман поглотил уже весь легион. Стихла солдатская поступь, умолкло далёкое ржание коней и негромкие перекрикивания солдат.

Так же неожиданно, как и появился, туман начал рассеиваться. Задул ветер, разрывая белые клочья и обнажая землю. Лес зашумел и вновь наполнился звуками, пением птиц и скрипом раскачивающихся сосен.

Прошли считанные минуты, и последние остатки тумана исчезли, развеянные по лесу и осевшие на листьях деревьев в виде мокрых капель. Полностью открылась и дорога, уходящая вдаль на много миль.

Ни на дороге, ни в лесу больше не было ни единого человека. Лес был пуст.

* * *

Туман, державшийся плотным кольцом вокруг костра, продолжал висеть толстым слоем над самой землёй. Костёр уже догорал, и ребята готовились идти спать. Глядя на алые угли, каждый прокручивал в своей голове события этого невероятного дня.

– Я читал в каком-то журнале о паранормальных явлениях, – отрешённым и даже скучающим голосом, словно бы ни к кому и не обращаясь, начал Женя, – что бывают определённые зоны, в которых, при определённых условиях, могут открываться порталы.

– Ага, в другие измерения, – кивнул Слава.

– Нет, ну почему, – спокойно возразил его приятель. – Просто в другую пространственно-временную точку, которая тоже по каким-то причинам нестабильна. Обычно открытие портала сопровождается какими-то внешними природными явлениями – например, дождём, грозой, шаровыми молниями… и всё время, пока такой портал открыт, через него можно пройти. Потом он снова может открыться, если совпадут определённые условия. Либо его могут запустить сами люди, даже не догадываясь об этом – если, например, попадут в какое-то определённое место, в общем, как-то затронут вихри эпох. Тогда через портал можно вернуться обратно либо попасть снова в другое время – или иное место. Неизвестно, из-за чего у каких-то локаций появляются такие свойства, но, как считают исследователи паранормального, самый большой по площади портал находится в Бермудском треугольнике, что объясняет…

– Бред. – Слава кинул в костёр палку, до этого исполнявшую при нём роль кочерги, и поднялся с пня, на котором до этого сидел:

– Ладно, пошли спать! Иначе окончательно загрузим себе голову всей этой ерундой.

Все понемногу начали расходиться. Девушки, позёвывая, отправились к своей палатке; Марк, потянувшись, подошёл к костру.

– Погнали спать? – спросил Слава у Жени, пихнув того ногой.

– А? Что? – выпав из прострации, спросил тот и поднял на приятеля заспанные глаза.

– Спать пошли, говорю, – буркнул Слава и направился к палатке. Не доходя до неё несколько шагов, он вдруг свернул к тропинке, ведущей к реке.

– Я сейчас! – на ходу сказал он приятелям и скрылся в полутьме. Пару секунд спустя откуда-то из тумана стали слышны негромкие всплески, затем всё смолкло.

«Однако, такого густого тумана я ещё на Назымке не видел», – подумалось Славе. Он прошёл немного в сторону и вдруг совершенно чётко увидел невдалеке чью-то фигуру.

Это было настолько необычно, что Слава даже не удивился. Немного ускорив шаг, он пошёл вдоль берега, заметив, что туман как будто становится менее густым. Поднявшись повыше, в сторону от реки, Славе почудилось, что в темноте рядом с лесом двигается целая группа людей.

Молодой человек замер на месте. Сердце стало сильно стучать в груди, все мысли в голове смешались. Какая-то необъяснимая паника охватила весь рассудок молодого археолога, и он оцепенел.

Из тумана уже отчётливо доносился размеренный топот и негромкие переговоры.

«Бежать, – подумалось ему. – Бежать, бежать отсюда!..» – думал Слава, однако не мог оторвать взгляда от леса. Ноги как будто стали ватными. С трудом заставив себя отвернуться от миража, Слава огляделся вокруг. Туман начал растворяться, открывая землю и ветки деревьев – слегка припорошённые тонким слоем снега. Лес снова стал виден, как на ладони.

Другой лес.

* * *

Дима проснулся в середине ночи со странным ощущением беспокойства. Что-то было явно не так – но что, он никак не мог понять. Поворочавшись минут десять в тщетных попытках вновь провалиться в сладкое небытие, Дима зевнул и сел посреди палатки. Внимательно осмотревшись, он наконец понял, что же ему показалось таким непривычным.

Славы в палатке не было.

– Жень! – пихнул своего приятеля студент.

– Мм… – пробурчал тот, не отрывая головы от подушки. Однако Женя схватил его за плечо и начал трясти:

– Да проснись ты, ну!

– Чего тебе? – раскрыл тот глаза.

– Ты не помнишь, Слава ложился с нами?..

Женя несколько секунд смотрел на Диму, а затем коротко выругался:

– Вот дерьмо! Буди Марка, а я пока наружу вылезу.

От тумана не осталось и следа, как будто его и не было. Полная луна ярко светила сквозь тонкую пелену облаков.

– Только громко не кричите, девчонки спят, – заметил Дима. Затем он надел сапоги и спустился к реке, прошёлся вправо-влево.

Видимость была отличной, и, насколько хватало глаз, ни на поле, ни на побережье Назымки никого не было видно.

– Чёрт возьми, да что же это такое, – пробормотал Дима и присел на небольшой камень рядом с водой. Через минуту к нему подошли его приятели.

– Ничего не нашёл? – спросил Диму Марк. Тот молча помотал головой.

– Есть его следы – их хорошо видно на влажном песке… идут вдоль берега, потом вверх, а потом всё, обрываются. И больше ничего…

– Он спустился к реке несколько часов назад, но так и не вернулся, – пробормотал Дима. – Что вообще могло случиться-то? Ведь даже если предположить что-то подобное, в Назымке от силы метр глубины, в этих-то местах…

– Ерунда. – Женя махнул рукой и устало опустился на влажную после тумана траву. – Либо Слава вернётся сам, потому что ему по неизвестной нам причине очень понадобилось куда-то отойти, во что я не очень верю, либо…

– Либо что? – холодно спросил Дима.

– Либо мы его вообще никогда не увидим. – Мрачно закончил Женя и поддал ногой камень. Тот с негромким плеском упал в воду.

Ребята молчали.

* * *

– Пий Горгий, вторая центурия! – браво выкрикнул легионер, вытягиваясь перед незнакомым центурионом.

– Вольно, – небрежно ответил тот. – Брут Секстий, третья центурия, пятая когорта. У меня указание сенатского трибуна ко всем разъездам. Где твой командир?

Молодой тессерарий – едва ли «арматура», возможно, ещё всего лишь зелёный «милит» – стоял за спиной центуриона и с интересом рассматривал заставу разведчиков.

– Сейчас позову, – кивнул Пий и скрылся в кустах. Прошло несколько минут, в течение которых центурион нетерпеливо помахивал своим жезлом в воздухе, и, наконец, в их сторону быстрыми шагами подошёл высокий солдат. Пожалуй, даже выше, чем все центурионы их когорты, как отметил про себя Брут.

– Опцион Кассий сейчас в отъезде, – доложил легионер, подойдя к центуриону, и отсалютовал. – Салвус Варениус, декан контуберния разведывательного отряда.

С интересом прислушиваясь к необычному легионеру с немного чудным именем, центурион кивнул:

– Ладно, не суть. Нам надо скорее ехать к другим постам, так что передашь приказ на словах. Велено снимать все заставы и быть готовыми выступать к Лондиниуму в самые короткие сроки.

– Будет исполнено, – вновь отсалютовал декан и, на секунду замявшись, всё же спросил: – Это приказ по всему легиону?

Солдат говорил с хорошо заметным и явно северным акцентом. Впрочем, за свою службу в Британии центурион навидался всяких солдат, набранных в местных деревнях, иные и вовсе по-латыни лыка не вязали, так что этот молодец со своим красноречием мог бы и в Сенате выступать. Всё лучше, чем какие-нибудь кельты, которых в своё время, как говорят, туда привёл великий и незабвенный Юлий.

Брут недовольно покосился на легионера, отметив на его левой руке бронзовый обруч – знак награды за храбрость в бою – и нехотя ответил:

– Да. Приказ идёт от самого наместника.

Демонстративно подняв глаза к небу, Салвус отступил назад, всем видом показывая, что больше вопросов не имеет.

– Что хочет начальство? – спросил один из легионеров, когда декан вернулся к сокрытой в перелеске палатке.

– Чтобы мы скорее сдохли, – ответил командир контуберния, на ходу пристёгивая свой легионерский нож к поясу. Затем он накинул плащ и приколол его на плече бронзовой фибулой.

– Снимаемся, Аидовы дети! – Махнул рукой Салвус. – К вечеру мы должны быть уже на пути к нашему каструму, где собирается вся когорта. Так что на сборы полчаса!

– Вот ведь, жили же нормально, – сокрушённо покачал головой один из солдат. – А теперь снова куда-то несёмся.

– Шестой никогда не сидел спокойно на одном месте, – ухмыльнулся другой. – Вспомни дело под Дубрисом, когда наша когорта только пришла.

Тем временем декан зашёл в просторную палатку, где до этого целый месяц жил вместе с восемью легионерами его отряда. Снаружи доносился весёлый смех солдат, и какие-то их шуточки про первые дни когорты в Британии.

– Господи, какое же это всё дерьмо, – неожиданно произнёс декан. – К Тифону всё в пасть!

Ещё немного постояв на середине палатки, Салвус устало вздохнул и достал из походной сумки старую и потрёпанную карту. Повертев её и так и этак, он присел и стал внимательно изучать различные пометки, по большей части нанесённые на пергамент им самим. Затем декан свернул карту и спрятал у себя на груди, после чего поднялся на ноги и подошёл к выходу из палатки.

«И всё-таки, чёрт побери, в какое редкое дерьмо меня угораздило угодить! – внезапно подумалось ему. – Хотя теперь-то уж какая разница, после стольких лет… «Легион – наша родина», аве Кесарь, и всё такое. Но всё равно, и зачем мы только полезли тогда дальше раскапывать!»

Из палатки декан вышел с бесстрастным лицом. Отпустив несколько замечаний своим подчинённым по поводу их медлительности, Салвус приказал собирать палатку и строиться.

Над Британией сгущались тучи.