Оценка обстановки на 24 ноября штабом группы армий «Дон»

Пока штаб группы армий «Дон» не имел возможности повлиять на развитие событий собственными приказами. Штаб не мог полностью приступить к выполнению своих обязанностей до тех пор, пока я не прибыл в Новочеркасск, где намечалось разместить штаб нашей группы, с приемлемо работоспособным оперативным отделом и пока не были организованы необходимые каналы связи. И то и другое можно было выполнить лишь через несколько дней. (Наш самолет совершил вынужденную посадку из-за метелей на центральном участке, вследствие чего нам пришлось продолжить путь по железной дороге.)

Тем не менее, как будущий командующий группой армий, одно решение я должен был принять сразу же на основании сведений об обстановке, предоставленных нам 24 ноября. Должна ли 6-я армия, если это возможно, совершить пусть даже запоздалый прорыв, или в данное время, когда удобный момент для прорыва был несомненно упущен, будет лучше ждать встречного удара деблокирующих сил?

После тщательного раздумья и в полном согласии с начальником моего штаба генералом Шульцем и начальником оперативного отдела полковником Буссе я пришел к следующему выводу.

Во-первых, противник постарается сделать все возможное, чтобы уничтожить окруженную 6-ю армию. В то же время нам нужно было учитывать, что он попытается использовать разгром 3-й румынской армии и продвинуться механизированными силами через большую донскую излучину в направлении Ростова, где у него появится перспектива отрезать тыловые коммуникации не только 6-й и 4-й танковых армий, но и группы армий «А». Имевшиеся в распоряжении противника силы, которые он, безусловно, мог увеличить путем подвоза автомобильным и железнодорожным транспортом, позволят ему одновременно преследовать обе цели.

Во-вторых, я заключал, что первейшей задачей группы армий в любом случае должно быть освобождение 6-й армии. С одной стороны, на карте стояла судьба 200 тысяч немецких солдат. С другой, только при условии, что армия будет сохранена и в конце концов освобождена, остается надежда восстановить положение на правом фланге Восточного фронта. Одно было ясно: даже если удастся снять осаду и восстановить связь с 6-й армией, она ни в коем случае не должна оставаться под Сталинградом. Город не представлял для нас никакой ценности с точки зрения престижа. Напротив, если нам удастся освободить армию, необходимо будет срочно и максимально возможно использовать ее для стабилизации положения на южном крыле Восточного фронта с тем, чтобы это позволило нам благополучно продержаться в течение зимы.

Однако главный вопрос заключался в том, следует ли 6-й армии, уже упустившей реальную возможность пробиться из окружения, совершить новую попытку, не откладывая ее на будущее. Поскольку прошло два дня после запроса генерала Паулюса Гитлеру, то, по мнению штаба группы армий «Б», это могло быть сделано не раньше 29 или 30 ноября. Таким образом, противник получит больше недели, чтобы еще крепче сжать свой фронт окружения.

Армии останется выбирать из двух возможных путей прорыва, и в обоих случаях неприятель будет к ним готов. Во-первых, она могла бы прорваться в направлении переправы через Дон у Калача. Но даже если армии удастся пробиться за кольцо вражеского окружения в этом направлении, путь ей преградит Дон. Израсходовав большую часть боеприпасов в ходе первого прорыва, армии пришлось бы форсировать реку против мощных сил, наступающих западнее Дона в направлении Нижнего Чира при незначительном немецком сопротивлении. Возможность форсировать Дон без достаточного количества боеприпасов и под яростным натиском противника с севера, востока и юга казалась более чем сомнительной.

Чуть более благоприятными были бы условия прорыва 6-й армии к остаткам 4-й танковой армии в юго-западном направлении восточнее Дона – хотя враг будет учитывать и такой вариант. Недостатком этого варианта было то, что, даже если бы армия успешно осуществила прорыв, она не могла рассчитывать на то, что ее тотчас же встретят немецкие силы. За ней по пятам будут следовать советские армии, которые в данный момент противостоят ее восточному, северному и западному фронтам у Сталинграда, тогда как западнее Дона противник сможет следовать за ней на юг и воспрепятствовать любым ее попыткам переправиться через реку на запад. Вероятнее всего, рано или поздно у армии не останется иного выбора, как только остановиться и вступить в бой в степи без достаточного снабжения боеприпасами, горючим и продовольствием! Отдельные части, например танковые, смогут спастись, но судьба армии в целом будет предрешена. Освободятся советские силы, до той поры связанные ею, и это, в свою очередь, скорее всего, приведет к разгрому всего южного крыла немецкого фронта – включая группу армий «А», все еще находившуюся на Кавказе.

Как в интересах 6-й армии, так и положения на южном крыле в целом наша цель должна состоять в том, чтобы вывести армию из котла невредимой и боеспособной. Это могло быть сделано, если бы Верховное командование предоставило 6-й армии свободу действий сразу же, как только обозначилась возможность ее окружения. Теперь же, казалось, момент, когда армия могла освободиться и сохранить боеспособность без внешней помощи деблокировочных сил, упущен.

С другой стороны, можно было предположить, что после выступления двух деблокировочных групп положение 6-й армии в оперативном смысле значительно улучшится, даже если не для первого прорыва. Как только противник, наступающий западнее Дона, будет скован другими немецкими силами, 6-й армии, по крайней мере, не придется вести бои с этими конкретными войсками противника. Если же одновременно с наступлением 6-й армии другая деблокировочная группа нанесла бы удар в тыл советского фронта окружения восточнее Дона, то противник был бы вынужден ослабить его и тем самым облегчить окруженной армии первый прорыв.

В то же время нужно было отдавать себе отчет в том, что всякая задержка увеличивает опасность, поскольку дает противнику время укрепить свой фронт окружения. На этот риск можно было пойти только при условии, что Верховное командование гарантирует снабжение 6-й армии с воздуха в течение того времени, которое понадобится на ее освобождение.

Таковы были предпосылки к тому, чтобы не прибегать к отчаянному решению об изолированном прорыве 6-й армии, но ждать новых возможностей. Они должны были представиться, как только смогут вступить в действие деблокирующие группы.

В свете вышесказанного я по телефону сообщил начальнику Генерального штаба сухопутных сил следующее мнение командования группы армий.

Прорыв 6-й армии на юго-запад, вероятно, все еще возможен. Ее дальнейшее пребывание под Сталинградом представляет огромный риск ввиду недостатка боеприпасов и горючего.

Тем не менее, поскольку, как мы полагаем, наиболее благоприятная возможность для независимого прорыва уже упущена, в настоящее время предпочтительнее ждать, пока планируемые деблокировочные группы не выступят на помощь армии – при условии, что армия сможет рассчитывать на снабжение воздушным путем. Этот последний фактор, подчеркивали мы, имеет абсолютно решающую важность.

Операция по освобождению армии могла быть начата теми силами, которые должны были прибыть в начале декабря. Однако для достижения успеха потребуются непрерывные подкрепления, поскольку противник также будет вбрасывать крупные силы со своей стороны.

Изолированный прорыв 6-й армии еще может стать необходимым, если сильное давление противника помешает нам развернуть новые силы.

Необходимым условием того, чтобы пойти на риск отказа от немедленного прорыва из-под Сталинграда, был ежедневный подвоз по воздуху 6-й армии 400 тонн снабжения.

В этом разговоре я совершенно ясно выразился в том духе, что если не будет обеспечен подвоз снабжения, то нельзя рисковать дальнейшим, хотя бы и временным, оставлением 6-й армии в ее теперешнем положении.

Любой, кто был свидетелем последовавшей сталинградской трагедии – ослиного упрямства Гитлера, желавшего удержать город, сознательно отказав ОКХ воспользоваться последней возможностью (о чем будет подробнее сказано ниже), задержек при сосредоточении деблокирующей группы 4-й танковой армии и советского прорыва на фронте итальянской армии, который лишил группу Холлидта возможности предпринять какие-либо меры для деблокирования Сталинграда, – придет к выводу, что вернее было настаивать на немедленном прорыве 6-й армии.

Справедливо предположить, что по крайней мере отдельные части осажденной армии смогли бы пробиться к остаткам 4-й танковой армии – наверняка танковые соединения и, вероятно, несколько пехотных батальонов.

С другой стороны, едва ли армия сохранила бы боеспособность как целое соединение. Обстановка приняла слишком угрожающий оборот уже к первому моменту, когда можно было предпринять попытку прорыва.

Однако, в то время как деблокированные части 6-й армии могли бы соединиться с 4-й танковой армией, все блокирующие силы противника были бы освобождены. При этом, по всей вероятности, судьба всего южного крыла немецкого Восточного фронта, включая группу армий «А», была бы решена.

Тем не менее я хотел бы подчеркнуть, что последнее соображение не играло никакой роли в оценке наших возможностей на 24 ноября. Отнюдь не желая жертвовать 6-й армией ради сохранения южного крыла, мы надеялись, что она получит больше шансов на спасение, если будет действовать во взаимодействии с двумя группами, назначенными для ее освобождения, чем при попытке прорваться собственными силами – в данный, запоздалый момент.

Мной и моим штабом двигала надежда вывести из окружения не только обломки, но целую, по-прежнему боеспособную армию.

Поэтому в тот день мы воздержались от того, чтобы окончательно потребовать от Гитлера немедленного прорыва 6-й армии или отдать приказ на свой страх и риск. К этому можно прибавить, что генерал Паулюс, вставший перед дилеммой, подчиниться ли Гитлеру или штабу своей группы армий, едва ли смог бы решиться на последнее.

Что касается остального, нам было совершенно ясно, что, даже если деблокирующие группы смогут пробиться к 6-й армии, она не сможет и дальше оставаться под Сталинградом. Необходимо было обеспечить ей возможность сохранения максимальной боеспособности до того момента. Это было намного вероятнее в районе Сталинграда – при условии достаточного подвоза снабжения воздушным путем, – чем если бы армия завязла в степи при попытке выйти из окружения.

Однако критерий освобождения 6-й армии таким способом носил двойственный характер.

Во-первых, сможет ли авиация обеспечить насущные потребности армии? Во-вторых, сможет ли Верховное командование предоставить дополнительные деблокировочные силы – а если сможет, то захочет ли? Оба вопроса были ясно высказаны в нашем обращении ОКХ. Только Гитлер, обладавший в качестве главнокомандующего вооруженными силами властью над всеми войсками сухопутной армии и военно-воздушного флота на всех театрах военных действий, имел возможность судить о перспективах и принять необходимые решения. Если бы его решение было утвердительным, то мы бы имели все основания отсрочить такой отчаянный шаг, как изолированный прорыв 6-й армии, и оставить ее под Сталинградом.