Послесловие

Книге «Ступник следопыта» не так давно исполнилось 90 лет. Ее история началась с маленькой брошюрки «Следы зверей и птиц», изданной в библиотеке журнала «В мастерской природы» в 1925 году. Небольшой текст сопровождал атлас из 69 рисунков. Через год вышли еще две брошюры «Следопыт “по снежной тропе”» и «Следопыт “по черной тропе”». Спустя два года объединенные под одной обложкой, они превратились в маленькую книжечку под названием «Следопыт-охотник. Как по следам наблюдать жизнь наших зверей и птиц». Последней в 1930 г. была опубликована брошюрка «Звериные норы и логовища», ставшая заключительной частью будущей книги. Спустя семь лет все три брошюры были собраны под одной обложкой с названием «Спутник следопыта». С тех пор эта книга была издана семь раз на русском, а также на сербском и французском языках. Общий ее тираж приближается к полумиллиону экземпляров.

Фраза, что это одна из основных настольных книг многих поколений русских натуралистов, была бы неточной, это одна из самых рюкзачных книг отечественной природоведческой литературы. Количество километров, проделанное полумиллионом экземпляров «Спутника» в полевых сумках и рюкзаках их владельцев, не поддается подсчету. Даже если предположить, что каждый из владельцев «Спутника следопыта» прошел с ним по полям и лесам хотя бы 10 километров – это означало бы, что лежащая перед вами книжка 125 раз обогнула земной шар.

А. Н. Формозов собирал материал для нее в течение всей жизни. К изданию 1959 г. Александр Николаевич существенно переработал текст, изменил последовательность частей. Книга стала начинаться с глав о «снежной тропе». Перекомпоновка потребовала неизбежных сокращений, но все же основные купюры были связаны с уменьшением объема книги в облегченном «детгизовском» варианте. Ими автор был недоволен. В одной из дарственных надписей Формозов характеризовал очередное издание 1959 года как «вариант «Следопыта», похудевший совсем не в тех местах, в которых следовало по замыслу автора». Восстановить авторский замысел невероятно трудно. За основу нами взят наиболее полный текст книги по публикации Московского общества испытателей природы 1952 года. В него внесены дополнения и вставки по рабочему экземпляру этого издания с авторской правкой и по изданиям 1959 и 1989 годов. Из-за того что текст книги имеет такую долгую историю, в нем порой один и тот же вид животного мог фигурировать под разными названиями. Например замечательный кавказский грызун, прометеева полевка, был назван и «слепой мышью», и «прометеевой мышью», и «слепой полевкой». Это затрудняет чтение книги начинающими натуралистами. Подобные разночтения нами устранены. Названия животных приближены к общепринятым в настоящее время. Но дабы донести до читателей своеобразие речи автора, нами сохранены некоторые архаичные и диалектные слова (например, «выпадка снега» вместо «выпадение снега» и т. п.). Определенные затруднения вызвала у нас необходимая унификация многочисленных географических названий. Во всех изданиях «Спутника следопыта» названия географических пунктов приводились в соответствие с существующей на момент издания номенклатурой. Результатом этого были историко-географические нелепости вроде датировки – «окр. г. Горького, январь 1916 г.». В соответствии с правилами зоологического этикетирования нами всюду, где возможно, конкретные наблюдения Формозова привязаны к географическими пунктам под теми названиями, которые они носили в момент наблюдения. В тексте же книги, где упоминания о том или ином географическом пункте не имеют четкой временной привязки, их названия выправлены в соответствии с сегодняшней нормой.

Это издание дополнено указателем названий животных. В нем страницы рисунков выделены жирным курсивом. Страницы, на которых помещены изображения животных или отпечатков их следов, приведены в указателе без дополнительных пояснений, а иных следов жизнедеятельности (поедей, пороев, меток) по возможности с уточнениями. В тех случаях, когда упоминание в тексте бесспорно соответствует определенному виду, в указателе этот вид приведен с уточнением (например, в тексте «зазвенят песенки овсянок», а в указателе «овсянка обыкновенная»). Когда же речь идет о животном, принадлежность которого к определенному виду неясна, в указателе его название приводится во множественном числе. Исключение составляют европейская и американская норки. А. Н. Формозов вел свои наблюдения в то время, когда американскую норку только начинали расселять на территории нашей страны, практически все его наблюдения с большой уверенностью могут быть отнесены к ныне очень редкому и в большинстве мест исчезнувшему виду – европейской норке. Однако даже ведущие специалисты по этим видам не различают их по следам, то есть все сказанное о следах жизнедеятельности европейской норки может быть отнесено и к ее далекой американской родственнице. Упоминания европейской норки приводятся общим списком, видовая принадлежность уточняется лишь там, где это приведено в тексте.

Современного читателя могут покоробить некоторые приметы времени, в которое писалась эта книга, – деление животных на «полезных» и «вредных», рассуждения о роли того или иного вида в народном хозяйстве. С моей точки зрения утилитаризм, свойственный ушедшей эпохе, сполна уравновешен в «Спутнике следопыта» личным авторским отношением к природе. Восхищение всем живым пронизывало не только все творчество Формозова, но и все его существо. Он был абсолютно созвучен природе, не мог жить без общения с ней. Его чувства к зверям и птицам, пожалуй, самое точное отражение находили в многочисленных рисунках.

Настоящее издание дополнено рядом иллюстраций из ранних публикаций «Спутника следопыта», по каким-либо причинам не вошедших в более поздние издания. Чтобы восполнить неизбежные пробелы, А. Н. Формозов неоднократно прибегал к помощи своих коллег, учеников и корреспондентов, щедро делившихся с ним своими наблюдениями и зарисовками. Отсутствие хороших рисунков следов некоторых животных особенно беспокоило автора. Его мечтой было получить хороший рисунок следа росомахи. Незадолго перед смертью Александр Николаевич сам собирался отправиться в Сибирь, чтобы пополнить свою коллекцию зарисовкой следа и этого зверя. Выполнить этот план ему было уже не под силу. Но Евгений Николаевич Матюшкин (1941–2003), замечательный следопыт и натуралист, много воспринявший у Формозова, зная об этой мечте Александра Николаевича, выполнил великолепные рисунки следов росомахи в подчеркнуто формозовской манере. Благодаря Е. Н. Матюшкину появилась также и прекрасная серия рисунков следов крупных кошачьих. А. Н. Формозов всегда очень интересовался следами этих животных, стремился к тому, чтобы их хорошие зарисовки дополнили «Спутник следопыта». Сейчас мы можем это сделать.

Часто говорят, что жизнь учителя продолжается в учениках. Для русских натуралистов это не пустые слова. Традиция Формозова, его линия в исследованиях отечественной природы были продолжены и после его смерти часто учениками не в прямом смысле этого слова, а учениками по духу, учениками через страстную любовь к природе, учениками через эту самую книгу, которая сейчас перед вами. И я очень надеюсь, что многие из тех, кто сейчас впервые открыл «Спутник следопыта», возьмут с собой в скитания по лесам и заснеженным равнинам не только эту книгу, но и блокнот, и простой карандаш и их зарисовки пополнят наши знания о жизни зверей и птиц в природе.

Николай Формозов