2.2 Буддизм в политической и военной жизни японского общества

Буддизм в Японии начал активное распространение в VI веке в результате деятельности клана Сога, начавшего своё восхождение к власти. То, что сегодня называют кланами, в древнеяпонской государственной системе Томас Клири называет своеобразными профессиональными организациями, клан Отомо был элитным войском императора, клан Мононобэ исполнял роль городской стражи, клан Кумэбэ – пограничная стража, клан Саэкибэ составляли подчинившиеся государству Ямато племена айну, а клан Хаято состоял из кумасо – малайско-полинезийского народа, населявшего Кюсю. По мере централизации государства автономные кланы-организации, включенные в политическую систему древнеяпонского государства, упразднялись. С одной стороны императорский клан больше не мог позволить себе оставлять угрозу своей власти в виде полуавтономных военных организаций, а с другой стороны возвышающемуся клану Сога явно не нужны были конкуренты в борьбе за власть. Клан Сога состоял из выходцев из Китая и Кореи. В VI веке корейские княжества пали под натиском Китая. В результате этого с материка в Японию переселилось большое количество представителей знати и воинов, пополнивших клан Сога, среди прибывших были и буддийские священники. Первый буддийский храм был построен в фамильном поместье клана Сога и воспринимался другими кланами как храм неизвестного могущественного божества. Опасаясь дальнейшей экспансии китайской династии Суй и надеясь укрепить авторитет своего престола, принц Сётоку (573–621) начал вводить китайскую модель в управлении государством. В результате борьбы с традиционными кланами главу клана Саэкибэ казнили, а клан упразднили за нарушение воинского долга, также поступили и с Отомо. Воины Хаято подверглись массовым казням из-за подозрений в неверности, а клан Мононобэ был уничтожен в результате его борьбы с кланом Сога. Таким образом, утверждение китайской модели государства и распространение буддизма в Японии началось с уничтожения или упразднения традиционных воинских сообществ, тесно связанных с синтоистскими культами. Автономные воинские организации, связанные с шаманской традицией, должны были уступить место централизованному войску, а разрозненная система культов, объединенная лишь общим императорским мифом, должна была уступить место универсальной религии – буддизму. После смерти Сётоку глава жреческого клана Накатоми – Каматари в союзе с принцем Нака-но оэ, ставшим императором Тэнти, осуществили переворот, лишив клан Сога власти. Несмотря на это, распространение буддизма и китайской культуры продолжилось.

В Японии основное распространение получили школы буддизма махаяны (большой колесницы). В Японии возникло тринадцать основных школ буддизма, подразделяющихся на еще сорок четыре. Среди тридцати основных школ на развитие воинских традиций и на военную историю оказали влияние в основном школы тантрического буддизма Сингон и Тэндай и школы дзэн буддизма Риндзай и Сото, а также школа Истинной Чистой земли, известная также как икко (прямолинейные), прославившаяся своим долгим упорным сопротивлением войскам Ода Нобунага.

Став фактически государственной религией при императоре Сёму в период Нара (710–794), буддизм начал всё больше влиять на политическую жизнь Японии. В период Хэйан (794-1185) появилось сразу несколько мощных буддийских храмовых комплексов, обладающих автономией в собственном управлении, владеющих землей и имеющих собственную армию из вооруженных монахов – сохэев. Крупнейшими монастырями были Энрякудзи и Миидэра секты Тэндай и Кофукудзи секты Хоссо. Сила монастырей достигла такого расцвета, что они не боялись бросать вызов императорскому двору.

В 1176 году монахи Энрякудзи – монастыря на святой горе Хиэй, недовольные назначением Моротака на должность правителя земли Кага, обратились с жалобой к государю-иноку Го-Сиракаве (1127–1192) с требованием сослать Моротаку в ссылку, а его наместника Мороцунэ заточить в темницу. По всей видимости, конфликт между Энрякудзи и Моротакой разгорелся из-за желания Моротаки ограничить свободу монастыря. Поскольку Го-Сиракава оставил требования монахов без удовлетворения, они в 1177 году двинулись на столицу. Для придания своим требованиям веса помимо оружия сохэи взяли священные реликвии своих храмов. Дабы не дать монахам войти в столицу императору пришлось обращаться за помощью к воинским родам Тайра и Минамото, которые во главе вооруженных отрядов защищали ворота в город. Оценив силы самурайских родов, монахи в этот раз не стали вступать в бой и вернулись обратно. Император решил наказать настоятеля Энрякудзи преподобного Мэйуна, лишив его духовного и сана и отправив в ссылку. Монахи не стали терпеть подобное обращение и силой отбили настоятеля, вернув его в монастырь. Настоятеля Мэйуна поддерживал глава рода Тайра Киёмори, который, воспользовавшись моментом, не только защитил Энрякудзи от военной экспедиции, но и уничтожил своих врагов.

В другой раз уже обители Миидэра и Кофукудзи выступили против рода Тайра, поддержав принца Мотихито – второго сына императора Го-Сиракавы, задумавшего мятеж против Киёмори при поддержке Минамото. Узнав о том, что Тайра высылают против них войско, монахи Миидэры обратились за помощью к обителям Кофукудзи и Энрякудзи, но монахи Энрякудзи отвергли прошение и не стали выступать против Тайра. Чтобы представить мощь монастырей достаточно сказать, что Кофукудзи отправило на помощь принцу Мотихито семь тысяч вооруженных монахов. В результате мятеж принца Мотихито был подавлен, а сам он был убит в 1180 году около храма Комёдзэн. В отместку за помощь Мотихито воинам Тайра было приказано разрушить Миидэру. Войско из десяти тысяч воинов прорвало оборону сохэев и сожгло в общей сложности 637 различных строений.

Монастыри также постоянно враждовали между собой из-за различных доктринальных споров, разрушая храмы и статуи настоятелей, принадлежащие противной стороне.

Существование сильных монастырских комплексов, владеющих землями сопоставимыми с территорией многих даймё, продолжалось вплоть до XVI века. В «Эпоху воющих провинций» (Сэнгоку дзидай, 1467–1590) монастыри постоянно враждовали между собой и с различными даймё. Монастыри не только успешно противопоставляли свои армии сохэев армиям самураев, но и провоцировали и поддерживали крестьянские выступления, используя их для расширения своей власти и ослабления врагов. В 1532 году монахи Энрякудзи сожгли монастырь Хонгандзи секты Дзёдо Синсю. А в 1571 году они уже сами были вынуждены защищаться от войск Ода Нобунага. Энрякудзи вступил в союз с кланами Асаи и Асакура, но потерпел поражение, в результате которого войска Ода сожгли 3000 построек и убили около 1600 монахов. Наиболее упорное сопротивление войскам Ода Нобунага оказали приверженцы школы Истинной Чистой земли (икко), оборонявшие храмовый город Исияма. Впервые войска Ода были разбиты в 1570 годы при попытке разрушить Исияма, впоследствии приверженцы икко одерживали победы в 1571, 1573, 1574 и 1576 годах. Под предлогом мирных переговоров Ода убил около 40 тысяч последователей икко в провинции Овари и еще столько же в Хокурику. Комплекс Исияма сдался лишь в 1580 году. Столь долгое сопротивление Исияма Хонгандзи войскам Ода Нобунага стало возможным благодаря удачно заключавшимся союзам с самурайскими кланами Миёси, Роккаку, Асакура, Адзай, Такэда, Мори и с полководцами Уэсуги Кэнсин, Араки Мурасигэ и Мацунага Хисахидэ. Кроме того, воины Исиямы были хорошо вооружены, среди них были даже отряды стрелков из аркебуз. Настоятель Кэннё Коса был вынужден согласиться на переговоры о капитуляции, когда потерял основных союзников, а флот Мори перестал доставлять провизию и вооружение. Другим монастырём, оказавшимся разрушенным в тот период стал монастырь секты Сингон Нэгородзи. В Нэгоро, Сайга и Кунитомо было налажено производство аркебуз и местные монастыри поставляли воинов-монахов вооруженных аркебузами в качестве наемников. Отряды сохэев с аркебузами воевали на стороне Ода Нобунага. Однако в 1579 году отряды Ода совершили карательную экспедицию против сингонских монахов горы Коя, убив 1383 человека. После смерти Нобунага борьбу против сингонских монахов продолжил Тоётоми Хидэёси, который в 1585 году, наконец, сумел расправиться с монахами-стрелками из Нэгоро.

Воины-монахи под монашеской одеждой носили доспехи, голову покрывали капюшоном, предпочитали использовать в бою нагината, длинные двуручные мечи нодати и аркебузы. Среди известных сохэев в истории Японии выделяется Мусасибо Бэнкэй – вассал полководца Минамото-но Ёсицунэ. Бэнкэй был монахом с горы Хиэй, на которой располагался монастырь секты Тэндай. Бэнкэй почитался как один из основоположников искусства ниндзюцу и, в частности, метода маскировки под монаха ямабуси.

Буддизм оказал большое влияние на воинскую поэзию. Именно благодаря монахам поэзия, до этого культивировавшаяся придворной аристократией, начала проникать в самурайское сословие.

Среди таких монахов-поэтов был и великий Сайгё. Про Сайгё Вера Маркова сообщает, что он принадлежал к знатному воинскому роду Сато, а мать Сайгё происходила из рода Минамото, в результате чего семья поэта была связана как с военными феодалами, так и со старой придворной аристократией. В юности Сайгё занимал церемониально-декоративную должность в гвардии, охранявшей императорский дворец. Среди стихотворений Сайгё есть и стихотворения на воинскую тему:

 

«Меч при жизни любил…

Гонят теперь взбираться

По веткам Древа мечей.

Заграды рогатые копья,

Щетинясь, впиваются в грудь».

 

 

«Клинком закаленным

Меча с когтями железными,

Не зная пощады,

Тело разрубят наискось,

Кромсают… Какая скорбь!».

 

Сайге застал при своей жизни войну между воинскими родами Тайра и Минамото, закончившуюся разгромом Тайра. У Сайгё из рода Тайра было много друзей и знакомых, под впечатлением от смерти которых он сочинил стихотворения, представив как через горы Сидэ-но яма («ведущие в смерть»), являвшиеся по одному из поверий путем в потусторонний мир, идут несметные полчища убиенных воинов: «По всей стране воины встают на брань, и нет такого места, будь то на западе или востоке, на севере или юге, где не шли бы сражения. Страшно слышать, какое множество людей погибает! Даже не верится, что это правда. Увы! Из-за чего же возгорелась распря? Бедственные времена! – помыслил я.

 

Сидэ-но яма.

Идут несметные полчища

Через Горы смерти.

И все не видно конца!

Растет число убиенных…».

 

«Ныне одни лишь воины толпами движутся в запредельную страну мертвых через Сидэ-но яма. Им незачем страшиться горных разбойников. Великое утешение, случись это в нашем мире! Довелось мне слышать, как воины переплавляются через реку на плоту из боевых коней, – кажется, то было в битве на реке Удзи. Вспомнив это, сложил я:

 

Как разлилась широко

Река в горах Сидэ-но яма.

Там воины тонули,

И даже плот из боевых коней

Их донести до берега не мог».

 

В эпоху Хэйан, когда вокруг родов Тайра и Минамото формировался класс самураев, наибольшее влияние приобрели буддийские секты Тэндай и Сингон. Эти школы относят к эзотерическим школам буддизма, другой отличительной особенностью стало то, что впервые в истории Японии их основали японцы. Школа Тэндай («Опора неба») основана Сэйтё (известен также под посмертным именем Дэнгё-Дайси, 768–822). Центром школы Тэндай стала гора Хиэй и монастырь Энрякудзи. Школу Сингон («Школа истинных слов») основал Кукай (известен также под посмертным именем Кобо-Дайси, 774–835) в 806 году. Центром школы Сингон становится гора Коя и монастырь Конгобудзи.

Рисунок 5. Исёги, Синно-кадзари / Куклы, изображающие знать эпохи Хэйан. Выставка «Куклы Японии» в Казани

Именно «тайное учение» (миккё) школы Сингон оказало большое влияние на развитие эзотерических практик в школах боевых искусств, зачастую становясь отдельным разделом в структуре знания школы. Суть «тайного учения» заключалась в попытке непосредственного и мистического выражения истинной непостижимой природы будды в осязаемых и зрительных формах. Среди способов выражения мантры (тайные «истинные слова»), мандалы (картины с изображением будд и бодхисаттв), мудры (жесты руками, сопровождающие медитацию). По учению Сингон каждое живое существо обладает природой тождественной природе будды. Данная природа обладает «исконно присущим прозрением», которая выявляется посредством тайных ритуалов. Проведение ритуала, состоящего из произнесения мантр, визуализации образа будды или одного из богов, и складывании определенных знаков руками, должно приводить к прозрению и постижению природы будды. Достижение состояния прозрения дарует сверхъестественные, мистические способности, которые, по мнению мастеров боевых искусств, откроют путь к победе или же, в случае с ниндзя, путь к незаметному проникновению или исчезновению с вражеской территории. Идея того, что всё в мире есть проявление истинной природы будды, легла в основу концепции «рёбу Синто», заключавшейся в восприятии местных синтоистских божеств как проявлений буддийских бодхисаттв на японской земле. В секте Тэндай была выработана похожая концепция «санно Синто» и «санно итидзицу Синто». Подобные концепции оказали своё влияние на развитие синкретических течений, ритуалов и взаимопроникновение эзотерических практик из буддизма в синтоизм и обратно. Буддийские монахи секты Тэндай перед своим походом 1177 году на столицу с требованием к Го-Сиракаве отметили праздник в честь бога Хиёси – синтоистского божества, покровителя горы Хиэй, под которым подразумевался бог-хозяин страны Окуни-нуси. В свой поход монахи взяли три священных ковчега (синтоистских святыни, в которых обитает божественный дух) трёх синтоистских храмов горы Хиэй – Дзюдзэндзи, Мародо и Хатиодзи. Поскольку горы издавна считались местом обитания духов и божеств, то строительство новых буддийских монастырей на них вписывалось в уже существующее сакральное пространство.

Одной из главных святынь вероучения Сингон является мандала (символическая картина), изображающая Девять Светил – Солнце, Луну, Марс, Меркурий, Юпитер, Венеру и две воображаемые звезды Раго и Кэйто. Мандалу Девяти Святил по легенде написал основоположник учения Сингон китайский ученый И Син (688–727) своим откушенным пальцем на рукаве своей рясы. С тех пор цифра девять обрела символическое значение, а практика кудзи-но ин (написания девяти символов) стала составной частью эзотерических учений школ боевых искусств.

Буддизм школы Сингон оказал большое влияние на учение школы боевых искусств Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю, в структуре знания которой до наших дней сохраняется практика миккё. Основатель школы Иидзаса Иэнао постригся в монахи и принял монашеское имя Тёисай. В своей практике боевых искусств он сочетал фехтование различными видами оружия с эзотерическими практиками, молитвами и аскезой не только синтоистского направления, но и буддийского. Каждый день в четыре часа утра он читал молитвы Бисамону (Бисамонтэн – Вайравана, повелитель северных земель, бог войны, покровитель воинов, защищающий от демонов и болезней) и тренировался в воинском искусстве. Синтоистское божество храма Катори – Фуцунуси-но микото в соответствии с концепцией рёбу синто считался аватаром на японской земле буддийской богини неба и света Мариситэн. В школе Катори Синто рю почитание синтоистского божества Фуцунуси-но микото соседствует с почитанием буддийской богини Мариситэн, которая также именуется Тэкки-итибай-Дайдзин (самое враждебное, бесстрашное божество). В клятве кэппан, которая даётся учениками при поступлении в школу боевых искусств Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю, говорится, что если ученик нарушит правила школы, то его ждёт кара со стороны божеств Катори-Дайдзин (Фуцунси-но микото) и Тэкки-итибай-Дайдзин (Мариситэн). В некоторых легендах и писаниях Фуцунуси-но микото и Мариситэн являются одним целым. В свитке «Катори синрё синторю когэнсё» приводится легенда, согласно которой Мариситэн обучила Фуцунуси-но ми-кото при помощи божественного видения четырём техникам: ицуцу, нанацу, касуми и хакка. Уже после этого Фуцунуси передал своё знание Иидзаса Иэнао. Эти четыре техники в свитке напрямую связаны с четырьмя защитными ритуалами тантрического буддизма. Защитные ритуалы связаны с техникой визуализации Мариситэн и других божеств. Большинство ритуалов считаются секретными практиками и запрещены к раскрытию тем, кто находится вне традиции, таким образом, учёный, не являющийся адептом школы зачастую не может получить доступ к свиткам, передающимся из поколения в поколение в семье мастеров. Однако за столетия существования традиций многие свитки стали широко известными. Свиток «Хонтё будзюцу-но конгэн Тэнсинсёдэн Синторю хикан» содержит описание ритуала Кудзихо (Ритуал Девяти знаков). В боевых искусствах практика «Кудзи-но ин» призвана дать воину преимущество перед врагом. Прежде всего, данная практика воздействует на психологическое и эмоциональное состояние воина, позволяя ему ощущать себя под защитой и сосредоточиться на битве. Девять знаков – рин, пё, то, сё, кай, дзин, рэцу, дзай, дзэн можно как писать, так и складывать в мудры при помощи рук, различная последовательность знаков в сочетании с молитвами и визуализацией будды или божества призваны достигать различного результата. Сэнсэй школы Катори Синто рю Отакэ Рицукэ описывал различные способы использования кудзи-но ин в обычной жизни, например, чтобы не утонуть, чертят решетку из девяти знаков и в центр помещают десятый знак дракона. Американские авторы Говард Рейд и Майкл Кроучер описывали ритуал исцеления больного при помощи практики кудзи-но ин: сэнсэй Отакэ рисовал очертания человека на листе бумаги, затем чертил девять пересекающихся линий, формирующих кудзи-но ин, на том месте тела, где нужно лечение, последним движением добавлялся десятый символ, затем листок был сложен в виде веера с ручкой и положен на алтарь, где над ним совершались десять пассов руками, следующим этапом было то, что сэнсэй этим веером ударял по больному месту, пациент должен был пойти на берег реки, зажечь воткнутые в землю ароматические палочки, бросить веер в воду и уйти не оглядываясь. Таким образом, метод кудзи-но ин мог использоваться воином в различных ситуациях: при проникновении на вражескую территорию, при защите себя, своего замка или при захвате чужого укрепления. Подобная буддийская практика во многом продолжала и дополняла шаманскую традицию воинских искусств, почему и была с легкостью воспринята воинами. В свитке «Мэнкё», выдаваемом в качестве подтверждения прохождения полного обучения в школе Катори Синто-рю, помимо защитных ритуалов имеется описание специальных заклинаний, связанных с Мариситэн. Дэвиду Хэллу удалось получить от сэнсэя Отакэ объяснения ритуалов с использованием заклинаний. Хэлл перечисляет следующие ритуалы: «Ритуал защиты от ран при встрече с врагом», «Ритуал, чтобы не потерпеть поражения в битве», «Ритуал для использования при внезапной встрече врага в битве». Кроме того, последователи школы каждое утро на восходе должны были декламировать текст из свитка «Мариситэн, сметающая все трудности», в котором говорилось, что богиня, сидя на белом борове, сметает все бедствия и отвечает на просьбы о помощи последователей Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю. Безусловно, сами воины также понимали, что в критической ситуации не стоит надеяться на чудо или помощь богов, что предопределяло использование эзотерических практик как вспомогательных методов достижения необходимого психологического состояния, лишенного страха и сомнений и нацеленного на выполнение миссии или победы в бою. Автор средневекового учебника по искусству ниндзюцу «Сёнинки» («Записи об истинном ниндзюцу», 1681 г.) Фудзиноиссуйси Масатакэ писал, что не существует способа превращения в животных или изменения формы: «Не существует никакого метода превратиться во что-то другое или изменить свою форму. Это большая ошибка, которая служит доказательством того, что являетесь самонадеянным и думаете, что другие люди понимают в шпионаже куда меньше, чем вы. Если вы думаете, что сможете использовать этот сомнительный путь и полагаете, что это верно и затем передаёте этот метод другим – вы потерпите сокрушительную неудачу». Именно так автор «Сёнинки» прокомментировал идею о возможности ниндзя превращаться в лис, барсуков, изменять свою форму или исчезать. Безусловно, подобных рассказов о ниндзя множество, и этот образ благополучно дожил до XXI века, однако, он связан больше с обывательским взглядом на искусство ниндзя, нежели с его реальным применением. Тем не менее, Фудзиноиссуйси Масатакэ в своей книге приводит способ создания защитных магических амулетов, защищающих от убийства и от ранений во время схватки. Амулеты представляли собой ритуальные надписи на листках бумаги, которые необходимо было располагать в спальне или в складках одежды. В зависимости от метода написания и расстояния между символами амулет служил как для установления хороших отношений между людьми, так и для разжигания розни. После описания изготовления амулетов Фудзиноисуйсси также приводит доводы об их пользе, которые сводятся к психологической помощи, а не к магическому воздействию: «Некоторые люди говорят, что те, кто полагается на амулеты и обереги и использует этот вид колдовства, не отличаются от женщин и детей – тех, кого могут легко обмануть женщины-медиумы мико, таинственные ямабуси и т. д. Однако не стоит из-за подобных разговоров просто взять и отказаться от любого из них. Причина для этого проста: нет смысла отказываться от недооцененных кем-то, но действенных вещей, даже если они кажутся обыденными, в особенности, если они реально могут придавать вам сил. С другой стороны, вы должны быть осторожны с этими вещами, чтобы не уверовать в собственную всесильность и неуязвимость, и не потерять из-за этого голову. Воинам буси нравится носить хорошие доспехи – не только для того, чтобы защитить себя от стрел, но также и для того, чтобы ощущать себя храбрыми и готовыми немедленно умереть в любом бою, в который они могут вступить; использование описанных выше амулетов подобно использованию качественной брони». Подобное же практичное отношение к эзотерическим практикам касалось и молитв буддийским божествам, которые наносились на оружие, например, «Наму Мариситэн». Мариситэн и Фудо-мёо стали двумя главными божественными буддийскими покровителями боевых искусств. До сих пор существует школа Тайси-рю кэндзюцу, основанная полководцем эпохи Сэнгоку дзидай Марумэ Нагаёси. Тренировки и показательные выступления этой школы начинаются с чтения сутры Мариситэн. Изображения воинских божеств украшали оправу японского оружия.

Мариситэн (Маричи – Богиня Света, дочь Брахмы) является одним из богов индуизма, перекочевавших в буддизм, став богиней-охранительницей учения. Поскольку, как уже отмечалось, японские боги Фуцунуси-но микото и Такэмикадзути-но микото были объявлены воплощением бодхисатвы Мариситэн, то на Мариситэн перешло и восприятие её как божества войны и покровителя воинов. Известны изображения богини в обличии мужчины с тремя ликами, восседающего на диком кабане, в традиции ниндзюцу Мариситэн восседает на трехлапой вороне Ятагарасу. Неизвестно каким образом Мариситэн стала почитаться вместе с Ятагарасу, скорее всего, это результат встречи буддизма Сингон с шаманскими культами и кланами, почитавшими ворона своим первопредком. Практика визуализации Мариситэн на вороне в сочетании с определенной мудрой и мантрой стала одним из эзотерических приёмов ниндзя, который должен был помочь им стать невидимыми.

Божество Фудо-мёо (на санскрите – Ачаланатха) также стал тесно связан с теорией, философией и практикой боевых искусств. Прежде всего, сам облик Фудо-мёо, держащего в правой руке меч, в левой руке сеть (или веревку), имеющего грозный облик, восседающего на камне, за спиной которого вздымаются языки адского пламени, должен был стать близок воинам. Имя Фудо-мёо означает «Неподвижный Светлый Царь», своим мечом он разрубает заблуждения, восседая у входа в ад, он ловит грешников и наставляет их на истинный путь, символизируя бесконечное великое сострадание Дайнити. Фудо-мёо сидит на последнем рубеже спасения грешников непоколебимый в своей решимости спасти их от вечных мучений ада. Именно с именем этого бога связывают появление одного из ключевых понятий философии японских боевых искусств – фудосин («непоколебимый дух»). Фудосин также можно понять как дух присущий богу Фудо-мёо. Школы боевых искусств выносили понятие фудосин/фудо в своё название, например школа Синдэн Фудо рю Дакэнтайдзюцу. Концепция непоколебимого духа стала одной из ключевых тем в трактатах известных мастеров боевых искусств, связанных с дзэн буддизмом. Несмотря на то, что дзэн не одобрял поклонения божествам и эзотерических магических практик, концепция непоколебимого духа, связанная с Фудо-мёо отлично вписалась в общее учение об очищении сознания.

Буддизм школы Сингон продолжает оказывать влияние на боевые искусства вплоть до XXI века. Создатель айкидо Уэсиба Морихэй с детства постигал миккё школы Сингон, что повлияло на его дальнейшие религиозные взгляды. Известно, что идею об айкидо как искусстве мира и гармонии со вселенной Уэсиба создал под влиянием синкретического учения омото-кё, основанного на синтоистском шаманизме, но включавшего эзотерические практики из буддизма и других религий. О синто-буддийском синкретизме Уэсиба писал: «Эзотерический буддизм Кукая, несравнимо более сложный и утонченный, чем синто, тем не менее, содержал много элементов, совместимых с последним. Такова, в частности, идея единства человека и природы, а также вера в магическую силу слова (мантры в буддизме, котодама в синто).

Поэтому вполне естественно, что с течением времени эзотерический буддизм тесно сблизился с синто».

Встреча пришедшего на японскую землю буддизма с шаманскими культами и практиками породило новые религиозные течения. Этому способствовала и политика сект Тэндай и Сингон. Деятельность первых монахов, практикующих эзотерический буддизм и удаляющихся ради этого в горы, способствовала обретению популярности буддизма в среде и простых людей, и аристократии. Горный аскетизм практиковал и сам основатель школы Сингон – Кукай, о чем он говорит во введении к своей книге «Санго сиики» («Три учения указывают и направляют»), по этой причине его последователи также почитали подобный вид практики. Вслед за монахами в горы потянулись и убасоку – миряне, принимавшие буддизм и практикующие аскезу. Так как каждой буддийской школе позволялось посвящать в монахи всего лишь несколько человек в год, то среди убасоку начали появляться сидосо – самовольные монахи, которые зачастую не обучались в монастырях или уходили из них. Именно такие отшельники в поисках новых знаний и методов аскезы становились создателями синкретических учений, включая в свою практику синтоистские ритуалы.

Среди культов, ощутивших на себе влияние учения школ Сингон и Тэндай, было сюгэндо (путь обретения чудесных сил), основанное Эн-но Гёдзя (Отшельник из рода Эн). Поначалу это был синтоистский культ, основанный на представлении о горах, как о сакральном пространстве. Основатель этого учения Эн-но Одзуну, по легендам, при помощи шаманских практик и аскезы добился обретения сверхъестественной силы, повелевая богами и духами. Последователи сюгэндо отправлялись в паломничество в горы в поисках обретения чудесных способностей. Когда буддийские монастыри избрали местом своего обитания священные горы, последователи сюгэндо встретились с монахами школы Сингон и восприняли их эзотерическое учение. Поиск чудесных сил оставался главной целью, но достигался он при помощи выявления в собственном теле истинной природы будды. Согласно памятнику «Сёдзан-энги» («Сказания о горах») горы стали местом обитания будд и бодхисаттв. Именно туда было необходимо отправляться отшельником для слияния с их телом, получения просветления и обретения чудесных сил.

Эн-но Гёдзя пропагандировал, что путь к просветлению лежит через физическое страдание. Среди экстремальных ритуалов этого направления: топтание на раскаленных углях, монотонное пение под холодным водяным потоком или вытягивание ног на краю пропасти. Под влиянием монаха Соо (831–918) школы Тэндай в сюгэндо появилась аскеза под названием кайхогё – аскеза «кружения вокруг горы», заключающаяся в хождении по святым местам горы Хиэй в течение 100 дней. Отшельник должен символизировать собой самого Фудо-мёо, которого почитал Соо и в честь которого он построил храм Мудодзи, непоколебимая решимость отшельника символически выражается в том, что он повязывается «веревкой смерти» и вешает на шею нож, чтобы повеситься или зарезаться, но не отступить перед трудностями.

Последователей сюгэндо ассоциируют с горными отшельниками ямабуси, которые, в свою очередь, считаются создателями ямабуси хэйхо (стратегии ямабуси), послужившей источником для развития школ ниндзюцу и кланов ниндзя. Ямабуси насчитывалось до 170 тысяч, в мирное время они занимались гаданием, врачеванием, доставкой просьб мирян в святые места, а также устраивали магические и воинские представления. С деятельностью ямабуси связано появление театра Сюгэн-Но, в репертуаре которого помимо буддийских и шутливых «народных» пьес были также воинские пьесы – буси-маи о легендарных воинах и кито-маи, демонстрирующие невероятные физические и магические способности ямабуси. Во время войны многие ямабуси становились наёмниками.

В чистом виде боевое искусство ямабуси не сохранилось до наших дней. Однако существует множество легенд о происхождении школ боевых искусств от боевого искусства ямабуси. Школа Кёхати-рю («Восемь столичных школ»), другое название Курама хати-рю («Восемь школ горы Курама») по легенде была создана восемью монахами ямабуси с горы Курама, опираясь в теории на классические трактаты о стратегии «Лютао» и «Сань люэ». В истории о происхождении школы дзю-дзюцу Такэноути-рю из книги «Бугэй хасири-мавари» («О боевых искусствах») говорилось о том, что основатель по имени Хисамори удалился в горы для аскезы, где ему явился ямабуси и преподал «пять приёмов торидэ для быстрого связывания врага и 35 приемов коси-но ма-вари (рукопашного боя с ножом)». В XIX–XX веках мастера боевых искусств продолжали традицию ухода в горы ради аскетической тренировки. Среди рассказов о встрече с ямабуси и учебе у них можно выделить рассказ Такамацу Тосицугу (1887–1972) об ученичестве в течение года у отшельника в горах, рассказ об аскезе в компании ямабуси и изучении у них искусства боя посохом дзёдзюцу Фудзита Сэйко (1899–1966), называвшего себя последним ниндзя. Фудзита писал, что он также изучал эзотерические практики у ямабуси: «В Ниндо – Учении ниндзя – «таинство тела» отождествляется с мудрами, «таинство речи» – с мантрами, а «таинство мысли» – с визуализацией. Считается, что соединение мудры, мантры и визуализации соответствующего будды позволяет мгновенно вызвать магические силы такой мощи, что они превосходят всё, что только может помыслить человек. Эта магическая техника ниндзя схожа с тайными ритуалами буддийской школы Сингон. Изучив у Великого подвижника Магическую защиту девяти иероглифов, я смог сделать еще один шаг на своем пути совершенствования как ниндзя».

Синто-буддийский синкретизм нашел своё отражение не только в синкретических культах и течениях, но и в восприятии традиционных японских божеств. Согласно учению Сайтё из школы Тэндай японские боги (ками) трактовались как бодхисаттвы. Именно так начали называть японского бога войны Хатимана, под которым подразумевался император Одзин. Бодхисаттву Хатимана начали изображать в традиционном буддийском стиле в виде монаха с обритой головой. Хатиман стал клановым божеством рода Минамото, учитывая происхождение рода Минамото от императорской линии и специализацию божества, то такой выбор выглядит вполне логичным. В средневековых повестях мы находим различные молитвы и обращения воинов Минамото за помощью к Хатиману. В «Повести о доме Тайра» приводится легенда о том, как воину Минамото Ёримаса поручили убить ночную птицу-оборотня Нуэ. Ёримаса, увидев приближающуюся ко дворцу тучу, натянул тетиву лука и с молитвой «Славься, бог Хатиман!» пронзил оборотня стрелой. Хатиману же перед битвой с войсками рода Тайра молился известный полководец Минамото Ёсинака из Кисо, молитва начиналась: «Слава тебе, о великий Хатиман, бодхисатва! Ты властитель Японии, прародитель многих поколений пресветлых наших владык!». Молитва Ёсинаки содержит многих интересных моментов об истории поклонения Хатиману. Несмотря на то, что Хатиман стал бодхисатвой, его роль как бога войны при этом не изменилась, а сам он перед буддами выступал заступником рода Минамото: «Боги и будды всех миров! Простираясь ниц, к вам обращаюсь с мольбою – явите величие ваше и чудесную силу, ниспошлите Ёсинаке победу! Да рассеются, да расточатся враги на все четыре стороны!». Поскольку классические воины эпохи Гэмпэй (войны между Тайра и Минамото, 1180–1185) предпочитали в качестве оружия в первую очередь лук и стрелы, то Хатиман стал покровителем лучников и искусства стрельбы из лука и искусства стрельбы из лука на скаку: «да будет нам судьей сам бог Хатиман, покровитель лука и стрел!». После победы над Тайра Минамото Ёритомо приказал построить большое святилище в Камакура в честь Хатимана, святилище было построено на Журавлином холме (Цуругаока) отчего и получило название Цуругаока Хатимангу. Среди обычных для синтоистских праздников мацури действий: выноса священных паланкинов микоси из алтаря, ритуальной музыки, процессии, представлений и чайной церемонии, в святилище Хатимана обязательно проводится церемония ябусамэ – состязания конных лучников. Всадники стреляют на скаку в три неподвижные мишени размером 60 см в диаметре, установленные в ряд на дистанции 60 метров и на расстоянии 3–4 метра от дорожки, по которой скачет всадник. Самые меткие потом стреляют в три мишени из глины размером 9 см, называемые «бычьим глазом». Во время стрельбы конный лучник привязывал поводья к передней луке (маэва) седла, что позволяло использовать обе руки. В прошлом самураи состязались в стрельбе по живым мишеням, чаще всего собакам от чего из-за жестокости впоследствии отказались. Уже в XVII веке подобные соревнования проводились без убийства животных, по которым стреляли стрелами со специальным мягким наконечником, впоследствии отменили и эту традицию. Праздники мацури со стрельбой из лука проводится всего в двух городах 16 сентября в Камакура и 3 ноября в Токио.

В связи с тем, что в синтоизме воинские представления являются подношением богам, то и сам характер демонстрации боевого искусства имеет множество церемониальных нюансов и ритуальных действий, которые изучаются вместе с техническими приёмами.

Таким образом, Хатиман из кланового божества императорского рода, обладающего всеми атрибутами синтоистского божества, в т. ч. и телом (синтай), стал одним из главных божеств буддизма, при этом Хатиман сохранил своё имя и не был олицетворен с каким-либо из существовавших буддийских богов. Став клановым божество самурайского рода Минамото, Хатиман впоследствии стал буддийским покровителем всех самураев. В конце своей книги известный даймё Асакура Тосикагэ (1428–1481) призывал потомков следовать его наставлениям и почитать Маритситэн и Хатимана: «Если быть достаточно благоразумным и научить своих потомков следовать записанным в этой книге правилам и относиться к ним как к поучениям Мариситэн или Хатимана, то имя Асакуры никогда не исчезнет». Даже на этом примере видно, что воины воспринимали Мариситэн и Хатимана в одном ряду.

Таким образом, буддистские секты являлись богатым источником социокультурных практик, рецепция которых была осуществлена школами боевых искусств. При этом заимствованные практики претерпели сущностные изменения, т. к. целью их применения стало достижение мастерства в боевом искусстве или победа в поединке, а не религиозное стремление достичь состояния Будды. Воины увидели в буддистских практиках возможность расширить возможности своего сознания для достижения преимущества. Буддизм в Японии достиг вершины социально-политического доминирования в традиционном обществе. Буддистские секты стали серьёзной силой в феодальном японском обществе, контролировавшей зачастую целые провинции. В духовном плане буддизму было необходимо проложить дорогу к сердцу воинов, что он сделал, показав воинам пример самоотверженности, дисциплины и долга в аскетических практиках и подвижничестве. Синто-буддийский синкретизм позволил соединить традиционные шаманские практики с эзотерическими буддийскими ритуалами, что увеличило количество методов для тренировки сознания в школах боевых искусств.