Вдалеке от шума и наедине. Поминовение усопших и посещение кладбища

Есть такой замечательный день: Димитриевская поминальная суббота. Бог велел вспомнить всех своих от века усопших сродников и поговорить об этом.

И есть связь между заупокойной молитвой и почитанием Богоматери и всех святых. Все, кто выступал против почитания Богоматери и всех святых, вместе с тем отрицали и необходимость молитвы за усопших. И наоборот, все те, кто как бы то ни было отрицал необходимость, правильность и законность молитвы за усопших, в конце концов логически приходили к отрицанию почитания Богоматери и всех святых, и, в конце концов превращались в неких саддукеев – в тех, которые считали, что нет ни Духа, ни ангела, ни бессмертия души, ни всего прочего, а существует только земная жизнь. Так думали саддукеи во времена Христа – Его жизни на земле. И так думают, например, современные адвентисты, иеговисты и прочие «-исты», которые вроде как верующие, но в принципе – крайние материалисты.

Первое, что важно: заупокойная молитва находится в некоей живой связи со всей религиозной жизнью человека. Она вплетена в нее, как нитка в канат – как красная нить. Выражение о красной нити стало устойчивым благодаря Иоганну Гете – о ней упоминается в романе «Избирательное сродство». Эта красная нить в канате – самая заметная нитка среди тысяч прочих.

Вместе с тем заупокойная молитва является одной из нитей в общем канате, составленном из следующих нитей: почитание святых, почитание мощей, икон. Иконоборцы были противниками молитв за усопших, противниками молитв к Божией Матери и почитания святых. Так что человек, поминая дорогих ему усопших, имеет дело не с локальным явлением церковной жизни, а с неким интегральным явлением, поскольку все в жизни взаимосвязано: дернешь за веревочку – дверца и откроется, потянешь за одну ниточку – непонятно, что вылезет через полчасика.

Почему нельзя говорить о смерти, ведь это так важно? Потому что люди стали сумасшедшими в большинстве своем и панически боятся всего того, что мешает им наслаждаться жизнью. А разговор о смерти – это самая радикальная помеха к наслаждению благами века сего.

Заупокойная молитва является связующим звеном между многими моментами живого религиозного миросозерцания человека. Правды ради нужно отметить, что за усопших и на могилах усопших молятся все: и мусульмане, и иудеи. То есть нужно понимать, что всякая более-менее здоровая религиозность, имеющая авраамические корни, имеет здравое понятие о том, что нужно приходить на могилы людей, молиться Богу об этих людях, и если человек – святой, то нужно почитать место его погребения и нужно молиться там уже не столько Богу о нем, сколько просить святого о том, чтобы он о нас молился Богу. Такие аксиоматичные вещи должны быть понятны всякому человеку, и они есть внутри этого авраамического сознания, поскольку верующие, по апостолу Павлу – дети Авраама. Есть люди, которые ежатся от того, что они почему-то дети не Рюрика, не Аскольда и Дира, ни кого-то там еще, но они считают себя верующими и христианами. Говорят: «Почему мы дети Авраама, а не кого-то другого?» Да потому что по вере все христиане – дети Авраама, об этом пишет апостол Павел в Послании к Римлянам.

У христиан есть некие особенно почитаемые места, на которых очень хорошо молиться об усопших, – это кладбища. Раньше кладбища были всегда за пределами города, но вблизи. Вроде бы оно отдельно от человека с его жизнью, но он может в любое время пойти и посетить могилы людей, которые ему милы, любы, памятны. Сегодня все по-другому. Сегодня кладбища, с одной стороны, располагаются внутри городов, – потому что города разрослись безмерно, как кляксы, распространились и вобрали в себя пригороды вместе с кладбищами. А с другой стороны, похорониться в землю – тяжело, и нужно решать всякие трудные вопросы: избегать кремирования, искать тихое местечко. Хоронятся все неизвестно где – где удалось местечко найти. Некоторые в села уезжают, увозят своих сродников на сельские кладбища. Сегодня то, что раньше было простым, стало очень сложным. На могилу прийти – нужно иногда весь день потратить. Но тем не менее нужно приходить на кладбище. Кладбище должно быть местом более-менее регулярного посещения. Хотя бы раз в месяц нужно быть на кладбище. А если кладбище, где лежит, например, мама, очень далеко, но все-таки какое-нибудь кладбище находится рядом, то пусть оно и будет местом ежемесячного посещения. Прийти, походить по кладбищу, помолиться там, почитать Псалтирь, могилку поправить, мусор забрать, цветы принести, свечку зажечь – на любой могиле, в особенности на брошенной могиле, где видно, что уже давно никто не бывал – это благочестивое дело. Кладбище – это одно из самых священных мест на земле.

Живые люди переживают за судьбу нашего Отечества, а думаете, мертвые не переживают?

Современная этика избегает разговоров о смерти. Можно разговаривать о чем угодно, например: о моде, о красоте, о беженцах, о погоде, о спорте – только не о смерти. А почему нет? Люди вечно собрались жить на земле в этом теле? «Нет, – говорят христиане, – мы умрем и изменимся, воскреснем и обновимся». Почему нельзя говорить о смерти, ведь это так важно? Потому что люди стали сумасшедшими в большинстве своем и панически боятся всего того, что мешает им наслаждаться жизнью. А разговор о смерти – это самая радикальная помеха к наслаждению благами века сего. Тихон Задонский, например, наверняка оскорблял очень многих людей, когда говорил: «Ты сегодня лицо свое кремом мажешь, а по этому лицу будет червяк ходить». И наверняка многие, слышавшие это, говорили: «Что он такое говорит? Как он смеет? Как ему не стыдно? Что это за проповедь такая, оскорбительная для нашего слуха?» Но это святой про святое говорил. Обижайся – не обижайся, человек, все равно тебе засчитывается сказанное: ты слышал, я сказал.

Итак, очень важная сторона жизни – посещение кладбищ. Для этого существует Димитриевская родительская – то есть поминальная – суббота. И другие родительские субботы: Великопостные, Троицкая.

Нужно знать, что усопшие никуда не делись. В том смысле, что души их во благих водворятся. Души усопших никуда не деваются, они живут по смерти. Все важное, что есть в человеке: память, совесть, сила духа, верность, молитва – все это сохраняется, как «черный ящик» в самолете. Вот уже самолет лежит и никуда не летит, а «черный ящик» все помнит: и разговоры на борту, и запись всех приборов, работавших на борту. Специалисты его подключают к компьютеру, считывают, и все им видно: кто чего сказал, кто чего крикнул, что забарахлило. Ничто никуда не пропадает, и эти усопшие люди никуда не исчезли, они унесли все самое важное с собою. Как говорит прекрасная поморская сказка: «Смерть придет, не все с собой возьмет: только свое возьмет». Свое возьмет – это значит тело с душой разлучит, но все не заберет с собой.

Душа бессмертна: смерть не властна над душой. Душа, если Божия, к Богу и пойдет. Поэтому, конечно, это очень важно в том смысле, что почившие поколения близки к нам. Например, если человек любит серию книжек ЖЗЛ или читать дневники, записи известных людей, к примеру, Менделеева, Цветаевой, Суворова. Это что значит – что он читает это? Это его душа прикасается к душе того, кто это написал. По сути, душа живущего в этом мире общается с душой ушедшего из этого мира через книжку, которую написал тот, кто уже ушел. Так души общаются. И живые живут, и мертвые живут.

Например, живые люди переживают за судьбу нашего Отечества, а думаете, мертвые не переживают? Думаете, Кутузов не переживает за судьбу России? Или Суворов, или Александр III? Да кто угодно из великих людей, которые всю жизнь свою отдали тому, чтобы Россия жила, росла, распространялась, расширялась – переживают. Менделеев писал, что где-то к началу текущего столетия в России должно было бы быть шестьсот миллионов населения. Он рассчитывал демографию, рост промышленности, психологию народа, территориальную целостность частей, природные ресурсы и высчитывал, какой может быть Россия через сто лет. Он надеялся, что Россия через сто лет может иметь шестьсот миллионов населения, освоит всю Сибирь, распространится на все стороны света, освоит природные богатства. Менделеев был великий человек, настоящий ученый. А настоящий ученый никогда не замыкается в одной отрасли. Если он химик, то это не значит, что он только химик: он и химик, и социолог, и физиолог, и демограф. Прошло сто лет. И что? И население страны – в пять раз меньше. Почему? Почему произошли те события, которые произошли: война, революция, голод, война, лагеря, война? Какая-то пошла непонятная жизнь. И Менделеев это видит. Такие люди, как Дмитрий Иванович Менделеев, никуда не исчезли, они живут, только в другом мире. Они переживают о соотечественниках, ждут молитвы о себе, и они готовы, может быть, молиться о тех, кто жив – кто из них умеет, кто из них имеет дерзновение перед Богом.

Поминание всех от века почивших православных христиан имеет трансцендентную ценность – выходит за рамки бытового сознания, связывает целые поколения. Скажем, человек родился в XX веке, живет в XXI, а до него жили миллионы людей, он их в глаза не видал, но вот он приходит в храм Божий и говорит: «Упокой, Господи, души усопших рабов Твоих, всех от века почивших православных христиан». И таким образом связывает столетия между собой. Заупокойная молитва есть фактор скрепления народной памяти и оживления корней.

Церковь – это единственное явление в мире, которое дает глубокое историческое сознание, потому что бытовое сознание настолько примитивно, что многие сегодня забыли, что было при Ельцине. Люди уже не помнят, как были пусты магазины, как Ельцин, пьяный, дирижировал в аэропорту каким-то германским оркестром, как вообще все разваливалось, как бабушки торговали фарфоровыми слониками, снятыми с пианино. Люди сегодня склонны журить власть сегодняшнюю, хотя еще вчера был кошмар: все чуть не подыхали от сумасшествия и бытовой бедности. Это потому, что память человеческая коротка. Сегодня только старший человек помнит, кто такие Чапаев, Ленин или Красин. А двадцатилетний вообще не знает, кто это такие. Он знает, например, кто такой Джеймс Бонд, он знает все, что не нужно знать, но не знает своей истории.

Люди сегодня склонны журить власть сегодняшнюю, хотя еще вчера был кошмар: все чуть не подыхали от сумасшествия и бытовой бедности. Это потому, что память человеческая коротка.

Историческая память вытесняется из сознания очень быстро: год прошел, и уже не вспомнить, что было в прошлом году; день прошел, и уже не вспомнить, что было позавчера. Прошедшее вытесняется новостями, топовыми событиями. Память понемногу вытесняется, вытесняется, и только Церковь святая – слава Тебе, Господи – хранит историческую память, дает посмотреть в глубину, говорит о том, что было в веке XIX, XVIII, XVII, XII, в V веке, в III веке, в I веке, до I века – то, о чем человек и не вспомнил бы никогда, если бы мы оставался в рамках бытового сознания.

Церковь, в частности, через поминание усопших – через праздники, через проповедь, через науку Божию – дает чувство вечности и прививает к длинному историческому процессу.

Накануне Димитриевской субботы обычно празднуется День народного единства. Дата возвращает нас в XVII век: Казанская икона Божией Матери, Минин и Пожарский, поляки в Москве. Поляков погнали в шею, в хвост и в гриву, они ушли. Люди бы все это забыли, если бы не Церковь. А Церковь говорит: «Нет, нельзя забывать». Это очень важно, потому что то, что было раньше, есть и сейчас. Как там у Пушкина в Борисе Годунове: самозванец с войсками стоит на границе, папа его благословил, западные князья его финансово поддерживают. О, какая знакомая картина! – а это XVII век. То же самое и сегодня: любые самозванцы могут собрать войска и прийти на границу, и папа их благословит, а западные князья их профинансируют. Вот вам и картина сегодняшнего дня.

То, что было, то и есть. И люди бы не узнавали этого прошлого в сегодняшнем дне, если бы Церковь не благословляла. А поминание усопших связывает воедино сегодняшний день с днем вчерашним, позавчерашним, позапозавчерашним – с прошлым. Поэтому в Димитриевской заупокойной службе, когда молятся, например, о царях, царицах, князьях, княгинях, вождях, воинах, о всех замученных во времена безбожной власти и гонений на Церковь, о всех, живших очень-очень давно и далеко, но тем не менее имевших веру Божию, строивших города, защищавших их, рожавших детей в этих городах и селах, там смеявшихся и плакавших, там отдававших Богу душу – люди связываются в единое целое. Заупокойная молитва реально совершает таинство единения народа.

Не нужно забывать почивших, а почившие не забудут живых.

Почему в праздники несут цветы к могилам почивших, допустим, воинов или известных людей? А потому что должны отдать дань тем, кто уже ушел из жития сего, и связать поколение нынешнее с поколениями прошлыми, это будет настоящий праздник в его правильном историческом измерении. Церковь всех зовет на заупокойное богослужение не только за почивших родственников молиться, но также и за всех от века почивших православных христиан, потому что это чрезвычайно важная вещь, связывающая воедино множество догматов Церкви, делающая народ народом, и дающая чувство ощущения себя внутри огромного тела: «Я не один, нас много, на любом кладбище лежат такие, как я, и они имеют между собой, между прочим, святых, из которых, может быть, многие молятся обо мне». В заупокойной молитве много тайн и много благодати, поэтому не нужно забывать почивших, а почившие не забудут живых.