Съедим по бургеру, выпьем пива, посмеемся. Наши долбаные проблемы позади, Чувак

Джефф: В некоторых духовных традициях говорится о том, что с другим человеком следует обращаться как с Богом или божеством. Если до конца додумать эту мысль, то к себе следует относиться точно так же. И к тому же с состраданием.

Берни: Я разделяю это мнение. Просто не стоит тонуть в жалости к себе. Взгляни на Чувака. Кто-то нассал на его ковер, перевернул дом вверх дном, он избит и накачан наркотиками. Другие люди пользуются им и манипулируют, но он не испытывает к себе жалости.

Джефф: Есть разница между жалостью и состраданием.

Берни: Чувак становится другом самому себе, что очень сильно отличается от барахтанья в жалости к себе. В конце фильма он отвечает богатому мистеру Лебовски о своем месте в жизни. Он говорит, имея в виду себя: «Вы решили: он неудачник, нищеброд и бездельник, на которого приличному обществу просто плевать».

Мистер Лебовски отвечает: «А что, разве нет?»

И Чувак признается: «Ну да, но…»

Именно в этот момент он становится себе другом. Он не отрицает факта, он не выходит из себя, он не пытается защищаться, не говорит: «Да как ты смеешь!» Он не жалеет себя. Он признает, что, возможно, он такой и есть, но при этом принимает себя как друга. Люди причиняют вред другим, потому что не видят в них самих себя. Но мы также приносим вред и самим себе, ругаем себя за многое, что делаем. Я за то, чтобы по-дружески воспринимать собственные действия и в то же время знать, что многое может поменяться.

Джефф: Иногда я себя ругаю независимо ни от чего. Это же Далай-лама сказал, что люди будут критиковать тебя в любом случае: если ты будешь на этом берегу, на противоположном и даже если ты будешь ровно посередине? Или это был Линкольн? Думаю, много кто мог сказать подобное. Я и сам так обхожусь с собой иногда. Сегодня говорю себе: «Ты делаешь недостаточно, чувак, слишком слабый напор». А назавтра могу упрекать себя в противоположном.

Берни: То есть практика дружеской помощи самому себе — то, что нужно для тебя.

Джефф: Да, приятель, это точно. Чем больше всего я делаю, тем больше я нуждаюсь в этом сострадании. Когда ты принимаешь все, что происходит, таким, как оно есть, ты чувствуешь, что живешь настоящей жизнью, и это приятное чувство. Оно вызывает желание сделать еще больше, а это снова включает внутреннего критика. С одной стороны, я хочу делать больше, а с другой стороны — нет. Это трудный выбор, и вот почему: мы все время, даже не осознавая этого, влияем на людей в мелочах, о значении которых мы никогда не узнаем.

Я получаю письма от поклонников, в которых они пишут: «То, что вы сделали, для меня много значит». Или: «Вы снимались в таком-то кино, и благодаря вот этой сцене я почувствовал то-то. Пожалуйста, для меня это будет значить так много, если вы черкнете пару строк моему сыну, подпишете что-нибудь для него и отправите мне». Иногда я и вправду это делаю.

Мне это понятно, я и сам фанат. Я прямо с ума схожу по кое-кому. Но сколько времени я готов тратить на фанатов? С одной стороны, мне дарят признание, а с другой, я никак не отвечаю на него. Надеюсь, что когда-нибудь смогу это сделать.

Есть одна задумка, которую я хочу воплотить: сделать себе именную печать. Знаешь, наподобие китайских резных печатей. Сделаю собственный именной узор на керамической заготовке и буду ставить ее везде, как фирменную подпись. Не знаю, сработает ли, — даже когда я говорю об этом, у меня на душе неспокойно — потому что как-то неловко. Как переварить всю любовь, которая исходит на тебя от поклонников? Как воздать должное этой любви?

Я часто думаю обо всей этой любви, оставшейся без ответа, как я подвожу тех, кто попросил меня о чем-то, а я этого не сделал. В случае с письмами фанатов — их слишком много. Я не могу сесть и ответить на все эти письма, потому что есть и другие дела, которыми надо заниматься. Но все это копится у меня внутри.

Берни: Ты знаешь, что я по профессии инженер. И первое, что мне всегда хочется сделать, — это предложить решение, какой-то выход. Но, пожив со своей женой, я понял, что бывают проблемы…

Джефф: … без решений. Это верно.

Берни: Но тут есть что-то еще, что-то из царства эмоций и чувств.

Джефф: Точно, здесь не решение нужно, приятель.

Берни: Можно же просто опубликовать на сайте пару строк: «Всем привет, я получаю много писем от моих фанатов. Я всех вас люблю, но не успеваю ответить всем». И это было бы решением проблемы, если бы решило ее по-настоящему, в жизни. Так в чем на самом деле загвоздка, откуда возникают вещи, которые нас беспокоят? Как мастер дзен я всегда пытаюсь выяснить это один на один со своими учениками. Я занимаюсь этим в течение 45 лет, много раз обсуждал с разными людьми, и общее впечатление такое, что главным образом люди хотят быть услышанными. Они не обязательно хотят получить ответ, им не нужны наставления, они просто пытаются быть услышанными. Так что передо мной встает другой вопрос: могу ли я слушать? Могу ли я принять то, что они мне говорят?

Джефф: Ну, в моем случае, на всех людей, которые шлют мне письма, у меня просто не хватает времени.

Берни: То есть проблема, с которой ты пытаешься справиться, такова: как мне чувствовать себя хорошо даже в ситуации, когда я не справляюсь? И когда я не могу сделать все, что хочу? Как мне чувствовать себя хорошо даже в ситуациях, когда я чувствую, что неправ? Это вовсе не о том, как справиться со всеми письмами фанатов, потому что с ними просто невозможно справиться.

Джефф: Это как с храпом. Обычно я ухожу из комнаты, или не отвечаю на письма. Но иногда я остаюсь. И когда это происходит, я беру коробку, читаю письма и отвечаю. Это практически как медитация.

Берни: Тебе нужно подружиться с Джеффом. Это не имеет отношения к письмам, просто тебе нужно подружиться с тем фактом, что Джефф может сделать ровно столько, сколько может.

Джефф: Он и так делает то, что он делает.

Берни: Из-за того, что он такой знаменитый, он перегружен различными задачами. Но Джефф — это просто Джефф, он не может успеть все. Невозможно перецеловать весь мир, можно поцеловать только некоторых. Безусловно, ты можешь завести себе автоматическую систему ответа на письма фанатов, но гораздо более важный вопрос — это…

Джефф: … Как быть более снисходительным к самому себе. Не вести себя не по-чуваковски.

Берни: Чувак не злится на самого себя за то, что чего-то не делает. Он себе не враг, а друг. Количество вещей, которые от нас требуются, растет по мере того, как растем мы сами. Так же, как и с деревом: чем выше оно становится, тем больше на него дует ветер. Но у всех есть свой предел. Поэтому твоя задача состоит в том, чтобы быть мягче к самому себе.

Дружить с собой — это прекрасно. Не расстраиваться, быть терпеливым. Ты все равно никуда не денешься в следующую секунду, но эта секунда будет окрашена совершенно другими красками.

Джефф: Я понимаю, о чем ты говоришь. Нужно в первую очередь стать другом самому себе, если хочешь быть бодхисаттвой и работать с состраданием. Это как с линзами, приятель. Когда я смотрю через широкий фокус, я вижу, что все вокруг — единый организм и он в порядке, но, если глянуть через стекло с увеличением, становятся видны страдания людей и свои собственные. Исцелять себя — это, по сути, то же самое, что исцелять других. Так что ты учишься понемногу доверять себе, находишь в себе опору. По крайней мере, до следующего землетрясения.

Я бываю настолько полон энтузиазма, что реально не могу справиться со всем, за что берусь. С тобой я тоже иногда оказываюсь в этом состоянии. Ты хочешь, чтобы я поехал с вами на ретрит в Аушвиц, поучаствовал в уличном ретрите, или просишь поддержать вашу работу финансово. Как будто спрашиваешь: «Ну что, приятель? Как дела? Покажи, насколько ты щедр». И это здорово, потому что, по сути, это те же вопросы: «Кто ты есть? Что ты такое?» Это всего лишь возможность почувствовать свои пределы, поработать с ними.

Как и с этими головами, которые я леплю из глины. Когда ты увидел их, тут же стал подгонять меня с проектом «Голова Примирения», но мне требовалось немного времени. Иногда мне кажется, что ты дергаешь траву, пытаясь заставить ее расти быстрее, но у меня более долгий период созревания. Мне нужно время затишья, потому что я не хочу поддаваться своим маниакальным импульсам. А те вещи, которые я действительно хочу в себе взрастить, растут медленно: мне нужно пространство и время, чтобы они смогли расцвести и созреть.

Я замечаю, что когда я щедрый, принимающий, любящий по отношению к себе, все это отражается и вовне, в окружающий мир. Чем более снисходительно я отношусь к самому себе, тем больше я воздерживаюсь от осуждения себя за то, что я такой, каким являюсь. Чем больше я узнаю о том, кем я являюсь, чем больше вижу свою суть, воздаю ей должное, уважаю ее в себе, тем больше я отношусь с тем же почтением и к другим людям. Я меньше на них давлю и уважаю любые ритмы, в которых они существуют. Ты очень быстрый, твое сознание расширяется, и иногда это происходит быстрее, чем я того хочу, понимаешь? А ведь в этом не существует правильного или неправильного ритма — просто он таков, каков есть.

Однажды я получил интересный урок, или по крайней мере я так его воспринял, от ламы из Бутана, Кхьенце Норбу Ринпоче. Алан Козловски рассказал мне об этом ламе, который решил снимать кино. Это почти как панчлайн в шутке, да? «Мне всегда хотелось руководить». Как бы то ни было, Алан сказал, что он приезжает с лекцией в Санта-Барбару и ему было бы интересно пообщаться. Так что я пошел на эту лекцию и сидел в первом ряду, пока он говорил. Он взглянул на меня и улыбнулся, а затем сказал, посмеиваясь: «Я так нервничаю, когда ты сидишь тут и смотришь на меня». Мы оба прыснули от смеха.

Итак, я действительно очень ждал того, чтобы с ним пообщаться. У него было несколько помощников, и в конце лекции я подхожу к одному и говорю: «Привет, я Джефф Бриджес, мне хотелось бы попасть внутрь и познакомиться с Кхьенце Норбу Ринпоче». Помощник отвечает: «Пойду спрошу». Он уходит, возвращается и говорит: «Учитель не хочет тебя видеть». А я ему: «Что ж, ну ладно». И это был самый важный урок, который он мог мне преподнести. Потому что одна из вещей, которые вызывают у меня больше всего трудностей, это сказать «нет». Я не обязан делать то, что от меня хотят другие.

Мне стало реально легче, когда он сказал «нет». Я вдруг понял, что когда кто-нибудь говорит: «Можно попросить у вас автограф?» или «Можно сделать с вами фото?», вполне нормально сказать: «Знаете что, а может, просто обнимемся?» Или: «Нет, спасибо. Я вас люблю». Или просто сказать: «Нет».

«Нет» прекрасно. Оно освобождает дорогу для «да». Если вы чувствуете «нет», но не произносите, оно просто набухает внутри вас и все равно прорывается наружу, притом самым неловким образом. Умение сказать «нет», напротив, помогает нам экспериментировать и раскрываться.

Берни: Ты имеешь дело с голодом внутри себя. Ты утоляешь его и уделяешь ему внимание, поэтому чувствуешь себя лучше, и от этого мир вокруг тебя тоже чувствует себя лучше.

Джефф (поет): Мы и есть этот мир…

Берни: Да, этот мир не что иное, как мы сами. Снимаясь в «Лебовски», думал ли ты, что так много людей научатся чему-то у Чувака? Миры, которые мы создаем, выходят далеко за пределы наших представлений о них, и то же самое относится и к нашей собственной жизни. Каждый раз, когда мы уделяем внимание тому, что вызывает в нас сопротивление — «это займет слишком много моего времени, это меня пугает», — мы становимся более целыми, более живыми. Как только нам удается разобраться с чем-то, что доставляло нам беспокойство, осознанное или неосознанное, тревога отпускает нас. Продолжая и дальше эту работу, мы помогаем всей жизни, во всей ее взаимосвязанности, быть менее замороченной и переполненной тревогами. Что-то еще обязательно произойдет, и это нормально, потому что именно так мы растем. Мы уделяем внимание всему, осознаем мы это или нет. Это и называется космическим резонансом. Когда мы уделяем чему-то внимание, полагая, что это присутствует только внутри нас, на самом деле мы влияем на целый мир. Каждым своим крошечным шагом мы воздействуем на всё и всех.

А теперь, когда ты рассказал столько о любви, позволь спросить: а что ты делаешь с ненавистью?

Джефф: По моему опыту, бóльшая часть ненависти, которая обращена ко мне, исходит из меня самого. Самоосуждение: ты должен был, ты мог бы, и все такое.

Берни: Я думаю, тебе следует признать и этот фрагмент себя. И лучший способ — сказать ему: «Это ты так считаешь, приятель». Необязательно осуждать его, даже слова тут не нужны — ненависть, любовь, — просто таково одно из мнений. Вот как можно его признать.

Отправить