Бои на Днепровской дуге

Командование группы армий было вынуждено по-прежнему считать свой северный фланг более решающим из двух, ибо, если бы Советам удалось окончательно разгромить его, они получили бы свободу действий для широкого обходного маневра как против группы армий «Юг», так и против группы армий «А». Однако на деле противник в октябре бросил все свои силы на то, чтобы добиться успеха собственно на Днепровской дуге. Это обстоятельство, а также требование Гитлера об удержании Крыма по экономическим и политическим причинам вынудили группу армий принять решающий бой в излучине Днепра.

Весь октябрь Степной фронт, чей штаб, по-видимому, проявлял наибольшую активность со стороны противника, бросал все новые и новые силы на плацдарм южнее Днепра на границе между 1-й танковой и 8-й армиями. В конце месяца он имел здесь в распоряжении более пяти армий (одна из которых полностью состояла из танковых соединений), в целом насчитывавших 61 дивизию и 7 танковых или механизированных корпусов в составе более чем 900 боевых бронемашин. Фланги обеих немецких армий не могли удержаться на позициях при таких условиях и были вынуждены отступить на восток или запад в соответствии с обстановкой. Между армиями образовался большой разрыв, открывший противнику свободную дорогу в глубь Днепровской дуги в направлении на Кривой Рог и Никополь, сохранение которых Гитлер считал необходимым для военно-экономических целей Германии.

Что внушало больше всего опасений? Любое дальнейшее продвижение противника неизбежно должно было привести к изоляции 1-й танковой армии в восточной части Днепровской дуги. Эта последняя опасность, по мнению группы армий, была самой главной, и мы ни в коем случае не собирались допустить окружения армии.

Тем временем наши настоятельные запросы на подкрепления заставили ОКХ предоставить нам хотя бы две переукомплектованные танковые дивизии (14-ю и 24-ю) и одну пехотную дивизию. Еще нам были обещаны три танковые дивизии (1-я танковая и «Лейбштандарт», вернувшиеся с пополнениями людьми и вооружением, а также вновь сформированная 25-я танковая дивизия), хотя окончательное решение об их назначении в нашу группу армий и дате прибытия пока не было принято.

Насколько иной оборот могли бы принять дела, если бы эти пять танковых дивизий оказались в распоряжении группы армий четырьмя неделями раньше, когда она вышла на Днепр! Даже если это было невозможно из-за необходимости их переукомплектования, какие бы иные оперативные возможности имела бы группа армий, если могла бы заранее рассчитывать на эти силы и пользоваться свободой маневра на своем южном фланге!

Однако в тех обстоятельствах мы не могли даже позволить себе дожидаться прибытия всех пяти танковых дивизий, ибо к тому времени судьба 1-й танковой армии могла быть уже решена.

Таким образом, нам пришлось довольствоваться нанесением контрудара наличными силами: 2-й танковой и 1-й пехотной дивизией. Эти силы, продвигаясь вперед в составе 40-го танкового корпуса из района, куда отошел фланг 8-й танковой армии, должны были нанести удар с запада во фланг и тыл противника, наступавшего в направлении Кривого Рога. 1-я танковая армия, со своей стороны, должна была бросить все имеющиеся у нее пехотные и танковые части на обеспечение важнейших коммуникаций через Кривой Рог. Для этого командование группы армий отдало ей приказ оставить на том участке, где 30-й корпус оборонял Днепр по обе стороны от Днепропетровска, только заслоны охранения. Основные силы корпуса должны были отойти на укороченный фронт, проходивший из района севернее Запорожья до района севернее Кривого Рога, чтобы высвободить части для действий на решающем участке. Гитлеру волей-неволей пришлось смириться с этой отдачей части днепровского рубежа.

Благодаря образцовому взаимодействию обеих армий (в ходе операции 40-й танковый корпус перешел в подчинение 1-й танковой армии) контрудар, нанесенный в конце октября севернее Кривого Рога, у врат которого уже стоял неприятель, имел превосходное завершение. Противник, намеревавшийся отрезать 1-ю танковую армию в восточной части Днепровской дуги, потерпел полный провал. По сведениям, предоставленным армиями, он потерял около 10 тысяч солдат убитыми, а кроме того, в наши руки попало 350 танков, еще больше орудий и 5 тысяч пленных. По сравнению с прежними данными о захваченных трофеях и пленных эти цифры свидетельствовали об огромном росте технического оснащения Красной армии относительно ее личного состава. Во всяком случае, имелись основания предполагать, что два или три танковых или механизированных корпуса и восемь стрелковых дивизий понесли тяжелое поражение и еще несколько были сильно разбиты. К тому же нам удалось восстановить непрерывный фронт между 1-й танковой и 4-й армиями. Однако при столь значительном перевесе противника у нас не хватало сил, чтобы отбросить его на северный берег Днепра. Для выполнения этой задачи нам пришлось бы ждать прибытия трех обещанных танковых дивизий – конечно, в том случае, что тем временем нигде не возникли бы новые непредвиденные осложнения. Но именно это и произошло, и почти сразу.

В то время как была устранена непосредственная угроза 1-й танковой армии, в ее тылу возникла новая и, может быть, еще более опасная. 28 октября значительно превосходящие силы противника атаковали 6-ю армию, занимавшую фронт между Днепром и побережьем Азовского моря в районе действий группы армий «А». Ему удалось вклиниться за нашу оборону на большую глубину, вследствие чего 6-я армия – с удивившей нас подвижностью – отошла западнее. При отходе ее северный фланг (4-й и 29-й корпуса) был отведен на расширенный плацдарм южнее Днепра, то есть, таким образом, тыл 1-й танковой армии и Никопольский район были прикрыты, по крайней мере временно. Остальные части армии отошли далее на запад в направлении на переправы через Днепр у Берислава и низовья реки – правда, Ногайская степь фактически не давала никаких возможностей для быстрого формирования новой линии фронта.

Эти события в районе 6-й армии представляли серьезную опасность для 1-й танковой армии в восточной части Днепровской дуги, так как, хотя и удалось временно стабилизировать положение 1-й танковой армии путем контрудара по наступающим на Кривой Рог советским войскам силами 40-го танкового корпуса, это отнюдь не значило, что противник понес решительное поражение. Главный удар, планируемый штабом группой армий, не мог быть нанесен до середины ноября, так как раньше этого срока мы не могли рассчитывать на прибытие трех новых танковых дивизий. К тому времени южный фланг 6-й армии, по всей вероятности, будет отброшен за нижний Днепр, 17-я армия будет отрезана в Крыму, а враг получит возможность с юга ударить в тыл 1-й танковой армии, переправившись через Днепр по обе стороны от Никополя. В результате этого положение 1-й танковой армии, уже тогда находившейся на узкой, чрезмерно вытянутой полосе, доходившей вплоть до Запорожья на востоке, фронтом, обращенным на север и восток, стало бы более чем ненадежным. Если не удастся предотвратить такое развитие событий, не останется иного выбора, как только отвести 1-ю танковую армию западнее из восточной части Днепровской дуги. Это значило так или иначе оставить Днепровскую дугу – во всяком случае, мы потеряли бы Никополь с его месторождениями марганцевой руды и предоставили бы Крым самому себе.

Чтобы не допустить этого развития событий и, в частности, устранить всякую угрозу для тыла 1-й танковой армии, я предложил ОКХ следующий оперативный способ.

Сразу же по выходе из боя севернее Кривого Рога 40-й танковый корпус должен внезапно нанести удар силами двух или, если возможно, трех танковых дивизий с плацдарма южнее Никополя, который до сих пор удерживала 6-я армия, во фланг сил противника, преследовавших 6-ю армию через Ногайскую степь в направлении нижнего Днепра. Цель этого удара – дать 6-й армии возможность сформировать фронт перед Днепром и поддерживать связь с 17-й армией в Крыму. Вместе с тем была бы ликвидирована угроза тылу 1-й танковой армии.

Не позднее 12 ноября корпус снова должен собрать силы севернее Днепра, чтобы вместе с тремя прибывающими танковыми дивизиями принять участие в планируемом ударе в районе действий 1-й танковой армии. Если наши надежды оправдаются и мы достигнем решительного успеха, то, возможно, нам даже удастся нанести еще один удар в районе 6-й армии с тем, чтобы вновь овладеть рубежом Мелитополь – Днепр.

Естественно, Гитлер встретил это предложение с энтузиазмом, так как оно открывало ему перспективы сохранить Никополь и Крым.

Однако замысел так и не был осуществлен, так как отход 6-й армии за низовья Днепра происходил так быстро, что удар 40-го танкового корпуса с Никопольского плацдарма не имел шанса на успех. После этого в результате событий на северном фланге группы армий была исключена любая возможность использовать на Днепровской дуге три еще не подошедшие танковые дивизии.

Упоминать об этом плане здесь было бы бессмысленно, если бы он не содержал один важнейший урок. Этот урок заключается в том, что, даже если обстоятельства вынуждают прибегнуть к оперативным уловкам, никогда, ни на одну минуту, нельзя упускать из внимания главную мысль, которая лежит в самой основе ведения операций.

Командование группы армий постоянно подчеркивало решающее значение своего северного фланга, где можно было в ближайшем будущем ожидать нового наступления противника крупными силами. Таким образом, это полностью соответствовало бы нашей общей оперативной концепции, если бы мы заранее предприняли необходимые шаги, чтобы не допустить успеха противника в этом месте. Для этого мы должны были вывести 40-й танковый корпус из Днепровской дуги после его успешного удара у Кривого Рога и перебросить его за северный фланг группы армий, где также нужно было принять меры, чтобы ввести в бой те новые три танковые дивизии, которые еще находились на марше.

Однако ввиду тенденций в районе действий 6-й армии это неизбежно означало бы отход 1-й танковой армии из восточной части Днепровской дуги, что, в свою очередь, потребовало бы оставить Никополь и очистить Крым.

Совершенно ясно, что Гитлер, который выделил группе армий все пять танковых дивизий специально с целью восстановить положение на Днепровской дуге, никогда бы не согласился с таким оперативным планом. Он продолжал бы настаивать на попытке удержать как Днепровскую дугу, так и Крым. Но это никак не меняет того факта, что группа армий все-таки была вынуждена действовать указанным выше образом.

Сделанное мной предложение, хотя и правильное с точки зрения угрозы для 1-й танковой армии, тем не менее было ошибочным в отношении операций группы армий в целом. В результате его 40-й танковый корпус был по-прежнему связан на Днепровской дуге.

Две причины побудили меня поступить вопреки собственной оперативной концепции. Во-первых, я надеялся на то, что, обладая днепровским рубежом по обе стороны от Никополя, мы могли бы быстро, один за другим, наносить противнику неожиданные удары на обоих берегах Днепра и в случае их успеха восстановить положение на южном фланге. Другая причина состояла в том, что, если бы мы не решились на эту операцию, у нас не осталось бы иного выбора, кроме как сдать врагу Крым – что было особенно мучительно для тех из нас, кто когда-то участвовал в тяжелых боях 11-й армии за Крымский полуостров. Однако правильней было все же не пренебрегать тем принципом, что северный фланг группы армий в оперативном смысле был важнее.