Конец политики

Когда нервный центр «левиафана» был разрушен и умерщвлен, деспотическая удавка сначала ослабла, а затем и вовсе соскользнула. В безумной истеричной схватке за выживание или самоубийство о «восточной политике» почти забыли. Политическая война, национальный вопрос, экономическое и военное использование жителей Востока – вокруг которых велось так много споров и ломалось столько копий – теперь казались совершенно бессмысленными. Представители каждого мнения покинули историческую сцену, дабы искать избавления в капитуляции, смерти или анонимности.

Темнеющее небо «восточной политики» на короткое время осветила последняя вспышка. Чтобы выполнить условия союзников по вступлению в ООН, 22 февраля 1945 г. Турция объявила войну Германии. Ранее, во время войны, Турция являлась самым сильным нейтральным сторонником «пронационалистской» линии. Некоторые эмигранты, работавшие в комитетах Розенберга, формально оставались турецкими гражданами. Но самое главное, вступление Турции в войну не могло не оказать разрушительного воздействия на моральный дух тюркских легионеров. Кавказские комитеты под руководством Кедии были вынуждены признаться Бергеру, что «…в связи с объявлением Турцией войны Германии в рядах тюркских и кавказских добровольцев, которые несомненно симпатизируют Турции, сложилась определенная напряженность… В пропагандистских целях этот вопрос должен представляться таким образом, чтобы отныне говорить, что Турция всегда была дружественна рейху, сохраняя свой нейтралитет до последнего, и объявила войну лишь под давлением союзников».

Подобные пропагандистские формулировки были пустыми и лживыми. Чего действительно хотели комитеты, так это официального признания их рейхом, дабы компенсировать «потерю» Турции и обойти досадную проблему гражданства. На этот раз атмосфера оказалась более благоприятной, чем прежде; тем, кто когда-то возражал, уже было все равно. В середине марта Розенберг решил приступить к процессу «признания» своих национальных комитетов. Именно тогда, когда западные союзники были готовы пересечь Рейн для последнего броска к сердцу Германии, Розенберг вызвал к себе глав комитетов. 12 марта Шандрук был признан единственным представителем украинского народа, а через пять дней четыре кавказских комитета, а также комитет крымских татар (куда входили и тюрки) получили официальное признание рейхсминистра от имени германского правительства. Не существует доказательств тому, что на это официальное «признание» Розенберг получил согласие других германских государственных органов. Для трех коллаборационистских прибалтийских комитетов подготовили аналогичные декларации, но, по-видимому, они так и не были обнародованы.

Этот нелепый жест – «признание» правительства, которое вот-вот должно было капитулировать, игра на публику, которая даже не смотрела на него, посмертная попытка творить историю на бумаге – был источником удовлетворения для самолюбия как Розенберга, так и его новых партнеров и средством обеспечения последних псевдодипломатическими документами, дабы, обладая относительным иммунитетом, отбыть в Баварию, Северную Италию или Швейцарию. Кажется, это были последние «государственные документы», выданные министерством оккупированных восточных территорий.

Использование советских перебежчиков в пропаганде подошло к концу. Политические группировки власовцев и сепаратистов покинули Берлин и рассеялись. С отступлением вермахта и оставлением им лагерей и фабрик советские военнопленные и занятые на принудительных работах «остарбайтеры» попали в руки союзников – если только немецкая охрана не расстреляла тех, кто не хотел или не мог проделать последний долгий марш вглубь страны, подальше от фронта. В других случаях «остарбайтеры» были брошены охранниками на произвол судьбы и, таким образом, получали свободу. В некоторых случаях подразделения и части КОНР освобождали заключенных и рабочих после того, как их охранники попрятались в ожидании появления союзников. Хаос царил полнейший; количество вариантов бесконечно.

Всем, что осталось от множества нитей восточных клубков, оказались формирования, находившиеся на службе вооруженных сил Германии. Их использование являлось уже не политической проблемой, а лишь вопросом военной тактики. Превратности войны и военной организации разбросали их по всему континенту. Кавказские, калмыцкие и татарские части осели в Северной Италии, прежде всего для борьбы с местными партизанами. Неподалеку от них 162-я (тюркская) пехотная дивизия, новая украинская бригада и 30-я пехотная дивизия войск СС (сформированная в основном из белорусской бригады «Зиглинг») были предназначены для боевых действий в Италии. Казачьи дивизии сражались с людьми Тито в Югославии, стремясь прорваться на север, в направлении Австрии. Татарские и тюркские части СС были переформированы в два новых корпуса: один, Восточно-тюркский, состоял из туркестанского, идель-уральского и крымского контингентов; другой, Кавказский (2400 человек), – из четырех основных кавказских боевых групп (грузинской, армянской, азербайджанской, северокавказской). Наконец, силы КОНР и разбросанные восточные батальоны составляли резерв, который немецкое командование планировало бросить в бой там, где это было более всего необходимо. Однако их фактическая ценность для военных усилий Германии в лучшем случае оказалась незначительной.

Кавказское добровольческое соединение СС было введено в строй в декабре 1944 г. В том, что касается усиления влияния СС, интересно отметить, что 14-я дивизия СС являлась бывшей дивизией СС «Галичина» (переформированной после ее разгрома в июле 1944 г.); 15-я и 19-я дивизии СС были латышскими; 20-я эстонской; 29-й стала дивизия Каминского; 30-й дивизией СС – бригада «Зиглинг»; две казачьи дивизии объединили в XV кавалерийский корпус СС.

Часто рассказывают драматическую историю последних недель войны. Гитлер, Борман и Геббельс оставались в Берлине до конца, в то время как Гиммлер и Геринг своим внезапным, отчаянным порывом ради спасения бросили вызов власти фюрера. Между тем власовскому движению, как последнему важнейшему политическому и военному ядру бывших советских граждан, еще предстояло исполнить свой зрелищный танец смерти. 2 марта 1945 г. 1-й власовской дивизии [она же 600-я пехотная дивизия верхмахта] было приказано отправиться на Восточный фронт, дабы помочь остановить стремительное наступление Советов к Одеру. Ее командир Сергей Буняченко, осознавая самоубийственную бесперспективность подобного дела и все больше раздражаясь на немцев, отказался подчиниться, пока приказ – в качестве главнокомандующего – не отдал сам Власов, а не вермахт. С одобрения Власова дивизия начала выдвигаться на фронт, но на то, чтобы попасть на передовую, ушла большая часть месяца. 8 апреля дивизии было приказано вступить в бой, но Буняченко снова отказался подчиниться приказу, пока не получил одобрение Власова. После дня ничтожных боевых действий командир дивизии неожиданно приказал своим мрачным и испуганным бойцам отступить, покинуть германский фронт и через Саксонию двигаться на юг, в направлении Австрии и Чехословакии. Пока немцы и командование КОНР обвиняли друг друга в вероломстве, 1-я дивизия РОА Власова и всевозможные связанные с ней другие власовские подразделения отказывались подчиняться вермахту, хотя пока еще не определились со своими дальнейшими действиями. К концу апреля Буняченко с более чем 20 тысячами человек перебрался на территорию Чехии, все еще удерживаемую немцами, и в резких тонах снова отказался подчиняться лично посетившему штаб дивизии генерал-полковнику Шёрнеру, командующему группой армий «Центр».

Это движение на юг отразило фантастический план, возникший в последние недели войны. В соответствии с ним «армия» КОНР (дополненная военнопленными и «остарбайтерами», которые, когда немецкому контролю пришел конец, стихийно присоединились к ней) должна была вывести и сконцентрировать свои небольшие силы где-нибудь на юге – в Альпах, Тироле, Чехословакии или на Балканском полуострове – вместе с казачьим корпусом и, возможно, с другими формированиями – такими, как четники Драголюба (Дража) Михайловича (1893–1946, расстрелян).

Проблема взаимоотношений между казаками и КОНР продолжала досаждать немцам и русским до последних дней войны. Слишком неблагодарным делом было расхлебывать чрезвычайно сложную фракционную борьбу среди казаков – родовую, про- и антинацистскую, про- и антирусскую, панказачью и сепаратистскую. В то время как старый пронацистский генерал Петр Краснов, возглавлявший казачье представительство в Берлине, обвинял Власова в «продаже России евреям» и в том, что он остался «в глубине души большевиком», большинство так называемых казачьих войск приняло руководство КОНР. Даже немецкий командир казаков фон Паннвиц сообщил, что, несмотря на то что его войска лелеяли собственные традиции, о политическом сепаратизме они не помышляли и около 95 процентов казаков считали Власова своим лидером. С другой стороны, формальное слияние казачьего личного состава с КОНР и переход казачьих войск под командование Власова затянулись на несколько месяцев. Кульминационный момент наступил, когда лидеры одной фракции генералы Науменко и Доманов (ранее присягнувшие Гитлеру) 22 марта 1945 г. признали командование Власова над собой и своими людьми – шаг, достигнутый отчасти по настоянию генерал-губернатора Истрии обергруппенфюрера СС Глобочника. В то время как некоторые казачьи офицеры держались до конца, к окончанию войны интеграция корпуса в КОНР теоретически была достигнута, хотя на практике она оказалась довольно незначительной.

Этот утопический проект являлся отражением атмосферы отчаяния, а также трений между немцами и власовцами и стремления последних избежать выдачи Москве.

И вот наступила развязка драмы – возвращение в Прагу. Когда чехи подняли восстание, чтобы стряхнуть шесть лет немецкой оккупации, они обратились к силам КОНР, дислоцированным около 50 км от Праги, чтобы те присоединились к ним. Сам Власов, по-видимому «не желая предавать во второй раз», был весьма удручен и, вероятно, пьян до потери сознания. Тем не менее он предоставил Буняченко карт-бланш – действовать по своему усмотрению и как ему велит совесть. 7 мая 1945 г., когда переговоры о капитуляции между немцами и союзниками были близки к завершению, прежние «унтерменши» в порыве столь долго подавляемой обиды и надежды с боем прорваться от измены к свободе присоединились к чешским патриотам, чтобы изгнать из Праги эсэсовцев. Американские войска остановились к западу от столицы, а когда с Востока подошла Красная армия, оказавшиеся в затруднительном положении чехи теперь попросили людей Буняченко покинуть город, который те помогали освободить. Сезон охоты на власовцев должен был вот-вот открыться.

В этих последних безумных маневрах немецкое политическое руководство более не участвовало. Военные просто стремились удержать войска КОНР на немецкой стороне, а когда это оказалось невозможным, хотя бы добиться их нейтралитета. В ОКВ и ОКХ никто толком не знал, где находятся власовские дивизии и на чьей они стороне. Восточная политика оказалась не убитой или уничтоженной одним махом. Она с треском провалилась. 7 мая немецкое правительство адмирала Дёница, обосновавшееся во Фленсбурге, подписало [в Реймсе] акт о безоговорочной капитуляции. Со стороны держав-победителей сразу же началась облава на немцев и коллаборационистов. Предположительно, в ответ на запрос плохо информированных союзников, третий рейх составил свой последний отчет по Востоку, формально изданный ОКВ через две недели после капитуляции за подписью Йодля:

Формирования русских добровольцев:

599-я пехотная бригада, около 13 тысяч человек, на марше из Дании на юг;

600-я пехотная дивизия (она же 1-я дивизия власовской РОА), около 12 тысяч человек, по последним сообщениям, находилась в Богемии (Чехии) и Моравии;

650-я русская пехотная дивизия (она же 2-я дивизия власовской РОА), около 18 тысяч человек, по последним сообщениям, находилась на марше из Мюнзингена в район Линца (Австрия).

Спустя долгое время после того, как многие из них повернули против немцев и оказались арестованы или интернированы союзниками, эти русские соединения перечислялись ОКБ, которое наивно добавляло: «По составу и численности других восточных подразделений (батальонов и рот) доступных данных не имеется. Было предложено вызвать с юга во Фленсбург майора Волкела, начальника Генерального штаба добровольческих формирований, в качестве эксперта по данным вопросам».

Последнее официальное заявление по Востоку выдавало такое же отсутствие понимания реалий, что и четыре года назад. Вместо завоевания Востока и, если уж на то пошло, Запада, «тысячелетний рейх» сам стал жертвой. Над германской столицей развевался советский флаг. Над головой Барбароссы сомкнулись волны.