Гонка не на жизнь, а на смерть

Итак, мы и противник бросились вперед наперегонки со смертью. Нашей целью было спасти 6-ю армию. Но для этого мы поставили на карту само существование не только группы армий «Дон», но и группы армий «А».

Это было состязание в том, сумеет ли деблокировочная группа 4-й танковой армии соединиться с 6-й армией восточнее Дона, прежде чем противник вынудит нас прекратить операцию. Этого он мог добиться, смяв наш слабый фронт на Чире или левый фланг группы армий (и, возможно, правый фланг группы армий «Б») и тем самым получив возможность отрезать все тыловые коммуникации групп армий «Дон» и «А».

Начать и проводить наступательную операцию восточнее Дона, в то время как вышеуказанная угроза возрастала со дня на день, означало подвергнуть себя риску, на который редко приходилось идти. Я не думаю, что Гитлер тогда осознавал все его значение, иначе он, скорее всего, принял бы более радикальные меры, по крайней мере для усиления 4-й танковой армии с целью скорейшего деблокирования Сталинграда. Вместо этого, как выразился генерал Цейцлер, он «только тем и занимался, что вставлял нам палки в колеса». Два примера: он удерживал 17-ю танковую дивизию не там, где она была нужна, на протяжении переломного этапа операции, и освободил 16-ю моторизованную дивизию для передачи нам, когда уже было слишком поздно. Много раз Гитлер заявлял, что генералы и Генеральный штаб умеют только считать, а не рисковать. Едва ли можно более разительно опровергнуть его претензию, чем вспомнить о риске, на который пошла группа армий «Дон», приказав 4-й танковой армии идти на Сталинград и продолжать наступление до конца, хотя сложилась ситуация, угрожавшая уничтожить все южное крыло Восточного фронта.

Эту смертельную гонку, начавшуюся 12 декабря, когда 4-я танковая армия выступила на Сталинград, можно описать лишь в общих чертах, так как нельзя изложить все молниеносные изменения обстановки во время боев 57-го танкового корпуса с неприятелем, который без устали выбрасывал свежие силы – в первую очередь танки.

Универсальность наших машин и превосходство танковых экипажей были блестяще продемонстрированы в те дни, так же как и храбрость солдат моторизованной пехоты и мастерство противотанковых частей. В то же время стало ясно, каких успехов могла достичь опытная танковая дивизия, как, например, 6-я танковая, под началом своего достойного восхищения командира генерала Раусса и специалиста по танковым вопросам полковника фон Хюнерсдорфа (который, к несчастью, позднее погиб), когда она вступает в бой, полностью укомплектованная танками и самоходными орудиями. И какой тяжелый жребий по сравнению с этим выпал на долю 23-й танковой дивизии (под командованием генерала фон Формана, бывшего моего коллеги по оперативному управлению ОКХ, пять раз раненного во время Первой мировой войны), которой приходилось действовать всего двадцатью танками!

Теперь попытаемся проследить хотя бы те подробности боя, которые повлияли на его исход.

В то время как 57-й корпус занимал исходные позиции восточнее Дона в районе Котельникова, значительные силы противника 10 декабря вновь атаковали наш фронт на нижнем Чире. Стало ясно, что не может быть и речи о высвобождении 48-го танкового корпуса с этого участка фронта с целью его прорыва с Чирско-Донского плацдарма во взаимодействии с 57-м танковым корпусом.

Таким образом, выступление 57-го танкового корпуса становится самой неотложной задачей. Отразив противника, пытавшегося смять корпус до окончания его выгрузки и занятия исходного положения, 12 декабря он перешел рубеж атаки. Его фланги со стороны Волги, на востоке, прикрывал 7-й румынский корпус, а со стороны Дона, на западе, – 6-й румынский корпус. Наступление явилось неожиданностью для врага, который, по всей видимости, не ожидал его так скоро, и сначала корпус успешно продвигался вперед. Однако противник, отнюдь не ограничиваясь оборонной тактикой, поспешил перебросить новые силы из-под Сталинграда и контратаковал, снова и снова нанося удары в попытке вернуть занятую нашими танковыми соединениями местность или окружить их отдельные части своими превосходящими танковыми силами. Хотя 57-й танковый корпус неоднократно отбивал сильные войска противника, все же к 17 декабря, когда 17-я танковая дивизия смогла наконец вступить в бой восточнее Дона, он так и не добился решительного успеха. ОКХ, уступив перед требованиями штаба нашей группы армий, в конце концов освободило эту дивизию из района выгрузки на левом фланге группы армий. Однако прежде, чем она смогла вмешаться в бой восточнее реки, ей пришлось совершить долгий путь до моста через Дон у Потемкинской и перейти на другой берег.

В то время как 57-й танковый корпус старался добиться решающего исхода борьбы на восточном берегу Дона, противник удвоил свои усилия на западе, чтобы добиться разгрома немецкого фронта на Чире. Прежде всего, он, по-видимому, осознал значение плацдарма, который мы удерживали в углу, образованном в месте слияния Чира и Дона, и расположенного там моста через Дон, так как начиная с 12 декабря плацдарм становится объектом непрерывных массированных атак советских сил. 14 декабря мы были вынуждены отойти от моста и взорвать его. К 15 декабря стало ясно, что бой на участке фронта вдоль нижнего Чира продолжится не более нескольких дней.

Однако в то же время над большой излучиной Дона нависла новая опасность. 15 декабря были выявлены очевидные признаки подготовки к наступлению, которую противник проводил на левом фланге группы армий «Дон» и правом фланге группы армий «Б». На следующий же день начались атаки врага на отдельных участках. Вначале было не вполне ясно, хочет ли враг, по своему обыкновению, прощупать фронт перед решительным прорывом, или он намерен помешать нам перебросить силы с этого участка в район боевых действий на восточном берегу Дона. Однако затем наши радиоразведчики установили наличие новой армии (3-й гвардейской), что свидетельствовало о подготовке прорыва с какой-то далекоидущей целью, например занятия Ростова.

Группа армий не могла позволить себе вступить в решительный бой на левом фланге, поскольку ей было необходимо добиваться освобождения 6-й армии на восточном берегу Дона. Здесь же она должна была по возможности не вступать в бои. Чтобы штаб группы Холлидта, действующий на этом участке, мог выделить резервы, необходимые для маневренной обороны, командование группы армий приказало ему отойти назад на более короткий фронт, обязательно сохраняя при этом непрерывность фронта с правым флангом группы армий «Б».

18 декабря наступил день самого тяжелого кризиса.

Восточнее Дона, несмотря на прибытие 17-й танковой дивизии, 57-й танковый корпус так и не добился успеха, который позволил бы нам рассчитывать на возможность быстрого продвижения к Сталинграду и на создание предпосылок для прорыва 6-й армии. Напротив, складывалось впечатление, что корпус будет вынужден занять оборону, поскольку враг по-прежнему преграждал ему путь, вбрасывая все новые силы, снятые с фронта окружения вокруг города.

На нижнем Чире все еще продолжались тяжелые бои, хотя противнику до сих пор не удалось прорвать наш фронт. С другой стороны, еще более серьезный кризис наметился на левом фланге группы армий, где противник начал крупное наступление на группу Холлидта и итальянскую армию, составлявшую правый фланг группы армий «Б».

В группе Холлидта два румынских корпуса оказались не готовыми к натиску неприятеля, и было сомнительно, удастся ли и немецким дивизиям отойти на другие позиции, хотя бы в какой-то степени сохранив боевой порядок, после того как их покинули союзники.

Положение усугублялось тем, что противник сумел первым же ударом опрокинуть итальянскую армию и тем самым оголить фланг группы армий «Дон».

В тот же день штаб группы армий потребовал от ОКХ принять немедленные меры для начала прорыва 6-й армии из-под Сталинграда навстречу 4-й танковой армии. Еще оставалась возможность, что, как только 17-я танковая дивизия полностью проявит свои возможности, 57-му танковому корпусу удастся продвинуться дальше в направлении котла. Иными словами, еще можно было надеяться на благоприятный исход боев восточнее Дона. И все-таки насколько раньше можно было этого добиться, если бы 17-я танковая и 16-я моторизованная дивизии (вторая до сих пор была связана в Элисте) могли с самого начала участвовать в деблокирующей операции 4-й танковой армии!

Несмотря на наши упорные обращения о настоятельной необходимости разрешить 6-й армии начать прорыв из-под Сталинграда, Гитлер отказался дать разрешение – притом что в то же время начальник Генштаба сообщил нам о том, что все находящиеся в дороге войска направляются в группу армий «Б» ввиду поражения итальянской армии. Вопрос, поставленный перед нами в той же связи – возможно ли еще будет удержать Сталинград, – продемонстрировал, как мало Верховное командование сознавало или хотело сознавать всю серьезность положения.

Отказ Гитлера разрешить армии уйти из-под Сталинграда на данном этапе не помешал группе армий хотя бы подготовиться к тому, что неизбежно должно было произойти. 18 декабря я направил нашего начальника разведки майора Айсмана в котел, чтобы он изложил перед штабом 6-й армии наше мнение о проведении операции по прорыву, которая, несомненно, станет необходимой в ближайшем будущем.

Наши соображения в основном заключались в следующем.

Критическая обстановка на чирском фронте и даже еще более острая на левом фланге группы армий означала, что бои 4-й танковой армии восточнее Дона с целью освобождения 6-й армии можно будет продолжать лишь ограниченное время. Кроме того, было сомнительно, что танковая армия сможет подойти непосредственно к фронту окружения, потому что противник преграждал ей путь, постоянно вбрасывая новые снимаемые оттуда силы. Однако благодаря этому же 6-я армия имеет больше возможностей, чем когда-либо, вырваться из окружения. Соединение 4-й танковой армии с 6-й армией зависело от того, насколько удастся 6-й армии перейти с того момента к активным действиям. Как только она начнет прорыв из котла в юго-западном направлении, противник уже не сможет ослаблять свой фронт окружения, что, в свою очередь, позволит 4-й танковой армии продолжить дальнейшее продвижение к Сталинградскому котлу.

Задача, поставленная перед 6-й армией приказом «Зимняя гроза» от 1 декабря, – а именно сохранять боевую готовность к броску на юго-запад до Донской Царицы для соединения с 4-й танковой армией, – должна была быть расширена. Возможно, что армии придется продолжить прорыв дальше, чем устанавливал план операции «Зимняя гроза», и продвигаться в юго-западном направлении до окончательного соединения с 4-й танковой армией. В то время в «Зимней грозе» предполагалось, что 6-я армия должна по-прежнему удерживать район Сталинграда в соответствии с приказом Гитлера, новый измененный план предусматривал ее отход от участка к участку одновременно с продвижением на юго-запад.

Майор Айсман должен был также указать на то, что, несмотря на все предпринятые группой армий усилия в этом отношении, ее штаб не считает возможным увеличение воздушного снабжения 6-й армии в достаточной мере, чтобы позволить ей продержаться под Сталинградом в течение длительного времени.

Результат миссии майора Айсмана, который должен был согласовать мнения обоих штабов, не был обнадеживающим.

На самого Паулюса сказанное Айсманом произвело впечатление, хотя он и подчеркнул, как велики трудности и риски, которые влечет за собой изложенная перед ним задача. Начальник оперативного отдела штаба армии и начальник тыла также указали майору Айсману на эти затруднения, но оба также заверили его, что в данных обстоятельствах попытка прорыва не только необходима в как можно более ранние сроки, но и полностью осуществима.

В конечном итоге на позицию штаба 6-й армии решительно повлияло мнение начальника штаба армии, генерал-майора Артура Шмидта. Он заявил, что в тот момент о прорыве армии не могло быть и речи, так как это решение было бы равносильно «признанию катастрофы». «6-я армия, – сказал он Айсману, – сможет удерживать позиции до Пасхи. Вам нужно только лучше ее снабжать». Шмидт, как видно, полагал, что Верховное командование или группа армий должны вывести армию из того положения, в которое она попала не по нашей вине, а тем временем обеспечивать ей достаточное снабжение с воздуха. Эта точка зрения понятна и теоретически вполне оправданна. К сожалению, обстоятельства оказались сильнее нас. Айсман утверждал, что командование группы армий делает все возможное, чтобы обеспечить снабжение 6-й армии, нельзя упрекать его в том, что полеты прекращаются по метеорологическим условиям, или в том, что оно не может чудесным образом доставать транспортные самолеты, как фокусник из своей шляпы кроликов. Но Шмидт был глух ко всем его уверениям. Даже услышав доводы Айсмана о том, что прорыв 6-й армии необходим в интересах операции в целом, начальник штаба 6-й армии так и не уступил.

Хотя командующий 6-й армией, вероятно, отличался более высокой подготовкой в искусстве тактики и дальновидностью, создавалось впечатление, что начальник штаба был более сильной личностью.

Таким образом, переговоры Айсмана привели только к тому, что в конце концов сам генерал Паулюс объявил прорыв совершенно невозможным и сослался на то, что сдача Сталинграда запрещена «приказом фюрера»!

Хотя, конечно, командировка майора Айсмана позволила поставить штаб 6-й армии в известность о положении и намерениях штаба группы армий, все же не удалось выработать никакого общего мнения о задаче, стоящей перед 6-й армией. Можно ли было рассчитывать, что штаб 6-й армии успешно осуществит крайне сложную операцию, если командующий и начальник штаба сомневаются в ее осуществимости?

В иных обстоятельствах такие разногласия явились бы основанием для того, чтобы потребовать смены командования армии. Однако в сложившейся тогда критической ситуации это действие было неоправданно. Преемнику командующего или начальника штаба армии понадобится время, чтобы войти в курс дела, но этого времени не было, так как дорог был каждый день. Так или иначе, безнадежно было добиваться от Гитлера согласия на смену командования, поскольку она затронула бы всех тех, кто советовал держаться под Сталинградом.

Несмотря ни на что, командование группы армий «Дон» не желало упустить ни единого шанса на спасение 6-й армии, сколько бы трудностей и опасностей ни было связано с этой операцией. Это повлекло бы за собой отдание официального приказа, который снял бы с командующего армией всякую ответственность за риск и оставление Сталинграда. Мы были готовы сделать этот шаг.

Почему в конце концов 6-я армия не выполнила приказ – будет рассматриваться ниже в свое время. Причины этого служили темой многочисленных разговоров, которые вели мы с Паулюсом и начальниками штабов на недавно установленном канале радиосвязи на ультракоротких волнах, а также в ходе дискуссий между моим штабом и Верховным командованием.

На следующий день, 19 декабря, у нас появилась надежда, что обстановка восточнее Дона вскоре достигнет той стадии, когда предусмотренное взаимодействие двух армий сможет привести к успешному освобождению 6-й армии под Сталинградом.

В тот день 57-й танковый корпус добился отрадного успеха. Ему удалось перейти реку Аксай и продвинуться на север до реки Мышкова, причем его передовой отряд приблизился к южному фронту окружения на расстояние 50 километров! Наконец наступил миг, которого мы ждали с тех пор, как приняли на себя командование, миг, когда приближение деблокирующих сил предоставило 6-й армии возможность вырваться на свободу. Если бы 6-я армия начала прорыв, между тем как 4-я танковая армия либо продолжала бы наступать на север или хотя бы и дальше отвлекала на себя силы с фронта окружения, то противник оказался бы между двух огней, и тогда, по крайней мере, создалась бы перспектива установления достаточно прочной связи с 6-й армией для подвоза ей горючего, боеприпасов и продовольствия, необходимого для продолжения прорыва. С этой целью группа армий собрала позади 4-й танковой армии транспортные колонны с 3 тысячами тонн грузов, а также тягачи для обеспечения подвижности части артиллерии 6-й армии. Все они должны были двинуться к осажденной армии, как только танковые силы хотя бы временно расчистят путь.

Обстановка 19 декабря на фронте группы армий западнее Дона также показала, что и там войскам удастся – по крайней мере, до тех пор, пока 6-я армия будет пробиваться на юго-запад, – воспрепятствовать такому ходу событий, который заставил бы нас прервать операцию восточнее Дона.

Тем временем наш фронт на нижнем Чире еще держался.

Что касается армейской группы Холлидта, то, хотя командование группы армий сочло необходимым вмешаться, чтобы обеспечить операцию по его отходу, были основания полагать, что ему удастся отойти на другие позиции в соответствии с планом. С другой стороны, все еще оставалась угроза на открытом левом фланге группы.

Смертельная гонка на обоих берегах Дона вступила в свою заключительную и решающую стадию!

Сможет ли группа армий удержаться в большой донской излучине еще на несколько дней, пока 6-я армия использует свой, безусловно, последний шанс вырваться из окружения? Она сможет сделать это, разумеется, только в том случае, если не станет терять и часа!

Поэтому в полдень 19 декабря штаб группы армий направил в Верховное командование телеграмму с настоятельной просьбой разрешить 6-й армии отойти из-под Сталинграда и наступать в юго-западном направлении для соединения с 4-й танковой армией.

Когда на эту телеграмму также не поступило немедленного ответа, в 18 часов был отдан приказ 4-й танковой и 6-й армиям, которым предписывалось незамедлительно начать прорыв на юго-запад. Первый этап операции должен был соответствовать наступлению, намеченному на 1 декабря планом операции «Зимняя гроза». При необходимости оно должно было продвинуться за реку Донская Царица с целью установления контакта с 4-й танковой армией и обеспечения возможности подхода автоколонн со снабжением.

В то же время приказ предусматривал второй этап прорыва, который по возможности должен был следовать сразу после наступления в рамках «Зимней грозы». По условному сигналу «Удар грома» 6-я армия должна была продолжить наступление навстречу 4-й танковой армии и одновременно начать отход из района Сталинграда от участка к участку. Условия, ограничивающие подачу условного сигнала, возникли из необходимости синхронизировать наступательные действия обеих армий, а также из возможности или невозможности скоординировать прохождение транспортных колонн с этими действиями. Прежде всего, группа армий должна была попытаться убедить Гитлера отменить приказ 6-й армии удерживать Сталинград любой ценой, поскольку, хотя ответственность за его невыполнение лежала бы на командовании группы армий после отдания сигнала «Удар грома», все же командующий 6-й армией чувствовал бы, что у него связаны руки, пока приказ Гитлера остается в силе.