12. Сталинградская трагедия
Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли.
Битва за Сталинград по вполне понятным причинам рассматривается Советским Союзом как переломная в ходе войны. Британцы приписывают то же значение битве за Англию. Американцы склонны относить окончательный успех союзников на счет своего вступления в военные действия.
Также и в Германии многие вынужденно считают Сталинградскую битву решающим сражением Второй мировой войны.
По сути дела, то или иное отдельное событие не может считаться решающим. Исход войны зависел от совокупности факторов, самым значительным из которых, вероятно, тот, что вследствие политики и стратегии Гитлера Германия в конечном итоге оказалась безнадежно слабее своих противников.
Положение на южном крыле Восточного фронта в конце ноября 1942 г.: борьба за освобождение 6-й армии
Конечно, Сталинград явился поворотным пунктом в том смысле, что вал немецкого наступления разбился на Волге, чтобы откатиться назад, как волны отлива. Но сколь бы тяжела ни была утрата 6-й армии, она еще не означала, что война на Востоке – и тем самым война в целом – безвозвратно проиграна. Все еще были основания полагать, что нам удалось бы выйти из тупика, если бы немецкая политика и военное руководство изменились.
Дорога на Сталинград
Причина разгрома 6-й армии, очевидно, заключается в том, что Гитлер – безусловно, в первую очередь из соображений престижа – отказался добровольно оставить город.
Однако то обстоятельство, что 6-я армия могла вообще оказаться в таком положении, объясняется оперативными ошибками, еще раньше допущенными Верховным командованием при подготовке и осуществлении наступления 1942 года, главным образом на его последних этапах.
Незавидное положение, в котором вследствие этих ошибок оказалось южное крыло немецких сил поздней осенью 1942 года, будет рассматриваться в главе о зимней кампании 1942/43 года. Здесь я намерен лишь прояснить некоторые моменты, обусловившие судьбу 6-й армии.
Благодаря тому, что при определении своих стратегических целей Гитлер руководствовался прежде всего нуждами военной экономики, немецкое наступление 1942 года разошлось в двух разных направлениях – Кавказском и Сталинградском. Поэтому, когда немецкое наступление остановилось, возник фронт, для удержания которого немецкая сторона не располагала достаточными силами. В довершение всего фронт не имел стратегических резервов, а Верховное командование рассредоточило 11-ю армию во всех мыслимых направлениях сразу же после того, как она освободилась в Крыму.
Группа армий «А» – фронтом на юг – стояла на севере Кавказа между Черным морем и Каспием. Группа армий «Б» удерживала фронт, обращенный на восток и северо-восток, начинавшийся от Волги южнее Сталинграда, поворачивавший назад севернее города, подходя к среднему течению Дона, и продолжался вдоль реки до пункта севернее Воронежа. Обе группы армий не обладали достаточными силами, чтобы удерживать столь протяженные фронты, особенно если учесть, что, несмотря на тяжелые потери, южное крыло противника смогло избежать уничтожения и отнюдь не было разбито. Помимо этого, враг располагал мощными стратегическими резервами на других участках, а также в глубоком тылу. И наконец, между обеими группами армий в калмыцких степях зиял разрыв шириной 300 километров, который охраняли лишь совершенно недостаточные силы одной дивизии (16-й моторизованной), стоявшей у Элисты.
Попытка удержать этот излишне растянутый фронт в течение длительного времени представляла собой первую ошибку, которая в дальнейшем поставила 6-ю армию в безнадежное положение в конце ноября 1942 года.
Вторая, и еще более губительная ошибка заключалась в том, что Гитлер заставил группу армий «Б» связать свою главную ударную силу – 4-ю танковую армию и 6-ю армию – в боях под Сталинградом и в самом городе. Между тем задача прикрытия глубокого северного фланга этой группы на Дону была возложена на 3-ю румынскую армию, одну итальянскую и одну венгерскую армии, а на воронежском участке на слабую 2-ю немецкую армию. Гитлер должен был знать, что даже за Доном союзные армии не способны противостоять энергичным наступательным действиям Советов. То же верно и в отношении 4-й румынской армии, которой было поручено обеспечение открытого правого фланга 4-й танковой армии.
После того как первый штурм привел к достижению частичного успеха, попытка получить господство над Волгой, овладев Сталинградом в ходе хорошо подготовленной операции, в лучшем случае была допустима лишь в течение короткого времени. Но, оставляя главные силы группы армий под Сталинградом на несколько недель при недостаточно защищенных флангах, командование допустило роковую ошибку. Тем самым мы фактически сами отдали инициативу в руки противника, отказавшись от нее на всем южном крыле, и прямо-таки пригласили его окружить 6-ю армию.
Третья ошибка состояла в том, что на южном крыле немецких сил сложился в высшей степени несообразный порядок подчиненности.
Группа армий «А» вообще не имела собственного командующего. Ею командовал Гитлер, так сказать, по совместительству.
В подчинении группы армий «Б» находилось не менее семи армий, включая четыре армии союзников. Ни один штаб группы армий не в состоянии управлять более чем пятью армиями, а когда большинство из них союзные, задача становится просто непосильной. Штаб группы армий «Б» разумно разместился в Старобельске, позади фронта обороны на Дону, чтобы лучше наблюдать за союзными армиями. Однако такой выбор местоположения вынуждал штаб находиться на чрезмерно большом расстоянии от правого фланга своего участка. Сюда же можно отнести и то, что частым вмешательством в ведение операций Гитлер в большой степени отстранил штаб группы армий от руководства 6-й армией.
Верно, что ОКХ учло эти трудности с руководством и подготовило план формирования новой группы армий «Дон» во главе с маршалом Антонеску. Однако новый штаб еще не был создан, так как Гитлер сначала хотел дождаться падения Сталинграда. То, что ОКХ не использовало румынского маршала, стало серьезной ошибкой. Конечно, его полководческие таланты еще не были испытаны, но он, безусловно, был хорошим солдатом. Во всяком случае, его присутствие придало бы больший вес нашим требованиям о выделении дополнительных сил для защиты флангов Сталинградского фронта. Ведь он был главой государства и союзником, с которым Гитлер был бы вынужден считаться больше, чем с немецкими командующими группами армий и армиями. Прежде всего, личность Антонеску способствовала бы укреплению духа старших румынских командиров, которые уважали этого человека не меньше, чем русских.
Как ясно следует из того взволнованного письма, которое он написал мне после моего вступления в должность командующего, маршал неоднократно привлекал внимание к опасному положению фронта в целом и 3-й румынской армии в частности. Однако, пока он не занимал ответственного поста на фронте, его замечания не могли иметь того веса, который они имели бы, если бы исходили от главы государства, одновременно несущего ответственность за находящийся под угрозой участок. Несомненно, что и группа армий «Б», и 6-я армия позаботились о том, чтобы предупредить командование о готовившемся крупном наступлении противника на прикрывающие фронты по обе стороны от Сталинграда.
Наконец, нужно упомянуть еще один факт, имевший серьезные последствия для 6-й армии и всего южного крыла Восточного фронта. Вся группа армий «А», а также 4-я танковая и 6-я армии, 3-я и 4-я румынские армии и итальянская армия опирались на единственную переправу через Днепр – железнодорожный мост в Днепропетровске. Ремонт железнодорожного моста в Запорожье и транспортных магистралей, ведущих через Украину до Крыма через Николаев и Херсон и оттуда через Керченский пролив, либо был приостановлен, либо еще не закончился. Также не существовало удовлетворительной связи между северной и южной частями немецкого фронта. Поэтому в вопросе подвоза новых войск или быстрой переброски сил за линией фронта немецкое Верховное командование постоянно находилось в невыгодном положении по сравнению с противником, располагавшим гораздо более эффективными коммуникациями во всех направлениях.
Всякий высший военачальник вынужден идти на риск, если хочет добиться успеха. Однако риск, на который пошло Верховное командование поздней осенью 1942 года, ни в коей мере не должен был состоять в том, чтобы на долгое время связать самые боеспособные силы группы армий «Б» под Сталинградом и одновременно удовольствоваться оставлением Донского фронта под прикрытием столь слабой защиты. В оправдание Верховного командования можно привести лишь тот довод, что оно не было готово к такому сокрушительному поражению союзных армий, какое случилось впоследствии. Но ведь румыны, по-прежнему наши лучшие союзники, сражались именно так, как показывал наш опыт в Крыму. Однако всякие иллюзии относительно боеспособности итальянцев, конечно, были совершенно непростительны.
Риск, на который должно было бы пойти немецкое командование, состоял в том, чтобы вернуться к маневренным операциям между Кавказом и средним Доном, своевременно использовав преимущества большой донской излучины, с целью не дать противнику перехватить инициативу. Но замена одного риска другим не соответствовала образу мыслей Гитлера. Не сумев принять соответствующие меры после того, как наступление захлебнулось, не принеся никаких определенных результатов, он собственными руками подготовил почву для сталинградской трагедии!
