Глава 12

В замке Ранальд узнал, какой удивительный и бесценный подарок его ожидает. В большом зале его встречали подросшие, прыгающие от радости дети, а на руках у Лорен сидел важный толстенький карапуз с темными, как у самого Мюррея, волосами и такими же синими глазами, однако чертами лица малыш мало походил на отца.

– Знакомьтесь, милорд, – проговорила Лорен, сверкая счастливыми глазами, – это ваш сын Стивен Мюррей.

Ранальд на мгновение замер, а потом его захлестнула такая волна радости, что он едва устоял на ногах.

– Ты можешь пойти к папе, маленький, – ласково обратилась Лорен к карапузу, – он, я вижу, очень хочет взять тебя на руки.

Кроха посмотрел на мать, потом перевел недоверчивый взгляд на незнакомого мужчину, однако, заметив, что брат и сестра так и рвутся к нему, решил утвердить свои права и протянул к отцу пухленькие ручонки. Ранальд подхватил его и закружил по залу, задыхаясь от переполнившего его счастья. Потом обхватил руками всех детей, среди которых был, разумеется, и Майкл, и послал жене взгляд, от которого сердце Лорен покатилось куда-то вниз, а ноги ослабели. Она присела на ближайший табурет и только смотрела на самых дорогих на свете людей, без которых, казалось ей, невозможна жизнь, но сказать была не в силах ни слова. Только через несколько минут Мюррей смог наконец подойти к жене, держа на руках ребенка. Он наклонился, прижался к ее губам, и мир вокруг них перестал существовать.

Много позже Ранальд узнал обо всех подробностях жизни замка в его отсутствие. А когда услышал, какими тяжелыми и опасными для жизни Лорен были последние роды, побледнел до зеленоватого оттенка, а глаза остекленели от ужаса.

– Никогда, слышишь, никогда больше тебе не придется проходить через такие муки, любовь моя, – прошептал он непослушными губами, – я не допущу этого. Я не могу тебя потерять. Без тебя мое сердце умрет. А как жить без сердца?

– Похоже, что ничего подобного мне уже не грозит, дорогой, – ответила на это тронутая до глубины души Лорен, – повитуха сказала, что понести я больше не смогу. Но только всегда помни, что и мне нет жизни на земле без тебя.

Позже, успокоившись, лорд Мюррей с удовольствием выслушал и другие новости. У сэра Эндрю тоже случилось пополнение в семействе. Милли не позволяла себе отставать от госпожи, но на этот раз у нее родились девочки – двойня. Это было просто чудо. Малышки были как два яблочка с одной ветки, и при этом обе – живой портрет отца. Сэр Хоуп боготворил своих дочерей и готов был на руках носить жену, которая преподносила ему детей легко и без всяких осложнений. Милли же цвела от такой любви. Она несколько располнела и становилась все больше похожей на солидную мать семейства.

Ладилась семейная жизнь и у Родерика Хея. Его Нелл подарила-таки ему наследника и опять носила ребенка. Она ни одной минуты не сомневалась, что будет снова мальчишка, и это заставляло хозяина дома раздуваться от гордости. Родерик был также в курсе того, что делалось в замке валлийского лорда. Оказывается, он частенько наведывался туда, найдя общий язык с некоторыми воинами по ту сторону границы. Конечно, понятие границы было теперь чисто условным. Но в сознании людей оно существовало – трудно забыть сразу то, что разделяло людей столетиями.

В семье лорда Мэрилла ап Оуэна тоже царила радость. Молодая жена, не откладывая в долгий ящик, проявила свою женскую состоятельность и преподнесла мужу наследника. Сказать, что лорд был счастлив, мало. Он просто сиял и, казалось, сбросил с плеч несколько лет. Воины крепости поначалу посмеивались потихоньку над своим господином, ставшим мягче воска в руках девчонки. Но вскоре они поняли, что новые порядки в замке значительно приятнее прежних и самим им живется теперь намного лучше. Смешки прекратились, и теперь все мужчины смотрели на свою леди с должным почтением. А она уже носила следующего ребенка. Лорд был уверен, что будет опять мальчик. Жена только тихонько посмеивалась, но оставляла свои мысли при себе.

– Как странно складывается жизнь, – сказал как-то лорд Мюррей, когда они засиделись с мужчинами в зале, потягивая отличный эль, – у нас здесь мир и покой, рождаются и подрастают дети, а у них на континенте без конца льется кровь и земля вся выгорела от бесконечных сражений. Конечно, наши солдаты гибнут и там. Но в Англии спокойно, и это дорогого стоит. Вот только надолго ли хватит благоразумия у людей, чтобы сохранить и продлить мир на своей земле?

Мужчины закивали головами. У каждого из них была семья, и им страшно было даже подумать, что может случиться с дорогими людьми, разгорись пожар войны в их стране.

– Помню, как-то мне лорд Гросмонт, герцог Ланкастер, которого вы все хорошо знаете, рассказывал, что так было в Англии далеко не всегда, – задумчиво проговорил Мюррей. – И в стране чаще бушевали сражения, чем царил мир.

И Ранальд поведал своим людям историю рода Плантагенетов, которую хорошо запомнил. Многие ее страницы были политы кровью и обожжены огнем пожарищ. Мятежные бароны постоянно бунтовали, и этому не было конца. Еще со времен злосчастного короля Иоанна начались возмущения. И только Эдуард, первый из королей с этим именем, смог опять установить порядок в стране. Он, конечно, тоже воевал (как же без этого!), но не у себя на родине, а в Святой земле, как и Ричард Львиное Сердце, а также в Шотландии и в Уэльсе, который ему удалось покорить. А вот его наследник – Эдуард II – стал позором для страны, и бесконечные смуты при нем не стихали. И только когда Эдуард III, их нынешний король, взял власть в руки, в государстве снова наступил покой. Свою тягу к сражениям король удовлетворял на континенте, одерживая победы, которыми гордился, и еще время от времени усмирял Шотландию. А теперь вот его наследник Эдуард, принц Уэльский, продолжает дело отца, воюя вместо него, но от его имени.

Мужчины допоздна засиделись за столом, обсуждая все эти события. Они гордились своим лордом, который знал так много из прошлого и был близок к королевской семье. Сэр Эндрю с ужасом вспоминал те времена, когда алчный и жестокий Симон де Бре рвался к власти в этом замке, так приглянувшемуся ему. Это счастье, что леди Лорен решилась поехать в столицу и обратиться за помощью. Смелая женщина! И очень любит свой замок и его жителей. Эндлгоу повезло с наследницей. Ну а о недавних событиях, связанных с Жилем де Бриером, и говорить не приходится. Что делают с людьми зависть и злость!

Когда Ранальд поднялся в опочивальню, было уже поздно. А сам он был слегка навеселе. Но Лорен ждала его, свернувшись клубочком на широкой кровати и глядя на огонь. Мюррею стало неловко. Он так рвался к жене, а, поди ж ты, засиделся с мужчинами, заговорился.

– Не сердись, любовь моя, – голос звучал виновато.

– Я понимаю, дорогой, – жена не обижалась, и это его утешило, – тебе нужно было поговорить с ними, ты ведь хозяин.

Ранальд быстро пересек комнату, в мгновение ока скинул одежду, и им стало не до разговоров.

Дни бежали быстро, как хорошие породистые кони после долгого отдыха.

Пришло время возвращаться на юг, и у Ранальда щемила душа от сознания предстоящей разлуки, опять, скорей всего, на несколько лет – неугомонный принц Уэльский все время носился то на континент, то по стране. Однако Мюррей даже и представить себе не мог, какие события ожидают его впереди.

* * *

В оставленном им замке жизнь шла заведенным порядком. Дети росли. Однако следующий год выдался очень сухим и неурожайным. Пришлось подтянуть пояса. Пытались поправить дела охотой и рыбной ловлей. Но и здесь было не слишком вольготно. Все понимали, что их ждет голодная и, скорее всего, лютая зима. Так оно и случилось. И снова люди были заперты за стенами замка, а голодные волки подбирались все ближе. За эту зиму потеряли немало скота. Погибло несколько селян. Один замерз в поле, пытаясь отыскать потерянную в метель дорогу, двоих задрали волки, еще один умер от тяжелой болезни, которую местная знахарка не смогла определить. Весны ждали как искупления. А когда она пришла, полили дожди, и снова трудно было выбраться за стены замка. Только к середине мая погода установилась и люди кинулись наверстывать упущенное время.

Ранальд Мюррей тоже не знал покоя. Поездки на континент продолжались, но главным событием стало появление в окружении принца Джоанны Кентской. Красавица к этому времени овдовела и была свободна. Она все чаще, как бы случайно, оказывалась там, где в это время находился молодой Эдуард. Джоанна по-прежнему была очень хороша собой и свежа, а принц, как и раньше, совершенно терял голову в ее присутствии. С шотландцем же красавица не желала иметь никаких дел. Если он попадался ей на глаза, она окидывала его таким ледяным, замораживающим взглядом, что Ранальду становилось не по себе. Хуже всего было то, что принц уловил это отношение своей дамы сердца к капитану своей гвардии и стал иногда отказываться брать его с собой в поездки. В этих случаях воинов охраны возглавлял Гай Флинт, который становился все ближе к принцу. Это было нестерпимо горько для гордого шотландца, и сердце его наполняла обида.

Положение изменилось, когда они снова отправились на континент. Ранальд готов был торчать тут до бесконечности, лишь бы только находиться подальше от капризной красавицы. Джоанна на какое-то время исчезла из их поля зрения, и Мюррей вздохнул с облегчением. Принц же и думать забыл о том, что отстранял от дела своего самого верного и надежного охранника.

Политическая обстановка оставалась напряженной. Французский король пребывал в заточении, хотя условия его содержания никто не назвал бы тяжелыми. Эдуард Английский нередко общался с королем Иоанном и даже находил его общество приятным. Француз был настоящим рыцарем. Однако сбор средств для его выкупа продвигался медленно, хотя дофин Карл был искренне озабочен освобождением отца из плена. Сумму затребовали огромную – четыре миллиона золотых экю, – а положение разоренной войной страны было плачевным. К тому же нарастало народное волнение, а Карл Наваррский становился все настойчивее в стремлении получить вожделенную французскую корону.

В конце концов обе страны устали от этой нескончаемой войны и начались переговоры о заключении мира. Весной 1360 года герцог Ланкастер дважды встречался с французами – в Страстную пятницу третьего апреля и через неделю, десятого апреля. Герцог, всегда стремящийся к победам с применением силы и оружия, тоже стал склоняться к миру. А французы всегда искренне восхищались герцогом Ланкастером как отменным воином и истинным рыцарем. Сторонам, похоже, удалось достичь взаимопонимания. И хотя переговоры были строго конфиденциальными, было понятно, что они проходили успешно.

Трудность заключалась в том, что каждая из сторон стремилась получить максимум возможных выгод для себя. Однако положение Франции было не таким, чтобы диктовать условия англичанам. В итоге старый английский доминион Аквитания отходил Англии целиком, и за него отныне не нужно было приносить присягу французскому королю, как это было раньше. Кале и Понтье тоже отходили Англии. Король Эдуард же, со своей стороны, отказывался от притязаний на французский трон.

Торжественное событие произошло восьмого мая. Возле небольшой французской деревушки Бретиньи был подписан мир между Англией и Францией. Поскольку король Иоанн был в плену и не мог лично подписать договор, главными действующими лицами этого важного события были французский регент дофин Карл и наследник английского престола Эдуард, принц Уэльский. Король Эдуард, как и его армия, все еще находился на континенте. Но как только договор был подписан, Эдуард III оставил герцога Ланкастера ответственным за возвращение армии на родину, а сам устремился в Лондон. Там он встретился с Иоанном Валуа, обнял его и растрогался чуть ли не до слез.

– Вы и я, мы оба должны благодарить Господа за подписанный договор. И теперь, пока мы живы, наши страны будут пребывать в мире.

Плененный французский король был тоже тронут и раскрыл дружеские объятия английскому монарху.

Осенью того же года, двадцать четвертого октября, был ратифицирован подписанный ранее договор о мире, теперь уже в Кале. Эдуард III и Иоанн II поставили свои подписи под историческим документом. Оба наследника были рядом. А после окончания торжества счастливый Карл увез отца в Париж. Французский король был условно освобожден из плена до полной выплаты выкупа, а его заменили другие заложники.

Ранальд Мюррей был, конечно же, рядом со своим господином. Но он никогда даже на миг не мог себе вообразить, что эта поездка в Кале – его последний выезд на континент, а блестящая карьера при дворе оборвется на этом важном международном событии.

Напрасно он думал, что своевольная красавица исчезла насовсем. Она, как оказалось, просто проявила женскую хитрость и тем подогрела чувства принца, потерявшего голову от любви. Не успели они пересечь пролив, как любовные встречи начались вновь, да так бурно, что вскоре разговор пошел о заключении брака. Король и королева были в недоумении. Они никак не ожидали такого поворота событий. Эдуард-младший был хорошим сыном и не доставлял родителям особых беспокойств, старался не перечить, разве что отбрасывал одно за другим брачные предложения, на которые обращали его внимание отец и мать. И теперь причина его прихотей стала ясна.

Король Эдуард жаловался жене, что они упустили старшего сына, дали ему слишком много воли в вопросе брака. Молодой Эдуард достаточно долго воевал, и родители относили его нежелание вступать в брак к излишней приверженности принца к битвам и сражениям, в которых он блистал как талантливый и удачливый военачальник. А оказалось, дело-то было в другом. Они пытались образумить сына. Куда это годится, когда принц крови, наследник престола, женится на женщине, дважды побывавшей замужем и родившей пятерых детей, при этом без всякой пользы для страны и короны?! Однако принц Уэльский в этом вопросе не желал слушать никого. Ни родители, ни архиепископ Кентерберийский не сумели отговорить его от этого брака. Наследник стоял на своем и был тверд как скала.

– Эта ведьма околдовала нашего мальчика, – утверждала в кругу близких людей старенькая няня, вырастившая наследника престола.

Ей согласно кивали. То, что происходило на их глазах, не укладывалось ни в какие рамки.

И началась подготовка к свадьбе. Чем ближе подходил день свадьбы, тем тяжелее становилось на душе у Ранальда. И настал миг, когда принц сказал ему то, чего лорд так опасался.

– Ты много лет верно служил мне, Мюррей, – хмуро начал Эдуард, не смея глянуть в глаза Ранальду, – и много для меня сделал. Однако настал час, когда нам приходится расставаться. Моя невеста требует, чтобы я удалил тебя из своего окружения. Совсем. Навсегда. И я не могу отказать ей, поверь. Ее счастье для меня – самая большая ценность, более важно, чем мое собственное.

Принц отвернулся.

– Прощай, Мюррей. Де Молль рассчитается с тобой, и ты уедешь отсюда небедным человеком.

– Кто займет мое место, сир? – голос Ранальда был глухим и каким-то неживым.

– Гай Флинт, конечно. – Принц сверкнул на него сердитым взглядом. – К нему леди Джоанна относится весьма благосклонно.

– Что ж, прощайте, ваше высочество, и пусть удача не оставит вас.

Мюррей поклонился и вышел, не показав принцу, насколько больно для него это прощание. Молодой Эдуард посмотрел ему вслед, но по выражению его лица нельзя было прочесть, о чем он сейчас думал.

Гораздо трудней для Мюррея прошло прощание с воинами, которых он воспитал и вырастил, которых превратил в единый отряд, способный совершать чудеса в бою. Молодой Гай клял все на свете – его не радовало повышение, когда рядом не будет Мюррея. А остальные глухо ворчали, сетуя, что принц потерял голову от этой коварной женщины и теперь всему, что было создано с таким трудом, всему, что их объединяло, придет конец. Чего только не желали кентской красавице подвыпившие мужчины! А Ранальд впервые в жизни надрался, как портовый грузчик, так, что даже не мог дойти самостоятельно до своей постели. На следующий день ему было плохо – хуже некуда. А отоспавшись, он отправился в путь домой. Его сопровождали только два воина.

В свой замок он вернулся мрачнее тучи. И только жена сумела немного облегчить его боль.

– Ты только подумай, Лорен, – все никак не мог он успокоиться, – двенадцать лет я не знал ни отдыха, ни сна, ни покоя, оберегая принца. Я готов был в любую минуту отдать свою жизнь, не раздумывая, ради его благополучия. А он вышвырнул меня, как ненужную тряпку, угождая капризу бездушной женщины. Или я действительно уже стал старым и меня пришло время заменить?

Голос Ранальда дрожал и срывался. Боль не отпускала.

– Что ты, любимый мой, – вскинулась Лорен, – ты мужчина в самом соку. Тебе только-только исполнилось тридцать три года. И, прости меня за правду, я рада, что так случилось. Рада, что отныне ты не будешь каждый день рисковать своей жизнью, оберегая наследника престола. Рада, что ты будешь теперь с нами и дети будут видеть отца постоянно. Рада, что смогу каждый день и каждую ночь дарить тебе свою любовь и получать твою. Ты мой, Ранальд. Теперь ты только мой. А все особы королевской крови – люди крайне непостоянные и самовлюбленные. Пусть делают все, что хотят, там, в своих дворцах. А нам хорошо здесь. Разве нет?

– Разумеется, хорошо, – впервые слегка улыбнулся Мюррей, – и ты, пожалуй, права. Только я хочу получить то, что ты обещала, прямо сейчас, не дожидаясь ночи.

И он увел жену наверх, в их опочивальню, из которой они не выходили до следующего утра. Только после этого к лорду Мюррею вернулось прежнее самообладание. Обида и тоска иногда тревожили его душу, но он не позволял этим чувствам одолевать себя. Здесь, в его замке, рядом с его семьей, у него было очень много дел, и ими следовало заняться, наверстывая все упущенные годы.

* * *

Свадьба принца Эдуарда с Джоанной Кентской прошла так, как и полагается в королевской семье. Тщеславная и высокомерная Джоанна стала еще тщеславней и высокомерней – ведь она теперь превратилась в принцессу Уэльскую.

А следом за этим торжеством в страну пришла большая беда. Летом в Англию вновь вернулась чума. Люди были в ужасе и не могли понять, за что Господь карает их так сурово. Ведь эта страшная болезнь шла по городам и маленьким поселениям, не щадя никого – ни старых, ни молодых, ни даже детей. И для нее не было сословных различий. Жизни богатых и имеющих власть людей она забирала так же легко и безжалостно, как и жизни убогих бедняков.

В этот раз чума унесла очень много детских жизней. И нанесла ощутимый урон аристократическому сословию страны. Она забрала жизни герцога Ланкастера, графа Херефорда и лорда Кобема, а также четырех епископов, включая Лондонского.

Смерть лорда Генри Гросмонта, герцога Ланкастера, была большой потерей для страны. Ему было уже шестьдесят два года, но он был еще крепок телом и разумом. Когда эта весть пришла в замок Эндлгоу, там установился длительный и глубокий траур. Герцога оплакивали все, кто его знал. За упокой его души служили службу за службой – в замке и в близлежащем монастыре. На это лорд Мюррей не пожалел средств. Джон Гонт, третий сын короля Эдуарда, женившийся на дочери лорда Гросмонта Бланш, получил титул герцога Ланкастера.

А следом за этой смертоносной болезнью, против которой люди были абсолютно беззащитны, на страну обрушилась невиданной силы буря, забравшая еще множество жизней. Это случилось в январе следующего года.

Англия всегда отличалась суровыми погодными условиями, вихри и ураганы здесь не были редкостью. Но эта буря превзошла все, которые сотрясали страну ранее. Бешеный шквалистый ветер, несущийся со скоростью, недоступной даже самому быстроногому коню, уносил неведомо куда попавшихся на его пути людей, вырывал с корнем вековые деревья и срывал крыши с домов. Улицы городов оказались затопленными, люди боялись покинуть свои дома, но также опасались быть застигнутыми стихией в собственных владениях.

Особенно досталось Уэльсу и Корнуоллу. Море у побережья бесновалось, вздымая к небу огромные массы воды и, обрушивая их на берег, уносило все в свои владения, но не ограничивалось этим и продолжало жадно поглощать все то, до чего только было в состоянии дотянуться. Множество рыбацких деревушек на большой протяженности морского побережья просто смыло с лица земли – их как будто никогда и не было здесь. Спастись сумели лишь те, кто своевременно бежал вглубь острова, однако, вернувшись в родные места, люди находили лишь пустынный берег – от их домов и поселений не осталось и следа, жить было негде.

Эндлгоу тоже ощутимо понес убытки от гнева разбушевавшейся стихии. Буря разрушила несколько домов в селении под стенами крепости, были беспощадно истреблены два дальних хутора, порывом ветра снесло крышу солдатской казармы, также была повреждена башня донжона.

Как только стихия утихомирилась, люди принялись восстанавливать разрушенное. Делали все, что могли. А тут еще пришла весть, что сильно пострадал ближайший монастырь, и лорд Мюррей отправил группу воинов и мастеров в помощь монахам.

Прошло время, и из столицы в замок стали приходить отнюдь не радостные вести.

Принц Уэльский вместе со своей супругой отбыл на континент – король Эдуард передал ему все владения на юге Франции, составившие теперь Великую Аквитанию, и дал титул герцога Гиени. Принц-герцог основал свой двор в Бордо и, говорят, приложил немало сил, чтобы сделать его блестящим. Однако местная знать, во главе которой стоит граф Жан д’Арманьяк, не спешит сблизиться с наследником английского короля и покориться ему.

Совсем плохо стало в семье самого короля. Непонятная лекарям болезнь королевы снова вернулась, и Филиппа не могла уже выдерживать близость со своим супругом. Король, любя и уважая ее, все же пошел на поводу у желаний своего тела – у него появилась любовница. Знающие люди говорили, что сама королева, все еще заботясь о благе супруга, подтолкнула его к связи с этой женщиной. Самое же удивительное заключалось в том, что Алиса Перрерс, незнатная и в общем-то некрасивая женщина, сумела так крепко взять в оборот стареющего Эдуарда, что он стал верным ее рыцарем.

Эта связь, вначале тайная, все же вышла на поверхность, но король не придавал этому значения. Алиса была с ним безотлучно. Она вела себя достаточно скромно, во всяком случае, на людях, однако слава короля Эдуарда как могущественного монарха стала блекнуть. Всем было ведомо, что блеск и богатство английского двора неотделимы от королевы Филиппы. Умная и блестяще образованная королева покровительствовала искусствам. Ее личным секретарем был известный поэт и хронист Жан Фруассар. Королева много делала для того, чтобы слава об английском дворе разнеслась по миру. Даже враги короля Эдуарда, французы, признавали за ним не только полководческие таланты и рыцарские доблести, но и государственную мудрость и справедливость.

Сейчас королева уединилась от всех в своих апартаментах и молча страдала от тяжелой болезни. А что представляла собой эта Алиса Перрерс, никому не ведомая и никому не нужная? И звезда короля Эдуарда стала клониться к закату.

Эти известия не слишком радовали жителей Эндлгоу. Но жизнь брала свое, и людям нужно было заботиться о своих семьях, домах и землях. Недавние несчастья с наступлением на страну чумы и страшной бури, пронесшейся над островом, лишний раз показали, насколько хрупка человеческая жизнь. И люди укрепляли все, что могло помочь им выжить.

А в замке тем временем подрастали дети. Старшие мальчики уже обучались военному делу, став оруженосцами: Рори – у сэра Эндрю, а Майкл – у лорда Мюррея. Так отцам было легче соблюдать должную строгость в воспитании будущих воинов. Оба мальчика уже имели настоящие, хоть и маленькие мечи, стали отличными наездниками и делали большие успехи в обучении. Они никогда не соперничали между собой, но всегда помогали друг другу. И это давало надежду обоим отцам, что, возмужав, они вместе смогут справиться с любым врагом. Оба молодых оруженосца уже заметно вытянулись в росте, догоняя отцов, у них начал ломаться голос. Мальчики превращались в юношей.

Филиппа была очень дружна с дочерью Эндрю Лорен, но характеры у девочек были совсем разными. Дочь лорда Мюррея была очень живой, подвижной девочкой, обожавшей верховую езду и готовой часами смотреть на тренировки воинов во дворе замка. Порывистая, вся устремленная вперед, она напоминала непоседливую птичку, и Майкл давно прозвал ее Ласточкой. К тому же Филиппа отличалась яркой, броской красотой. Лорен Хоуп была полной ее противоположностью. Спокойная, мягкая, она могла часами корпеть над вышивкой, стремясь к совершенству в своей работе. Лорен была светловолосой, голубоглазой, мечтательной девочкой. Иногда, склоняясь над вышивкой, она улыбалась легкой, нежной улыбкой. И только Филиппа знала, что мечты ее в эти минуты уносятся к красивому рыцарю на белом коне, который обязательно приедет за ней прямо сюда, в Эндлгоу.

Стивену уже исполнилось восемь. Он был коренастым крепким мальчиком. Похоже, высоким, как отец и старший брат, он не станет, но силой природа его не обидела. И уже сейчас, в этом возрасте, он проявлял задатки будущего рыцаря, упорно идущего к своей цели, преодолевая все препятствия. Лорен не случайно назвала мальчика в честь деда, он действительно во многом повторял барона Эшли.

А близняшки Айрис и Глэдис, дочери Милли и Эндрю, были чистыми ангелочками. Веселые, покладистые и очень хорошенькие девчушки, настолько привязанные друг к другу, что, казалось, нет в мире силы, способной разлучить их.

Лорд Мюррей неожиданно для себя увлекся разведением лошадей. И это стало не только приятным, но и прибыльным делом. Больше всего ему в этом помогала Филиппа. Она с удовольствием ездила с отцом и на пастбища, и на ярмарки, и к соседям. Девочка отлично держалась в седле и могла скакать часами без устали.

Ранальду и теперь было тяжело вспоминать о расставании с молодым Эдуардом. Он искренне и глубоко привязался к принцу, ценил его выдающиеся воинские способности и очень гордился созданной собственными усилиями маленькой гвардией, что так надежно оберегала наследника престола во всех его походах. А их было – не счесть. Мюррей помнил их все. Походы и битвы – это та жизнь, которую предпочитают мужчины, родившиеся воинами. Таков был Эдуард, принц Уэльский, и таким же вырос в далеком Шотландском нагорье Ранальд Мюррей, внук доблестного лэрда Рори Маккина, погибшего в неравной схватке. Эти два молодых мужчины, во многом схожие, могли бы стать друзьями, не разделяй их глубокий ров сословных различий. Тем не менее в душе Ранальд чувствовал, что принц близок ему и молчаливо признает, что их отношения глубже, чем просто отношения между господином и его стражем, исправно служащим ему за царскую королевскую плату. Но, как это часто бывает, в отношения мужчин вмешалась женщина и разлучила их. Однако на память о принце у Ранальда остался очень дорогой и весьма щедрый подарок.

Ранальду никогда не забыть последнего прощания с принцем Уэльским. Он провел возле него долгих двенадцать лет, наполненных походами, опасностями, битвами и победами, общими трудностями и общими радостями. Такая жизнь сближает и даже роднит. Тогда, после мрачной попойки, свалившей его с ног, Ранальд намеревался быстро скрыться в своих владениях, чтобы, как раненый зверь, зализать свои душевные раны. Однако принц еще раз пожелал увидеться с ним. В темных глазах Эдуарда Ранальд читал боль расставания, и такое же чувство светилось в синеве его глаз. Мужчины не плачут, но душа их болит не меньше оттого, что рвутся привычные, надежные узы. Принц подвел Ранальда к своему любимому коню Ветру – вороному жеребцу, блестевшему на солнце бархатом своей гладкой шкуры. Конь радостно заржал, увидев хозяина, а принц положил руку на его высокую холку и повернулся к стоящему рядом воину.

– Мне больно расставаться со своим лучшим конем, – голос его подрагивал, – но, думаю, только так я могу выразить тебе, Мюррей, мою глубокую признательность за все, что ты сделал для меня за эти годы. Твои люди останутся со мной, а с тобой – мой конь. Это справедливо.

Принц развернулся и зашагал прочь. А Ранальд унесся в свои края на великолепном вороном жеребце, гордости королевских конюшен.