Ойтрих, 28 апреля 1945 года

Фактор неожиданности сделал свое дело, и наступление прошло удачно. Ральбиц был взят, и мои самоходки заняли позиции на его восточной окраине для обеспечения охранения. Однако командир боевой группы на этом не успокоился.

– Надо ковать железо, пока оно горячо, господа, – заявил он. – Наша боевая группа продвинулась значительно дальше, чем соседи из дивизии «Бранденбург». Если сейчас повернуть на восток и взять Ойтрих, то русские окажутся в мешке. И чем быстрее мы это сделаем, тем больше шансов на успех. Возможно, нам удастся продвинуться до Кенигсварты.

Однако понадобилось несколько часов, прежде чем боевая группа подготовилась к наступлению. Пехота еще не оправилась от недавно перенесенных тягот, была истощена и просто без задних ног. Воспользовавшись возникшей паузой, мы решили поговорить с местными жителями.

– Да, ну и показали вы этим детинам, где раки зимуют! От них и мокрого места не осталось! – с явным берлинским акцентом восхищался пожилой мужчина, который никак не хотел прерывать свое повествование о пережитом.

– Неужели вы все из Берлина? – удивился обер-ефрейтор Карл Оссиг.

– Нет, конечно нет, – отозвалась какая-то женщина. – Но в селе действительно много эвакуированных, мы же, местные жители, – венды. Вся эта область заселена вендами. Однако мы так же, как и берлинцы, счастливы оттого, что избавились от русских.

– А как здесь русские себя вели? – поинтересовался Оссиг.

– Поначалу ужасно, – дрожащим голосом заявил стоявший рядом старик. – Некоторые жители, которых они сочли за фашистов, были сразу же расстреляны. Позже их поведение стало получше, но мы из страха предпочитали из своих домов не выходить.

– Тебе-то они в любом случае ничего бы не сделали, – подала голос все та же женщина. – Если говорить объективно, то среди них было немало порядочных и дружественно настроенных людей. Один офицер даже избил своего солдата за то, что он хотел отнять у меня часы. Однако хотелось бы надеяться, что они никогда не вернутся.

Женщина на мгновение замолчала, а потом боязливо добавила:

– Вы же этого не допустите, правда?

Я тогда уже не был уверен в этом и потому предпочел промолчать, а затем, сгорая от стыда за то, что у меня не хватило мужества сказать женщине правду, и вовсе отвернулся.

Когда боевая группа наконец-то смогла двинуться вперед в направлении Ойтриха, начало уже смеркаться. На острие наступавших войск вновь шли штурмовые орудия, бронетранспортеры и два взвода моей второй роты. Остальные же самоходки были оставлены в Ральбице для обеспечения боевой группы с фланга.

Второй взвод, который к тому времени состоял уже всего из самоходок под номерами 221 и 223, шел непосредственно за бронетранспортерами, постоянно вызывавшими у обер-фельдфебеля Боргмана раздражение.

– Скоро рассвет, – ворчал он. – Подходящее время для атаки уже упущено, да к тому же нас слишком мало. Не надо было в Ральбице столько слоняться без дела. Это промедление будет стоить нам крови, ведь русские получили возможность подготовиться к нашему наступлению.

– Вы видите все в черном цвете, господин обер-фельдфебель! – заметил заряжающий Энгл ер. – Иваны слишком измотаны.

– Они были измотаны, – поправил его Оссиг. – Им хватило времени, чтобы набраться сил.

Наводчик замолчал, прислушался, а затем добавил:

– Слышите? Кажется, впереди началось!

Мы почти два километра ехали по лесу, который, на удивление, оказался не занятым противником. Однако, когда уже показалась его опушка, впереди нас раздались оглушительные выстрелы. Бронетранспортеры развернулись и помчались нам навстречу. Оказалось, что русские воздвигли мощный противотанковый рубеж, усилив его танками, и теперь внезапно открыли огонь, подбив оба штурмовых орудия и два БТР.

– Вот и зарыли наши таланты в землю, – печально произнес Боргман. – Русские танки вот-вот схватят нас за одно место, а здесь в лесу мы совершенно беспомощны!

– Не мелите чепухи, Боргман! – разозлился я. – Вот этого вы с Эльзнером и не допустите! Немедленно займите огневые позиции по обеим сторонам дороги при выезде из леса!

Когда Боргман получал внятные приказы, то начинал действовать очень четко. Вот и на этот раз позиция была занята практически в мгновение ока. Эльзнер тоже оказался на высоте. Все это было проделано весьма вовремя – буквально через пять минут после того, как мы заняли свои места, послышался лязг гусениц и появилось несколько Т-34. На таком близком расстоянии для наводчика самоходки Эльзнера унтер-офицера Менте с прицеливанием не было никаких проблем. Раздался выстрел – русский танк сразу же загорелся, а торжествующий Менте помахал рукой своему конкуренту наводчику боевой машины Боргмана обер-ефрейтору Оссигу. Другие же танки противника не стали рисковать и скрылись в населенном пункте.

Тогда я пошел к взводу лейтенанта Цитена, чьи самоходки стояли позади на лесной дороге, и приказал:

– Немедленно исчезните отсюда и найдите себе укрытие в лесу! Самоходки расположите так, чтобы их пушки были направлены на дорогу! Затем мы найдем более подходящие позиции на опушке и возьмем под прицел Ойтрих.

Самоходки стали пятиться в лес, но с такими длинными пушками никак не могли найти подходящего места для стрельбы. В этот момент появился майор Люке.

– Атака на Ойтрих в лоб невозможна, поэтому я с пехотой попытаюсь зайти с северной стороны и атаковать село оттуда. Там построенный русскими противотанковый рубеж им не поможет. Вы же попытайтесь отвлечь внимание Иванов отсюда, и как можно дольше.

В последовавшие за этим разговором часы выяснилось, что потеря штурмовых орудий и бронетранспортеров сильно сказалась на боевом духе мотопехоты – у солдат стали проявляться признаки трусости и пессимизма. Потребовалось чересчур много времени, чтобы они вновь собрались с силами и начали готовиться к атаке. Наконец пехотинцы по просеке побрели через лес в северном направлении.

Атака была предварена пятиминутной артподготовкой. Мы тоже, заранее тщательно разведав цели на окраине села, открыли по русским огонь осколочно-фугасными снарядами. Однако наша пехота возле населенного пункта залегла, а затем и вовсе отошла назад.

Вскоре с нами произошел один случай, о котором стоит упомянуть. Дорога, шедшая от леса к Ойтриху, перед самим селом разветвлялась – один проселок вел непосредственно к этому населенному пункту, а другой – к Науслицу. Внезапно там из-за выступа леса выскочил грузовик и на всех парах помчался к Ойтриху.

– Ребята! – воскликнул унтер-офицер Эльзнер. – Да ведь это – русский грузовик! И откуда он только взялся?

Наводчик Менте, отличавшийся быстротой реакции, немедленно поймал машину в оптический прицел и стал подкручивать рукоять точного наведения. Он уже нажал на спуск, как вдруг обнаружил, что это немецкий грузовик, и резко повернул ручку вверх. Снаряд буквально в миллиметре пролетел над автомобилем, и тот исчез между домами. Через несколько секунд грузовик появился снова и на полном ходу помчался в нашу сторону. Русские открыли по нему бешеный огонь, а наши две самоходки постарались своими выстрелами прикрыть его. Лавируя между двух огней, машина пронеслась по опушке леса аккурат между нашими самоходками и, проехав вглубь лесного массива, взвизгнув шинами, резко остановилась.

Позже причина происшествия выяснилась. Оказалось, что гауптфельдфебель Штраус, находясь в Кроствице, по радио получил распоряжение выслать машину с боеприпасами в боевую группу возле Ойтриха. Однако при расшифровке в текст радиограммы вкралась ошибка, и вместо «возле Ойтриха» получилось «в Ойтрихе». В путь отправился унтер-офицер Херредер, который быстро домчался до Науслица по дороге, шедшей через Хорку, а там по карте отыскал кратчайший путь в Ойтрих, памятуя слова Штрауса о том, что это срочно.

Ничего не подозревавший Херредер беспрепятственно проехал через лес и, неожиданно выбравшись на опушку, увидел перед собой в каких-то нескольких сотнях метров Ойтрих. Обрадовавшись, он направил машину прямо к населенному пункту, который вначале показался ему совершенно пустым. Не успели они с водителем удивиться этому обстоятельству, как прямо над ними пролетел снаряд, а потом между домов показались русские солдаты.

Водитель среагировал на это чисто машинально. Увидев справа большой двор, он крутанул руль и начал делать такой крутой разворот, что грузовик чуть было не опрокинулся. Но шофер справился с машиной, снеся, правда, угол сарая и нескольких русских солдат, и, не снижая скорости, вырулил в обратную сторону на выезд из села. Двое русских хотели преградить дорогу, но, увидев, что автомобиль несется прямо на них, отпрыгнули в сторону. Наконец последние дома остались позади. Мимо них со свистом пролетали осколки и пули, а сзади слышался гром выстрелов и грохот от разрывов снарядов.

Нервы у водителя и Херредера были натянуты до предела.

«Не дай бог, боеприпасы взорвутся», – думали они.

Внезапно перед ними показалась опушка леса, где по обеим сторонам дороги стояли немецкие самоходки, стрелявшие в ту сторону, откуда они ехали. Наконец машина оказалась в безопасном месте, и Херредер вместе с водителем, остановив грузовик, бледные, как сама смерть, в изнеможении откинулись на спинки сидений. Они все еще обливались потом от пережитого страха, когда лейтенант Цитен рывком открыл дверцу кабины.

– Поздравляю, господа! – дружелюбно улыбнулся он. – Еще никому до сих пор не удавалось прорваться в Ойтрих. Добраться до села не получилось ни у бронетанковой боевой группы, ни у пехоты. Нужно было, чтобы именно вы на своем грузовике показали всем пример, как это надо делать. Я представлю вас к награждению Железным крестом!

Проезжавший мимо майор Люке остановился и попросил повторить рассказ о произошедшем. Внимательно выслушав Херредера, он глубокомысленно произнес:

– Возможно, внезапный рывок наших бронетранспортеров мог бы завершиться победой. Сейчас, конечно, об этом не может быть и речи. До получения дальнейших приказов мы останемся на тех же позициях, на которых стоим, ощетинившись в сторону севера и востока.

Вскоре после этого мимо нас проследовал пехотный взвод и занял позицию на опушке леса.

Все послеобеденное и ночное время прошло в крайнем нервном напряжении. Русские несколько раз пытались атаковать нас силами пехоты и танков, но каждый раз атаку удавалось отбить. Наконец под утро пришел долгожданный приказ – сильно поредевшей боевой группе предписывалось по лесной просеке отойти на юг и занять круговую оборону на дороге, связывавшей Науслиц и Ойтрих. Мне с моими самоходками была поставлена задача занять позиции на выезде из леса и обеспечивать прикрытие боевой группы в направлении населенного пункта Каслау.