Ленинское письмо сейчас общеизвестно, и меня заинтересовала другая запись. Среди множества поручений, сделанных в этот день, В.И. Ленин, между прочим, поручил И.И. Скворцову-Степанову, «поскольку тот написал хорошую книгу об электрификации РСФСР, написать книгу по истории религии и против всякой религии».

Запись эта поначалу показалась мне симптомом наступающей на Владимира Ильича болезни, которая всего через два месяца превратит его в идиота, не умеющего читать и писать.

Действительно…

Хотя письмо в Политбюро и исполнено сатанинской злобы на Православную Церковь, но в нем во всем блеске является злая мощь ленинской мысли. План уничтожения Православной Церкви разработан Лениным во всех деталях, с учетом всех возможных обстоятельств и осложнений.

Запись же о поручении И.И. Скворцову-Степанову выглядит предельно нелогичной и глупой…

Ну, написал товарищ по партии книгу по электрификации РСФСР. Ну, понравилась эта книга Ленину. Может быть, с большевистской точки зрения все там было правильно. Но религия-то тут при чем? Почему именно автору книги по электрификации нужно давать партийное поручение написать книгу против всякой религии? Неужели в ЦК не было более подходящих, более владеющих атеистической проблематикой авторов?

Это для нормального человека электрификация и атеизм не имеют ничего общего, а в извращенно-сатанинском сознании В.И. Ленина электрификация и борьба с Православием, похоже, воспринимались как тождество.

И с этой точки зрения, конечно же, неплохо было бы проанализировать и план ГОЭЛРО, и возведение гигантских гидроэлектростанций во времена Никиты Сергеевича Хрущева, продолжившего ленинский поход против Русской Православной Церкви.

Ведь в зону затопления попадали не только городки и села, не только гектары самой плодородной земли, из века в век кормившей русских людей, но и нечто большее. Намоленная нашими святыми, озаренная светом их святости земля тоже должна была скрыться в мутноватой воде мелководья, сквозь которую скорее угадываешь сейчас, чем различаешь, минувшую жизнь…

Когда село Остречины, где родилась и выросла моя мать, где она встретилась с моим отцом, уже исчезло, скрытое мелкой водой Ивинского разлива, образовавшегося после пуска Верхнесвирской ГЭС, посреди бескрайней, как потоп, воды стояла на пригорке только церковь Рождества Богородицы.

Церковь эту хорошо было видно с проходящих мимо теплоходов.

Вспоминаю свою первую поездку в Ленинград…

Поселковый мальчишка, впервые попавший в пароходный рай, я шалел от белых палуб, от ярко начищенных медных поручней, от огромных зеркал в салоне для отдыха. Все было ново, необычно, празднично. Позабыв обо всем, носился я по палубам, взбегал по сверкающим лестницам, кричал неведомо о чем, и вдруг словно окликнули…

Белая церковь стояла посреди воды…

— Здесь Остречины были…. — сказал кто-то из взрослых, и я замер, ухватившись за поручни.

Вот оно — село, про которое я столько слышал от мамы, от бабушки, от отца. Только ничего не осталось здесь, кроме церкви, вокруг вода, вода…