Выжженная земля

Чрезвычайно сложные условия, в которых приходилось выполнять этот маневр, заставили нас принять все возможные меры, которые задержали бы преследующего нас врага. Необходимо было помешать врагу по выходе к Днепру незамедлительно продолжить наступление, по-прежнему пользуясь своими преимуществами преследователя.

Вследствие этого немецкая сторона вынуждена была прибегнуть к тактике выжженной земли, которую применяли советские войска во время своего отступления в предыдущие годы.

В 25-километровой зоне перед Днепром было уничтожено или вывезено все, что могло дать противнику возможность без остановки широким фронтом форсировать реку. Иными словами, все, что могло предоставить укрытие или помещения для расквартирования советских войск в районе сосредоточения против наших днепровских позиций, а также все, что могло решить его трудности со снабжением, в особенности продовольственным.

Вместе с тем, в исполнение особо изданного распоряжения экономического штаба Геринга, из этой зоны следовало вывезти все продовольствие, хозяйственное имущество и машины, которые могли использоваться в советской военной промышленности. В моей группе армий это мероприятие ограничилось основной машинной техникой, лошадьми и скотом. Естественно, не было и речи о разграблении и мародерстве в оставляемом районе. В отличие от некоторых других армий в германской армии грабеж считался нетерпимым. Были организованы пропускные пункты со строгим досмотром, чтобы исключить вывоз на автомашинах незаконно присвоенного имущества. Что касается достояния и запасов, вывезенных с заводов, складов и из совхозов, то в любом случае они принадлежали государству, а не частным лицам.

Поскольку у Советов было принято во вновь захваченных областях немедленно мобилизовывать в вооруженные силы всех годных к службе мужчин возрастом до 60 лет, а все остальное гражданское население использовать на работах военного значения, часто в зоне боевых действий, Верховное командование приказало эвакуировать и местное население. На практике эта принудительная мера применялась только к мужчинам призывного возраста, которые тут же были бы призваны в армию. С другой стороны, значительная часть русского населения вполне добровольно присоединялась к нашим отступающим войскам, чтобы спастись от внушавших им ужас Советов. Они образовывали длинные обозы, которые позднее мы сами видели в Восточной Германии. Никто не угонял их насильно, эти люди получали всяческую помощь от немецких армий и направлялись в районы на западном берегу Днепра, где немецкие власти организовывали для них питание и жилье. Беженцам было разрешено взять с собой все имущество, которое они могли увезти, в том числе лошадей и скот, и при всякой возможности мы предоставляли им свой транспорт. Хотя война причинила этим людям немало невзгод и несчастий, они не могли сравниться с тем, что вынесло гражданское население Германии в результате бомбардировок, или тем, что позднее произошло на ее восточных землях. Во всяком случае, все меры, принятые немецкой стороной, были обусловлены военной необходимостью.

Некоторые цифры могут проиллюстрировать, каким невероятным техническим достижением была наша отступательная операция. Начать с того, что нам нужно было эвакуировать 200 тысяч раненых. Требовалось 2500 железнодорожных составов для переброски немецкой техники и запасов, а также изъятого советского имущества. А одни только прибившиеся к нам русские беженцы насчитывали сотни тысяч. Несмотря на дополнительные трудности, происходившие оттого, что мы имели в распоряжении лишь несколько переправ, отход был завершен в относительно короткое время, тем самым доказав, вопреки тому, что могут подумать некоторые, что даже подобные операции могут производиться достаточно быстро.

К 30 сентября все армии из состава нашей группы вернулись на рубеж Мелитополь – Днепр.

Бои за днепровский рубеж

Переправившись за Днепр, группа армий поставила между собой и врагом, безусловно, труднопреодолимое естественное препятствие – по крайней мере, до тех пор, пока за нас было лето. И все же нельзя было рассчитывать, что затишье продлится намного дольше.

Мы были убеждены, что противник продолжит и дальше искать окончательного решения на этом участке Восточного фронта, и ни на каком другом, так как именно здесь лежали самые заманчивые объекты его вожделений и в оперативном, и в экономическом, и в политическом смысле. Значит, можно было ожидать, что он постарается максимально использовать доступные ему материальные средства на своем южном фланге, чтобы и дальше бросать новые силы – взятые из резервов или снятые с других участков фронта – против группы армий «Юг». Разумеется, ничто не помешает ему наносить сдерживающие удары или предпринимать локальные наступления на других участках фронта, но, даже если они и добьются частного успеха, все же не будут иметь решающего значения по сравнению с событиями на южном крыле Восточного фронта.

Каковы были шансы группы армий «Юг» на удержание своих позиций? Возможно ли, что противник окончательно обескровит себя, атакуя на днепровском рубеже?

Осенью 1943 года на эти вопросы можно было бы ответить с большей уверенностью, если бы на днепровском рубеже мы располагали подготовленной системой укреплений. К сожалению, до этого было далеко.

Правда, еще зимой 1942/43 года штаб группы армий обратился в ОКХ с требованием в скорейшие сроки укрепить днепровский рубеж. Группа армий сама не могла сделать этого, так как в то время Днепр не входил в наш район действий. Однако Гитлер отказал нам: отчасти потому, что в принципе не приветствовал организацию обороны в тыловом районе, так как она поощряла бы мысль об отступлении, а отчасти потому, что хотел бросить все силы и материальные ресурсы на строительство Атлантического вала. По мере приближения боев к Днепру в начале 1943 года группа армий по собственной инициативе предприняла необходимые меры для превращения Запорожья, Днепропетровска, Кременчуга и Киева в укрепленные плацдармы, чтобы по меньшей мере помешать противнику перерезать тыловые коммуникации у этих важнейших переправ. С окончательным переходом к оборонительной тактике после прекращения операции «Цитадель» мы начали усиливать и расширять днепровские укрепления, привлекая к работам гражданское население. Однако удалось построить лишь легкие полевые сооружения, так как группе армий приходилось полностью полагаться на ОКХ, предоставлявшее строительную технику, бетон, сталь, колючую проволоку и мины, и на рейхскомиссариат Украины, поставлявший лес, тогда как Гитлер по-прежнему отдавал приоритет Атлантическому валу. Итак, хотя Днепр мог считаться труднопреодолимым препятствием, хотя бы пока он не замерз, назвать это препятствие мощным можно было только в том случае, если днепровский оборонительный рубеж займут достаточные силы, которые бы компенсировали конструктивную легкость укреплений.

Но в этом и состояла наша слабость. Личный состав немецких соединений сократился в ужасающей степени в ходе сражений, не прекращавшихся в последние два с половиной месяца, а пополнения в людях и вооружении – особенно в танках – отнюдь не возмещали потерь. В большой мере это объяснялось тем, как я уже говорил выше, что Гитлер упорно отдавал распоряжения об организации новых дивизий в тылу.

Еще до окончания отхода штаб группы армий подробно проинформировал ОКХ о положении с численным составом, на основании чего представлялось сомнительным, что мы сумеем удерживать днепровский рубеж в течение сколько-нибудь длительного времени. Также мы указывали, что оборонять реку должны пехотные дивизии, а танковые соединения должны остаться в качестве мобильного резерва, готового вмешаться в дело, когда противник предпримет попытку перейти реку превосходящими силами.

В той же связи мы были вынуждены доложить, что непосредственно для обороны 700-километрового днепровского фронта три оставшиеся в нашей группе армии располагают в целом тридцатью семью пехотными дивизиями. (Включая три дивизии, в тот момент еще находившиеся в дороге. Пять дивизий, полностью утративших боеспособность, вошли в состав других соединений.) Иными словами, на каждую дивизию придется примерно по 20 километров фронта. Для сравнения можно отметить, что среднее количество боеспособных солдат на дивизию составляло около тысячи человек – и даже после прибытия обещанных пополнений это число не составит более двух тысяч. Было очевидно, что при таких силах не могло быть и речи об организации решительной обороны даже за Днепром.

Что касается семнадцати танковых или танковых гренадерских дивизий, имевшихся в распоряжении у группы армий, то мы заявили, что все они изнурены, а количество танков снизилось так же значительно, как и личный состав танковых гренадерских полков.

В соответствии с этим группа армий потребовала, чтобы вслед за подходящими к нам тремя дивизиями нам были переданы еще несколько пехотных дивизий. Мы полагали, что это требование тем более оправданно, так как фронт группы армий «Центр» сократился на треть в результате ее отступления на Днепр. Кроме того, противник едва ли выберет целью своего решительного наступления группу армий «Центр» (или, во всяком случае, ее южный фланг), так как это приведет его в Пинские болота.

В равной мере мы подчеркивали важность того, чтобы соединения группы армий «Юг» в первую очередь получали пополнения войск и техники, поскольку именно они, как и до сих пор, будут нести главное бремя сражений на Восточном фронте. Также не должна повториться та ситуация с нехваткой боеприпасов, которая имела место во время отхода.

Мы заявляли, что от выполнения этих требований со всей очевидностью зависит то, будет ли сорвано наступление противника в ходе боев за днепровский рубеж.

Поэтому в конечном итоге вопрос состоит в том, располагает ли Верховное командование силами и средствами, чтобы добиться успеха в той части Восточного фронта, где враг намерен в 1943 году одержать решающую победу.

Тогда еще нельзя было сказать, что этим надеждам с самого начала не суждено было сбыться ввиду общего превосходства советских сил. Даже если противник решился бы в том году отдать все силы на то, чтобы добиться окончательной победы на южном крыле немецких армий, трудности снабжения все-таки в определенной степени ограничивали количество сил, которые он мог бросить в бой на этом участке фронта. Таким образом, было очень важно, чтобы немецкое Верховное командование опередило ожидаемое здесь наступление противника путем своевременного и достаточного сосредоточения сил в том же районе. Очевидно, для этого командованию было бы необходимо пойти на значительный риск на других участках Восточного фронта и на других театрах военных действий. Если бы эти меры были приняты, безрезультатное наступление Советов на группу армий «Юг», по всей вероятности, истощило бы наступательный порыв врага в решающей степени – а этот успех мог бы коренным образом повлиять на дальнейший ход войны.

Этот вопрос своевременной и достаточной поддержки южного крыла немецких армий и дальше оставался яблоком раздора между группой армий «Юг» и Верховным командованием. Я не хотел бы повторять здесь содержание наших многочисленных споров, и скажу только, что начальник Генерального штаба и начальник оперативного управления полностью согласились с нами. Так, 3 октября генерал Хойзингер сказал мне, что предложил произвести эвакуацию из Крыма и отход группы армий «Север» на укороченный рубеж, дабы высвободить силы для группы армий «Юг» в пределах Восточного фронта. Кроме того, он предложил построить где-то в глубоком тылу настоящий Восточный вал. (В последнее время Гитлер называл термином «Восточный вал» укрепления на днепровском рубеже, хотя они начали строиться вопреки его желанию.) Фюрер отверг оба предложения. Хойзингер сказал, что возможность снять части с других театров еще рассматривается, но в лучшем случае это даст нам лишь несколько дивизий.

Теперь вернемся к положению на Днепре.

В конце сентября выяснились намерения противника, собиравшегося форсировать Днепр и продолжать наступление за ним.

Крупные силы последовали за 6-й армией (с середины месяца перешедшей в подчинение группы армий «А») во время ее продвижения на позиции Мелитополь – Днепр.

Три вражеские армии (две в первом эшелоне и одна в резерве) в составе двадцати стрелковых дивизий и двух танковых или механизированных корпусов преследовали 1-ю танковую армию в направлении Запорожского плацдарма.

Две армии из пятнадцати дивизий, за которыми следовала танковая армия из трех корпусов, наступали в направлении Днепра между Днепропетровском и Кременчугом.

Две армии примерно в составе двенадцати стрелковых дивизий, двух танковых и одного механизированного корпусов, за которыми выступала танковая армия также из трех корпусов, продвигались к Днепру между Черкассами и Ржищевом.

С другой стороны, единственные установленные силы, двигавшиеся на Киев и участок реки севернее города, представляли собой три стрелковых корпуса и один механизированный корпус. Очевидно, противник хотел в первую очередь нанести главный удар по днепровской излучине. Фактически именно на участок реки севернее и южнее Киева он мог быстрее всего перебросить силы с центрального участка фронта.

Хотя в описанных выше трудных условиях группа армий смогла к 30 сентября доставить свои силы на другой берег Днепра, все же ей не удалось помешать врагу укрепиться на двух плацдармах на южном берегу реки.

На полпути между Днепропетровском и Кременчугом, воспользовавшись расположенными там островками, противнику удалось перейти реку по обе стороны стыка между 1-й танковой армией и 8-й армией. Противоположный берег удерживали слишком слабые силы, чтобы его остановить. К сожалению, 40-й танковый корпус, получивший приказ группы армий сосредоточиться южнее Днепра в качестве мобильного резерва, не был доступен и не мог отбросить противника за реку немедленным контрударом. Он еще находился на Запорожском плацдарме. Как уже отмечалось выше, во время отхода Гитлер отдал приказ удерживать Запорожский, Днепропетровский, Кременчугский и Киевский плацдармы. Если бы для этого у группы армий хватало сил, у нас не было бы никаких возражений. А так как сил не хватало, командование группы предусмотрело оставить их после окончания переправы с восточного берега на западный – с этой мерой в отношении последних трех плацдармов Гитлер молча согласился. С другой стороны, несмотря на все возражения, он категорически приказал удерживать плацдарм в Запорожье, который пришлось даже расширить. Помимо того, что надо было сохранить большую Днепровскую плотину и расположенную там гидроэлектростанцию, он указал, что противник едва ли отважится атаковать мелитопольский фронт 6-й армии, пока мы удерживаем этот плацдарм. Последнее соображение в оперативном смысле было вполне разумно, правда за исключением того, что Гитлер снова погнался за слишком многими целями одновременно. В результате приказа удерживать Запорожье 1-я танковая армия не смогла вовремя освободить 40-й танковый корпус. Тем самым армия лишилась всякой возможности контратаковать, чтобы уничтожить противника между Днепропетровском и Кременчугом, прежде чем он форсирует реку достаточными силами для захвата большого плацдарма.

Также противник осуществил переправу в конце сентября, воспользовавшись узким изгибом Днепра южнее Переяславля (западнее Каневского моста). Очевидно, он планировал переправить здесь главные силы, так как стянул к реке по обе стороны не менее четырех танковых корпусов и одного механизированного корпуса. Сбросив несколько парашютных бригад южнее Днепра, противник вскоре собрал в изгибе восемь стрелковых дивизий и один танковый корпус.

Новая опасность возникла на крайнем северном фланге группы армий. Там, на границе между 4-й танковой армией и группой армий «Центр», врагу удалось перейти Десну, которую немецкие силы должны были удерживать. Согласно изданному ранее приказу ОКХ, 2-я армия должна была сосредоточить силы для устранения этой опасности, но этого не произошло.

В середине сентября штаб группы армий переехал из Запорожья в Кировоград, немаловажный город, образующий центр промышленного района в излучине Днепра. Пребывая в Кировограде, я смог посетить участки днепровского фронта, занимаемые 1-й танковой и 8-й армиями, где создалось критическое положение, а также фронт в районе Киева. Тогда у меня сложилось впечатление, что хотя 4-я танковая армия, по-видимому, сумеет удержать свой фронт, но едва ли стоило рассчитывать на полное устранение угрозы на границе между двумя другими армиями.

В начале октября штаб группы армий был переведен в бывшую ставку фюрера в Виннице, расположенную более удобно для руководства действиями на фронте группы армий в целом. Бывшая ставка находилась в лесу, где была с огромным трудом оборудована водоснабжением и электричеством для размещения Гитлера и офицеров ОКВ. Служебные и жилые помещения располагались в деревянных домах простой постройки, но отделанных со вкусом. Поразительной особенностью этого места была сеть подземных сторожевых постов, проходившая по всему лесу. Видимо, Гитлер хотел, чтобы его охраняли, но предпочитал, чтобы охрана оставалась невидимой. К счастью, нам ни к чему было окружать себя подобными мерами предосторожности. Винница представляла собой крупный курортный город, здравницу, раскинувшуюся на Буге среди живописных пейзажей. Все ее пансионаты и прочие учреждения были отданы под военные госпитали, которые я посещал всякий раз, как мне позволяла работа.

Октябрь 1943 года застал группу армий «Юг» в ожесточенных боях за днепровский рубеж. В то время как поздней осенью на северных участках Восточного фронта обильные дожди размывали дороги, что даже для Советов затрудняло проведение каких-либо крупномасштабных наступательных операций, на юге бои продолжались не ослабевая.

В соответствии с группировкой неприятельских сил, установленной нами еще в конце сентября, в районе действий группы армий были выявлены четыре основные цели, на которые противник оказывал нажим.

1. Запорожский плацдарм, устранение которого враг, по-видимому, считал необходимой предпосылкой для дальнейшего наступления на примыкающую с юга 6-ю армию.

2 и 3. Два участка на южном берегу Днепра, где противник уже сумел укрепиться.

4. Северный фланг 4-й танковой армии севернее Киева.

Хотя нашим войскам, занимающим Запорожский плацдарм, удалось в начале октября отразить мощные советские атаки (понятно, что вследствие этого 40-й танковый корпус мог быть своевременно освобожден для ликвидации вражеского плацдарма между Днепропетровском и Кременчугом), противник возобновил наступление после небольшой задержки, нужной ему лишь для того, чтобы подтянуть подкрепления. Обрушив на нас артиллерийский огонь, какого нам еще не доводилось видеть (именно здесь впервые появились целые артиллерийские дивизии), и бросив в бой не менее десяти дивизий при сильной танковой поддержке, противник сумел прорваться на плацдарм. После тяжелых боев нам пришлось его оставить. Хотя нам все же удалось отвести обороняющиеся войска через реку и взорвать проходившую по плотине дорогу и железнодорожный мост, восстановление которого мы закончили лишь за несколько месяцев до того, сражавшиеся на плацдарме дивизии были сильно обескровлены, и возникли сомнения, будут ли они в силах оборонять речной рубеж. Так или иначе, за оборону плацдарма по требованию Гитлера нам пришлось заплатить слишком дорогой ценой.

Хотя мы смогли временно остановить противника, вклинившегося на полпути между Днепропетровском и Кременчугом, прибегнув к мобильным резервам 1-й танковой и 8-й армий, нам не удалось выбить его с южного берега реки, и он продолжал стягивать туда свои силы, чтобы расширить и углубить плацдарм. Ниже я еще буду рассматривать развитие событий на этом участке, которые будут иметь решающие следствия для дальнейших операций в излучине Днепра.

В то же время противник всеми силами стремился расширить плацдарм, захваченный на левом фланге 8-й армии в излучине Днепра у Переяславля. Однако подвижные части из состава 4-й танковой и 8-й армий смогли отразить его попытки форсировать реку широким фронтом и уничтожить уже переправившиеся части противника. Та же судьба постигла сброшенные здесь и юго-западнее Черкасс советские парашютные бригады. Таким образом, нам удавалось в большой мере контролировать противника на его узком плацдарме южнее Переяславля, из которого ему было весьма сложно пробиться.

В районе действий 4-й танковой армии противнику удалось в течение октября укрепиться на западном берегу Днепра непосредственно севернее Киева. Также ему удалось широким фронтом форсировать реку напротив самого северного корпуса армии, предварительно добившись успеха на правом фланге соседней 2-й армии. На этом участке возникла опасность, которая неизбежно таится в месте стыка двух соединений, подчиненных разным командованиям. Как случилось и раньше, наша группа армий не смогла принять меры, которыми мы надеялись выправить положение на границе между нами и нашим северным соседом, так как 2-я армия не выполнила приказ ОКХ о выделении и передаче сил, необходимых для этой задачи. Даже после того, как я направил в ОКХ протест, где не стеснялся в выражениях, оно так и не сумело добиться исполнения своих приказов. Несмотря на это, 4-й танковой армии удалось удержать гряду холмов в нескольких километрах западнее Днепра в месте действия двух корпусов севернее Киева. Однако положение по-прежнему оставалось опасным, так как приходилось считаться с тем, что противник попытается обойти Киев с севера, сразу как только получит подкрепления.

Больше всего нас тревожило то, что уже эти первые сражения заставили нас бросить в бой все подвижные соединения группы армий. Их боеспособность снижалась так же быстро, как и силы пехотных дивизий, бившихся на передовой. Поэтому нам было все труднее организовывать новые подвижные резервы, а потребность в подкреплениях становилась все настоятельнее.

Бои за Днепровскую дугу