Глава 8

Парень тридцати лет постоял на крыльце больницы, почесал затылок, плюнул и пошёл к дороге ловить такси. В груди вскипало знакомое чувство, хотелось, как в детстве, бежать восстанавливать справедливость. Или как в юношеские годы – убивать.

Анатолий приехал домой (где его дом и будет ли он?), сжевал на ходу кусок чёрствого хлеба. Сборы были недолги, два ТТ за пояс и вперёд, на рынок.

* * *

Три часа Анатолий нарезал круги по рынку, заглядывая во все закоулки. Бритые затылки как в воду канули, но он не терял надежды, продолжая поиски. Сорил деньгами, поил водкой, спрашивая всех подряд. Вскоре он знал, чья бригада держит рынок и где их можно найти. Бар «Тройка».

Анатолий не спешил, сидя среди сигаретного дыма и мата, он тянул пиво из стеклянной кружки и бросал косые взгляды по сторонам. Он умел ждать, профессия обязывала.

Бар закрылся, результатов ноль, но он придёт снова. Анатолий не из тех людей, что прощает обиды.

Едва забрезжил рассвет, Анатолий поднялся и, взяв то же, что и вчера, поехал на базар. Покрутился там час, купил фруктов и поехал в травматологию.

Лена лежала на кровати, первое, что бросилось в глаза Анатолию, – это огромный синяк под правым глазом. Она слабо улыбнулась и заплакала.

– Милая, не бойся, я с тобой.

Они снова сидели, взявшись за руки, и молчали. Лена думала о том, что как хорошо, когда тебя кто-то любит, а Анатолий думал о тех тварях, что пытались отнять его счастье.

Время текло, сыпался песок в его часах, отсчитывая песчинки, дни и годы, дёргалась в агонии секундная стрелка. Анатолий думал о деньгах, припасённых на чёрный день, хотелось остановиться, создать семью.

Время посещений закончилось, и он, нежно поцеловав любимую, заспешил на рынок.

* * *

Он! Гулко отозвалось сердце. Точно он, шрам и золотая печатка с чёрным камнем, всё как говорила Елена. Теперь ему не уйти, Анатолий вцепится волчьей хваткой.

Бритый затылок мелькнул в толпе, и Анатолий заспешил следом. Парень со шрамом направился к выходу. Анатолий привык выслеживать дичь, он упорно шёл к своей цели, был внимателен и мог самостоятельно решать многие задачи. У киллера свои секреты.

Бритый затылок привёл его на квартиру в двух минутах ходьбы от базара, оглянулся по сторонам и забежал в подъезд, хлопнула входная дверь. Анатолий осторожно зашёл следом, постоял внизу, улыбнулся и быстро выбежал на улицу.

Того, что он услышал, было достаточно для проведения операции. Бритый затылок, используя ненормативную лексику, извинялся перед девушкой, ссылаясь на дела, и обещал быть не позже восьми вечера. Врет, конечно, но исходная точка есть.

Анатолий вернулся к Дермидонтовне и занялся делом. Перекусил, забежал к Лене в больницу, уточнил всё, что она запомнила о тех троих, и возвратился домой.

Присел, подумал, покачал головой и достал ружейное масло. Анатолий разбирал и смазывал ТТ и едва успел закрыть его тряпкой.

– Толик, извини, что мешаю. Понимаешь, дочка просила меня сегодня посидеть с внуком, она с мужем собирается в ресторан, у них годовщина свадьбы. Ты никуда не собираешься? Я заночую у них, а дом оставить не на кого.

Анатолий задумался, возможно, пустой дом будет ему кстати, особенно пригодится его подвал. День складывался удачно.

– Хорошо, конечно, вечером я буду дома.

– Вот и ладно, вот и спасибо.

Дермидонтовна ушла, а Анатолий решил, что для успеха задуманного ему необходима машина. Придётся угнать. Он собрал ТТ и пошёл искать подходящую тачку.

* * *

Анатолий доехал до центра, походил по дворам, поискал подходящую машину и нашёл. Сработало жизненное правило: кто ищет, тот всегда найдёт. «Жигули» седьмой модели пришлись как нельзя кстати. Машина неприметная, до операции два часа, если хозяин хватится, номера на машине уже другие, да и мимо постов ГИБДД Анатолий ездить не собирался. А машину он вернёт, обязательно, если время будет.

* * *

Анатолию повезло, как иногда говорят, сказочно. В половине восьмого вечера он караулил бритоголового возле подъезда. Парень появился пять минут девятого и был пьян. Как ни странно, он оказался пунктуальным и умел держать данное второпях слово.

Операция прошла легко. Анатолий вошёл в подъезд следом и оглушил его ударом в затылок. Не торопясь осмотрелся и тронулся с места. Через тридцать секунд, как бы обнявшись и горланя песни, они вышли на улицу.

Анатолий быстро погрузил пойманного в машину и, воспользовавшись отсутствием любопытных, связал. Через десять минут он подруливал к знакомому деревянному дому.

Затащив связанного по рукам и ногам парня, жующего свои потные носки, в подвал, киллер задумался. Железный верстак, тиски, инструмент – всё на месте. Можно приступать к допросу. Он не сомневался, что, несмотря на внешнюю крутизну, объект заговорит.

Анатолий не торопился, не спеша он разложил на столике необходимые инструменты. Паяльник, молоток, два ножа, топорик и наждачная бумага легли рядом.

– Ну-с, голубчик, приступим. Я повторяю вопрос. Кто ещё был с тобой на пустыре?

– Да пошёл ты, чмо! Ребята тебя на куски порежут. Отпусти, гад!

– Ответ неверный.

Анатолий подумал секунду и взял молоток. Он не был садистом, чужая боль не доставляла ему удовольствия, но справедливость, как понимал её он, должна быть восстановлена.

– А-а-а-а, бл…ь! Гад! Су-у-у-ка!

– Ну что, продолжим?

– У-у-у, ты знаешь, на кого наехал?!

– Ответ неверный.

– А-а-а-а-а-а-а-а! Га-а-ад! Да я…!

– Итак, на чём мы остановились? У меня был знакомый врач-проктолог, он советовал использовать паяльник.

– Су-у-у-ка-а!

Пленник уже не ругался и не грозил, страх поселился в его глазах. Он смотрел на Анатолия как затравленный зверь и, кажется, понял, что пощады не будет.

– Ну, говорить будем или продолжим?

– Да, – он помедлил, собираясь с духом, и продолжил: – Она сама виновата, зачем полезла? А-а-а-а-а!

– Ответ неверный, – выдавил сквозь зубы Анатолий, бросая молоток на верстак.

– Скажу, скажу. Только где гарантии, что ты меня не прикончишь?

– А гарантий не будет, умрёшь вместе со всеми, но без мучений. Я мог бы простить тебе многое, но только не Лену. Ты, гад, со своими ублюдками не представляешь, что она для меня значит. Я люблю её больше жизни и ради её светлых глаз готов на всё. Именно поэтому самое большее, что я могу обещать, – быструю и по возможности безболезненную смерть. Усёк, братан?

– Хорошо, я скажу, только не убивай меня сразу, дай хотя бы письмо матери написать…

– Посмотрим. Говори.

– Гнида и Лысый. Записывай адреса.

Анатолий взял бумагу, ручку и через минуту располагал небольшим набором координат. Проблема обещала разрешиться в скором времени, к всеобщему удовольствию, хотя последнее вряд ли, но это уже частное, субъективное мнение.

– Жди, – бросил, уходя, Анатолий связанному субъекту с грязным носком во рту, – будет тебе конверт.

* * *

Утюг лежал дома и медленно умирал. Ему было настолько плохо, что не хотелось жить. Нет, в него не стреляли, причиной его хренового самочувствия оказалась банальная ангина.

Боль в горле и голове, жар, температура под сорок градусов, возраст и отсутствие врачебной помощи – всё это запросто могло привести к смерти. Утюг не любил врачей и в свои законные выходные предпочитал болеть без их помощи. Он молча и стойко страдал, иногда проваливаясь в забытьё.

* * *

Юлий Игоревич не спал. Антикварные часы с тихим мелодичным боем показывали час ночи, он ворочался с боку на бок и не мог сомкнуть глаз. Нет, его не мучила совесть, Юлия просто не было в той очереди, когда её раздавали. Он не вспоминал племянника, разве что вчера, на сороковой день, когда поднимал рюмку на его поминках. Совесть не мучает, вероятнее всего, только тогда, когда её нет.

Юлий не спал совсем по другой причине, той, что правит миром. Её имя – деньги. Золотой Телец. Божок богатых и желающих стать таковыми, идол, которому поклоняются сутяги и скряги. Идол, которому поклоняются денежные мешки, пока живы.

Он боялся. Человек, который, как в анекдоте, за чашку кофе мог отблагодарить «Мерседесом», боялся. Юлию Игоревичу было страшно. Сегодня вечером ему позвонили и намекнули на возможность утечки информации. Нет, утечки, конечно, не было, но киллер остался жив, трупы вокруг банка росли, как масляное пятно на воде.

Юлий запаниковал, пожалуй, впервые за много лет он по-настоящему боялся. Вера в свою неприкосновенность, лелеемая годами, дала трещину, и теперь ржавчина разъедала металл его воли. Страх навечно поселился в его душе, проникая в каждую клеточку, заставляя забиться в щель, словно мышь, прятаться и бежать, дрожать и плакать.

* * *

Утюг, конечно, поправится, его ждёт работа, да и что железу сделается, разве заржавеет чуть-чуть.

Юлий Игоревич, вероятнее всего, наглотается дорогого снотворного и, несмотря на отсутствие совести и наличие бессонницы, – заснёт. Такие, как он, всегда засыпают.

* * *

Анатолий звонил по указанному адресу, Гнида не хотел открывать. Наконец, после пяти минут злобных трелей звонка, дверь открылась и показалась недовольная, голая по пояс харя бритоголового парня.

– Чё надо, бля? – просипел губастый рот и заткнулся.

– Тебя, дорогой.

В испуганные Гнидины глаза смотрел чёрный, словно последняя ночь в его жизни, зрачок пистолета. Анатолий усмехнулся.

Гнида не кочевряжился, закрыл дверь и как был в трусах пошёл вместе с Анатолием. Аргумент оказался слишком весомым, чтобы его проигнорировать.

– Куда идём-то?

– Узнаешь.

Анатолий не ожидал от парня такой прыти. Гнида с обречённым видом спускался по лестнице и вдруг – впрочем, так всегда и бывает, – с разворота ударил Анатолия в челюсть и, перепрыгивая через ступени, рванул вниз.

– Стой, тварь!

Анатолий, как могло показаться на первый взгляд, с ленцой, накрутил на ствол глушитель и перегнулся через перила. Он не спешил, зная, что не промахнётся.

В тиши подъезда прозвучал только один хлопок, и брызнувшие в разные стороны мозги заляпали стену. Анатолий так же не спеша свинтил глушитель и, поднявшись на чердак по крыше, ушёл через другой подъезд. Он был уверен, что контрольный выстрел не нужен, дело сделано.

* * *

Утюгу надоело умирать, да и зачем, всё равно никто не оценит. Он полежал ещё немного, собираясь с силами, и пошёл на кухню лечиться. В глазах плыл туман, в голове пекло как в пустыне, но мент – он и в Африке мент, и Иван Иванович дошёл.

Холодильник оказался на месте, и его содержимое тоже. Утюг достал пол-литра водки, початую банку мёда, перелил содержимое бутылки в стакан, добавил три ложки мёда, подумал и потряс над стаканом перечницей. Чихнул и залпом выпил содержимое, потом мелкими шажками добрёл до кровати и отрубился.

Он обязательно очнётся, ведь завтра ему на службу, и он будет там как штык. Или как два.

* * *

Юлий спал и видел сны. Он действительно наглотался снотворного и храпел, периодически посапывая, словно младенец. И было ему хорошо и спокойно, несмотря на зарождавшиеся на его небосклоне грозовые тучи.

* * *

Вечерело, ночь опускалась на город словно сексуальный маньяк, проникая во все его уголки. Анатолий третий час торчал в подъезде Лысого, каковой не шёл.

Анатолий нервничал, хотелось покончить с делами побыстрее. Он злился, потому что опоздал в больницу к Елене и теперь чисто по-человечески хотел на ком-нибудь сорвать зло.