Следы мелких зверьков

Когда первый снег оденет пожелтевшую осоку и кусты ежевики, а ручей, еще не успевший замерзнуть, покажется еще глубже, еще синей среди посветлевших берегов, тогда, словно кружева, протянутся по молодому снегу узорные и тонкие следы звериной «мелкоты».

Те, что прятались среди кочек осокового болота, в ивняках и бурьянах, в снопах, под стогами, в подземельях, дадут знать о своем существовании, покажут, как они бегают, прыгают и резвятся.

Но пройдет неделя-другая, настанут холода – и окончательно, на всю зиму замрет жизнь, скроется под снегом, и не увидишь больше тонкого узора следов на чистой, сверкающей поверхности сугробов. Только ближе к весне, когда «солнце повернет на лето» и начнет пригревать, снова появятся на снегу мелкие следочки землероек, полевок и мышей.

Крот. Вот издали бросаясь в глаза, чернеет на снегу длинный ряд небольших кучек земли. Это крот, пока не замерзла почва, спешит провести еще одну галерею. Здесь он вышел на снег и оставил небольшую прямую дорожку. Глубокая борозда тянется от норки к норке, и в ней, с промежутками в один сантиметр, виднеются отпечатки задних лапок. Передние, роющие лапы мало помогают при ходьбе и оставляют лишь слабые отметины.

Обратите внимание, что длина шага лишь иногда превышает расстояние между отпечатками левой и правой лапки.

Рис. 112. Следы крота на рыхлом неглубоком снегу (е. в.). Окр. Москвы. Октябрь 1947 г.

Это следы тяжелого коротконогого тихохода, глубоко проваливающегося в снег. Недаром крот боится длительных прогулок: протащился 5 м и опять надолго скрылся в подземелье. Разве только в сильную оттепель он снова решится показаться на снегу, чтобы провести еще такую же бороздку. Зато как ему привольно под снегом копаться в опавшем ковре листьев и густой траве, куда на зимовку собрались земляные черви, слизни и насекомые.

Ни совы, ни канюки, ни лисицы теперь кроту не страшны; под защитой сугробов всю зиму расширяет и удлиняет он сложную сеть охотничьих ходов, по всем направлениям «минирует» толщу снега.

Мыши. А вот следы легконогого скакуна. Его прыжки длиной до полметра, а отпечатки лапок собраны в кучки трапециями, совсем как у белки; за каждой группой – тонкая черта довольно длинного хвостика. Взад-вперед, туда и сюда несчетное число раз протянулась через поляну паутина следа. Здесь норка полевой мыши – житника, а там, за поляной, заросли репейника, низко склонившегося под тяжестью сырого снега. Хороши маслянистые репейные семена, да грызть их там, на открытом месте, слишком опасно – очень много мышиных врагов бродит и летает вокруг. Пришлось полевой мыши потрудиться и перетащить все запасы поближе к «дому».

Немного дальше подобные же, но более миниатюрные следы оставила мышь-малютка. Позднее, зимой, нигде не увидишь ее следа. Крошечный зверек заберется куда-нибудь в густые заросли, наглухо погребенные сугробами, или в душистую толщу хлебных скирд.

Рис. 113. Слева следы прыжков на снегу крупного экземпляра рыжей лесной полевки, справа – полувзрослой лесной мыши (е. в.). У обоих видов форма группы отпечатков – трапеция; следы задних ног располагаются впереди передних. Московская обл. Март 1939., март 1945 г.

Прыжки лесной мыши и отпечатки ее хвоста длинней, чем у полевой. Полевая мышь прекрасно уживается в лесу, особенно в молодняках и на опушках, лесная, в свою очередь, часто поселяется в оврагах среди полей, где нет ничего, кроме бурьянов и кустиков шиповников. Но в лесах, особенно широколиственных, с обилием дуба и лещины, в средней и южной полосе Европейской части СССР лесные мыши составляют преобладающую часть населения мелких грызунов. Оба вида мышей предпочитают передвигаться по снегу под защитой кустов и деревьев. По открытому пространству они скачут большими поспешными прыжками.

При глубоком снеге мыши выходят редко, в оттепель охотнее, чем в мороз. Гораздо чаще, чем мыши, по снегу бегают рыжие лесные полевки. После сильных ветров, когда снег в лесу усыпан летучками липы и ясеня, мыши кормятся совместно с лесными полевками, охотно покидающими свои подснежные гнезда ради щедрого пира. Плоды, обитые дроздами и свиристелями с крушины, можжевельника, рябины, вскоре подбирают полевки. Оба вида лазят на деревья, нередко помещают гнезда в дуплах. Однажды зимой близ г. Нижнего Новгорода я выгнал лесную мышь из покинутого гнезда белки с высоты более 6 м. Желтогорлая лесная мышь значительно крупнее обыкновенной. Это настоящий древолаз, поднимающийся за желудями и орехами на кроны высоких деревьев. Прыжки желтогорлой мыши очень длинны – иногда более метра, недаром местами ее зовут скакуном. В степь и поля эта мышь заходит очень редко – она настоящий обитатель леса.

Полевки. Серые полевки – обычнейшие грызуны полей и лугов – тяжелее и менее подвижны, чем мыши. Их след при кормежке редко уходит от норки дальше 8–10 м. Обычно они бегают, а не скачут, как мыши, и оставляют два ряда частых отпечатков. Если же скачут, то следы лапок ложатся попарно, и весь путь напоминает ход небольшой ласки. Никогда отпечатки их лап не располагаются «по-беличьему» – лучший признак отличия следов серых полевок от следов мышей. Другое дело – рыжие лесные полевки. Они очень подвижны, нередко уходят на кормежку за несколько сотен метров от норы. На бегу они ставят лапки «по-беличьему», так что след их напоминает мышиный. Но прыжки у них короче, чем у мышей (обычно 10–20 см).

Рис. 114. Следы прыжков полевой мыши, сильно проваливавшейся в снег (е. в.). Окр. Кисловодска. Декабрь 1948 г.

Рис. 115. Следы серой полевки (небольшого экз.), бежавшей рысцой по рыхлому снегу (е. в.). Окр. Нижнего Новгорода.

Рис. 116. Следы рыжей лесной полевки, разгрызавшей орешки липы. Окр. Н. Новгорода. Зима 1920/1921 г.

Серые полевки очень зябки, поэтому при сильном морозе с ветром они избегают показываться на поверхности снега, но и под снегом хищники не оставляют их в покое. Ласка охотится за полевками в норах; слегка расширив снежные галереи, спускается туда горностай, врывается хорь. Перепуганные полевки выскакивают наружу и нередко погибают от сильного мороза. Их замерзшие трупы я неоднократно находил близ норок, разрытых горностаем. В период зимней подснежной жизни серые полевки, обитатели полей, и полевки-экономки, живущие на сырых лесных лугах и зарастающих гарях, прокапывают вертикальные ходы – «отдушины», идущие от земли к поверхности сугроба. После каждой пороши зверьки тщательно прочищают засыпанный снегом вентиляционный ход, на минутку выглядывают, наполовину высунув голову, и снова скрываются в более теплые, нижние ходы. В синеватой глубине такого лаза видны немногие темные зерна помета и ржавые пятна мочи. При больших морозах из теплого влажного воздуха, поднимающегося по «ходу-отдушине», выделяется иней; он оседает вокруг отверстия, причем постепенно образуется небольшой валик или тонкая хрупкая труба. Только по этим отдушинам да по следам лисиц, выбрасывающих на поверхность теплые гнезда грызунов, можно в холодную пору зимы судить о расположении поселений полевок. Если снег недостаточно глубок и мороз добирается до полевок или затопило их ходы водой при оттепели, зверьки покидают насиженное место и пускаются на поиски нового. Длина следа переселяющейся полевки нередко измеряется многими сотнями метров, если зверек сразу же не попадется на глаза сове, ворону или канюку-зимняку. Такая бродячая полевка бегает по полю как бы вслепую, наугад, делает большие круги и петли, иногда несколько раз пересекает свой первоначальный след, прежде чем уйдет под снег где-нибудь в зарослях бурьяна или в кустарниках. Если полевок много, то, постепенно одна за другой покидая поля и луга, они «просачиваются» в стога сена, в скирды хлеба, в кустарники и собираются там десятками и сотнями. Но многие из зверьков погибают по пути в когтях хищников или просто замерзают на снегу, не имея возможности прокопать твердый наст и скрыться от холода.

Рис. 117. Следы более крупного экземпляра серой полевки на коротких прыжках (е. в.). Хвост оставляет отпечатки очень редко. Следы крупной полевки на длинных прыжках имеют сходство с парными отпечатками лап небольшой ласки. Московская обл. Март 1948 г.

В октябре, при первых порошах, часто можно видеть следы массового выселения серых полевок на межи и луговины с только что перепаханных участков стерни или пара. Домовые мыши, летом часто выселяющиеся в поля, осенью с первыми заморозками тоже пускаются в путь. В некоторые годы сотни и тысячи переселяющихся мышей наводняют степные деревни и села, заселяют скирды хлеба и мякины на токах, проникают в дома, зернохранилища и амбары, десятками тонут в колодцах, портят продукты, обувь, одежду, постройки. Кошки в такие годы не успевают справляться с добычей и нередко погибают, заражаясь от мышей опасными болезнями. Люди в сельских местах в такие годы тоже часто заболевают туляремией, получая тяжелую инфекцию, которую множество мышей вместе со своими эктопаразитами приносят из полей в дома и холодные постройки. (Заражение людей происходит при употреблении продуктов, загрязненных зверьками, при питье сырой воды из колодцев, в которых утонули больные мыши или полевки, при вдыхании пыли из соломы или сена, сильно погрызенных этими зверьками, и т. п.).

Изучение следов осенних и зимних переселений домовых мышей, серых полевок и водяных крыс представляет очень большой интерес. Не зная причин и условий этих передвижений мелких грызунов, трудно охранять от них парники, посадки лесных полос, сады, овощехранилища и скирды необмолоченного хлеба, трудно также проводить врачебно-санитарные меры с целью предупреждения заражения людей туляремией и некоторыми другими болезнями. Зоологом С. Н. Варшавским опубликована очень интересная статья – «Закономерности сезонных передвижений мышевидных грызунов», в которой приведены итоги многочисленных троплений следов переселявшихся полевок, степных пеструшек и домовых мышей на Нижнем Дону и в Предкавказье. Варшавский считает, что осенью домовые мыши могут переселяться на расстояние в 4–5 км. «Передвижение в зимних условиях по поверхности снега на относительно большие расстояния (полевка обыкновенная – до 500–1500 м, лесная мышь – до 400–500 м, домовая мышь до 500–800 м за ночь) могут считаться обычным явлением для указанных видов. Передвижения происходят не только ночью, но отмечены (для полевки) и днем… Расстояния, проходимые грызунами по снегу, изменяются в зависимости от ряда причин… Особенно сильно влияют на интенсивность и дальность перекочевок метеорологические факторы. Передвижения на… расстояния больше 300–400 м возможны только при температуре, близкой к 0 (и не ниже – 10°) и без сильных ветра и осадков. При благоприятных условиях полевки проходят до 2–4 км… Водяная крыса может проходить до 1 км… Гибель полевок, передвигающихся по снегу, от хищников очень значительна. С увеличением длины пути она увеличивается, доходя (при передвижении дальше 500 м) до 63 % и выше. Процент гибели колеблется в зависимости от характера местности (защитные условия, численность хищников и т. д.), состояния снегового покрова (например, ледяная корка на поверхности снега увеличивает процент гибели) и пр.».

Иногда в период предзимья выпавший первый снег по прошествии одной-двух недель оседает и стаивает. В это время очень интересно обследовать колонии полевок, замеченные до снегопада, – за короткий срок зверьки успевают проложить в снегу огромную сеть ходов. Иногда далеко тянущиеся прямые ходы указывают на то, что полевки переселяются не только по поверхности снега, но и под его покровом. Торная дорога или тропа с плотным снегом, примерзшим к земле, служат барьерами на пути «подснежных переселений» зверьков. Именно поэтому так часто встречаются зимой короткие «тропинки» полевок и землероек, выходящие из снега на одной стороне лыжни или дороги и уходящие в глубину – на другой.

Водяная крыса уже ранней осенью устраивает большие подземные хоромы, запасает в кладовых много корневищ и клубней или переселяется в лес, в стога сена и овощехранилища. Зиму она проводит еще более скрытно, чем мелкие полевки. Следы ее на снегу попадаются очень редко, обычно только при очень теплой погоде или, наоборот, при сильных морозах и малоснежье, вызывающих глубокое промерзание почвы. Такое промерзание заставляет выселяться водяных крыс и кротов, но путешествия по снегу не проходят даром: косточки и шерсть этих зверьков начинают часто встречаться в помете лисиц и зимних погадках пернатых хищников. Иногда водяная крыса покидает нору, преследуемая забравшимся к ней хорем или горностаем. Следы ее на снегу похожи на следы серой полевки, только много крупнее. Тяжелый зверек на рыхлом снегу оставляет бороздку шириной до 5 см; расстояние между отдельными отпечатками ног – около 6–7,5 см. Довольно длинный хвост крысы местами касается снега, давая отпечатки в 7–10 см длины.

Рис. 118. Следы землеройки – малой бурозубки; слева – на ходу, посредине – на коротких и справа – на длинных прыжках (е. в.). Окр. Москвы. Март 1939 г.

Рис. 119. Следы землеройки – обыкновенной бурозубки на мелком снегу (е. в.). Хвост не касался снега и не оставил отпечатков; при более глубоком снеге следы этой землеройки – увеличенная копия помещенных на рис. 118. Окр. Москвы. Март 1939 г.

Рис. 120. Следы водяной землеройки – куторы по первой пороше. Р. Нея Костромская обл. Октябрь 1936 г.

Ондатра. Иногда на рыхлом снегу можно заметить длинную, глубокую борозду шириной 10–12 см, частые следы лап и волочившегося узкого уплощенного хвоста. Тропление следа «в пяту» обязательно приведет к реке или озеру. Это ондатра (или мускусная крыса) решила переменить местожительство и отправилась на поиски другого водоема. Многочисленные и дальние переходы ондатр по снегу – верный признак неблагополучия в поселениях этих зверьков: или лед стал слишком толстым и лег на дно, что мешает ондатрам доставать корневища, или наледи затопили их жилища и т. п. Когда ондатра бежит рысью по неглубокому снегу, следы имеют вид зигзагообразной дорожки со срединной бороздкой от волочившегося хвоста. При беге прыжками остаются группы отпечатков лап, подобные беличьим («трапеции»), и следы хвоста в виде восклицательных знаков. Ранней весной на речках с полыньями и прорубями ондатры утаптывают целые площадки снега – зверьки выходят греться на солнце и играть у открытой воды, когда приходит конец их подледной зимней жизни. (Об ондатре см. также стр. 266–271.)

Землеройки. Зимние следы землероек на первый взгляд сходны со следами рыжих лесных полевок, но значительно мельче и не столь глубоки: эти зверьки не проваливаются даже на очень рыхлом снегу – так они легки. (Обыкновенная землеройка – бурозубка зимой весит всего 6–8 г, малая бурозубка – 3–4 г; более крупная кутора, весящая 16–18 г, на снегу появляется только с осени, а зиму проводит в глубоких ходах.) Там, где снег ложится на землю плотно, где нет в нем пустот и ходов под мелкими елочками, кочками и буреломом, землеройкам трудно кормиться и они часто выходят на поверхность, чтобы перебежать на новое более удобное место. Плохо приходится этим мелким насекомоядным зверькам при сильном смерзании лесной подстилки или появлении плотного наста: они почти полностью лишаются доступа к мелким жукам, куколкам и личинкам, зимующим среди опавшей листвы и в рыхлом верхнем слое почвы. В такую зиму землеройки много бегают по поверхности снега даже в сильные морозы, подъедая мелкие семечки березы, сбитые с ветвей кормившимися гаичками и чечетками, а ближе к весне – ищут на обледеневшем насте вылетевшие из шишек крылатые семена ели и сосны. При оттепелях отяжелевший снег опадает с деревьев вместе с хвоей, сухими веточками и лишаями, увлекая вниз зимующих на деревьях насекомых и их яички. Землеройки пользуются этим и всю зиму пронизывают ходами толщу снега под кронами хвойных деревьев, съедая много мелких беспозвоночных. Часто появляясь на снегу, эти мелкие остроносые зверьки нередко становятся добычей сойки или попадают в цепкие когти лесных сычей. На конце землеройкиного следа остаются тогда только ямка, да легкие отпечатки двух широких тупых крыльев.