Глава 7

Выстрел, второй, третий. Анатолий вскочил, снова выстрел. «Влип», – мелькнула мысль и отошла на второй план, уступая место инстинктам. Елена проснулась. Анатолий стоял возле окна, спрятавшись за занавеской, в трусах и «Узи» в руке.

Он напрягся, не ожидая от ночной стрельбы ничего хорошего, но остался спокоен. В голове Анатолия беспорядочной чередой замелькали вопросы. Кто? Зачем?.. Если за ним, почему столько шума?

Он вслушался, стреляли где-то недалеко, из ружья. Проснувшаяся Дермидонтовна, шаркая ногами, подошла к двери, постучала и вошла, Анатолий едва успел спрятать ствол.

– Сосед через два дома, как напьётся, вечно стреляить, спасу нет. Вы спите, у него патронов немного, скоро перестанет.

Провинциальная непосредственность, был бы город побольше – может, и милиция давно приехала, а окраина как деревня, тишь да гладь.

Через несколько минут стрелять действительно перестали, Елена заснула, отвернувшись к стене, а Анатолий ещё долго не мог сомкнуть глаз, размышляя о превратностях судьбы, сложности жизни и нынешнем положении.

* * *

С утра моросил дождь, сырой воздух норовил пробраться под одеяло. Анатолий зябко поёжился и в два босых шага подошёл к окну, выглянул на улицу, передёрнул плечами и закрыл створки на шпингалет.

Вставать не хотелось, продукты были, а дел не было. Конечно, можно было помочь Дермидонтовне по хозяйству, что-нибудь починить, но не в такую погоду.

Под мягкий бархатистый шум дождя хорошо лежать в кровати и видеть сны. Можно смотреть в окно на падающие капли и думать о чём-то грустном. Впрочем, о грустном не обязательно, но, как правило, моросящий дождь навевает лирический настрой и мало способствует безудержному смеху.

Анатолий наслаждался спокойствием и ленью, витавшими во влажном воздухе. Леночка готовила завтрак и напевала. День обещал быть по-патриархальному тихим и неторопливым.

Внезапно дождь за окном усилился, перерастая в ливень, гулкие капли застучали по крыше. Всё громче и громче били барабаны дождя, загрохотал гром и сверкнула молния. Лена взвизгнула и доверчиво прижалась к Анатолию.

– Я боюсь.

– Не бойся, я с тобой.

И было в его словах столько нежности и любви, что Леночка моментально успокоилась. Она слушала, как капли ударяют в окно и поют о любви.

Всполохи оранжевых молний разрезали мокрое небо надвое. Тугие, жёсткие струи дождя забарабанили по крыше, покрытой ржавыми жестяными листами. В углу комнаты на потолке расплывалось тёмное пятно, явно от сырости. Анатолий поставил в уме ещё одну галочку предстоящих дел.

Стихия разгулялась не на шутку. Казалось, ветер и дождь навсегда поселились в трубе старого деревянного дома. Ливень мял и гнул растущие в саду деревья и, словно тысячи дятлов, долбил сгнившие брёвна.

Потоки воды неслись с прохудившегося неба ещё с полчаса. Гроза прекратилась почти так же внезапно, как и началась. Умывшееся небо сверкало голубым сапфиром, и нарисовавшееся во всей красе яркое летнее солнце ласкало теплом землю.

Леночка пригрелась возле тёплого бока Анатолия и… заснула. Влюблённый в неё Анатолий, как настоящий мужчина, охраняя ее сон, поплевал в потолок для приличия, закрыл глаза и провалился в мягкие объятия Морфея. И спали они вдвоём на одной узкой кровати, и снились им сны… про любовь.

* * *

Елена представляла себя принцессой в белом сказочном платье, на балу, в окружении многочисленных кавалеров, но видела она только одного – своего принца. «Толик», – повторяла она во сне имя любимого.

Леночка видела сон и счастливо улыбалась. Ей было хорошо и спокойно, она любила! Её любили! Женские грёзы. Возбуждение нарастало. Чувственные волны перекатывались по всему телу. Елена танцевала, словно летела над волнами, прижавшись к партнёру всей душой.

Анатолий тоже видел сон. Ему снилась она. Что-то гораздо большее, чем простое влечение, переполняло Анатолия, как бокал с шампанским, пьянило и звало за собой. Случилось чудо – их сны внезапно совпали, и он кружился вместе с Еленой в бешеном вихре танца.

Лена млела от счастья, мечтала, строила долгосрочные планы.

Анатолий желал владеть ей полностью, всей без остатка.

И в то время когда Анатолий мощно разрядился во сне, испытав оргазм, Елена только подходила к стадии сексуального влечения, её желание росло, но… Разница в женской и мужской психологии сыграла с влюблёнными шутку, правда, во сне.

Сексуально мужчины заводятся гораздо быстрее, чем женщины, они вспыхивают как порох, а женское влечение тлеет словно трут. Мужчинам в силу природы нужно всё сразу, здесь и сейчас. В то время как женская природа требует длительных ухаживаний для подогрева чувств. Женская любовь разгорается медленнее, зато и горит дольше.

Психология и либидо – это тонкая материя, но любовь гораздо тоньше и драгоценнее. Ночь, сон, двое. Он и она, такие разные, непохожие друг на друга внешне и внутренне.

У каждого свой духовный мир, своя маленькая Вселенная чувств и страстей. Лена и Анатолий, их сон распался на два отдельных, они потеряли друг друга, но наступит утро, и два влюблённых сердца проснутся в одной кровати, а проснувшись, будут любить друг друга. И у них всё получится, иначе быть не может.

* * *

День прошёл быстро, душа пела и работа спорилась. Анатолий сразу после обеда засел на крыше и пилил, строгал, заколачивал, спустившись вниз только к ужину.

Незаметно подкрался вечер, угомонились птицы, и солнце провалилось за горизонт. Влюблённые прошли в свою комнату, долго смотрели друг на друга, держась за руки, вздохнули и легли спать.

Анатолий проснулся с первыми петухами, полежал, думая о чём-то своём, потом поднялся, заскрипев кроватью. Лена заворочалась во сне, повернулась на бок и что-то спросила.

– Толик…

– Я здесь, спи, милая.

Он вышел на крыльцо, пробежал к калитке и замер, утонув в молочной дымке тумана. Колодец на улице, дома и сама улица – всё скрылось под густым плотным покрывалом.

Анатолий по памяти, вдоль забора, буквально на ощупь дошёл до колодца и набрал ведро воды, вращая скрипучий ворот. Ржавая длинная цепь лениво наматывалась на деревянное, изъеденное работой и временем бревно.

Туман. Враг или друг? И тут же, вместе с внезапно пришедшей болью в сердце, Анатолий понял. В этом мире кругом враги, нет друзей и лишь изредка попадаются знакомые.

Боль ушла, унося грусть и печаль, и вместе с мысленным образом Елены вернулись радость и счастье, любовь и уверенность в завтрашнем дне. «Лена», – повторил он про себя, поднял над головой ведро и перевернул. Мгновенный столбняк пронизал всё тело, и Анатолий, получивший заряд бодрости, с криком бросился по улице. Хорошо!

Туман уплыл, изо всех сил засияло солнце, и, казалось, в такой милый день ничто не предвещает беды. Жизнь продолжалась. Анатолий, как всегда, остался дома, а Леночка, весело напевая, поспешила на местный рынок.

* * *

Елена подождала автобус и, проехав на нём пять остановок, вышла. Модные девичьи босоножки, купленные Анатолием, весело зацокали по асфальту, выбивая знакомую всем мелодию любви.

– Дэвушка, дэвушка! Пачэму такая хорошенькая одна ходыт?

Лена оглянулась, но не ответила.

– Дэвушка, пачэму такой гордый?! А?

Через тридцать метров Лена вошла на территорию рынка и попутчик отстал, потерявшись в толпе. Базар как везде, шум, гвалт, торговки ругаются, покупатели торгуются, кто-то с бритыми затылками собирает дань.

Лена не спеша шла вдоль рядов, прицениваясь и присматриваясь.

– Подходи, покупай, лучшие огурцы на всём рынке. Девушка, дешевле отдам. Красавица!

– Спасибо, пока не надо.

Огурцы она уже купила и теперь приглядывалась к томатам, выбирая красные и мясистые. Девять рублей за килограмм – то, что надо, и вид и цена.

Купив помидоров, Елена пошла в мясной ряд, мясо выбирать она умела и всегда отличала молодое от старого, свежее от залежалого – по ямке, оставляемой пальцем, цвету жира, да и самого мяса. Немного поторговавшись, она взяла килограмм телячьей вырезки на второе и около того косточек на борщ.

Лена решила прогуляться, благо погода стояла хорошая, и она пошла через пустырь мимо гаражей напрямки. Узенькая тропиночка виляла туда-сюда, уводя её от базарной суеты.

– Помогите!

Лена прислушалась, голос, донёсшийся откуда-то неподалёку, был явно женский. Она на секунду задумалась, бросила сумки на тропинку и пошла на шум.

– Молчи, б…, убью! Серёга, раздвинь ей ноги.

– Ишь, трепыхается, сучка. Давай раздвигай, небось не в первый раз.

– Ха-а-а, небось и не в последний!

Лена зашла за гаражи и увидела трёх бритых парней, двое из которых держали молоденькую девушку, а третий стягивал с неё трусики. Девушка пыталась вырваться, но куда там…

– Что ж вы делаете, гады! – в отчаянии выкрикнула Лена.

– О, гляди, ещё одна! Присоединяйся!

– Отпустите её, – со слезами на глазах потребовала Елена.

– Чё, б…!

Дальнейшее Лена помнила смутно, сквозь кровавую пелену. Один из парней подошёл к ней и задрал платье, она ударила его промеж ног. Потом её долго били, она пыталась защищаться, кричала. Спасённая от изнасилования девушка сбежала, воспользовавшись моментом.

Удары сыпались с трёх сторон, Лена упала, её били ногами. Кровавые клочья тумана опустились на сознание. Последнее, что она слышала, – истошный вой сирены.

* * *

Ближе к обеду Анатолий стал волноваться, переживать, потом сорвался с места и, поймав на дороге машину, поехал на базар. Её нигде не было. Анатолий вернулся в дом к Дермидонтовне, пробежался вихрем по всем комнатам, напугав хозяйку, и, ни слова не говоря, вылетел за дверь.

Анатолий объезжал больницы, с дрожью в голосе задавая один и тот же вопрос.

– Не поступала.

Он ехал дальше. Бешено колотилось сердце, он боялся поверить в самое страшное.

– Шеф, быстрее, в следующую!

– Всё, мы везде были. Остались только морги.

– Что!!! Может быть, есть ещё хоть одна?!

– Ну… если только травмотология.

– Да! Поехали!

– Девушка, милая, скажите, пожалуйста, к вам сегодня не поступала …?

– Минуточку. Есть такая.

– Что с ней?!

– Возьмите в гардеробе халат, тапочки, я вас пропущу в палату.

– Спасибо, я мигом.

Анатолий быстро вернулся и прошёл наверх в указанную палату. Вошёл и не поверил своим глазам, колотившееся в испуге сердце упало к пяткам.

– Милая, что с тобой сделали?! Твари!

Елена лежала в кровати с перевязанной головой, рука в гипсе, правый глаз заплыл.

– Твари, убью, – произнёс он тихо и добавил: – Завтра же. – Внезапно севшим голосом Анатолий спросил: – Как ты?

– Ничего, врач сказал, состояние стабильное, поправлюсь. Сотрясение мозга, внутренние органы целы, рука вот… Я страшная, да?

– Что ты, любимая, ты прекраснее всех. Кто? Ты только скажи – кто?

– Не знаю… один, кажется, с базара, с короткой стрижкой, бритый, и ещё двое с ним…

Анатолий молчал, да и что говорить, он сидел и смотрел на милые черты, ставшие неузнаваемыми, и тихо плакал. Никогда раньше Анатолий не опускался до слёз, считая их проявлением слабости. Как бы плохо ему ни было, он терпел боль и обиды молча, стиснув зубы. Если бы ему сказали, что он заплачет, Анатолий рассмеялся бы в лицо. Но сегодня он плакал. Иногда можно, мужчины тоже плачут.

– Извините, посещения закончены, приходите завтра.

– Хорошо, – машинально ответил Анатолий и очнулся.

– Береги себя, – прошептали распухшие девичьи губы.

– Выздоравливай, – ответил Толик и вышел.