Чудище из Альтендорфа

Жизнь в Альтендорфе всегда протекала спокойно и неторопливо.

Рядом с этой затерянной в Брокенских лесах деревенькой никогда не проходили никакие торговые пути, а до большой дороги от старого Альтгеймского тракта было без малого двадцать миль. Поблизости от Альтендорфа не было ни богатых рыбных озёр, ни рудников, и единственным богатством местных жителей были широкие поля да густой лес.

Этот лес и кормил Альтендорфских крестьян. В нём они охотились, его они рубили с разрешения магистрата, а доски и брёвна отправляли на продажу в Бург.

Впрочем, хотя в Альтендорф никогда и не заезжали шумные ярмарки, нищими его жителей назвать было нельзя – благодаря твёрдой, но справедливой руке магистрата Дитмара, надзиравшего за благосостоянием деревни, крестьяне имели возможность спокойно и честно зарабатывать себе на хлеб.

Насколько себя помнил деревенский староста Рупрехт, так было всегда. За все шесть десятков лет своей жизни он не припоминал ни одного случая, чтобы в Альтендорфе возникали какие-то волнения или затеивались массовые драки. И тем удивительнее было ему видеть, как большая толпа крестьян, с гулом и криками, идёт мимо двора и подступает к его дому.

Бросив свою обеденную похлёбку, Рупрехт накинул на голову шапку и выскочил из избы на крыльцо.

– Смотрите, смотрите! Тут староста! – тут же раздались голоса, и крестьяне стали останавливаться и оборачиваться к нему.

– Староста, староста вышел!..

– Здесь Рупрехт! Скажите ему! – поддержали другие. Староста деревни медленным взглядом обвёл собравшихся перед ним людей, пытаясь уловить, в чём причина такого внезапного волнения, однако ничего не смог разобрать. Ему показалось, что большая часть крестьян, скорее, чем-то напугана, чем недовольна.

– Рупрехт! – выкрикнул кто-то из толпы. – Поговори с Куртом, кузнецом!

– Да, пусть кузнец расскажет! – наперебой заголосили крестьяне, и, поскольку толпа несколько расступилась, староста увидел в её центре деревенского кузнеца.

Курт был чрезвычайно возбуждён, и, встретившись с ним взглядом, староста невольно содрогнулся. Глубоко дыша, кузнец подошёл к Рупрехту и, глядя куда-то вбок, пробормотал:

– Там, в урочище, за старым трактом… – после чего повернулся куда-то в сторону и внезапно замолчал.

– Что такое? – с трудом разбирая, что говорит Курт, сердито поторопил его староста.

– Я видел там дракона, – широко раскрыв глаза, негромко сказал кузнец и опустил глаза к земле.

Староста облегчённо выдохнул – если всё дело заключалось лишь в этом, то поводов для особого беспокойства нет.

– Курт, – строго посмотрел на него Рупрехт, – ты же ведь никогда раньше не пил. Тебе не совестно перед соседями?

Толпа внезапно загудела, и из неё выступили двое каких-то мужиков, которых с первого взгляда староста опознать не смог.

– Погоди, староста, – пробасил один из них. – Курт не пьян. Мы с Уве, – тут крестьянин кивнул на стоявшего рядом с ним крестьянина, – как раз ехали с подводой с вырубки. Так вот, мы тоже слышали этот рык драконий, про который кузнец рассказывал…

Тут толпа зашумела ещё сильнее, а староста, замотав из стороны в сторону головой, поднял вверх правую руку:

– Тише, тише вы! Какой ещё рык? Что именно вы слышали? Ральф? – Рупрехт посмотрел в упор на стоявшего рядом с Уве крестьянина. Тот испуганно вжал голову в плечи и, сняв шапку, ответил:

– Мы ничего не видели, – покачал он головой, – но громкий рокот слышали взаправду – точь-в-точь, как рассказывал Курт… – и покосился в сторону кузнеца.

– Так, – ответил староста, на секунду задумавшись. С одной стороны, история этих ребят казалась полным бредом, каким она, в общем-то, наверняка и являлась. С другой стороны, трое свидетелей – это всё же не один, да и потом, эти молодцы уже умудрились людям головы замутить.

– Вот что, – громко сказал Рупрехт. – Идите-ка вы все по своим домам, не о том у вас, я погляжу, заботы. С драконом я разберусь и без вас. А вы трое, – староста повернулся к стоявшим отдельно мужчинам, – заходите ко мне в избу, я с вами отдельно потолкую.

Крестьяне, громко переговариваясь, стали понемногу расходиться – своего старосту альтендорфцы уважали, и, рассказав ему историю про загадочного дракона, люди сразу почувствовали себя увереннее.

Рупрехт жестом пригласил трёх молодых людей сесть на длинную лавку, стоявшую у него в доме, а сам же уселся напротив них на большой деревянный сундук.

– Ну, – строго посмотрел он на кузнеца, – и что это взбрело тебе мутить головы соседям?

Уве с Ральфом переглянулись, а Курт, сглотнув, ответил:

– Рупрехт, ты же знаешь меня! Я никогда не пил вина, да и сказами тоже никогда не увлекался!

– Так откуда ты взял тогда этого дракона? – рассердился староста.

– Я видел его, – упрямо ответил кузнец, понизив голос и опустив взгляд к полу. – Шёл проверять свои силки, отошёл от тракта… ну… в общем, когда шёл уже обратно, вдруг почудилось мне, что гром какой-то с неба идёт.

Я смотрю – небо ясное, на небе ни тучки. Думаю, откуда же грому-то в такой погожий день взяться? Только о том подумал, как слышу, что гром-то уж очень необычный: не раскатами доносится и затихает, а наоборот, всё громче и громче становится…

Крестьяне, затаив дыхание, внимательно слушали рассказ кузнеца. Нахмурившись, Рупрехт вглядывался в лицо Курта, но ни малейшего признака лжи на нём разглядеть не смог – было видно, что кузнец и сам изрядно напуган.

– … и вдруг я чувствую, что гром уже переходит в какой-то громкий рёв, и так страшно стало мне, что я от испуга мешок с силками из рук выпустил, и сам не понял, как на земле очутился, – продолжил Курт.

– Ну а потом что? – не вытерпел староста.

– А потом как пронеслась прямо надо мной, чуть деревья не задевая, какая-то зверюга! – вдруг выдохнул кузнец и мрачно посмотрел на собеседников. – Ничего я толком и не успел приметить, однако могу сказать точно: размера она изрядного была, ну, что твой дом, без сеней и крыльца если.

После этого уже не помню, как, но я оказался на тракте, и прямо поперёк телеги Уве выскочил… – закончил своё повествование Курт.

– Мы двое не видели ничего, – почесав голову, подал голос Уве. – Едем, едем, уже поворот к Альтендорфу проехали и вдруг слышим, как кто-то на небе реветь начал. Всё громче, громче…

– И тут прямо на нас, чуть на лошадь не запрыгнув, из лесу выбежал кузнец, – проворчал Ральф. – Сразу и начал про дракона нам кричать… ну, мы все и помчались к деревне.

Рупрехт задумался. История представлялась какой-то ярмарочной сказкой, однако тот факт, что у кузнеца были свидетели, которые подтверждали, что слышали какой-то рёв, не позволял отнестись к ней как к обычной деревенской выдумке.

Да как вообще в таких случаях стоит поступать? Наверняка, магистрат Дитмар точно знал бы, что предпринять…

– Вот что, – подумав, сказал староста. – Вы двое возвращайтесь на поля и занимайтесь там своими работами. А ты, Курт, отправляйся к отцу Штефану и расскажи ему про всё, что видел. Он человек книжный, посмотрим, что он о твоей истории скажет.

* * *

– Занятно… – задумчиво протянул отец Штефан, выслушав уже успокоившегося Курта, в очередной раз рассказавшего о своей лесной встрече с неведомым зверем. – А уверен ли ты, сын мой, что всё так и было, как мне о том сказываешь?

– Штефан, скажи мне, ради Бога, – и порядком уставший за сегодняшний день кузнец без сил привалился на длинную лавку. – Я хоть раз тебя обманывал?..

Священник отложил в сторону псалтирь и внимательно посмотрел на Курта, словно пытаясь что-то прочитать на его лице.

– Нет, – сказал он наконец. – Нет, такого я не припомню.

– В таком случае, именем Господа святого и сына его, смерть мученическую за грехи наши принявшего, клянусь, что только правду тебе только что поведал, – тут же проговорил скороговоркой кузнец, широко перекрестившись.

Отец Штефан в раздумье поднялся со своей скамьи.

– Так… – проговорил он. – Вижу… вижу, что сердцем чист ты и искренне веришь в свои слова. Но кто послал тебе видение сие – Господь ли, али Диавол – и с какой целью, пока не ведаю. Так значит, ты настаиваешь, что именно так всё и было, как ты повествуешь? – строго посмотрел на кузнеца священник.

– Истинно так! – воскликнул Курт, тоже поднимаясь на ноги.

– В таком случае, тебе, прежде всего, совершенно не следует смущать умы других, рассказывая всем подряд об увиденном тобой в лесу, – строго сказал отец Штефан. – С чего ты вообще решил, что это был именно дракон? Как он выглядел?

– Ну, это… – запнулся мужчина. – А кто ещё мог летать по небу, такой здоровый? Большая, огромная тварь, и шкура тёмная…

– Это я уже понял, – перебил священник. – А что ещё?

Кузнец добросовестно попытался вспомнить ещё хоть какую-то деталь, но у него ничего не вышло.

– Ну вот видишь, – так же строго продолжил отец Штефан. – Ты и сам ничего толком не разглядел. Так что отныне никому больше не хвастайся историями про дракона.

Священник на минуту задумался.

– И ты говоришь, что Уве с Ральфом тоже слышали рёв этого монстра?..

– Именно так, святой отец, – подтвердил кузнец.

– Ладно, ступай и помни, что я тебе сказал, – закончил беседу отец Штефан, жестом показывая кузнецу на дверь. —

Я буду молиться и за тебя, и за всех нас. В воскресенье мы ещё раз обсудим с тобой твоё видение. Главное – будь крепок в вере и не забывай молиться Господу нашему.

Напутствуя кузнеца таким образом, отец Штефан выпроводил его из своего дома, а сам задумался.

«Вообще-то Рупрехт не дурак, – подумалось ему. – И уж если он направил этого блаженного ко мне, значит, счёл дело достаточно серьёзным».

Но священник тут же сам себе возразил:

«Что значит – серьёзным? Не могли же у нас в самом деле завестись драконы?»

Или всё-таки могли?..

Отец Штефан заходил из стороны в сторону по своей горнице. Его познания в демонологии не были особенно обширны, но всё же ему доводилось читать про монокеросов, сиречь единорогов, горбатых камелопардов, бегемотов – болотных свиней ростом с колокольню, морских левиафанов, выпускающих фонтаны воды до самых небес… Когда-то, по-видимому, существовали и драконы – во всяком случае, их гигантские кости иногда попадались старателям в глубоких шахтах. Но откуда взяться дракону в Альтендорфском лесу?!

Так ничего и не надумав, отец Штефан решил не торопить события.

«Вот приедет из Бурга пресвитер Теодор, надо будет ему рассказать. Вдруг что посоветует», – подумал священник и со вздохом вышел на улицу.

* * *

Кузнец честно попытался исполнить волю отца Штефана и больше не вспоминать про дракона, однако это оказалось не так-то просто.

Первым в кузню к Курту заглянул Густав, живший на противоположном краю деревни. Для вида спросив о том, не успел ли кузнец починить его косу, Густав стал допытываться о том, кого же он увидел в лесу.

Курт отвечал односложно, всем своим видом показывая, что он сильно занят, и Густав вскоре ушёл, так ничего от него и не добившись. Однако сразу вслед за ним пришёл Гуго и на правах соседа сразу же с порога спросил кузнеца, правда ли, что на него напал дракон.

– Нет, – коротко и угрюмо ответил Курт и, подойдя к кадке с водой, опустил в неё щипцы с зажатым в них железным костылём.

Раздалось громкое шипение. Гуго на некоторое время замолчал, с интересом наблюдая за работой Курта.

Кузнец отложил получившийся у него длинный металлический гвоздь в большую кучу других уже готовых костылей.

– Ну, так а всё-таки, чего там было? – снова спросил Гуго. – Сегодня все только и гово…

– Мало ли, о чём все говорят, – сердито перебил своего соседа Курт и положил кузнечные щипцы на невысокий деревянный верстак. – Я же говорил, что ничего толком разглядеть не успел.

– А крылья? – сорвалось с языка у Гуго.

Крестьянин встретился взглядом с кузнецом и немного смущённо пожал плечами:

– Просто Ральф говорит, что ты сначала что-то говорил об огромных крыльях, ну я и подумал, что раз там был дракон, то…

Тут кузнец уже по-настоящему рассердился.

– Послушай, я не говорил ни о каких крыльях! – прикрикнул он. – А Ральфу передай, что я ему при встрече язык укорочу щипцами! Убирайся из моей мастерской, или я тебе помогу! Ты дашь мне работать или нет?

– Да перестань так сердиться! – миролюбиво поднял руки Гуго, однако на всякий случай отступил на несколько шагов назад, к двери, ведущей из кузницы на улицу. – Просто ты сам представь – у нас, с Альтендорфе, вдруг завелись драконы…

Кузнец хотел снова грубо ответить, но заметил, что его сосед не подшучивает над ним, а говорит вполне серьёзно.

– Не знаю я ничего ни про каких драконов, – негромко буркнул он и стал собирать в холщовый мешок разложенные на верстаке железные гвозди.

– Курт, – проникновенно сказал Гуго. – Ты говоришь, что ничего разглядеть и не успел, только какую-то огромную тень. И что же, тебе совсем не интересно узнать, кто это был?..

В мастерской снова повисла тишина: Курт затягивал на мешке узел, а Гуго молча стоял, глядя прямо ему в глаза.

Кузнец закинул через плечо мешок со свежевыкованными костылями и направился к выходу из кузни.

– Может быть, и интересно, – отрезал он. – Только у меня есть дела поважнее, чем выслеживать драконов. Пусть этим занимаются рейтары магистрата, если ему это будет угодно.

Гуго вышел вслед за кузнецом и направился к изгороди, отделявшей его участок от участка Курта. Остановившись перед небольшой калиткой, он на секунду словно замялся и в нерешительности снова обернулся к своему соседу.

– А всё же, представь, что у нас взаправдашний дракон в лесу обитает, – задумчиво сказал он и вопросительно посмотрел на Курта. Тот сделал вид, что не расслышал его, и Гуго, вздохнув, скрылся за зарослями орешника.

Однако на этом злоключения кузнеца не кончились – уже после полудня, когда он погасил огонь в кузне и трапезничал у себя в избе, к нему заглянул деревенский староста.

Дверь ему открыла Ирма, молодая жена кузнеца.

Она недолюбливала Рупрехта за его высокомерие и нисколько не обрадовалась его визиту, хоть и не подала этому и виду. Проводив гостя к супругу, Ирма сделала вид, что ей что-то нужно в кладовой, и оставила мужчин наедине.

Вежливо отказавшись от приглашения присоединиться к трапезе, староста опустился на лавку и обратился к хозяину:

– Курт, ко мне подходил сегодня отец Штефан. Он очень обеспокоен тем, что ты сегодня мне рассказал…

Кузнец насупился, но промолчал.

– Ты же признаёшь, что не видел самого дракона – ни хвоста, ни крыльев? – внимательно посмотрел на него староста.

– Не видел, – медленно покачал головой Курт и отставил свою миску в сторону.

– Тому, что Уве с Ральфом что-то услышали, не стоит придавать большого значения, – задушевным тоном сказал Рупрехт. – Мало ли что им могло почудиться, особенно после того как ты внезапно выскочил на дорогу из леса и начал кричать про дракона? Сейчас они уже и сами верят, что слушали драконий рёв…

Кузнец молча слушал, опустив глаза.

– Поэтому будет лучше для всех, если мы решим, что никакого дракона у нас в Альтендорфе нет, – продолжил староста. – Тебе просто что-то показалось – возможно, и правда очень крупная птица, вот ты и перепугался. Не стоит беспокоить жителей деревни, – с нажимом закончил Рупрехт и поднялся с лавки.

Курт вскинулся:

– Я никого не беспокою! Ко мне теперь сами постоянно соседи ходят и донимают своими расспросами!

Староста усмехнулся:

– А ты чего хотел? У нас не Бург, ничего более интересного, чем очередной мордобой в подвальчике у Густава, в Альтендорфе никогда не происходило. И вдруг вы трое заваливаетесь с утра пораньше и начинаете возле каждого двора завывать: «Дракон! Дракон!». Конечно, сразу толпу такую собрали! И не стыдно? – укоризненно посмотрел Рупрехт на собеседника.

– Мне стыдиться нечего, – негромко, но твёрдо ответил Курт, и тут же добавил, – я сегодня планировал ещё поработать в кузне, так что…

– Да я, собственно, уже ухожу, – сразу понял намёк Рупрехт и пошёл к двери.

Кузнец молча проводил старосту к выходу из своего жилища и ещё долго стоял у маленького оконца, глядя ему в спину.

Может быть, староста в самом деле так и не поверил ему. Да и отец Штефан, в общем-то, имел все основания усомниться в рассказе какого-то кузнеца, увидевшего пролетающего над Альтендорфским лесом дракона…

Но сам Курт точно знал, что гигантский зверь, с грозным рёвом пролетевший над самыми кронами деревьев, никак не мог ему померещиться.

* * *

Разговор сначала с соседом Гуго, а потом и со старостой вновь распалил любопытство кузнеца. Промаявшись с полчаса у своей наковальни, Курт наконец бросил кусок сыромятного железа обратно в кучу лома и отошёл от мехов.

– Надоели… – пробормотал он, вспоминая сегодняшний день. Затем прошёлся взад-вперёд по кузне и выглянул на улицу.

Было ещё светло; до наступления сумерек оставалось, по крайней мере, часа два.

Приняв решение, Курт надел на голову шапку и быстрым шагом двинулся по тропинке в сторону леса.

«Надо бы сказать Ирме… – мелькнула мысль у него в голове, но кузнец тут же отмахнулся, – ничего, я ненадолго. Да и не будет она меня искать – знает же, что я у печи…»

При выходе из деревни Курт воровато оглянулся: ему не хотелось, чтобы кто-то из односельчан его заметил.

– Будут знать, как делать из меня дурака, – сердито проговорил кузнец, подойдя к Альтендорфскому лесу, и на секунду замедлил шаг.

Стоял август; солнце было ещё высоко, и лес, как и всегда, приветливо шумел. Хорошо знакомая тропинка петляла между деревьями, и трудно было представить, что где-то в глубине леса может обитать летающее чудовище размером с дом.

«В конце концов, я ведь и правда не видел, что это был именно дракон, – осёк сам себя кузнец. – Но кто-то ведь пролетел прямо над моей головой, так?.. Значит…» – кузнец задумался. А что же он рассчитывает найти в лесу? Зачем он вообще снова сюда вернулся?

Мотнув головой, Курт решительно зашагал вперёд.

* * *

Полянку, на которой он стоял, когда услышал приближающийся рёв, кузнец нашёл почти сразу. Густые кусты обступали небольшой пятачок, покрытый толстым слоем мха, и скрывали поляну от стороннего наблюдателя, делая её почти не видимой с дороги.

Курт внимательно осмотрелся, затем медленно обошёл по кругу весь свободный от деревьев участок и остановился на его окраине.

Разумеется, никаких следов дракона нигде не было видно. Курт ещё раз огляделся, а затем посмотрел вниз.

Прямо под ногами кузнеца на мху виднелось небольшое и вытянутое тёмное пятно – примерно два шага в длину и шириной почти с ладонь. Чёрные сгустки были разбрызганы по земле и невысокой траве.

Сердце Курта тут же учащённо забилось.

«Да перестань, – одёрнул он сам себя, – мало ли что это может быть?» Однако Курт поспешно нагнулся и стал пристально рассматривать пятно.

Это была какая-то жидкость, по цвету похожая на чернила отца Штефана, только очень густая. Повертев головой вправо-влево, Курт отломил с какого-то сухого куста небольшую ветку и осторожно опустился на корточки.

Ткнув несколько раз в чёрный сгусток и посмотрев, как странная жидкость медленно стекает с ветки и капает на землю, кузнец подумал, что таинственное пятно скорее напоминает какой-то жировой подтёк: такое же тягучее и липкое.

– Кровь! – вскрикнул вдруг Курт и резко отскочил. Как он сразу не догадался?! Это же кровь того самого дракона, который пролетал над его головой!

«Кто же мог ранить его? – обескураженно почесал затылок кузнец. – Не другой же дракон?..»

Теперь для Курта со всей очевидностью стало ясно, что дракон – это никак не его выдумка, что он действительно существует и не далее, как сегодня утром, пролетал прямо тут, над его головой.

Кузнец даже не понял, как у него в руках оказался его нательный медный крестик. Бормоча малопонятные и полузабытые слова «Ave Maria», Курт несколько раз размашисто перекрестился во все стороны и лишь после этого немного успокоился.

Лес оставался таким же ясным и приветливым, и ни одного дракона поблизости видно не было. Кузнец повернулся в сторону солнца: оно уже клонилось к закату, и в лесу начинало темнеть.

Курт посмотрел в сторону, откуда летела та огромная тварь. А затем, сам не понимая, зачем он это делает, Курт двинулся вперёд, напрямую через лес, всё быстрее и быстрее.

Примерно через минуту кузнец решил, что сбился с пути – но тут же увидел на листве засохшего куста большое маслянистое пятно с резким запахом.

– Вот дьявол… – прошептал кузнец и снова испуганно замер.

В лесу тем временем уже смеркалось. Курт пристально посмотрел вперёд, но ничего необычного не увидел.

«Ирма уже наверняка ходила к кузне и теперь повсюду ищет меня, – подумал кузнец и сплюнул с досады на землю. – Главное, чтобы не помчалась с этим к соседям, особенно к болтуну Гуго…» – с этой мыслью Курт вздохнул, но всё же развернулся и быстрыми шагами пошёл обратно к деревне.

* * *

Махнув рукой вскочившей при его появлении жене и даже не заходя в избу, кузнец, срываясь на бег, сразу помчался к дому Рупрехта. Уже у самого двора старосты Курт на минуту остановился, переводя дух, после чего, громко топая, поднялся на крыльцо и несколько раз с силой постучал.

В доме что-то загромыхало, послышались чьи-то голоса, после чего Курт услышал знакомые шаги старосты.

– Кто так поздно? – пробасил Рупрехт, остановившись в сенях.

– Это я, Курт, – нетерпеливо ответил кузнец. – Выгляни на минуту, у меня есть кое-что интересное.

Несколько секунд староста молчал, а потом закряхтел и поднял деревянную балку, запиравшую входную дверь.

– Только давай побыстрее, – негромко проговорил староста и вышел на крыльцо. За спиной старосты мелькнуло испуганное женское лицо:

– Кто там, Рупрехт?..

– Это кузнец, – коротко ответил староста и бросил через плечо. – Эрика, поднимись к себе! – после чего прикрыл за собой дверь и повернулся к кузнецу.

– Гляди, – лаконично сказал тот и протянул Рупрехту сорванную им в лесу ветку.

Тот бросил на неё короткий взгляд и снова посмотрел на кузнеца.

– Что это? – спросил он.

– Та тварь, которую я видел сегодня утром, оставила целую кучу таких следов у нас в лесу, – просто ответил Курт и поднял ветку так, чтобы староста тоже увидел чёрные подтёки.

Несколько секунд староста молча смотрел на ветку, затем поднял руку и сделал движение, как будто он хочет дотронуться то тёмной жидкости, но тут же одёрнул её обратно и сглотнул.

– Как это так? – прошептал Рупрехт. Кузнец еле заметно усмехнулся и ответил, пожав плечами:

– Не знаю. Скорее всего – его кровь.

Староста замер, продолжая глядеть на зажатый в руке Курта куст, а потом сказал:

– Выходи на дорогу, я через минуту тебя догоню. Надо показать это отцу Штефану.

* * *

Пока крестьяне добирались до дома священника, на деревню опустилась ночь. Дом отца Штефана был виден издалека – в отличие от других домов, небольшие оконца святого отца были закрыты тоненькими слюдяными пластинками, через которые пробивался тусклый свет.

Штефан открыл дверь сразу и запустил поздних гостей к себе в натопленную избу. Судя по всему, он ещё не готовился ко сну и читал при свете большой лучины, стоявшей над ушатом с водой.

– Курт, покажи, – коротко кивнул своему спутнику головой деревенский староста и сел на сундук в углу комнаты. Сам хозяин дома сидел на скамье; кузнец же прошёл на середину комнаты и протянул священнику сломанную им ветку.

– Вот… – неуверенно произнёс он. – Это я там, в лесу сломал…

На несколько секунд в доме повисла тишина, пока отец Штефан, приблизившись к кузнецу, разглядывал испачканный в чёрной крови куст. Внезапно священник резко отстранился, вскочил со скамьи, грозно посмотрев на кузнеца, воскликнул:

– Зачем ты на искушения эти поддался?! Или не предостерегал тебя я?

После этих слов отец Штефан несколько раз прошёлся мимо оторопевших Рупрехта и Курта и снова заголосил:

– Глупец, неразумный и зазнавшийся в своей гордости! Ужели ты возомнил себя драконоборцем? Почему не посвятил себя молитве и работе, а дерзко решился идти по дьявольскому следу?

Курт что-то неразборчиво проговорил, в испуге отстранившись от священника и отступив назад, а затем вскинулся на старосту:

– А зачем надо было приходить ко мне и выставлять каким-то выдумщиком и дураком?

Не успел Рупрехт ответить кузнецу, как священник подскочил к ним и резким движением выхватил ветку их рук Курта.

– Эта кровь – следы нечистого, от которых необходимо избавиться как можно скорее, – строго произнёс он и подошёл к печи.

Огонь в топке уже почти погас, и лишь изредка из груды красных углей пробивались небольшие всполохи синего пламени. Священник наклонился и, размахнувшись, забросил внутрь испачканную в крови загадочного чудища ветку.

Куст, ещё не успев даже коснуться углей, ярко взорвался голубым пламенем, на мгновение озарившем затемненную избу, и заставил всех троих мужчин от неожиданности и испуга отскочить в сторону.

Тут же по всей избе распространился едкий и вонючий запах, а отец Штефан, крестясь, начал громко читать молитву:

– Pater noster, tu es in caelis…

Кузнец ошарашенно заглянул в топку и тут же боязливо отступил назад. Деревенский староста стоял с бледным лицом, не зная, что предпринять.

Наконец, священнослужитель решил, что с нечистью в его доме покончено, и снова повернулся к своим гостям:

– Теперь вы видите, на что способно это дьявольское семя?.. Или вы желаете смерти себе и другим?

Курт молчал, глядя в дощатый пол избы. Рупрехт испуганно подошёл к отцу Штефану и склонил голову:

– Благослови, святой отец!

– Во имя отца, и Сына… – энергично перекрестил его, а затем и кузнеца священник. – Очищаю вас от скверны дьявольской и от искусов… – продолжил он.

В заключение, уже немного успокоившись, отец Штефан им сказал:

– Дьявол искушает тех, кто не крепок духом и не твёрд в вере. Если не желаете чёрной погибели своей душе – отрекитесь от богопротивных промыслов и занимайтесь честным трудом.

В смятении мужчины покидали дом отца Штефана. Курт думал о том, что зря он пошёл показывать эти кровавые следы старосте – ничего путного из этого не вышло, а вот если священник теперь наболтает об этом пресвитеру из Бурга…

Кузнец был далеко не робкого десятка, да и идти поперёк воли других ему было не в первой – однако при мысли о том, его заподозрят в каких-либо связях с дьяволом, Курту стало дурно. А ведь достаточно просто, чтобы кто-то упомянул про дракона… теперь вот ещё чёрная кровь…

Курт помотал головой, пытаясь отогнать от себя страшные мысли. Уже у самого дома он чуть не столкнулся со своей женой, которая стояла у калитки и выглядывала его на дороге.

– Откуда ты? – укоризненно спросила его Ирма, но, посмотрев на лицо мужа, сразу осеклась.

– Мы были у отца Штефана, – хмуро ответил ей Курт и прошёл в дом. Ирма, покачав головой, вздохнула и последовала за ним, но задавать какие-либо вопросы и снова расспрашивать про дракона не решилась.

Перед сном Курт долго ворочался, вспоминая всё, что приключилось с ним за этот злополучный день. Наконец, он заснул, но даже во сне кузнец никак не мог успокоиться: несколько раз за ночь он вскакивал в холодном поту, но что именно ему снилось, Курт вспомнить никак не мог.

Утром Курт встал с первыми лучами солнца и сразу же направился в свою мастерскую, с твёрдым намерением не покидать её до самого вечера. Сначала в дверь долго и упорно стучался сосед Гуго, делавший вид, что хочет проверить заказанный им хомут для бочки; затем к кузнецу пыталась пробиться Ирма и передать хоть что-нибудь на обед.

Курт не обращал внимания на настойчивые стуки в дверь и безостановочно лупил своим молотом по заготовкам для подков. Груда готовых изделий всё росла, но Курт работал без передышки и лишь иногда прерывался, чтобы подкачать меха и раздуть берёзовые угли.

Наконец, Курт достал из кадушки с водой последнюю подкову, ещё дымящуюся от жара, и отбросил её к остальным. Металлические болванки закончились, и кузнец в изнеможении присел у верстака.

«Дракон, – тут же застучало у него в голове. – Дракон в нашем Альтендорфском лесу…»

Курт помотал головой, отгоняя мысли об увиденном им вчера чудище из головы. Затем, отдышавшись, он поднялся на ноги и внезапно почувствовал дикий голод. Возвращаться домой ему не хотелось, работать с пустым желудком было бы просто невозможно, поэтому Курт решил вернуться к дому.

Уже у своего крыльца кузнец услышал голос Гуго, который, очевидно, пытался узнать у его жены, когда вернётся Курт.

– А, вот ты где! – радостно воскликнул сосед, увидев кузнеца. – Ты чего так заработался? Сегодня же суббота, а ты так грохочешь у себя там, что даже не слышишь, как к тебе стучат…

– Тебе чего? – неприветливо перебил его Курт, совершенно не расположенный к болтовне со своим словоохотливым соседом.

Не заметив грубость кузнеца, Гуго хитро посмотрел на него:

– На самом деле, я просто хотел узнать, доделал ли ты обводы под мои бочата. Сам понимаешь, урожай уже пора собирать…

– Доделал, – ответил кузнец, понадеявшись, что таким образом он сможет избавиться от нежеланного гостя малой кровью. – Сейчас отдам.

Гуго увязался за кузнецом, и, как только они отошли от Ирмы, сосед тут же у него поинтересовался:

– Ты больше не ходил туда, в лес?..

Кузнец повернулся к нему:

– Тебе нужны твои обводы или какие-то сплетни про драконов?

– Сплетни? – вытаращил глаза Гуго. – Ты же сам нам рассказал про него! Ну, что видел этого дракона собственными глазами!

– Не видел я никаких драконов, – упрямо ответил кузнец. – Какая-то огромная тень промелькнула над деревьями, вот и всё.

Гуго замолчал, обдумывая сказанное кузнецом. Воспользовавшись этим, Курт вручил своему соседу выкованные им железные дуги и выпроводил его из своей кузни, после чего накинул на дверь деревянный засов и уселся рядом с верстаком.

Ирма ждала его на обед, но кузнецу отчего-то неожиданно расхотелось есть. Прокручивая вновь и вновь в своей голове сцену, произошедшую вчера утром с лесу, Курт пытался припомнить ещё хоть какую-нибудь подробность.

«Ни чешуи, ни крыльев видно не было, это я хорошо запомнил, – думал Курт. – Ну а что ещё?… Был рёв… а шея? Была ли шея у этой твари?»

Кузнец устало вздохнул и начал ходить по кузне кругами. Затем остановился погреть руки над уже остывающей угольной жаровней и, прищурившись, перевёл взгляд на разложенные вдоль верстака инструменты.

– … Эй, драконоборец! – откуда-то с улицы раздался весёлый голос. – Ты дома или снова чудищ ловишь?..

Крик перешёл в весёлый гогот – смеялось, по меньшей мере, человек пять, и явно с хмельной головы по случаю субботнего вечера. Если историю про драконью кровь станут так же пересказывать друг другу, то тут уже может стать не до веселья…

Ну, а когда Штефан расскажет магистрату про поползновения Курта достать драконью кровь – а ведь он должен докладывать ему о всём необычном, что происходит в деревне! – то вскоре архидьякон Бурга явно заинтересуется Альтендорфским кузнецом.

Курт почувствовал, как сердце в его груди сильно забилось.

«Как быть?» – отчаянно метались мысли в голове кузнеца. Доказать, что дракона не было… или наоборот, что это не его выдумки?! Где вообще может быть логово такой твари? И кто мог ранить такую зверюгу…

Курт помотал головой, чтобы отогнать наплывшие один за другим вопросы. Устало посмотрев на потухшие в жаровне угли, он медленно направился к выходу из кузни.

Оказавшись на свежем воздухе, кузнец немного постоял на крыльце, глядя на небо.

«Ты обезумел, Курт», – сказал он сам себе и покачал головой. Однако делать уже было нечего – кузнец понимал, что, оставив всё как есть, он окончательно изведётся от беспокойства и просто сойдёт с ума.

«А в деревне теперь никогда не забудут, что мне мерещатся драконы», – с горечью усмехнулся Курт. Нахмурившись от этой мысли, кузнец деловито направился к своему дому. Успокоив жену и строго ей наказав, чтобы она не вздумала его искать, Курт подпоясался кожаным ремнём с широким охотничьим ножом и отправился к Гуго.

Спустя продолжительное время, которое заняли расспросы любопытного соседа о намерениях кузнеца, Курт выехал с его участка на старой кобыле. Клятвенно заверив Гуго, что он вернётся из Вортхейма ещё до наступления сумерек, кузнец выехал из Альтендорфа и действительно направил свою кобылу в сторону соседней деревни.

Вортхейм располагался всего в паре миль от бургского тракта, однако Курт почему-то не выехал на него, а двинулся прямиком, в сторону леса. Сначала кузнец ехал медленно, делая вид, что нисколько не торопится, а как бы даже скучает; однако стоило лошади ступить в тень берёз, сменивших полевые кустики, как Курт пришпорил кобылу и пустил её рысью по дороге, ведущей через Альтендорфский лес.

Вскоре дорога перешла в тропинку, на которой обычной телеге было бы уже непросто проехать; именно отсюда Ральф с Уве ехали с дровами, когда на них выскочил кузнец. Курт остановился, посмотрел по сторонам и решительно направил кобылу Гуго в лес.

Вот поляна, где над ним пролетело то жуткое чудище. Следы… да, на траве всё ещё темнели таинственные пятна с резким и необычным запахом. Что удивительно, над ними не клубились мухи, да и не похоже было, чтобы эти кровавые подтёки хотя бы немного подсохли.

«Может быть, прав отец Штефан, и это какие-то дьявольские отметины? – боязливо подумалось Курту. – Вон и не засыхают на солнце эти следы поганые…»

Кобыла, подгоняемая кузнецом, неохотно двинулась дальше, мимо густо растущих сосен и берёз. Скоро, впрочем, лес немного расступился и стал как-то свободнее – деревьев было совсем немного, и в основном Курту приходилось объезжать лишь невысокие заросли густого кустарника.

«Та тварюга летела примерно оттуда», – думал тем временем кузнец, рассеянно поглядывая по сторонам в поисках очередных кровавых следов. Лес, однако же, казался совершенно лишённым каких-либо чудовищ; солнце, как и всегда, приветливо светило через редкие кроны молодых берёз.

Лесной мох сменился низкой травой, и Курт снова пустил кобылу рысью. Лошадь с укором косилась на своего седока, явно не понимая, с чего ему вдруг вздумалось забираться так глубоко в лес.

Пролетая мимо какого-то сухого дерева, кузнец успел разглядеть широкие брызги чёрной крови и резко осадил лошадь.

– Вот оно… – прошептал Курт и перевёл взгляд вперёд.

Насколько хватало глаз, впереди были лишь невысокие деревца да кустики – ничего, что могло бы сойти за драконье логово.

Оглянувшись, кузнец сплюнул, и ему вдруг отчаянно захотелось повернуть лошадь обратно, к деревне.

«Да и что я собираюсь найти?» – с какой-то непонятной тоской подумал он, потянув уздечку направо. Курт всегда отличался от своих односельчан излишней любознательностью, но в этот раз любопытство завело его как никогда далеко.

Словно чувствуя колебания своего седока, кобыла тихонько заржала, явно предлагая вернуться домой.

– Пошло оно всё… – злобно проговорил кузнец, но так и не двинул кобылу обратно к дому. Таинственные чёрные следы, попадавшиеся тут и там на земле и деревьях, явно означали, что Курт идёт по правильному следу.

«А вот куда они меня приведут?..» – подумал Курт. Ему вспомнилась родная деревня, Ворхейм, лицо Ирмы, мать, которая уже несколько лет как была похоронена за старой церковью…

Не склонный к сентиментальным размышлениям, кузнец задумчиво нахмурился и почесал затылок. Невнятная тоска навалилась на мужчину, и в голову пришла внезапная и непривычная мысль, что он может потерять всё, что ему дорого.

Решительно вскинув поводья, кузнец с силой ударил пятками по бокам лошади.

* * *

Кобыла недовольно всхрапывала, всем своим видом выказывая несогласие с действиями кузнеца, но Курт безжалостно гнал её всё дальше на север, туда, куда явственно вели чёрные следы.

Наконец, кузнец выехал на какое-то широкое поле и в удивлении остановился. Бург и соседние деревни лежали в противной стороне; сюда, на север, не вела ни одна из дорог, и никто из односельчан не задавался вопросом, что же лежало за Альтендорфским лесом. Все знали, что самые жирные зайцы водятся к югу от деревни; дорога, которая шла сюда, на север, заканчивалась большой вырубкой, и никому из крестьян никогда не приходило в голову заезжать дальше неё.

«Мы двигаемся уже по крайней мере час», – подумал Курт и прикинул, что он отъехал от Альтендорфа примерно на десяток миль.

Десять миль! И где же конец этого леса?..

Мимо проплыло очередное тёмное пятно.

Идти по следам становилось всё проще; Курт отметил, что теперь эти пятна стали попадаться чаще. Понемногу они превратились в единый, тянувшийся через лес след, прерывавшийся не более чем на несколько шагов.

Неужто чудовище истекало кровью?..

Кузнец попытался заставить кобылу снова пуститься рысью, но уставшая от долгой скачки по лесу крестьянская лошадь не была готова к такому подвигу и лишь устало мотала головой. Мужчина скосил взгляд на солнце: оно стояло ещё довольно высоко, но тени от деревьев начинали понемногу удлиняться.

Курт уже потерял ощущение времени. Сколько он ещё проскакал миль к северу? Пять? Или пятнадцать?..

Внезапно Курт вылетел на очередную большую поляну и удивлённо огляделся.

Сначала кузнецу показалось, под копытами лошади голая земля – однако это было не так. Приглядевшись, Курт в испуге шарахнулся в сторону: почти вся опушка была залита густыми и чёрными, как дёготь, подтёками. Трава и невысокие кусты были примяты; на земле тут и там виднелись какие-то отметины, как будто кто-то проехал здесь на телеге.

Кузнец осторожно слез с лошади и, стараясь не наступать на тёмные пятна, подошёл к центру поляны. Затем Курт осторожно присел и тут же замер: на земле виднелась отчётливая цепочка следов человеческих ног – по меньшей мере, двух человек, а может быть, и больше.

Обуты эти люди были в сапоги, причём с очень удивительной рельефной подошвой – в отличие от грубых и гладких кожаных сапог кузнеца, обувь незнакомцев как будто была подбита какими-то подковами.

Кто, когда и зачем мог здесь проходить?

Внимательно проследив направления следов, Курт озадаченно заозирался. Следы кружили вокруг поляны, но затем обрывались – как будто те, кто их оставил, внезапно исчезли.

Да и откуда они вообще появились на этой опушке?

Курту снова стало не по себе. Мужчина выпрямился и отошёл к краю поляны, внимательно осматривая деревья и кусты.

Однако попытки обнаружить ещё какие-либо следы ни к чему не привели: ни чёрных подтёков, ни следов кузнецу обнаружить не удалось. Немного в стороне, на самом краю поляны, виднелся примятый сухим берёзовым стволом кустарник. Судя по всему, дерево погибло уже много лет назад и медленно загнивало, но лишь недавно, во время какого-то ненастья, повалилось на землю.

Курт прошёл вплотную к кустарнику.

«Кто же это мог быть? – думал Курт, косясь на видневшиеся на поляне человеческие следы. – Может быть, императорские ландскнехты или стража магистрата? Но как они здесь оказались?»

Кузнец готов был склониться к мысли, что городская стража одолела невиданного дракона и забрала с собой его тело, однако это не объясняло, каким образом эта стража исчезла с лесной опушки. Да и потом, насколько Курту было известно, во всей округе, по меньшей мере на двадцать миль, не было ни крупных трактов, ни каких-либо городов, откуда бы они могли прийти.

Оглядев примятые сухим деревом кусты, кузнец убедился, что ни драконьих, ни человеческих следов рядом с ними нет, и, вздохнув, развернулся на месте, чтобы вернуться к устало стоявшей на опушке лошади.

Что произошло в следующий момент, Курт так и не понял – ему показалось, что земля ушла у него из-под ног, и он летит куда-то вверх. Мир завертелся колесом в голове у кузнеца; последним, что увидел мужчина, прежде чем потерять сознание, был стремительно приближающийся к его лицу толстый берёзовый ствол.

* * *

Вокруг была кромешная темнота. Кузнец резко дёрнулся и, почувствовав, что он лежит на сырой листве, моментально вскочил на ноги.

Всё тело сильно гудело; мышцы на ногах сводило судорогой, и они отказывались слушаться. Курт с трудом разогнулся и огляделся по сторонам в поисках одолженной у Гуго кобылы.

– Вот чёрт… – пробормотал кузнец, собираясь с силами. – Неужели придётся возвращаться пешком?

Голова Курта закружилась, и он схватился за ствол какого-то дерева, чтобы не упасть.

«Что со мной? – сквозь сильную головную боль подумал он. – Что произошло?»

Глаза кузнеца немного попривыкли к темноте, и он увидел впереди, за деревьями, отблески каких-то огней.

«Деревня!» – подумалось Курту, и он быстрыми прыжками понёсся вперёд – по-другому на несгибающихся ногах передвигаться не получалось.

«Это не может быть Вилфрик, – соображал Курт. – Может быть, Нордорф? Но она гораздо правее… да и ближе».

От быстрой ходьбы его ноги понемногу пришли в себя, и Курт, уже не так хромая, вышел из леса на какое-то широкое поле.

Тут кузнец замер.

Прямо напротив него стояла поразительная изба, горящая огромным количеством огней, которые Курт сначала и принял за деревню. Кузнец прикинул расстояние до избы и понял, что размерами она явно превосходила даже дом магистрата, который Курт лишь однажды видел в Бурге.

«Чьи же это могут быть тут палаты в лесу?..» – пронеслось в голове у кузнеца, и он почувствовал, как его ноги снова начали немного дрожать – но уже не от боли, а от страха. Курту вдруг припомнилась какая-то сказка, которую ему ещё в детстве рассказывала мать, про ведьму, живущую в глубине леса.

Помотав головой, чтобы отогнать из головы подобные мысли, кузнец сделал несколько шагов вперёд. Только сейчас он заметил, что вдоль леса в обе стороны от него шла широкая дорога – идеально гладкая и твёрдая, как будто сделанная из камня. Мужчина осторожно ступил на неё и посмотрел по сторонам – оба конца удивительной дороги уходили куда-то в темноту и пропадали из виду.

«Может быть, это какой-то новый тракт в Бург?» – задумчиво озирался Курт. Перейдя дорогу, кузнец в нерешительности остановился: таких домов ему точно никогда раньше видеть не приходилось.

Огромные окна палат, казавшиеся, на первый взгляд, пустыми, сверкали яркими разноцветными бликами. Приглядевшись, кузнец заметил, что в оконных проёмах вставлены какие-то прозрачные тончайшие пластины – навроде слюдяных листов, но гораздо чище и больше.

– Неужели стекло? – выдохнул Курт и, не сдержав любопытства, подошёл ещё ближе к зданию. Протянув руку, кузнец робко дотронулся указательным пальцем до больших пластин, вставленных в окна.

– Вот это да… – пробормотал кузнец. До этого ему приходилось видеть лишь стеклянные бусы на ярмарке – но даже маленькие бусинки никогда не бывали настолько прозрачными, чтобы сквозь них можно было что-нибудь разглядеть.

Через эти же листы Курт с лёгкостью мог разглядеть всё, что находилось внутри таинственных палат. Более того, их вообще было почти не видно!

Внутри странного дома виднелась огромная зала. Почти всё пространство было заставлено длинными скамьями и креслами, сделанными, судя по всему, из тончайшего дерева и раскрашенными в различные пёстрые цвета.

В одном из кресел сидел какой-то длинноволосый мужчина и что-то пил из небольшой чаши. Когда глаза кузнеца попривыкли к яркому свету, Курт приметил ещё нескольких человек, дремавших прямо на своих скамьях, подложив под головы руки.

Вообще, весь дом выглядел настолько необычно, что Курт даже не испугался – наоборот, ему становилось всё более и более любопытно.

«Чьё же это такое жилище?» – поражался кузнец, оглядывая стены и крышу здания. Над чудными палатами горели какие-то разноцветные светильники в виде длинных линий, некоторые из которых как будто бы складывались в какие-то буквы и слова, но что там было написано, Курт разобрать не смог.

«Может быть, здесь обитает какой-нибудь из принцев императора Августа? – озадаченно думал кузнец. – Но почему же тогда не видно ни стражи, ни прислуги? Не могут же эти палаты быть просто так здесь построены!»

Курт отошёл от застеклённых окон. Ему, конечно, никогда не доводилось бывать ни в княжеских, ни в королевских палатах, но всё же он понимал, что перед ним что-то совершенно иное.

Во всём княжестве не было нигде таких гладких каменных дорог – как не было ни гигантских прозрачных стекол, ни светящихся дворцов среди леса.

«Куда я попал? – ошарашенно отступал обратно к дороге кузнец. – Что это за место?»

Тут Курт увидел, как вдали, у самого горизонта, вспыхнул едва заметный огонёк. Сначала кузнец даже обрадовался:

если это едет кто-нибудь из крестьян, то он сможет попроситься к ним в телегу или хотя бы разузнает, куда его занесло. Однако уже в следующее мгновение Курт понял, что это не крестьянская подвода: светящаяся точка стала стремительно расти и вскоре превратилась в два ослепительных огня, с рёвом несущихся ему навстречу.

Сил кричать у кузнеца уже не было. Взмахнув руками, мужчина развернулся и кинулся в противоположную сторону по дороге. Всё вокруг залило светом; судя по всему, тварь, преследовавшая его, была уже совсем рядом, и Курт в отчаянии бросился вбок, в небольшую канаву.

Накрыв голову руками и вжавшись в сырую траву, кузнец с ужасом ожидал, что будет дальше. Однако, на его удивление, к нему никто не приближался: судя по звукам, привидение пронеслось мимо и остановилось где-то рядом с диковинными палатами. Затем шум немного утих, послышались какие-то хлопки, несколько негромких фраз, которые Курту разобрать не удалось, после чего всё стихло.

Примерно минуту кузнец лежал, не шевелясь, и боялся даже приподнять голову. Затем он осторожно убрал руки от головы и посмотрел в сторону палат.

По летнему времени уже начинало светать, поэтому Курт без особого труда смог разглядеть небольшую повозку на четырёх толстых колёсах, стоявшую на краю дороги. Ни людей, ни лошадей видно не было, и кузнец на дрожащих ногах поднялся с земли.

Курту вдруг стало со всей очевидностью ясно, что он уже давным-давно не в Альтендорфском лесу, да и вообще не в том мире, где он родился и вырос.

– Пречистая Дева… – быстро шептал слова молитвы кузнец, затравленно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

«Что это за земли, в которых по земле и небу носятся ревущие твари? Где я, в конце концов, очнулся?..» – Курт вертелся во все стороны, задирал голову вверх и вглядывался в небо, однако окружающая природа была всё так же спокойна, и больше никаких чудищ нигде видно не было.

Курт с тоской посмотрел в сторону леса, откуда он вышел на каменную дорогу. Если бы он был в своём мире, то у него был бы шанс вернуться домой, в Альтендорф, пусть даже пешком… пусть даже это заняло бы ещё день, два дня… но кузнец был уверен, что в этом мире – мире, где он проснулся сегодня – не было ни его деревни, ни Ирмы, ни магистрата Дитмара, ни их князя Вернера фон Холла.

Курт, тяжело дыша, прикрыл глаза: ему вдруг вспомнились рассказы отца Штефана о геенне огненной и адских чудовищах…

«Неужели так выглядит ад?» – подумалось кузнецу, и вдруг он услышал чей-то окрик:

– Эй, ты! С тобой всё в порядке?

Вздрогнув от неожиданности, Курт оглянулся на голос и увидел, как из открытой двери палат к нему навстречу выходят мужчина и женщина. У мужчины в руках была какая-то полупрозрачная бутыль, откуда он что-то пил на ходу, а женщина несла странного вида суму из яркой, явно чем-то подкрашенной кожи.

– Подожди, Вольф, – перебила своего спутника женщина, – это же вроде бы тот самый…

Тут она произнесла какую-то длинную фразу, махнув при этом рукой в сторону дороги, смысл которой кузнец разобрать не смог.

Однако мужчина внимательно посмотрел на Курта и вскрикнул:

– Точно! Ты в порядке, дружище?

Говорили незнакомцы по-немецки – и вроде бы даже без акцента, но всё равно кузнец почему-то понимал их с трудом. Многие слова в их речи были непонятны, а какие-то куски фраз Курту вообще не удавалось разобрать.

Кузнец был напуган, однако он видел, что эти двое вроде бы зла ему не желают, поэтому рискнул задать им вопрос, занимавший его в настоящее время больше всего:

– Где я?

Мужчина, которого, судя по всему, звали Вольфом, переглянулся со своей спутницей и, пожав плечами, непонятно ответил:

– На сороковом километре от Баркендрейна, по пятнадцатому шоссе. Слушай, я тебя точно не задел? – тут он ступил вперёд и протянул руку, чтобы дотронуться до плеча Курта, но тот, словно очнувшись, испуганно дёрнулся назад.

– Да ты погоди! – сказал мужчина и, оглядев мокрую одежду кузнеца, предложил:

– Давай-ка, пошли с нами! Тебе хоть есть, где остановиться?

Курт перевёл взгляд с Вольфа на женщину и молча качнул головой.

– Идём, – категорично сказал мужчина и, показав жестом, чтобы Курт следовал за ним, двинулся обратно к двери в яркие палаты, откуда они только что вышли.

Немного помедлив, кузнец решительно выдохнул и направился вслед за незнакомцем. Женщина почему-то с сочувствием посмотрела на Курта и тоже последовала за ними.

У самой двери Курт испытал внезапную робость. Но внешний вид незнакомцев, даже несмотря на их малопонятный говор (быть может, саксонский?) и чудные платья, почему-то вызывал доверие, и кузнец, пересилив себя, шагнул через невысокий порог.

И тут же с непривычки прищурил глаза: с потолка огромной залы (крупнее, пожалуй, чем весь придел кирхи в Бурге) свисала по меньшей мере дюжина ярчайших светильников.

«Вроде лампад, но гораздо ярче, – подумалось ему. – Может, на китовом жире? Говорят, ярчайшая штука, горит, как солнце…»

– Эй, Мартин! – крикнул тем временем мужчина, обращаясь к какому-то стоявшему в отдалении человеку, и бросил несколько непонятных слов.

– Вы – франки? – настороженно спросил Курт, уступая настойчивому предложению Вольфа и садясь радом с ним на длинную лавку. Франков он никогда вживую не видел, но знал, что их земли соседствуют с княжеством фон Холла.

– … Что? Нет, – удивлённо ответил Вольф. – А ты сам откуда? И как тебя занесло в окрестности Баркендрейна?

Тут к столу, за которым они сидели, подошёл мужчина, которого Вольф назвал Мартином, и поставил на него несколько кружек с тёмной пенящейся жидкостью. Курт удивлённо смотрел на прозрачные стенки стаканов, сквозь которые было видно, как со дна поднимается кверху и бурлит бесчисленное множество пузырьков. Тем временем, Вольф со своей спутницей что-то оживлённо обсуждали, постоянно переводя взгляды то на Курта, то на его одежду.

«Да это же корчма», – обескураженно подумал кузнец, несмело оглядываясь по сторонам. Курт никогда даже не представлял, что таверны могут быть такими; подобной чистоты кузнец не видел даже у отца Штефана.

– У старины Мартина прекрасное пиво, – довольно произнёс Вольф, поднимая свой стакан и делая несколько больших глотков. На удивление, эту фразу Курт понял и, не желая обижать своих неожиданных спутников, осторожно взял кружку в руки и поднёс к губам.

Пиво – как назвал Вольф этот напиток – оказалось необычайно мягким на вкус. После кисловатого эля, которым обычно потчевал альтендорфцев в своём подвале корчмарь Густав, это пиво казалось настоящим нектаром.

Так же аккуратно отставив кружку с пивом, Курт посмотрел на Вольфа:

– Мне нужно попасть в Альтендорф… Вы знаете, где это?

– Альтендорф? – задумался мужчина и внимательно посмотрел на кузнеца. – Это уже за Дрезденской развязкой?

Курт отрицательно помотал головой.

– Это там… за лесом, – показал он рукой в сторону дороги. – Около тридцати миль на юг.

Вольф усмехнулся и медленно, чтобы Курт его понял, ответил:

– За шоссе нет никаких городов. После развязки можно свернуть к Дрездену либо на Бремен, а больше здесь никто не живёт. Сразу за шоссе начинается закрытая эко-зона, но там только леса и озёра.

– Просто мы работаем в Дрездене, так что часто здесь проезжаем, – добавила женщина, удивлённо рассматривая Курта.

Кузнец подавленно молчал, собираясь с мыслями. Судя по тому, что сказали незнакомцы – если он правильно понял все их слова – нигде поблизости нет никаких селений.

«И что теперь делать? Бежать обратно?»

Вольф снова начал что-то обсуждать со своей спутницей, при этом женщина всё время повышала голос, а Вольф как будто бы оправдывался и пытался её успокоить, приговаривая:

– Подожди, Марта, подожди…

Наконец, хмуро посмотрев на Курта, мужчина спросил:

– Ты уверен, что здоров?.. Ты нигде не лечишься… не лечился? – и взгляд Вольфа снова невольно скользнул по куртке и поршням Курта.

Кузнец с трудом разобрал вопрос и непонимающе посмотрел на мужчину. Затем, устало вздохнув, Курт закрыл ладонями лицо.

– Где мы?.. Куда я попал? – прошептал он. – Какой сегодня день? Вторник? Или уже среда?..

– Пятница, – удивлённо пробормотал Вольф. – Сегодня пятница, двадцатое июля.

– Июля? – раскрыл глаза Курт. – Но ещё вчера было третье число месяца августа!

Тут сидевшая рядом с Вольфом женщина (очевидно, Марта) разразилась длинной и громкой руганью – во всяком случае, так показалось кузнецу. Она что-то яростно доказывала своему спутнику и открыто тыкала пальцем в сторону Курта.

Вольф бессмысленно смотрел на кузнеца. Тот вслушивался с слова женщины, но всё равно не мог разобрать ни единого слова. Вольф немного дёрнул уголком своего рта и медленно спросил:

– Кто ты? Ты знаешь, где находишься?

А Марта добавила:

– Скажи-ка, а какой вообще сейчас, по-твоему, год?

Курт чуть-чуть помедлил и начал отвечать, с трудом шевеля от волнения губами:

– Меня зовут Курт, кузнец Курт Альбенмайстер из Альтендорфа, княжества его величества Вернера фон Холла… Вчера днём я выехал из своей деревни, и было это третьего августа, лета одна тысяча пятьсот двадцать второго от рождества Христова.

После слов кузнеца в таверне на несколько секунд наступила абсолютная тишина.

Вдруг раздался какой-то ужасающий рёв, и Курт, вскрикнув, чуть не опрокинул кружку с пивом. За окном вспыхнули яркие красно-синие блики, и кузнецу показалось, будто вся таверна погрузилась в хаос из яростного воя и тысяч ослепляющих фонарей и ламп, направленных прямо на него.

Марта с Вольфом удивлённо уставились на вскочившего на ноги Курта. Тот затравленно озирался по сторонам и отметил двух мужчин в тёмной одежде, быстрыми шагами заходивших в корчму.

У вошедших не было ни доспехов, ни мечей – однако по их поведению Курт почему-то сразу решил, что это стражники. На секунду помедлив, кузнец оглянулся по сторонам, прикидывая, удастся ли ему выбраться из корчмы. Нет, похоже, мимо стражников ему не проскочить.

Один из мужчин показал на него пальцем и что-то выкрикнул, а второй почему-то схватился за бедро.

Кузнец успел разглядеть какой-то маленький тёмный предмет – возможно, короткий кинжал, висевший на поясе у мужчины, там, где рейтары и кнехты обычно цепляли ножны, после чего развернулся и бросился бежать через проход между столами.

Душераздирающий вопль, похожий на стоны какого-то огромного раненого зверя, то утихал, то вновь становился громче. За спиной у Курта раздались громкие голоса, что-то испуганно закричал корчмарь, но кузнец уже не оглядывался. Пробежав вокруг длинных рядов пустовавших столов, кузнец стал судорожно вертеться в поисках какой-нибудь запасной двери и через стук собственного сердца услышал топот стражников.

– Стой! – раздался за спиной кузнеца громкий крик, и Курт инстинктивно повернулся через плечо на голос. В то же мгновение он почувствовал, как его руки и ноги становятся ватными и бессильно опускаются. Стены таверны качнулись и завертелись перед глазами Курта, после чего он с удивлением понял, что смотрит уже не на стены, а на потолок.

– Околдовали… – еле слышно пробормотал кузнец, после чего окончательно потерял сознание и погрузился во тьму.

* * *

Дитрих отложил стопку с документами на край стола и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла.

Йенс сидел напротив своего коллеги и терпеливо ждал.

Наконец, Дитрих Петер расцепил руки и положил их на подлокотники кресла, после чего перевёл взгляд на своего приятеля и спросил:

– Ток пущен уже по всем участкам?

Йенс немного поиграл карандашом, лежавшим на столе у Петера, и ответил:

– Да, на всех участках. После того, как Поль с Максом начудили во время ремонта, я велел проверить весь периметр.

– Ну да… – поморщился Петер, – так и как же это вышло с тем кузнецом?

– Оо, – хмыкнул Йенс и встал с кресла. – Из-за этого самого кузнеца наш Герман с самого утра сходит с ума. Представь: у нас показывает пробой на одном из участков после грозы, по камерам видно, что какое-то дерево упало на ограду и повредило часть проволоки. Ладно, ситуация штатная, направили к месту пробоя бригаду. И что ты думаешь? Сразу после вылета у вертолёта обнаружилась течь в баке. Как, почему – загадка. И это ещё хорошо, что Поль вовремя заметил утечку топлива!

– Да уж, – мрачно буркнул Петер. – И после этого он запаниковал и срезал путь через участок леса прямо над объектом, совершенно наплевав на чистоту эксперимента.

– Зная этих ребят, нам надо ещё их благодарить, что у них хватило ума не сесть посреди какой-нибудь деревни прямо на территории, – фыркнул Йенс и продолжил, – в общем, протечку они кое-как залатали, когда приземлились уже у самой границы. А через два дня нам вдруг из отдела наблюдения сообщают, что какого-то крестьянина током грохнуло на том же участке, где был пробой. Герман сообщил в нашу службу, ребята выехали к шоссе, ну, и дальше ты сам знаешь…

Оба учёных замолчали и погрузились в свои мысли.

Петера Дитриха и Готфрида Йенса соединяла ещё ранняя университетская дружба. Тем не менее, Петер был на два года старше своего приятеля, и к тому моменту, когда Йенсу предложили присоединиться к проекту, Петер уже руководил одним из отделов симуляционного исторического комплекса.

Отношения между старыми приятелями продолжали оставаться дружескими, и Дитрих, при всём своём опыте, в сложных ситуациях никогда не гнушался советами друга.

Петер, прищурившись, посмотрел на коллегу.

– Ну, и чего ты теперь от меня ждёшь?.. Давай уж, говори.

– Отдай его мне, Петер, – тут же откликнулся Йенс. – Этот кузнец – просто мечта! Ты хоть представляешь, какой это бесценный материал?

Мужчина устало вздохнул.

– Сейчас им уже занимаются в нашем отделе. Поверь, ты далеко не единственный, кто заинтересован в этом мужике. Тем более, что таких случаев у нас раньше ещё не было…

Йенс недовольно молчал, и поэтому его приятель через небольшую паузу продолжил:

– За все годы, что Герман курирует проект, у нас не было ни одного случая полного покидания зоны. Нет, бывало, конечно, когда объекты просто выходили за территорию, а однажды к нам наоборот забрели какие-то туристы… Но вот так вот, нарушив все императивы… – покачал головой Петер. – Насколько я знаю, сейчас беднягу обрабатывают наши психологи, и пока они не решат, что он больше для них интереса не представляет, никто тебя к этому Курту не подпустит.

– Да на нём же можно докторскую защищать, – со стоном вздохнул Йенс. – Такой случай…

Учёные снова замолчали. Йенс устало отбросил в сторону шариковую ручку Дитриха, которую он вертел в руках, и уставился в окно.

Основополагающим принципом проекта была полнейшая тайна и обособленность всех зон. Сам проект возник вскоре после знаменитой бескровной экологической революции, когда всё представление человечества о сфере массового производства и потребления кардинальным образом изменилось. Весь мир разделился на эко-защитников и консерваторов, и планету пришлось поделить на экологически открытые и закрытые зоны. Именно тогда какому-то чудаковатому историку и пришла в голову мысль создания отдельных регионов, абсолютно изолированных от остального мира, в которых могли бы проживать энтузиасты и поборники натурального хозяйства. За прошедшие годы количество таких регионов выросло до десятка раскиданных по всему миру зон, и проект, который начинался как небольшой локальный эксперимент с участием реконструкторов и фанатиков, разросся в глобальную межпланетную программу. Количество внутренних наблюдателей и координаторов в каждом регионе с каждым годом всё сокращалось, и со временем изолированные не только в пространстве, но и во времени зоны превратились в саморегулирующиеся системы.

– Ты никогда не интересовался, сколько лет наш Герман уже сидит на этом проекте? – задумчиво спросил Йенс.

Дитрих пожал плечами.

– До него вроде бы сидел какой-то Макс Штирнер, но я его уже не застал, это было лет десять назад. А Германа перевели к нам, в Германию, из центрального Бюро – говорят, до этого он возглавлял блок проекта в Египте…

– Я читал что-то об этом, – рассеянно кивнул Йенс. – Кажется, Герман и придумал эту классическую схему: небольшой городок и вокруг него десяток деревень…

Дитрих вздохнул и поднялся со стула.

– Ладно, – разочарованно сказал учёный. – Не буду тебя больше задерживать. Но всё равно, когда с кузнецом уже закончат, вышлешь мне все результаты по нему, хорошо?

– Договорились, – махнул рукой товарищу Дитрих. Йенс собрал со стола свои бумаги, которые он принёс с собой, после чего стремительно покинул кабинет руководителя.

Дитрих внимательным взглядом проводил своего товарища, после чего отъехал на кресле от рабочего стола и погрузился в воспоминания.

Он знал Йенса уже более десятка лет, и, строго говоря, у него не было таких тайн, которые он не мог бы открыть своему другу. Однако даже Йенсу Дитрих никогда не рассказывал историю своего поступления в Лейпцигский колледж, равно как никогда и ни с кем не делился воспоминаниями о своём детстве, своих родителях или своём родном доме.

Дитрих давно привык переводить на отвлечённые темы любые подобные расспросы. Происходило это настолько естественно, что учёный даже не считал свои уловки каким-то враньём.

Ведь всё, что происходило с Дитрихом до его встречи с Штирнером, давным-давно уже представлялось молодому человеку какой-то чужой жизнью, отделённой от настоящей действительности – как будто прежний он умер, а теперь в его теле живёт кто-то совершенно другой.

И, по сути, почти так оно и было.

У Петера Дитриха действительно были очень весомые причины не распространяться о том, кто и как устроил его в колледж, дал направление в университет и взял на должность в отдел. Насколько учёный знал – до сих пор он был единственным в своём роде, и никто, кроме Штирнера и Германа, не знал правды о его происхождении.

Во всяком случае, Дитрих плохо себе представлял, как его коллеги по лаборатории могли бы воспринимать человека, до тринадцати лет считавшего себя сыном римского магистрата из древнего патрицианского рода, родившимся в четвёртый год консульства Публия Виниция.