Бои 4-й танковой армии южнее нижнего Дона

В ходе обеспечения тыла группы армий «А» перед 4-й танковой армией встали две задачи.

Во-первых, она должна была не дать противнику, идущему за ней по пятам, ударить в тыл 1-й танковой армии, прежде чем она не отойдет с Кавказа на обращенный к востоку фронт.

Вместе с тем она должна была не допустить того, чтобы неприятель продвинулся вдоль нижнего течения Дона к Ростову и отрезал 4-ю танковую армию и группу армий «А» от их коммуникаций.

Было ясно, что армии не хватит сил воспрепятствовать продвижению противника на всей территории между низовьями Дона и северными отрогами Кавказа. После разгрома румын армия располагала в районе Котельникова только 57-м танковым корпусом в составе двух крайне ослабленных дивизий (17-й и 23-й танковых дивизий). 15-я полевая дивизия люфтваффе еще не пришла в боевую готовность, а 16-я моторизованная дивизия не была сменена в Элисте силами группы армий «А».

Все старания группы армий «Дон» добиться своевременных подкреплений для армии ни к чему не привели. ОКХ уже отказало в передаче 3-го танкового корпуса из состава группы армий «А», а теперь и 7-ю танковую дивизию, которую группа армий «Дон» намеревалась передать 4-й танковой армии, Гитлер задержал в Ростове для прикрытия с севера переправы после развала итальянской армии. По сути дела, это была неплохая мысль, но с этим вполне справилась бы пехотная дивизия, которую мы запросили у группы армий «А» (то есть из состава 17-й армии). Но, как я уже говорил, Гитлер отказал нам в просьбе, поскольку опасался, что после ее перевода из-под Новороссийска стоящие там румынские дивизии могут дрогнуть под нажимом врага. Возникла серьезная опасность в тылу 1-й танковой армии, когда крупные силы противника, следовавшие за 4-й танковой армией, повернули на юг против отходившей назад 1-й танковой армии. Хотя 16-й моторизованной дивизии удалось успешно атаковать противника и преградить ему путь за Манычем, она не смогла участвовать в дальнейших действиях 4-й танковой армии, к которой присоединилась лишь в середине января.

Меры, с помощью которых группа армий намеревалась усилить 4-ю танковую армию, были сорваны врагом. Мы собирались вывести 11-ю танковую дивизию из большой излучины Дона и присоединить ее к 4-й танковой армии. Однако в тот момент, когда дивизия готова была выйти к нижнему Дону, противник форсировал реку в двух местах, чтобы нанести удар с юга и юго-востока в тыл группы Мита, которая удерживала обращенный на север фронт на нижнем Чире. Чтобы отразить удар противника и дать группе Мита возможность занять позиции на Кагальнике фронтом на восток, пришлось ввести 11-ю танковую дивизию севернее Дона, вследствие чего ее нельзя было передать 4-й танковой армии.

Таким образом, для усиления двух вышеупомянутых танковых дивизий 57-го корпуса оставались только дивизия СС «Викинг», уже высвобожденная раньше из группы армий «А», и – с середины января – 16-я моторизованная дивизия.

В то время 4-ю танковую армию теснили через Котельниково две советские армии, 2-я гвардейская и 51-я, насчитывавшие в общей сложности один танковый, три механизированных, три стрелковых и один кавалерийский корпус. Вскоре южнее из калмыцких степей появилась третья армия (28-я).

Имелись все основания полагать, что этими тремя армиями противник намерен не только связать 4-ю танковую армию фронтальным ударом, но и обойти ее с севера и юга с целью полного окружения.

Если Гитлер полагал, что в условиях такого превосходства вражеских сил и размера обороняемой территории он может приказать армии удерживать тот или иной рубеж или не предпринимать отхода, не получив его согласия, он глубоко ошибался. В том положении, в котором находилась 4-я танковая армия, попытка воспрепятствовать врагу удержанием какого-либо занятого рубежа имела бы примерно такую же эффективность, как попытка остановить его паутиной. Тем не менее Гитлер постоянно пытался ограничить нашу свободу действий подобного рода приказами и упрямо отказывал нам передать силы для усиления 4-й танковой армии. Поэтому 5 января я был вынужден просить об освобождении меня от командования группой армий «Дон» и направил начальнику Генштаба телеграмму, где, среди прочего, говорилось: «Если эти предложения не будут приняты и наш штаб будет и в дальнейшем столь же связан в своих действиях, я не вижу никакого смысла в том, чтобы я и дальше продолжал занимать должность командующего группой армий «Дон». В данных обстоятельствах мне кажется более разумным заменить меня «подуправлением» по образцу тех, которые созданы в генерал-квартирмейстерстве».

(Подуправления генерал-квартирмейстерства в группах армий возглавляли старшие офицеры Генерального штаба, которые занимались снабжением и транспортом в своих группах армий в соответствии с прямыми указаниями центрального управления.)

В данной обстановке 4-я танковая армия должна была сосредоточить силы в плотный кулак, а не противостоять противнику недостаточными силами на чрезмерно растянутом рубеже. Только таким способом она могла оказать сильное сопротивление в важнейших пунктах или, как только представится возможность, наносить врагу внезапные удары. По всей видимости, иногда армия будет вынуждена полностью оголять отдельные участки своего района, а на других довольствоваться лишь тонким заслоном.

Генерал-полковник Гот при поддержке своего достойного восхищения начальника штаба генерала Фангора взялся выполнить эту трудную задачу. При этом он проявил спокойную решимость, сравнимую лишь с его оперативной гибкостью как руководителя. Он умело задержал продвижение противника, оказывавшего сильный нажим с фронта, в то же время не подвергнув себя опасности, которая могла бы возникнуть, если бы он слишком долго оставался на одной позиции. Кроме того, быстро сосредотачивая силы на обоих флангах, он неоднократно наносил стремительные удары по противнику, срывавшие все попытки того обойти армию с флангов.

Хотя командование группы армий и не имело возможности предоставить армии достаточные силы для выполнения ее трудной задачи, все же оно оставило за собой право своим приказом снять с нее ответственность хотя бы за самую сложную проблему. Как говорилось выше, 4-й танковой армии фактически пришлось решать сразу две задачи. Она должна была препятствовать попыткам любой из трех преследовавших ее армий противника с тыла атаковать 1-ю танковую армию, прежде чем та закончит свой отход с Кавказа и займет оборону фронтом на восток в состоянии боеготовности. Одновременно 4-я танковая армия должна была не дать противнику пробиться на Ростов вдоль нижнего течения Дона. Если бы противнику это удалось, то все три армии, находившиеся южнее нижнего Дона, оказались бы отрезаны.

4-я танковая армия в лучшем случае была в состоянии решить только одну из этих задач. Которую из них – на этот вопрос могло дать ответ только командование группы армий. Конечно, с точки зрения перспективы угроза Ростову представляла большую опасность. Однако если бы противнику удалось окружить 1-ю танковую армию при отходе на новые позиции, то удерживание Ростова уже не имело бы смысла, а три немецкие армии южнее Дона были бы обречены. Если, с другой стороны, 1-я танковая армия сумеет успешно завершить маневр, то мы нашли бы средства и способы ликвидировать кризис под Ростовом.

Противник действительно попытался воспользоваться обеими описанными возможностями. Выше уже говорилось о том, что 16-я моторизованная дивизия в последний момент успела преградить путь советским частям, развернувшимся для нанесения удара в тыл 1-й танковой армии. Однако противник делал многочисленные попытки с той же оперативной целью обойти 4-ю танковую армию с юга и тем самым вклиниться между ней и 1-й танковой армией. В то же время он попытался продвинуться по нижнему Дону через Константиновку в направлении Ростова. 7 января небольшие силы неприятеля показались на северном берегу Дона примерно в 20 километрах от Новочеркасска, где располагался штаб группы армий, после того как отступили казачьи части и пограничные войска, охранявшие этот отрезок реки. Нам пришлось прогонять этих нарушителей общественного порядка несколькими танками, которые для этого пришлось снять с ремонта. Затем танковый корпус противника, в состав которого входили эти силы, повернул в направлении Пролетарской в тыл 4-й танковой армии, что означало устранение угрозы Ростову по крайней мере на несколько дней. Со своей стороны, 4-я танковая армия смогла справиться с этой угрозой на своем северном фланге.

14 января 1-я танковая армия закончила свой отход, причем ей все же удалось его ускорить. Теперь ее левый фланг занял рубеж Черкесск – Петровское. Таким образом, были созданы условия хотя бы для небольшого оперативного взаимодействия 1-й и 4-й танковых армий, хотя между Петровским и Пролетарской до сих пор зияла широкая брешь. (Правда, отчасти ее закрывали илистые поймы Маныча.)

Следовательно, первая часть задачи 4-й танковой армии, состоявшая в защите тыла группы армий «А» в районе южнее Дона, была выполнена. Оставалась еще вторая часть – обеспечение коммуникаций этой группы армий, проходивших через Ростов.

Выполнение этой второй части перед лицом значительно превосходящих сил противника усложнялось еще тем, что 1-я танковая армия должна была вначале на несколько дней задержаться на достигнутом рубеже для подготовки дальнейшей эвакуации своих тылов. По правде говоря, задача 4-й танковой армии казалась совершенно невыполнимой, поскольку даже в то время Гитлер по-прежнему не мог решиться полностью оставить Кавказ. Вопрос о том, будет ли 1-я танковая армия отведена назад на северный берег Дона или же вместе со всей группой армий «А» останется на Кубани, до сих пор не был решен.