Глава 14

Был ясный солнечный день, какие случаются в этих краях, когда лето уже покидает землю, чтобы уйти на покой, но на прощание ласково согревает своим теплом все живое.

Ранальд Мюррей, ставший отменным хозяином своих земель, решил съездить на дальний выпас, где подрастали радующие его сердце молодые жеребцы и кобылки, потомки боевого Ветра, подаренного ему на прощание принцем Уэльским.

И вот теперь на этих бескрайних просторах, покрытых лугами и вересковыми пустошами, подрастали бойкие жеребята, кто больше, кто меньше похожие на своего гордого отца, который бережно содержался в конюшнях Эндлгоу. Сегодня Ранальд не оседлал любимого коня в поездку, зато вместе с ним ехала дочь Филиппа. Своего сына и наследника Мюррей любил всегда и гордился им. Мальчик вырос сильным и воинственным, таким, каким его хотел видеть отец и каким был бы рад видеть все еще живой в памяти Ранальда лэрд обедневшего шотландского клана Рори Маккин, никогда не изменявший себе и своему слову. Однако и любовь к дочери оказалась сильной, даже слишком сильной, и неожиданно для Ранальда нашла место в его сердце, казалось, до краев заполненном чувством к жене.

Сейчас Филиппа, спешившись, резво бегала среди развеселившихся жеребят, хватая то одного, то другого и громко смеясь.

– Поехали, дочка, – Ранальд с трудом удерживал счастливый смех, глядя на девушку, – мать уже заждалась нас. Пора.

Филиппа улыбнулась отцу и вскочила на свою легконогую кобылку. Та загарцевала под ней, готовясь к быстрому бегу. Но небольшой отряд двинулся в путь не спеша. Отец и дочь ехали рядом, что-то обсуждая и глядя друг на друга. Два молодых воина, охранявших хозяина, тоже были заняты разговором. Один лишь Родерик, всегда сопровождающий Мюррея в любую, даже самую близкую поездку, насторожился. Что-то было не так, и он чувствовал это. Уже несколько лет англичане в Эндлгоу могли не опасаться своих западных соседей-валлийцев. И все же Родерик чуял опасность, как чует ее дикий зверь, еще не видя, но уже ощущая ее приближение. Он покрутил головой, и тут понял, в чем дело. С востока на них летел бешеным аллюром большой отряд вооруженных людей. Их оружие и шлемы блестели на солнце, но опознавательных знаков было не различить, их будто и не было.

– Опасность, сэр, – только и проговорил Родерик.

Мюррей отреагировал мгновенно. Он подал знак своим людям, и маленький отряд понесся в сторону замка быстрее ветра. Но врагов было слишком много. Неожиданно еще несколько всадников вылетели наперерез из-за ближнего холма, отсекая путь к спасению. В воздухе просвистела стрела, и рыцарь Мюррей резко откинулся назад, едва удержавшись в седле. Родерик кинулся ему на помощь – из груди хозяина торчала стрела. Двое молодых воинов были сбиты с коней меткими выстрелами, а за Филиппой, мчавшейся как ветер, устремился небольшой отряд на крупных, сильных конях. Уйти ей не удалось. Ее взяли в кольцо и увезли. Похоже, больше ничего пришлым воинам и не нужно было. Они унеслись вдаль, а с ними вместе исчезла и радость сердца рыцаря Мюррея, его любимая красавица-дочь.

Родерик огляделся вокруг. Упавшие с коней воины не подавали признаков жизни. А хозяин истекал кровью. На нем не было защитных доспехов, даже легких, и стрела вонзилась в левую часть груди, под ключицу. Оперение торчало спереди, а острый наконечник выглядывал со спины. Мюррей побледнел до зелени и держался из последних сил. И Родерик принял единственно правильное решение – перехватил тело своего господина, перетянул на своего коня и во весь карьер устремился к замку. Сейчас все решали даже не часы, а минуты.

Трудно передать словами, какая суета и волнение поднялись в Эндлгоу, когда со стен все увидели возвращающегося хозяина, залитого кровью, на руках у Родерика. Следом шли три лошади без всадников. Филиппы рядом с отцом не было. Ворота быстро открылись, опустился мост. Родерик не стал задерживаться, только на ходу послал несколько человек за оставшимися в поле воинами, а сам ринулся в зал донжона, неся на руках хозяина. Мгновенно появилась леди Лорен, бледная, но решительная. Она быстро взялась за дело, женщины помогали ей. Родерик не отходил до тех пор, пока стрелу не вытащили и тугая повязка с травами не остановила льющуюся из тела Ранальда кровь. Сам лорд был без сознания. И Родерик рассказал обо всем, что произошло, семье хозяина и собравшимся вокруг воинам.

– Их было много, не меньше сорока человек, и это были англичане, – твердо сказал он, глядя в горевшие яростным огнем глаза Рори Мюррея. – Опознавательных знаков не было, но я успел заметить на щите того, кто увозил леди Филиппу, знак, похожий на герб де Бриеров. Я уверен, что это его люди. Потому что старый де Бриер не из тех, кто прощает обиды.

Сэр Эндрю покачал головой. Ему хорошо помнилось то лютое сражение, в котором он собственной рукой уложил младшего де Бриера, тело которого оставшиеся в живых и отпущенные налетчики увезли с собой. Похоже, что Родерик прав. Других врагов, столь яростных, у Ранальда Мюррея не было, хотя завидовали ему многие. Похоже, старый де Бриер не пожелал оставить победу за ненавистным ему шотландцем и нанес удар в самый неожиданный момент. И зачем они увезли Филиппу? Ох! При мысли о том, что враги могут сделать с девушкой, закаленному в битвах воину стало не по себе. Он невольно взглянул в глаза леди Лорен и прочел в них такой же страх и ужас, который объял и его сердце.

Глаза Рори Мюррея и молодого Майкла Хоупа горели одинаковым огнем – оба рвались немедленно в погоню, желая спасти Филиппу. Рори всегда был нежен и заботлив с сестрой, а Майкл… Майклу, как и самому сэру Эндрю, довелось полюбить девушку выше себя по положению. Однако Эндрю сумел справиться со своими чувствами, женился на хорошей женщине и всю жизнь верно служил той единственной, которую любил. Майкл же любил Филиппу безоглядно. Но и положение его все же немного другое – он ведь сын рыцаря, а не простой крестьянин в поместье. Все эти мысли пронеслись сейчас в голове Эндрю вихрем, затем он услышал голос Рори:

– Где может быть их логово, Родерик? – Глаза впились в лицо шотландца. – Ты никогда не слышал об этом?

Родерик задумался. Нечто когда-то проскользнуло в разговорах солдат там, в Кале. Он напряг память, восстанавливая в голове события той короткой поездки на континент, когда Ранальд вновь столкнулся с де Бриером и они узнали, что у того есть младший брат. Какое-то смутное воспоминание крутилось в памяти, не даваясь в руки. Мужчина напрягся.

– Есть, вспомнил, – глаза его засветились торжеством. – Один из воинов крепости говорил, что у де Бриера, мол, имеется всего-навсего небольшое поместье где-то в Северном Нортгемптоншире, в то время как рыцарю Мюррею, своему любимчику, король Эдуард пожаловал большой замок на границе с Уэльсом.

Глаза молодого Мюррея загорелись.

– Мы едем туда и немедленно, – заявил он. – Моя сестра в плену, и я освобожу ее, чего бы мне это ни стоило.

– Я с тобой, Рори, – так же твердо проговорил Майкл, – и никто нас не остановит.

– Согласен с вами, молодые господа, – ответил на их порыв Родерик, – только немедленно выступить не получится. В такой поход надо тщательно собраться. И нужно получить благословение милорда Ранальда, когда он придет в себя. И я, конечно, поеду с вами.

Родерик получил благодарный взгляд сэра Эндрю и прочел одобрение во взгляде леди. Сборы начались. Когда через пару часов потерявший много крови Ранальд Мюррей пришел в сознание, жена рассказала ему все, что происходило в зале. Супруг согласно кивнул головой. Говорить ему было трудно, но Лорен прочла его мысли. Недаром ведь они прожили душа в душу столько лет.

– Я велю Рори прийти к тебе, дорогой, – проговорила она, нежно погладив руку мужа.

Он закрыл глаза, соглашаясь. Вскоре сын предстал перед ним и повторил свою клятву найти пропавшую сестру и вернуть ее в отчий дом. Ранальд все еще не мог говорить, но его глаза сказали сыну все, что тот хотел услышать, а рука ответила слабым пожатием на прикосновение ладони сына. Глотая слезы, Рори покинул комнату отца. Его душа была неспокойна. Ранение рыцаря оказалось очень серьезным, и состояние его было тяжелым. Увидит ли он отца живым, когда вернется? Но ехать было нужно и откладывать поездку нельзя ни на час. Филиппа в беде, в большой беде.

Наконец отряд из дюжины воинов, вооруженных до зубов и настроенных на преодоление любых препятствий, двинулся в путь. Время подпирало, а впереди была неблизкая дорога. Нужно было преодолеть почти весь Шропшир, миновать северную часть Вустершира, пересечь Уорикшир и только тогда начинать поиски поместья де Бриера.

Рори всегда верил в покровительство святого Георгия и сейчас неустанно просил его о помощи в столь дерзком и неясном предприятии. Ведь нужно найти то, чего не знаешь и никогда не видел в глаза. И нужно освободить сестру, что бы с ней ни случилось. Мать же дала ему в помощь образок святой Бригитты, которая поможет найти девушку и освободить ее. Лорен чувствовала сердцем, свято верила в то, что дочь жива. А если и случилась с ней беда, то дома, среди родных людей и горячо любящих ее близких, душа Филиппы исцелится. И ведь с ней рядом будет Майкл, а леди уже давно подметила, какой огонь зажигается во взгляде молодого человека, когда он видит ее дочь.

Отряд ускоренным аллюром двигался на юго-восток, где местность была более холмистая. На зеленых склонах, покрытых густой луговой травой, то тут, то там встречались большие отары овец. Охранявшие их лохматые собаки с лаем кидались вслед проносившемуся мимо отряду и отставали лишь тогда, когда удавалось отогнать противника достаточно далеко. Кое-где паслись небольшие табуны лошадей.

Путники оставили далеко в стороне Шрусбери и лежащий возле него Рокстер, проскочили Бриджнорт, и ближе к вечеру вдали показались горные цепи Лонг-Минда, а чуть дальше более низкая гряда Кли-Гилье. Заночевали под открытым небом, подкрепившись тем, что взяли с собой. И люди, и лошади устали, и отдых был нужен всем. Однако об осторожности не забывали, и дозорные менялись каждые пару часов.

Утром, едва солнце позолотило край неба, двинулись дальше. Вустершир сперва открылся им пологой равниной, но потом дорога пошла петлять между невысокими зелеными холмами и вывела их к длинной гряде поросших лесом гор, уходящих на юг. Перевалив через небольшой хребет, путники снова оказались на равнине, которая расстилалась до самого горизонта. Здесь на одном из богатых хуторов они увидели странных низкорослых коров с расходящимися в стороны и смотревшими вниз довольно длинными рогами. От этого морды животных казались как будто обиженными. Но зато пасшийся немного в стороне бык выглядел весьма воинственно. Его маленькие глазки смотрели подозрительно, а длиннющие, выгнутые вперед рога сразу лишали встречных желания познакомиться с ним поближе. Когда же неприветливое животное стало свирепо рыть землю передним копытом, всадники в ответ только пришпорили лошадей. В этом селении они смогли пополнить запас продовольствия и немного передохнули, подкрепившись. Сыр здесь был очень вкусный, а молоко казалось сладким.

Дальше дорога опять пошла петлять меж поросших редкими деревьями и густым кустарником холмов, но вскоре перед ними вновь открылась чуть волнистая равнина, на которой простирались обработанные человеческими руками поля. Урожай уже был собран, и опустевшие поля желтели на солнце, перемежаясь с участками луговой травы и редкими группами кустарников.

Еще немного, и дорога углубилась в лес. По обе ее стороны стеной стояли белоствольные березы, дубы и ясени. Внизу густо разрослись заросли орешника и вечнозеленого падуба.

Вынырнув на открытое пространство, путники увидели перед собой небольшое селение, окруженное возделанными полями. Заходящее солнце осветило мирную картину простой сельской жизни. Среди нескольких домишек все еще возились чумазые ребятишки, хозяйки, надо думать, заканчивали приготовление ужина, а пастухи гнали с лугов домашнюю скотину. Здесь отряду удалось обрести пристанище на ночь и совершенно неожиданно для себя найти источник ценнейших сведений. Старый пастух, приветливый и разговорчивый мужчина с удивительно голубыми, по-детски чистыми глазами, оказался бывшим солдатом, повидавшим свет.

Заметив, что господа проявили явный интерес к тому, что он говорит, старик разошелся вовсю и поведал им, через какие замечательные места они проходят. Ведь эти земли – бывшее королевство Мерсия, на территории которого происходили бесконечные сражения между саксами и наседавшими с севера викингами. Потому здесь так много крепостей. Главная из них, конечно, Уорикский замок. Его начала строить еще дочь Альфреда Великого королева Этельфледа Мерсийская, а достраивали уже норманны после нашествия Вильгельма Завоевателя. Они же начали строить и замок Кенилворт. Могучие крепости! Непобедимые. А еще говорят, что именно здесь, на просторах Уорикшира, произошло в первом столетии памятное сражение королевы бриттов Боудикки с захватившими остров римлянами. Мятежная королева не смогла победить врагов, и в этой земле остались лежать кости ее и обеих ее дочерей. Они все трое приняли яд, чтобы не попасть в плен к высокомерным римлянам. Память о них осталась, и люди по сей день чтут ее.

Воины из Эндлгоу слушали велеречивого старого солдата раскрыв рты. А когда Рори Мюррей спросил пастуха, не знакомо ли ему место, которое они ищут, оказалось, что бывший солдат знает и об этом. Он даже видел старого лорда де Бриера, человека мрачного и злобного. Это было на ярмарке в Кеттеринге, что на реке Исе, притоке Нина. Тоже древний город. Так вот поместье этого самого лорда де Бриера находится как раз недалеко от Кеттеринга, немного на север от города. Это и не крепость вовсе, а просто большой дом, но укреплен он хорошо. Говорят, со старых времен там сохранилась только древняя разваливающаяся башня.

Вооружившись полученными сведениями, воины из Эндлгоу рано утром, еще до рассвета, тронулись в путь. Рори горячо поблагодарил разговорчивого старика за все рассказанное и на прощание подарил ему красивый кинжал с удобной деревянной рукояткой.

– Будешь защищаться от волков, старик, – тепло сказал он, – и да продлит всемогущий Господь твои дни на этой земле.

И снова перед ними дорога. Теперь они шли на северо-восток, чтобы выйти к реке Нин. Там им нужно будет искать древний городок Кеттеринг, и уж от него идти на север. Места здесь были лесистые. Сейчас их дорога шла через густой строй высоких сосен, и лишь на обочине разрослись кустарники.

Сам городок возник перед глазами путников в свете вечернего солнца, когда дорога, обогнув невысокий холм, вынырнула из густых зарослей. Но Кеттеринг не интересовал воинов, они обошли его стороной и галопом устремились на север.

И вот перед ними наконец место, которое они искали. Среди широкого открытого пространства, хорошо просматриваемого с их позиции, возвышалось сооружение с воздвигнутыми по обе его стороны сторожевыми башнями, чем-то отдаленно напоминающее замок. Но это был всего лишь дом, большой, трехэтажный, какой-то странной формы. Передняя часть его, выходящая к крепким воротам, имела выпуклую полукруглую форму с большими эркерными окнами на втором и третьем этажах. На первом этаже и в боковых крыльях дома окна скорее напоминали бойницы. Над крышей выступающей части реял стяг, на котором Родерик без труда узнал герб де Бриера. Дом был окружен невысоким частоколом, но перед ним, однако, был вырыт по всей длине глубокий ров, очевидно, густо утыканный заостренными кольями. Да, де Бриер надежно защитился в своем поместье, и добраться до него будет непросто.

Все это усталые путники рассмотрели в сгущающихся сумерках из-под покрова раскидистых деревьев, в гуще которых они остановились. Родерик не позволил молодым и горячим спутникам обнаружить свое присутствие.

– Пусть совсем стемнеет, мои молодые господа, – тихо проговорил он, – воины зажгут во дворе факелы, и тогда мы сможем подойти поближе и осмотреть поместье со всех сторон. Вон там, видите, на другой стороне возвышается башня, о которой нам говорил старый воин. Мне очень интересно взглянуть на нее поближе.

Они так и поступили. В сгустившейся темноте освещенный факелами дом был виден как на ладони и подойти к нему можно было значительно ближе. Путники обошли поместье кругом. Частокол и ров окружали дом со всех сторон. Но вокруг старой башни не было ни того, ни другого. Сама башня как бы служила частью оборонительного сооружения. Ее задняя стена с единственным окном на самом верху под круглой, как колпак, высокой крышей была защищена глубокой естественной лощиной с каменистыми, поросшими редким кустарником склонами. Место было почти неприступным.

Осмотрев все это, воины покинули окрестности поместья и вернулись в Кеттеринг, чтобы дать отдых усталым коням, подкрепить собственные силы и продумать план дальнейших действий.

* * *

А в это время в маленьком окне под крышей высокой башни замерцал огонек – это заключенная в ней Филиппа зажгла небольшую свечу, чтобы приготовиться ко сну. Ей казалось, что прошла вечность с тех пор, как она сидит в заточении в этой старой разваливающейся башне, из которой есть только один выход – окно. Но такой исход она оставляла на самый крайний случай. Пока же девушка была полна намерений спасти свою жизнь. Как? Этого она не знала, но думала об этом постоянно. И просила святую Бригитту послать ей помощь. Ох, как же ей хотелось и правда быть ласточкой, как ласково называл ее еще с детства верный друг и защитник Майкл. Улететь бы отсюда в окошко на рассвете, и пусть злобный де Бриер кусает себе локти. Но…

Филиппа как будто заново переживала то, что произошло с ней в этой мирной поездке на дальнее пастбище. Враги налетели, как летняя буря, неожиданно и яростно. Уйти от них не было никакой возможности. И лишь потом поняла, что именно она и была целью этого налета. Злобный Бастиан де Бриер, племянник старого лорда, почти такой же противный, как и его дядя, объяснил ей, что это просто маленькая месть ее выскочке-отцу, который возомнил себя незаменимым для королевской семьи. Теперь-то его оттуда турнули. Но еще больнее выскочке-шотландцу будет, когда доблестный английский рыцарь обрюхатит его любимую дочь и вернет ее, опозоренную навеки, в родной дом. Чтобы до конца дней своих проклятый Мюррей видел свой позор – позор, который съел бы его заживо.

– Так что готовься ублажать меня в постели, девушка, – со смехом завершил свою тираду англичанин, – если будешь со мной ласкова, то тебе это даже понравится. Женщины говорят, что боевое оружие у меня отменное.

В ответ Филиппа только надменно глянула на сэра Бастиана и процедила сквозь зубы, что убьет его, если только он до нее дотронется. Глаза ее при этом сверкали так свирепо, что молодой де Бриер почему-то рисковать жизнью не захотел.

– Что ж, твой выбор, – криво усмехнулся он. – Мне спешить некуда, а ты посидишь с месяц на хлебе и воде в старой башне и запросишься в тепло дома, к вкусной еде и ко мне. Все же мои объятия лучше, чем крики сычей в этой развалюхе.

Филиппа гордо отвернулась, и вскоре ее действительно водворили в эту дикую, заброшенную башню, ступени в которой едва держались и грозили рухнуть в любой момент. Комната, где она оказалась, такого названия вовсе не заслуживала. Это был грязный, запыленный сарай под крышей с охапкой свежей соломы в углу и ведром. Вместо стола – старый ободранный чурбан. Сидеть приходилось на полу. Одна только радость – окно. Через него был виден лоскут голубой выси над головой и дальние дали, поросшие густым кустарником за лощиной, на которую небо смотрело со своей высоты; а дальше простирался лес. Приходили к ней один раз в день. Приносили кувшин воды, ломоть хлеба и меняли ведро в углу. Все остальное время пленница была предоставлена самой себе. И ей оставалось только думать.

Девушка не знала, что случилось с отцом, Родериком и теми двумя воинами, что их сопровождали. Сердце сжималось, когда она представляла, что их могли убить. Но гнусный де Бриер ведь говорил, что хочет вернуть ее потом отцу. Значит, отец жив? Сомнения грызли ее душу, как злобные хищники. И что думают о ней дома? Как пережила ее похищение мать? А брат? А Майкл? Вспоминать о нем было тяжелее всего. Филиппа знала, что он любит ее, чувствовала это, да и сам Майкл никогда не скрывал своего отношения к ней. А вот она играла с ним, как сытая кошечка с пойманной мышкой. Никогда не давала ему понять, что для нее на свете существует только он один, единственный из всех. Но когда вокруг нее в королевском дворце начали кружить многочисленные поклонники, девушке стало по-настоящему страшно. А вдруг отец отдаст ее одному из этих щеголей? Вдруг король прикажет ему сделать это? Но королю было не до нее, а отец ни слова не сказал о таких планах. И вот, поди ж ты, налетел этот зверюга и теперь она сидит здесь, слушая по ночам, как ухают сычи в лесу.

В этот вечер Филиппе было почему-то особенно тяжело и грустно. Она потеряла счет дням и уже не знала, когда это чудовище в человеческом облике опять явится за ней и ей придется воевать за себя, воевать до последней капли крови. Потому что живой она этому мужчине не дастся. А умирать ей совсем не хотелось. И девушка громко воззвала к своей святой:

– О, святая Бригитта, приди ко мне и помоги мне спастись из заточения! Я с детства верю в твою защиту, но сегодня пришло время просить о помощи. Ведь ты прославилась своими чудесами, своей добротой и отзывчивостью. Ты никому не отказывала в просьбе. Так помоги же мне, бедной, заточенной в этой старой башне, вновь увидеть свободу и своих родных. Ведь я родилась в твой праздник, в Имболк, и матушка сразу же отдала меня под твое покровительство. Правда, имя мне дала в честь нашей королевы, которую очень почитала всегда и которой глубоко благодарна за помощь и поддержку. Ты ведь не обиделась за это, правда? А для меня ты моя покровительница и защитница. И твой образок всегда у меня на груди. Помоги же мне!

Филиппа закрыла глаза, наполнившиеся слезами, и так стояла у окна, прижав руки к груди в старом, как мир, молитвенном жесте. Вдали догорал закат, было тихо, ни ветерка, ни шелеста трав. И вдруг… Девушка в первую минуту даже не поверила своим ушам. Но это оказалось правдой. Там, внизу, молодой мужской голос пел на валлийском языке. И голос, и мелодия были ей знакомы, только слова были другие.

– Где ты, свет моих очей, радость жизни моей? – пел голос. – Отзовись, и солнечное тепло вновь вернется в мое сердце. Без тебя жизнь темна, как осенняя полночь.

Филиппа замерла. Это был их с Майклом секрет – они научились языку соседей у старой валлийки, работающей в замке, и часто разговаривали на нем, когда не хотели, чтоб их понимали окружающие. А Майкл иногда пел валлийские песни. Девушка заметалась по комнате. Отозваться она не решалась, поскольку не знала, далеко ли ее стражи. Тогда она сорвала со своей груди платок и отчаянно замахала им в открытое окно. Снизу раздался счастливый мужской смех.

– Завтра, – пропел знакомый голос, – будь готова завтра, Ласточка, и мы улетим с тобой в далекие края.

Филиппа высунулась в окно так далеко, как только смогла, но сгустившиеся сумерки не позволили ей разглядеть, что делается внизу, в лощине под стеной башни. Ей казалось, что она видит какое-то движение, но, скорее всего, это была лишь игра воображения. Успокоиться было трудно, даже невозможно. Она быстро шагала по комнате от стены до стены, чтобы хоть немного унять охватившее ее волнение. Иначе, казалось, сердце разорвется от радости. Как они ее нашли? Как сумели пробраться сюда?

Немного успокоившись, девушка снова принялась горячо молиться святой Бригитте. Но теперь уже со словами благодарности. И вдруг ее как холодной водой обдало. А что, если именно завтра этот ненавистный де Бриер придет за ней и разрушит все ее надежды на спасение? И Филиппа вновь взмолилась своей святой, умоляя отвести от нее эту беду.

– Еще один день, один только день подержи это чудовище вдали от меня, – молила она. – Позволь мне улететь с моим любимым. Я не знаю, как он будет спасать меня, но не побоюсь ничего. Ничто не испугает меня, когда Майкл будет рядом.

Уснула она в эту ночь очень поздно, почти перед рассветом, когда даже сычи замолчали, давая себе отдых. А проснувшись, вновь не могла найти себе места. Пришли, как обычно, охранник с дебелой девкой, что носила ей еду и меняла ведро. Филиппа изо всех сил старалась казаться такой же, как всегда, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Похоже, опасность миновала.

И потянулись часы. Никогда еще в ее жизни время не ползло так медленно, как в этот день в старой башне. Солнца не было с утра. И чем дальше, тем становилось темней, хотя был еще день, она знала, чувствовала это. А вечер пришел и вовсе необычный. Ни дождя, ни ветра не было, но огромные темные тучи нависли над землей так низко, что, казалось, готовы были раздавить своей тяжестью все, что на ней есть. Густой туман клубился в воздухе, поглощая все звуки и затмевая все вокруг. И вдруг он стал наползать на башню, обволакивая ее.

Мужчины внизу с ужасом смотрели, как сизая непроглядная муть поглощает верхний этаж господского дома и половину башни. Безумием было осуществить задуманный план в такой жуткой обстановке, и все-таки Майкл полез на башню.

Они долго спорили накануне с Рори, кто из них полезет наверх, чтобы вызволить Филиппу. Рори не хотел отпускать друга, но тот был неумолим.

– Да, она твоя сестра, Рори, – говорил он, – но для меня она единственная в мире женщина. Тебе ли не знать об этом? И потом ты – наследник своего отца, а он… Ох, Господи, только бы милорд остался жив. А по стенам лазить мы ведь умеем не хуже ящериц. Или ты забыл?

Молодой Мюррей вынужден был согласиться. И подъем начался. Время, казалось, остановилось для всех, кто ждал внизу. Майкл же отбросил все мысли и сосредоточился на том, чтобы ползти вверх, неуклонно, шаг за шагом, как настойчивое насекомое.

Филиппа наверху тоже не могла найти покоя. Но не позволила себе ни на миг отойти от окна. Смотреть было бесполезно, и она слушала. Она вся превратилась в слух, пытаясь уловить хоть какой-то звук, свидетельствующий о том, что помощь близка. Вот она услышала, как будто чем-то твердым царапнуло по камню. Еще раз, кажется, ближе. И через несколько долгих минут из густого тумана вдруг возникло дорогое лицо, бледное и напряженное. И Майкл спрыгнул с окна к ней в комнату.

– Не будем терять времени, Ласточка, – быстро проговорил он, – у нас впереди тяжелый спуск и долгий путь, чтобы успеть уйти как можно дальше.

Он быстро огляделся. В этом грязном сарае даже не к чему было прикрепить веревку, которую он вытащил из-за пазухи. Майкл почти отчаялся, но тут обнаружил крюк в стене, служивший, несомненно, для приковывания пленных цепью. Крюк оказался достаточно крепким, чтобы выполнить предназначенную ему роль. Майкл быстро, но надежно закрепил на нем веревку и стал разматывать ее, постепенно опуская в окно. Вскоре чьи-то руки подхватили другой конец веревки и натянули ее. Майкл удовлетворенно выдохнул и повернулся к Филиппе.

– Тебе придется крепко держаться за меня, Ласточка, – сказал он. – Я, конечно, привяжу тебя для верности к себе, но ты тоже постарайся, не подведи.

С этими словами Майкл притянул девушку к себе и крепко привязал ее к своему телу широким ремнем.

– Ну, Господи, помоги нам, – прошептал он, навалился на окно, осторожно перебросил ноги, ухватился за веревку двумя руками, и они повисли над пропастью. Спуск начался.

Филиппе казалось, что этому долгому беззвучному спуску в густой мгле не будет конца. Но когда они оказались ближе к земле, видимость улучшилась и уже можно было разглядеть внизу фигуры людей, ожидающих их. Сердце девушки радостно забилось, когда она узнала Рори. Рядом с ним стоял Родерик, а дальше стояли еще двое их воинов. Земля была все ближе. Но она чувствовала, как тают силы Майкла. Его руки подрагивали, движения замедлились. Он позволил себе замереть на пару мгновений, дав телу отдых, и, глубоко вздохнув, двинулся дальше. Еще немного, еще, и вот уже сильные руки брата подхватывают ее, а Родерик поддерживает пошатывающегося Майкла. Его руки ободраны в кровь, но задерживаться они не могут. Нужно скорей уносить ноги из логова зверя.

– Быстрей, – прошептал Родерик, – уходим.

И они двинулись вниз по склону лощины. Осторожно, чтобы не стукнул камень под ногой, не затрещала ветка. Потом начался подъем. Он был куда трудней, но вскоре к ним потянулись сильные руки и помогли сделать последние шаги. Здесь их ждали остальные воины, а невдалеке паслись кони. Люди устремились под сень спасительного леса.

Передохнув несколько минут, стали собираться в дорогу. Для Филиппы была припасена запасная лошадь, чтобы она могла ехать самостоятельно. Так будет быстрее. Наездница она отличная. Отряд уже был готов пуститься в путь, когда всех удивил Родерик.

– Я думаю, что нам нельзя возвращаться тем же путем, которым мы пришли сюда, – проговорил он, глядя то на Рори, то на Майкла, – нам будет трудно уйти от погони. А за нами пойдут именно на запад. Поэтому мы должны обмануть их и двинуться совсем в другую сторону. Путь будет более долгим, но зато мы избежим столкновения с воинами де Бриера.

Подумав, с ним согласились. И обратная дорога пролегла через Лестершир и Стаффордшир. До Эндлгоу добрались без происшествий.