Сегодня, сейчас. Ужасный век, ужасные сердца, или Мы идем вас ловить!

Уточка утирала слезы, катящиеся по ее округлому личику, и всхлипывала:

– Ужасный век, ужасные сердца! Кто это сказал?

– Пушкин. – Я протянул Ирочке платок, и она высморкалась. Носик у нее покраснел, как и веки, – удивительно, что эта девушка так расстроилась! И от чего? От драмы, которая произошла пять веков назад?

– Зачем он их убил?! – все не могла угомониться та, которая непременно желала первой прочесть новую главу, – и вот… прочла!

– Он не любил брата и не любил его жену. Их никто во Флоренции не любил.

– Неправда-а-а… – с некоторым даже подвыванием в голосе промолвила Ирочка. – Вот непра-а-авда-а-а… – Она вновь заревела.

– Ира, ну нельзя же так! – воскликнул я. – Что тебе Гекуба? Откуда эти неумеренные слезы?

– Их не любили, потому что они были не как все! – твердо заявила чувствительная девица, прерывисто всхлипывая и медленно возвращаясь к жизни.

– Водички выпей… Больше ничего тебе не дам читать!

– Мы так не договаривались!

– Да мы никак не договаривались!

Желтая Уточка перестала плакать, осушила слезы платочком и… надулась.

– У меня и так тут никаких развлечений нет! Если не считать гольфа… Но это даже и не развлечение! А почти как работа, да!

– А как Даниил? – спросил я осторожно.

– Он говорит, что к гольфу совершенно охладел и что это не его! Он теперь рыбу ловит. Не понимаю, что это вообще за занятие!

Я вспомнил свою прошлогоднюю рыбалку, единственную в жизни, когда я пришел не ловить, а подслушивать разговоры, и что из этого вышло. И сказал, пожав плечами:

– Ну, мы с тобой тоже можем пойти на рыбалку. Это входит в пакет «все включено».

– А что потом с рыбой делать? Она же живая!

– Можем обратно выпустить, если захочешь. А можем и съесть. Повар нам ее приготовит.

– Я подумаю. – Ирочка все еще была под впечатлением прочитанного: двойное убийство герцога Тосканского и его жены спроецировалось на несчастную форель, которую все равно кто-то поймает и съест, – для этого ее тут и выращивают. Так почему бы нам ее не поймать? У меня сегодня выходной… А и в самом деле, поведу-ка я Уточку на рыбалку!

– Лев Вадимович, к вам можно?

– Не заперто! – крикнул я.

– О, вы не один!..

– Ирина… Павловна, да! Николай Николаич, – представил я находящихся в комнате друг другу.

– Еще раз простите, я не знал, что вы не один!

– Николай Николаевич, мы с Ириной Павловной просто беседовали о литературе, – насмешливо сказал я, а Ирочка почему-то густо покраснела.

– Да, – пискнула она. – О литературе! И об истории… немножко.

– М-да… Лев Вадимович вечно попадает во всякие истории!

Нет, он таки ядовитый старикашка! Ядовитый! Как мухомор! Нет, даже хуже – как синильная кислота!

– Однако я зашел по делу… не смею вас отвлекать от литературы и от истории, – расшаркался синильный Ник Ник, – но не видели ли вы Лин, Лев Вадимович?

При этом он так пристально взглянул на меня, а в его словах мне почудился такой скрытый подтекст, что меня тоже бросило в жар. Теперь красными стали мы оба.

– Очень жарко, – тоненьким девчачьим голоском сказала Уточка и обмахнулась моей рукописью.

Что сказать? Что я видел Лин и, более того, видел ее практически голой? И что она при этом пыталась меня соблазнить? Или сказать, что вовсе не видел? Но, возможно, у Светки после прошлогоднего происшествия камеры наблюдения теперь натыканы на каждом углу, и поэтому доказать, что мы с Лин вчера встречались, причем неоднократно, будет раз плюнуть?!

– Сегодня не видел, – наконец выкрутился я. – Но, возможно, она куда-то уехала… или гуляет… рыбу ловит!

– Лин? Рыбу?! – Брови Ник Ника взлетели так высоко, что почти скрылись в густой, хорошо подстриженной и элегантной седой шевелюре. – Лин и рыба! – фыркнул он. – Две вещи несовместные… если это не рыба в суси или сасими!

– Я тоже хочу попробовать ловить рыбу, – робко произнесла Ирочка. Должно быть, она интуитивно понимала, что разговор меня напрягает, и хотела таким образом разрядить атмосферу.

Мой патрон посмотрел на нее иронически, но, слава богу, воздержался от комментариев.

– Лев Вадимович, если вам вместо рыбы попадется Лин, пожалуйста, дайте мне знать!

Снова какие-то странные намеки! Попадется – уж не на крючок ли? То есть я пытаюсь поймать его драгоценную Лин – так, что ли?!

– Знаете, – напрямую сказал я, – мне кажется, в пятницу она была очень расстроена и даже обижена! Возможно, она просто не хочет с вами разговаривать?

– Или, может, телефон разрядился, – робко внесла свою лепту Ирочка. – У Льва Вадимовича недавно телефон пропал, и мы его искали… А в это время его тоже мог кто-то искать, но не находил, потому что телефон не отвечал…

– Да, милое дитя, мне понятна ваша мысль! – прервал мою гостью на полуслове потерявший невесту олигарх. – Я буду иметь в виду этот вариант… тоже!

«Всех нас он будет иметь… в виду!» – мрачно подумал я, очень желая, чтобы господин Никитич поскорее закончил дознание и оставил меня в покое.

– А вы знаете, – светски начала Ирочка, – Лев Вадимович пишет очень интересную книгу… историческую!

– Знаю! – отрезал Ник Ник. – Пишет! И даже не одну! Лев Вадимович очень плодовит… как писатель!

– Мне очень нравится… – робко продолжила моя новая поклонница, но Ник Ника сейчас меньше всего интересовало мое творчество. Он не мог найти свою невесту, которая, вполне вероятно, попросту вызвала такси и уехала в город развлекаться, а телефон отключила, чтобы досадить жениху.

– Прошу меня извинить… прелестная девушка… или мадам?..

– Наверное, мадемуазель. – Ирочка снова зарделась.

– Очень рад знакомству. Очень рад! Лев Вадимович, поставьте меня в известность, пожалуйста… и не забудьте, что завтра мы начинаем, как всегда. В любом случае! Тем более что…

В расстроенных чувствах жених, получивший такой чувствительный щелчок по своему самолюбию, не довел мысль до конца, расшаркался и удалился. Я облегченно выдохнул.

– Куда-то его… – я чуть было не сказал «невеста», но вовремя вспомнил о договоре, неразглашении, личной жизни и прочем и осторожно произнес: – Секретарша… подевалась! – Секретарша явно не относилась к личной жизни – или же личная жизнь у Ник Ника была так тесно сопряжена с работой, что любое упоминание о чем бы то ни было уже считалось нарушением?

– Ты говорил, что они поссорились? – Ирочка, кажется, уже полностью утешилась и оставила бедную Бьянку Капелло в покое.

– Ну… мне так показалось, – неопределенно сказал я. – Может, и не ссорились. Может, это она с кем-то другим поссорилась.

– А когда мы пойдем рыбу ловить?

Похоже, мысли моей случайной подружки в этом заведении скакали, как резвые белочки по ветвям. И в самом деле, не переименовать ли мне Желтую Уточку в Резвую Белочку? «Стасов, а можно все-таки по-человечески? – строго спросил внутренний голос. – Без всякого там зверья?»

– Можно, – со вздохом ответил я всем сразу: и голосу, и Ирочке. Все-таки она была Уточка… вон как клювик вытянула – рыбу ей, видите ли, не терпится поймать! На самом деле она просто хочет проверить, что делает ее драгоценный Даниил: рыбу ловит или просто нашел правдоподобный предлог от нее отделаться? – Пошли ловить рыбу, – сказал я. – Потому как сегодня мне определенно заняться больше нечем. Писать свой роман я уже не буду…

– Совсем? – испугалась Ирочка.

– Ира… – Я с сожалением посмотрел на девушку. – Я просто говорю о том, что мне нужно взять тайм-аут. Столько всего произошло…

Да, произошло довольно много: сначала Кира не ответила на мои звонки, затем меня желала соблазнить Лин, а я соблазнился совсем другой женщиной… и, кстати, даже телефон ее не взял, на случай, если мне вдруг понадобится алиби! Ладно… если она наезжает сюда по субботам, то наверняка ее имя есть в списках гостей. Я немного успокоился, хотя Ник Ник с его подозрительностью и буйным темпераментом может довести до невроза кого угодно – хоть невесту, она же секретарша, хоть меня. Поэтому следует дать отдых и нервам, и мозгам. Тем более что я еще не выбрал, о ком буду писать дальше. Внутри было пусто. Вряд ли, конечно, эту пустоту способна заполнить рыбная ловля, но это прекрасный способ дать отдых голове и получить еще немножко опыта в том, чего я почти не знаю. Рыбы – существа загадочные. Живут в воде и умирают на воздухе… в отличие от людей, которые живут на воздухе, а вот в воде могут запросто умереть!

Я неожиданно вспомнил, что одна из жен Ник Ника, кажется, умерла, попав в какую-то катастрофу, связанную с водой. Кораблекрушение? Вспомнил: цунами! Я вдруг очень живо представил себе, каково это: не иметь возможности вдохнуть воздух, который мы обычно не замечаем; вокруг вода, а ты не знаешь, как из нее выбраться, как выплыть… и понимаешь, что вот сейчас и умрешь! Я с силой вдохнул – так, что даже закашлялся.

– Что с тобой, Лева? – участливо спросила Ирочка.

– Ничего… почти ничего, – соврал я. Настроение у меня испортилось окончательно. Да и к воде теперь подходить ну совсем не хотелось! – Давай мы сегодня не будем ловить рыбу, – предложил я. – Пускай эта самая рыба еще хоть немножко поживет, а?

– Ну… как хочешь, – растерянно проговорила Уточка.

Видно было, что она уже настроилась идти к озеру – туда, где предположительно находился ее ветреный красавец Даниил. Ей нужен был предлог, чтобы взглянуть своими собственными глазами и оценить ситуацию… Я же сначала сам предложил заняться рыбной ловлей, а теперь вдруг передумал!

– Я могу и одна пойти, – чуть насупившись, сказала Ирочка. – Только я совсем не умею…

– Ладно, – обреченно произнес я. – Ловить рыбу так ловить рыбу! Мужик сказал – мужик сделал!

– Ты не мужик. – Уточка мгновенно повеселела. – Ты – писатель. Ты знаешь, что ты хороший писатель, Лев Стасов?

От такой откровенной похвалы я мгновенно оттаял, позабыв и о цунами, и о подозрительном господине Никитиче, и о своем довольно шатком алиби… и даже о бросившей меня Кире на время позабыл. Как все писатели – ладно, обо всех говорить не буду, скажу только о себе: периодически я нуждаюсь в одобрении. Искренней и непосредственной похвале, такой вот, какую сейчас получил от Ирочки. Наивной Желтой Уточки… такой многоопытной в финансовых сферах и совершенно беспомощной в любовных перипетиях. Ирочка, сама того не ведая, очень вовремя помогла мне, и теперь я был просто обязан помочь ей.

– Спасибо! – с чувством сказал я. – Большое спасибо! Такое не каждый день услышишь!

Ирочка в третий раз за утро покраснела, но теперь румянец был нежный и очень ее красил.

– Берегитесь, рыбы! – воскликнул я, с удовольствием глядя на это волшебное преображение. – Потому что мы идем вас ловить!