Как эта церковь Рождества Богородицы поднялась из мутновато-желтой пелены воды, поднимаются из глубины памяти рассказы про Остречины.

Запомнилось, например, что в Остречинах несколько раз встречали осень.

Первого сентября, на Семенов день, наступали первые осенины… До обеда — паши, а после обеда — руками маши. Семен бабье лето приводит.

Вторую осень встречали на Рождество Богородицы, 8 сентября.

Ярмарку тогда в Остречинах устраивали. Возле церковной ограды ларьки ставили. В ларьках — и ленты, и конфеты, и свистульки разные, и пряники. Карусели привозили на ярмарку. Крутили их специальные мужики — карусельщики. Настоящий праздник был. Гости и из Гакручья, и из Ивин приезжали…

Потом, в начале шестидесятых, на излете хрущевской десятилетки, церковь Рождества Богородицы взорвали, и снова я увидел ее уже в Петербурге, разглядывая в гостях фотографии.

— Какое чудо, да? — заметив, что я остановился на этой фотографии, сказала хозяйка. — Только в сказке и бывает. Посреди воды, в дикой глухомани, такое чудо построили!

Я не стал поправлять хозяйку дома. Не стал рассказывать, что церковь Рождества Богородицы не посреди воды строилась, а в центре большого и богатого села Остречины, ушедшего сейчас под воду Ивинского водохранилища.

Пронзительно-страшный смысл русского крестного пути открывала лежащая передо мной фотография…

Посреди дикой нежили и глухомани…

Посреди бескрайних, как потоп, вод…