Советская собственность и рейх

Кардинальный вопрос, кто и чем будет владеть в будущем на Востоке, породил проблемы, которые требуют отдельного исследования. Следующий обзор имеет целью всего лишь наметить некоторые подходы и области конфликта интересов.

Среди проблем были несколько наиболее важных. Во-первых, необходимость определения статуса советской собственности, которая включала в себя промышленность, природные ресурсы, транспорт, торговлю и предприятия общественного пользования. Во-вторых, осуществление контроля и арбитража над различными немецкими ведомствами, которые внедрились в экономику восточных территорий, то есть стали частью самого государства, в качестве владельцев и управляющих; государственными корпорациями, немецкими концернами, как частными, так и армейскими и СС. И в-третьих, вопрос определения прав собственности местного населения.

Даже не принимая во внимание специфику военного времени, любое решение этих проблем представляло большую сложность. Решение задачи обеспечения бесперебойного управления государством экономикой требовало создания новой централизованной бюрократии и обращения к частной инициативе и чувству собственника, что давало возможность развернуть пропагандистскую деятельность. Для того чтобы появились частные предприятия в промышленности, был необходим класс квалифицированных менеджеров и чиновников и, конечно, требовались новые капитальные вложения. Любая попытка вернуть собственность прежним владельцам была обречена на противостояние крупных групп населения, и, более того, оставался нерешенным вопрос, как следует распорядиться материальными ценностями, образовавшимися на бывших частных предприятиях после советской национализации в период советской власти.

Как и в сельском хозяйстве, вопрос возвращения собственности местному населению едва ли рассматривался в Берлине, когда началось вторжение. В спорах о дальнейшей судьбе собственности коренное население было поставлено в положение едва ли не последнего претендента. Сначала Розенберг провозгласил основным принципом, а затем Бройтигам представил его в качестве квазиюридического аргумента, что оккупационная власть согласно международному законодательству имеет право «распоряжаться» государственной собственностью, которую она захватила. В свете этого решения было официально принято понятие «особой собственности» [Sonderver-mogen], в которую включалась «вся собственность СССР, всех его государств, общественных объединений и трестов», которая была конфискована по приказу военного командования. Рейхскомиссары под управлением министерства оккупированных восточных территорий имели право решать, кому отходит собственность в каждом конкретном случае, консультируясь с управлением четырехлетнего плана развития, когда вносились какие-либо важные изменения. Претенденты на собственность были немцами; к ним не принадлежали русские – в этом была суть проводимой политики.

Нацистское руководство не дало ясный ответ на простой вопрос даже в самом рейхе: чему отдать предпочтение – государственным или частным предприятиям. Государственный контроль был непременным условием тоталитарной экономики. И все же государственные и частные предприятия существовали бок о бок в нацистской Германии. Внутри самой партии были два совершенно разных подхода, которые отчасти находили выражение в спорах о реприватизации на Востоке. Существовало «революционное» крыло сторонников антикапитализма и этатизма, которому противостояли представители немецкого бизнеса, защищавшие интересы частных собственников. Такие предприятия, как химический концерн «И.Г. Фарбениндустри», были, естественно, заинтересованы в расширении своего влияния на Восток, в приобретении новых источников сырья и дешевой рабочей силы, в завоевании новых рынков. В то же время нацисты ревниво относились к любым посягательствам на свою власть, рассматривая частный бизнес как откровенное вмешательство в дела государства с целью обогащения «за счет жертв, приносимых во имя Германии».

В Берлине месяцами шло обсуждение альтернативных планов, пока им не был подведен окончательный итог в исследовании, проведенном Трудовым фронтом Р. Лея, в котором содержались следующие заключения.

Осуществляемая частными капиталистическими компаниями в квазимонопольных условиях колониальная эксплуатация приведет, во-первых, к несправедливому распределению доходов среди представителей господствующей нации. Во-вторых, возможно возродить частные предприятия на Востоке при сохранении действенного немецкого контроля при помощи зарплат и регулирования цен. На практике это положение выполнить было очень сложно. В-третьих, частная собственность допускалась в некоторых отраслях экономики, таких как кустарный промысел и сельское хозяйство. В любом случае Германии придется осуществлять строгий контроль над внешней торговлей и поддерживать покупательную способность населения на низком уровне при помощи налогообложения, с тем чтобы рейх мог покупать дополнительные продукты. В-четвертых, вместо того чтобы уступать инициативу частным немецким компаниям, государство должно взять в свои руки эксплуатацию ресурсов колонии, став монополистом в некоторых основных отраслях. Местная рабочая сила получит то вознаграждение, которое сочтет нужным предоставить ей германский рейх, вся же местная продукция предназначалась для немецкого народа, цены на которую должны устанавливаться в силу экономической и политической целесообразности.

Иной подход был у Бройтигама, который занимался вопросами реприватизации в министерстве Розенберга. Как и многие официальные представители, которые делали публичные заявления по данной теме, он начал с утверждения, что «в принципе» национал-социализм поддерживает частное предпринимательство. С другой стороны, утверждал он, вспоминая советскую национализацию, оно было невозможно по политическим, административным и экономическим причинам. Новый порядок должен, вполне очевидно, соответствовать «немецким интересам»; реприватизация оставалась конечной целью, но ее проведение следовало приостановить или проводить медленно. Соответственно директивам необходимо было проводить «преобразования постепенно, шаг за шагом». Дополнительными аргументами для временной приостановки реприватизации были планы предоставления собственности в первую очередь немецким военнослужащим на Востоке в качестве вознаграждения, а также нехватка управляющих и чиновников.

Со временем немцы создали различные системы контроля. На такие товары, как соль и сахар, а впоследствии табак и алкоголь, была установлена государственная монополия. Цель этого мероприятия была проста – необходимость получать дополнительные доходы. Более важным решением было создание особой трастовой компании, в ведении которой находились вопросы, касавшиеся государственной собственности и экономической политики на Востоке. Рейх, получив бывшую советскую собственность, создал правительственные корпорации – известные вначале как «монопольные компании», позднее переименованные в Восточные компании, – которые выступали в качестве «доверенного лица» бывшей советской администрации. Эти компании, которым была предоставлена монополия на определенную отрасль экономики, финансировались государством, но действовали при активном участии немецкого частного бизнеса. Эти трастовые компании рассматривались как переходный этап, для которого было характерно взаимодействие государства и частных предприятий: первое занималось разработкой экономической политики, а вторые – проведением ее в жизнь.

Новые компании, которые росли словно грибы, можно сгруппировать следующим образом: 1) компании, которые производили товары и занимались их поставкой другим агентствам, таким как корпорация по торговле сырьем [Rohstoff-handelgesellschaft]; такие организации были не только на оккупированном Востоке; 2) промышленные и горнорудные предприятия, включая три колосса: ВНО [Berg- und Huttenwerk G.m.b.H.] – в горнорудной промышленности; Kontinentale Oel A.G. – в нефтяной и компания Ostfaser по производству шерстяного волокна; 3) торговые компании, такие как ZHO в сельском хозяйстве и такая же в деревообработке; 4) компании, подобные Chemie-Ost и Superphosphat-Ost.

В дополнение к вышеупомянутым формам организации деловой активности еще одна, уже третья, форма могла способствовать еще большему участию немецких предпринимателей. О ней уже говорилось вскользь в декрете Геринга об учреждении компаний на Востоке. Первоначально планировалось учредить только несколько правительственных корпораций; «во всем остальном для соблюдения немецких интересов в переходный период будет достаточно и того, если наиболее важными отраслями промышленности и торговли будут управлять немецкие фирмы, выступающие в роли доверенных лиц». Однако в отличие от правительственных корпораций, в большом количестве появлявшихся в первые месяцы войны, частных фирм было немного. Когда планы армейского командования в середине 1942 г. потребовали более быстрого восстановления тяжелой и горнорудной промышленности Востока, большим корпорациям начали предлагать становиться спонсорами советских предприятий для проведения их эффективной реконструкции в наиболее сжатые сроки. В случае согласия этим немецким фирмам было обещано «соответствующее вознаграждение». Экономический штаб «Ост» заявил: «Даже если окончательное признание прав частной собственности компаний, работающих на Востоке, еще и не произошло, можно дать твердые гарантии, что будет отдано должное их усилиям и приняты во внимание их материальные расходы».

Крупные фирмы, тесно сотрудничавшие с картелями и холдинговыми компаниями, которые имели своих представителей в верхнем эшелоне немецкой экономики, брали во временное управление предприятия Востока. Осенью 1942 г. Крупп получил завод «Азовсталь» в Мариуполе и еще несколько заводов в Днепропетровске. Синдикат Германа Геринга завладел огромными сталелитейными заводами в Запорожье и заводами в Кривом Роге. Другие предприятия отошли концернам Маннесмана и Флика. Немецким горнодобывающим и сталелитейным компаниям был также передан ряд шахт.

Таким образом, крупные предприниматели обрели возможность для непосредственного проникновения на Восток. Но помимо этого он сыграл несравненно более важную роль. Среди директоров новых восточных компаний, как и в управлении четырехлетнего плана, были люди, которые занимались предпринимательством и одновременно исполняли обязанности правительственных чиновников. Пауль Кернер был председателем административного совета компании ZHO. Ганс Керл, директор Заводов Герман Геринг и начальник планового отдела центрального управления экономического планирования, стал председателем правления компании «Ост-фазер»; Плейгер, Кепплер и другие работники управления по четырехлетнему плану, привлеченные из частного бизнеса, получили ключевые посты в новой трастовой системе. Другие капитаны немецкой индустрии заняли места в правительственных агентствах в ожидании взаимовыгодных преференций. Густав Шлоттерер, начальник отделов промышленности и торговли в министерстве Розенберга и экономическом штабе «Ост», был директором концерна Флика. Множество мелких чиновников и управляющих пришли из различных компаний Рура и Силезии. Этот процесс рекрутирования новых кадров, повлиявший на экономическую политику, как утверждалось, был неизбежен, если рейх действительно намеревался создать значительный корпус опытных администраторов для экономической эксплуатации Востока. Даже когда эти чиновники не имели особых поручений от своих компаний в Германии, они были представителями интересов крупных немецких предпринимателей.