Сегодня, сейчас. Чем пахнет вечность, или Так низко я еще не пал

– Вы что, не понимаете, что я не просто приехал сюда отдыхать, – я здесь работаю! И разве вы не знаете, что наша с вами работа такого толка, что я не могу оставаться один даже на день! Найдите мне ее! Найдите немедленно! Не нужно мне присылать другого секретаря! Мне дольше вводить в курс дела постороннего человека… Мне нужна Лин! Нет! Нет! До свидания!

Столики сегодня были сдвинуты плотнее обычного: в заведении происходил какой-то не то слет, не то чемпионат по гольфу, и в ресторанном зале, как и в комплексе, яблоку негде было упасть. Поэтому не только я, ужинавший вместе с Ирочкой, слышал расстроенного господина Никитича, которому позвонили прямо посреди банкета гольфистов, но и всякий, имеющий уши в радиусе метров пяти. Банкет шумел и чему-то бурно радовался, но Ник Ник в своем раздражении и запале был настолько громогласен, что желающие могли слышать каждое его слово. Впрочем, драмой господина Никитича особо никто и не заинтересовался: завзятые спортсмены были заняты своим, а потесненные к стенам постоянные клиенты заведения, в том числе и Светочка с женихом Ирины Павловны, – своим.

Странный выдался вечер: мы сидели все в ряд – я, брошенный Кирой, со мной рядом – Желтая Уточка, брошенная женихом, затем – Ник Ник, брошенный невестой, а далее – хищная Серый Волк в умопомрачительных кружевах и экс-жених Ирочки… или он все еще официально числился при ней?

Светка вела себя совсем уж неприлично, всячески демонстрируя интимность и испуская в зал флюиды такой сокрушительной чувственности, что даже гольфисты порой переставали галдеть о парах и хоул-ин-уанах и всей мужской частью притягивались взорами к ней, словно железные опилки к магниту. Похудевшая и необычайно похорошевшая – это и я признавал, – хозяйка заведения, обряженная во что-то явно от высокой моды и к тому же настолько элегантное, что даже женская сторона зала не смогла бы это оспорить, как раз приняла убийственно эффектную позу, заставившую почти всех ближнеприсутствующих замолчать. Вот тут как раз и раздался горестный вопль олигарха, лишенного секретарской опеки. Только Ник Ник не пялился на Светку и оставался слеп и невосприимчив к ее могучим феромонам. К тому же господин Никитич переживал не просто личную драму, а совмещенную с неприятным рабочим моментом. У него пропала не просто невеста – но секретарь! Незаменимый секретарь! Настал понедельник, а она так и не соизволила занять свое рабочее место! И если как невесту Николай Николаич мог понять и даже простить Лин, то ее небрежением обязанностями своей правой руки он был необычайно раздосадован.

– Похоже, Лева, твой босс сильно не в духе! – шепнула мне Ирочка.

– Его секретарь не вышла на работу, – безлично прокомментировал я, стараясь выглядеть незаинтересованной стороной и не сболтнуть лишнего. Но Ирочка была поглощена профитролями и раковыми шейками, а также новой главой, которую я не без гордости принес ей в клюве, и поэтому сразу же успокоилась: ее знакомому писателю ничего не угрожало, а секретари наверняка пропадали со своих рабочих мест и раньше!

– Обалдеть! – сказала Ирочка, отправив в рот последний кусочек с тарелки и дочитав текст. – Ужасно вкусно! Но только зря я читала за едой… Нужно было отложить это все хотя бы до кофе!

– Почему? – рассеянно спросил я, потому что, увы, тоже не удержался и начал глазеть на томную и оттого удвоившую свою опасную прелесть Светку, плавно плывущую по открытой веранде под медленный блюз в объятиях шикарного Даниила.

– Да потому что там все воняют! – сказала Ирочка в сердцах, проследив направление моего взгляда. То, что она увидела, ей явно не понравилось. Однако Желтую Уточку воспитывали не какие-нибудь склонные к спонтанным скандалам гуманитарии – но хладнокровные финансисты! Поэтому Ирина Павловна лишь закусила губку, отвернулась от танцпола вместе со стулом и пояснила: – Труп воняет, его наследники воняют… кроме убийцы… но, наверное, и она воняет тоже. – Моя спутница скривилась. – И адвокат воняет… и комната… а уж что в склепе творится! Хорошо, что ты не стал это описывать. А то меня до сих пор мутит!

– Дорогая моя, это я еще не стал описывать, как воняет во дворце! – заверил я. – В то время как в наших широтах люди худо-бедно блюли себя в чистоте – бани при усадьбе имели не только цари, бояре или там всякие князья. И купчишки мылись не реже раза в неделю, и даже простые крестьяне. А вот в Европах бани еще со времен Древнего Рима были упразднены! Более того, мыться считалось занятием греховным! Христианство учило, что плоть следовало умерщвлять… И король, и придворные умерщвляли ее преимущественно при помощи сильных духов – таких, чтоб перешибали и ночной горшок под кроватью, и помои, и какашки с улицы! Потому как канализации в домах тоже не было! Все выплескивали из окон просто на мостовую под ними. Кстати, не пугайся, но туалетов не было даже в королевских покоях!

– О боже… – сказала Ирочка и побледнела.

– Очевидцы эпохи утверждают, что после дождичка, да еще в теплую погоду, в королевском парке было не продохнуть. Потому как придворных во дворце было понапихано в каждую комнату человек по пять – да гости, да прислуга, – и всем нужно было отправлять естественные надобности! Версаль же был спроектирован без единого туалета – архитекторы ведь тоже были продуктом своей эпохи, потому и не видели в том нужды. Да что архитекторы – сам король не видел!

– Я не понимаю, как же они обходились… без самого… м-м-м… необходимого!

– Самым естественным образом – ходили под кустики, способствуя пышному произрастанию оных. Это придворные и прислуга – но для короля и королевы были изобретены уютные передвижные кабинки с фарфоровыми вместилищами того, что их величества из себя исторгали, причем исторгали они это везде, где настигала нужда, и совершенно не стеснялись посторонних!

Парочка на веранде самым естественным образом целовалась, тоже никого не стесняясь, и поэтому я, опасаясь, что Ирочка повернется куда не надо и расстроится еще больше, продолжал ее ошеломлять:

– Дворец был настолько загажен и снаружи, со стороны сада, и изнутри, где придворные устраивали себе кошачьи нужники за портьерами и в глухих углах, что там смердит и спустя три с половиной века! Экскурсоводы даже сегодня могут привести сомневающихся в такие места, чтобы те понюхали, чем пахнет вечность! Так что один-единственный труп, три вспотевших наследника и одна пара козловых башмаков – это еще терпимо… вполне терпимо!

– И по дамам скакали блохи… – грустно протянула милая девочка, вряд ли видевшая в своей жизни хотя бы одну живую блоху, разумеется, если у нее не было в детстве собаки. У собак это случается.

– Блохи и даже вши, – строго сказал я. – Для избавления от насекомых дамы подвешивали под юбками кусочки меха, куда это добро и набивалось, а потом вытряхивали. Все эти горностаи на портретах – отнюдь не домашние любимцы милых дам, не фантазия художников и не пририсовано просто для красоты! Красавицы таскали с собой меховые чучела, чтобы приманивать на них блох! Блохи больно кусались, оставляли на коже некрасивые пятна и, кроме прочего, были разносчиками чумы и глистов…

– Все! – решительно сказала Ирочка. – Лева! Хватит! Никаких глистов, очень тебя прошу! Давай уж лучше о трупах… они мне как-то даже ближе! И скажи, ее в конце концов остановили, эту убийцу? Я могла бы и сама залезть в интернет и прочитать о этой маркизе, но, если честно, я просто боюсь! Почему-то у меня от этого твоего персонажа мурашки прям везде… я даже спать теперь буду бояться… одна!

Танцующая парочка явно не была намерена провести ночь порознь – такой у них был вид. Я тоже тяготился вынужденным одиночеством и даже подумывал о грядущей субботе, когда, возможно, на моем горизонте снова появится веселая Татьяна и украсит его своим присутствием… Но соблазнять милую, расстроенную, доверчивую и испуганную Уточку?! Не-е-ет… так низко писатель Стасов еще не пал!

– Возможно, тебе стоит познакомиться с кем-то из этих? – Я указал на возбужденных музыкой, алкоголем и победами – или поражениями, не суть важно – гольфистов. – Мне кажется, эти спортсмены сегодня способны на многое!

– Фу, Лева! – с чувством сказала Ирочка, и мне действительно стало стыдно. – Неужели ты думаешь, что я могу… могу отплатить Даниилу так… вот так пошло?! Да, я могла бы! – громче, чем надо, вскричала она, но во все нарастающем ресторанном шуме ее никто, кроме меня, слышать не мог. – Но… это было бы так банально! Ненавижу банальности и предсказуемых людей! – Она кивнула себе за спину, и я понял, что об откровенно ведущей себя там парочке Ирочка каким-то образом все знала. Непостижимая, невероятная, удивительная Желтая Уточка! Как мне хотелось сейчас, чтобы этой девушке наконец повезло! Чтобы она встретила того самого, единственного: непошлого, небанального, непредсказуемого – в самом хорошем смысле всех этих понятий!

– Ненавижу! – повторила она. – И убийц я тоже ненавижу!

– Аминь! – торжественно заключил я и поощрительно сжал тонкие пальчики Желтой Уточки, уязвленной предательством и предсказуемостью жизни.

Жаль, что мне придется опять огорчить эту девочку, потому что маркиза де Бренвилье очень скоро снова убьет. А потом – еще и еще. Войдя во вкус, такие люди не могут остановиться – пока их не остановят кто-то или что-то. Приговор суда или родные жертв, недовольные этим самым приговором. Или же просто слепой случай: дорожная катастрофа, шальной выстрел, наводнение, пожар, оползень, взбесившаяся собака, которую укусила взбесившаяся блоха, наконец!

Мари-Мадлен Бренвилье долго никто не мог остановить. И никто не остановил бы, не возжелай мнительный король-солнце избавиться от надоевшей фаворитки, чье имя неожиданно всплыло в деле о массовых отравлениях. Королей никто не имеет права травить! Так думают сами всевозможные короли – и носящие настоящие короны, и те, что получают эти звания вместе с накопленными богатствами. Они думают так до сих пор. Банально? Предсказуемо? Да, и, наверное, даже пошло…

А большую часть убийц так никогда и не находят, и не наказывают…

Я не буду говорить об этом Ирочке.

Не стоит расстраивать ее сегодня еще и этим.