Коронавирус и больницы Росссии

Есть в интернете довольно жесткое описание ситуации в российских больницах (185) – я там не был – о правдивости судить медикам: “Для российской системы здравоохранения суточное поступление такого количества больных неподъемно. Сейчас в борьбу с коронавирусом включены уже все: онкоцентры, глазные клиники… Если в учреждении есть так называемая кислородная подводка, оно начинает принимать пациентов с COVID19… Сейчас в борьбу с коронавирусом включены уже все: онкоцентры, глазные клиники… Если в учреждении есть так называемая кислородная подводка, оно начинает принимать пациентов с COVID. В обычных больницах творится ужас. Пациенты лежат под завязку в палатах, коридорах, столовых. Пациенты не лежат в инфекционных боксах, нет спецзон – обычный корпус с палатами. Не хватает врачей, и день ото дня их становится все меньше: выпадают врачи, которые контактируют с коронавирусом. На моей прошлой смене трех медсестер с прямо дежурства привезли в реанимацию. И с каждым днем таких случаев становится все больше. В обычной-то жизни врачей не хватало. Особенно анестезиологов-реаниматологов, мы все были на полторы ставки, подрабатывали по разным больницам… Да, сейчас строят новые больницы, в которых есть шлюзы. Но зачем, спрашивается старые ликвидировали? Для выгоды олигархов? Если ситуация будет развиваться и дальше так же, то больных с травмой, опухолью, с чем угодно – лечить будет некому.

Частные клиники привлекли сразу много врачей. Те работают по шесть часов, потом в специальной зоне раздеваются, моются и переходят в «чистую» часть, где заполняют документы. Некоторые частные клиники сняли гостиницы, даже санатории для своих специалистов – чтобы они как потенциальные источники заражения не выходили в город вообще.

Каково это – отработать 24 часа в защитном костюме. Смена врача (работают сейчас сутки через сутки) строится так: врач приходит, ему меряют температуру, выдают средства индивидуальной защиты. Это костюм и респиратор (очки выдали одни на все время, их дезинфицируешь сам). Врач переодевается в обычной раздевалке и отправляется в свое отделение. Там уже новые пациенты; врачу докладывают об их состоянии, говорят, что пытались сделать. А дальше начинается сумасшедший день. Кого-то из пациентов, кого в нормальных условиях врач бы оставил в реанимации, теперь пытается перевести в терапевтическое отделение. Потому что на его место надо срочно положить более тяжелого. А в это же время бегут ошалевшие сотрудники терапии: «Заберите больного от нас к себе, ему плохо!» А куда?! В ординаторскую? Что такое костюм, в котором врач находится сутки? Материал похож на тот, из которого шьют челночные клетчатые сумки. Человек замурован в этот костюм, нет ни миллиметра открытого тела. Врач сутки находится в очках, которые очень давят, к концу смены на лице появляются синяки и гематомы. Из-за резиновых перчаток— руки не дышат, кожа слезает от постоянной дезинфекции.

Когда врач возвращается от больного в ординаторскую, он печатает историю болезни в перчатках. Потом надо поесть, он снимает костюм и начинает есть. Про проблему туалета разговора вообще нет. В российском больничном туалете, размером метр на метр, аккуратно снять костюм. Многие спасаются памперсами. Врачи после смены не держатся на ногах, в буквальном смысле слова. По официальной статистике врачи не болеют, потому что удобнее говорить, что они заболели вне работы. Это дешевле и не портит статистику. После того, как отработает 24 часа, врач занимается писаниной, которую никто не отменял, а потом выходят (нет, никакой дезинфекции). Часто и возвращались домой в общественном транспорте. Но потом врачей стали поселять в гостиницах поблизости. Телефон для врача – опасная вещь. Он чаще всего подносит его к лицу, берет его грязными руками…

История с мигрантами – типична для Москвы и очень острая. Мигранты – контингент очень опасный: их никто планово не обследует, не следит за их расселением; а они живут среди москвичей, ездят в метро, ходят в магазины…. В столице много строек, там в бараках скученно живут эти люди. Один заболел – начинается стремительное распространение инфекции. Как-то привезли строителя, на которого упала плита. Парня начинают раздевать, а у него из кармана выпадает арбидол. Спрашивают: «Почему он у тебя?» – «Я три дня температурю». Делают тест – коронавирус, со сколькими же людьми он контактировал в эти три дня! Однажды поступила таджичка. Она не гражданка России, официально не работает и не платит налоги. Но у нее пневмония: она синяя сидит в коридоре, хватает ртом воздух и молит о помощи. Ее нужно интубировать и класть на аппарат ИВЛ. Но если ее положить, то она займет место недели на две. А завтра заболеет кто-то из налогоплательщиков, соотечественников, и ему не достанется этого аппарата. А армия с ее казармами?

В Москве пациенты с другими заболеваниями никуда не делись. Это плюс восемь тысяч, которые требуют экстренной медпомощи и работы персонала в принципиально новых для них условиях. Это почти предел. Если поток увеличится, врачи перестанут справляться. Когда одного московского врача спросили: «Как решают, молодой или пожилой? Есть протоколы для такого выбора?», он ответил: «С точки зрения медицинской этики, таких протоколов нет и не может быть, мы обязаны помогать всем». – «А как тогда, если не хватает ИВЛ?» – «Ну как решают во время боевых действий, когда массовое поступление раненых? Идет сортировка по состоянию. Легкораненые оказывают помощь себе сами. Люди с ранениями средней тяжести – группа, которой оказывают особое внимание, чтобы спасти их и вернуть в строй. А тяжелораненые остаются без него.» То есть, опять проблема сортировки замалчивается, никто из начальства ничего не хочет решать, спуская ответвенность вниз. И потом родственники пожилого, который был снят с ИВЛ в пользу молодого, подадут на врача в суд, а суд в России всегда судит только стрелочников.

Но на первом месте в группе риска врачи. Особенно жалко несчастных участковых терапевтов, которые работают без защиты. Один такой терапевт, чувствовал себя неплохо, ходил на работу. Потом у нас всех взяли анализ на COVID-19. У него тест положительный. Хотя он не замечал за собой ничего странного, ну, было пару раз 37, 3, и всё. Его отправили на две недели домой, в самоизоляцию. А дома жена и ребенок. Они попали в больницу с пневмонией. Как-то трех медсестер с прямо дежурства привезли в реанимацию. И с каждым днем таких случаев становится все больше. Есть коллективы, в которых слегло очень много врачей. Врачей пытаются поддерживать. Например, «Бургер Кинг», «Макдоналдс» и другие сети кормят нас бесплатно: нужно только показать справку, и тебе дадут еду на вынос”.

А вот свидетельство больного: “Приемный покой забит больными, причем у большинства одинаковые симптомы. Почти у всех пневмония разной степени тяжести. „Скорые“ подъезжают каждые 5−7 минут. Люди разных возрастов и национальностей. … привезли несколько тяжелых стариков, которых отправляли сразу в реанимацию. Медицинский персонал и врачи реально работают как в войну. Это просто какой-то безумный конвейер из больных людей. Причем большинство людей кашляют, и видно, что все с температурой. Всех складывают в общие палаты. Мест, видимо, уже под завязку» (186).

Больница в Коммунарке оказалась рассадником опасной инфекции

Ну а то, что, как и главврач Коммунарки Проценко, глава московской скорой помощи Николай Плавунов “самоизолировался” в своем кабинете, “много говорит о реальном соблюдении карантинных норм даже самим руководством здравоохранения – пишет Баранов – Что, рабочий кабинет снабжен специальным тамбуром, где посещающие его переодеваются, моют руки и т. п.? Еду ему туда святым духом доставляют, или посредством секретарши? Понятно, когда инфекция уже гуляет по коридорам учреждения”. Главврач Коммунарки, видимо, плохо учился в мединституте, потому что даже в инструкции респиратора написано "не носить на бороду". А нам это внушали с первого занятия в институте. А вот он бороду не сбрил.

Согласно приказа, в первые сутки поступления в больницу коронавирусного пациента, надо врачу написать 8 "дневников". Как можно более полно отражая состояние, динамику и процесс лечения. Включая анализ полученных лабораторных и инструментальных методов. Записать каждый медикамент, каждый шприц, каждый укол и протирание попы и руки ваткой. Иначе – штраф страховой компании. Потом. Когда все кончится. Эпидемия 2009–2010 научила врачей, что любое их действие, пока они "сражаются на переднем крае", приносит от страховых компаний и фондов ОМС только штрафы, штрафы и ещё раз штрафы. За краткость, за сокращения, за неполное описание. Некие эксперты, видевшие живого пациента в прошлом веке, быстро найдут недочёты и выдадут предписание устранить.

На протяжении последних лет граждане с так называемой активной позицией устраивают настоящий террор в отношении людей в белых халатах. Врачей обвиняют в умышленных и неумышленных убийствах, в непрофессионализме, в халатности, а наши доблестные органы в лице Следственного комитета, дабы угодить профессиональным жалобщикам и сутяжникам, в отношении медиков пачками фабрикуют уголовные дела, устраивая последним хождение по мукам. При этом никого не беспокоит то, что в результате этих действий жизни сотен пациентов попадают под угрозу. А уже завтра дети этих самых профессиональных сутяжников и срубающих на деле «врачей-вредителей» очередную «палку» следователей, попадут в больницу. Только кто будет спасать их жизни, когда уставшие бороться с правовым беспределом доктора уйдут из больниц в частную медицину, где и платят больше, и ответственности меньше. Кто будет спасать наши жизни, жизни наших детей? (187).

Российские врачи – герои! Но героизм одних большей частью обусловлен ошибками и просчётами других. Одним из первых эффектов треклятой эпидемии стало то, что она до предела обострила абсолютно все заскорузлые, многолетние болячки российской медицины. В этой области чиновники напоролись ровно на то, за что упорно боролись долгие годы.

Наши власти, сколько бы они не хвалили себя, допустили ряд важных, принципиальных и даже стратегических ошибок в области организации здравоохранения и противоэпидемических мероприятий. Как пишут в Интернете, апофеозом развала отечественной медицины стала “проводимая уже несколько лет так называемая “оптимизация здравоохранения”. Развал санитарно-эпидемиологической службы (как бы не хвалились они тем, что в других странах ещё хуже). Сейчас что ни день, на телеэкранах рядом с президентом мелькает зампред правительства Татьяна Голикова. Та самая Голикова, … которая за 6 лет работы министром здравоохранения проделала грандиозный труд по развалу отечественного здравоохранения. Старания ее и ее сменщицы Скворцовой многократно усилили глубину проблем, которые свалились на Россию за последние недели. Например, всё российское производство масок, как оказалось – 300 млн штук в год, тогда как только за два-три месяца всеобщего карантина их может потребоваться более 10 миллиардов. Не хватает самих медиков. Откуда их взять, когда в некоторых регионах, скажем, в Кемеровской области, главврачи больниц под давлением местных чиновников массово уволили сотни санитаров. Те вышли на митинги, где рассказали, что им предложили перевестись на должность уборщиков с зарплатой 12 тыс. руб. в месяц. Сэкономленные деньги местные власти надеялись пустить на исполнение майских указов, то есть немного поднять зарплаты оставшихся медсестёр и врачей. Чиновнику что, ему главное – отчитаться наверх о проделанной работе. В итоге сейчас санитаров, как таковых, во многих больницах, по сути, нет. С медсёстрами и врачами часто не лучше. Явно не от хорошей жизни в апреле правительство решило объявить экстренный всеобщий призыв на передовую, в больницы студентов-медиков. Похоже, даже тех, кто едва окончил половину первого курса. По данным Минздрава, на каждом курсе в медицинских вузах РФ учится примерно 25 тыс. студентов. Значит, удастся мобилизовать от силы 100–120 тыс. человек, да и то в качестве врачей, мягко скажем, не шибко опытных. Это гораздо меньше тех грандиозных потерь, которые понесла российская медицина в результате политики тех же Голиковой и Скворцовой. Если в 1990 г. у нас было 1, 85 млн среднего медперсонала, то сейчас только 1, 49 миллиона. То есть сократили 390 тыс. медсестёр. Тех самых, которые в больницах сейчас на вес золота. Число докторов, на пике достигавшее 730 тыс. человек, уже к 2015 г. стараниями партии власти утрамбовали до 680 тысяч. Это были опытные врачи – и такие потери не залить никакими студентами (188).

Я нашел в Интернете интересное свидетельство о состоянии медицины в малых городах (189): “В городе, с населением 50–60 тысяч человек. есть городская больница, четырех этажное здание. Есть и не плохой медицинский персонал. НО если у вас какое то серьезное заболевание, то скорее всего вас отправят в соседний город. Так как соседний город больше, (120 тысяч население). В нашей больнице нет всего необходимого оборудования, оно только в 40 километрах о нас. Рожать наши женщины тоже уезжают к "соседям", потому что наш роддом уже третий год на ремонте. Ремонт начали очень активно, но на середине ремонта "закончились" финансы. И ремонт заморозили. В нашей больнице можно пройти только мед. осмотр "на работу". Да и то "нарколога и психолога" можно пройти по определенным дням, когда приезжают специалисты из другого города. Также в местной газетой не редко появляются объявления, что приезжают специалисты из другого города, и можно на платной основе пройти обследование. Зато у нас на каждом шагу аптеки и платные стоматологии. В деревне где я родился и рос (население около 2 тысяч), есть пункт мед помощи, где можно замерить температуру и давление. И если "что" у них есть карета скорой помощи, правда всего одна. Слава богу что до города всего 7 километров. Вы скажете, деньги правительство вливает, что то должны были построить. Да, построили. Угадайте что? Новый морг, который больше по площади бывшего раза в два… Единственное что в нашей медицине хорошего, это наши врачи. Которые работают, не жалея сил”.